ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
ЗАРИСОВКИ К СТАРШИМ АРКАНАМ
АРКАН X. Testamentum; Kabbala; Fortuna; Regnum Dei; Ordo; Sphinx; Rota Fortunae (Колесо счастья); Иероглиф (Указательный палец человека, Фаллос).
Rota
Fortunae
СЕЧЕНИЕ 7 - 15 (ПОБЕДА
– ЛОГИКА)
(6)
θεμί-πλεκτος 2 досл. правильно сплетённый, перен. по праву полученный (στέφανος Pind.). [B.169]
Victoria – Fatum
11-го марта 1943-го года девять боевых машин Як-7 18-го гвардейского истребительного полка вылетели на боевое задание в районе деревень Дубищи, Какановка, Ясенок. В районе истребления противника встретили восемь немецких «Фокке-Вульфов», которым навязали воздушный бой. В первой группе ведущий, старший лейтенант Заморин и ведомый, старший лейтенант Леонид Хрущёв вели воздушный бой против двух «Фокке-Вульф – 190» на виражах. Заморин зашёл одному «Фокке-Вульф» в хвост, дал несколько очередей и сбил его. В тот момент, когда Заморин производил атаку, один вражеский самолёт зашёл в хвост к Леониду Хрущёву. Заметив это, Заморин пошёл к нему на помощь и дал очередь по атакующему «Фокке-Вульфу», самолёт противника отвалил и ушёл со снижением. Хрущёв тоже с резким снижением пошёл вниз. Заморин, преследуя атакующего противника, потерял Хрущёва.
Через месяц после воздушного боя член Военного совета Воронежского фронта генерал-лейтенант Никита Хрущёв получит следующий документ. «…с глубоким рискорбием сообщаю Вам печальную весть…
…ваш сын…
…пал смертью храбрых в воздушном бою против немецких захватчиков…
Командующий 1-й Воздушной армией генерал-лейтенант авиации Худяков»
11-го марта 1943-го года ведущий лётчик 18-го гвардейского истребительного авиационного полка Иван Заморин выполнял боевое задание в паре с Леонидом Хрущёвым. После посадки Заморин подробно описывает обстоятельства боя. Выслушав его рассказ, командир полка гвардии майор Голубов и начальник штаба гвардии подполковник Вышинский подготовят следующий документ: «Когда Заморин возвратился, то Хрущёва не нашёл, и считает, что сбитым он не может быть, так как снаряды рвались далеко в хвосте, а перетянул ручку и сорвался в штопор…»
С тех пор ни живым ни мёртвым Леонида Хрущёва никто не видел. Были организованы поиски, которые результатов не дали.
Сергей ХРУЩЁВ, брат Леонида Хрущёва: «Потом, как я слышал, отец запретил, сказав, что никого вы там всё равно не найдёте: если он погиб, то он погиб, если он ушёл к партизанам, то мы об этом рано или поздно узнаем, если его немцы захватили, то что вы будете зря рисковать людьми».
Любовь СИЗЫХ, жена Леонида Хрущёва: «Отец ему всё-всё прощал, абсолютно всё прощал. Отец его очень любил и к нему очень нежно относился».
Иван Заморин, ведущий Леонида Хрущёва, вернувшись на аэродром, становится главным свидетелем исчезновения своего ведомого. С его помощью составляются подробные схемы воздушного боя. Однако они не дают полной картины произошедшего. В своём рапорте Заморин пишет, что Хрущёв сбит быть не может, так как снаряды рвались далеко в хвосте.
Степан МИКОЯН, генерал-лейтенант авиации, Герой Советского Союза: «Но это же чушь! Дело в том, что авиационные снаряды не могут рваться, не доходя до цели, они могут рваться, только попав в цель».
Далее Заморин утверждает, что самолёт Хрущёва с резким снижением пошёл вниз и сорвался в штопор.
Иван МОЛЧАНОВ, полковник, однополчанин Леонида Хрущёва: «То, что вот Заморин рассказывал – перетянуть ручку, – я не знаю, как это можно. Я перетягивал часто, и Як Седьмой в штопор очень трудно входил. Сколько перетягивал, что переворачивался, и перетягивал, и в штопор никак не загоню. Не мог он быть в штопоре, просто его сбили. Сбили, где-нибудь упал».
Существует несколько докладных Заморина из которых ясно одно, – он не видел, как погиб его ведомый. Но по содержанию донесений ведущего заметно, что Заморин оправдывает и себя и Хрущёва. Заморина понять можно: потерять в бою ведомого – факт неприятный. В немецких Люфтваффе за подобное происшествие на карьере лётчика можно было сразу поставить крест. Командование полка тоже не торопиться с официальным ответом по поводу происшествия…
Исчезновение сына Члена Политбюро, естественно, рядовым явлением не считалось. К выяснению обстоятельств воздушного боя был подключён Особый отдел НКВД Западного фронта.
Из служебной переписки: «Немедленно установите и доложите телеграфом данные о Хрущёве. Сколько имеет боевых и учебно-тренировочных вылетов в отдельности на истребителях. Срок исполнения – два часа».
Результаты расследования сотрудников НКВД направляются лично Члену Военного Совета Западного фронта Николаю Булганину.
Спецсообшение: «Лётчик 18-го гвардейского истребительного полка старший лейтенант Хрущёв Леонид Никитович достаточного опыта в боевой работе на скоростном истребителе Як-7, Як-1 не имел».
Из служебной переписки НКВД видно, что налёт старшего лейтенанта Хрущёва к моменту его последнего боя составлял всего 4 часа 27 минут.
Александр ЕФИМОВ, маршал авиации, дважды Герой Советского Союза: «Лётчик-истребитель с пятью часами налёта, это и не лётчик, и не истребитель. И если он летал на бомбардировщике до этого, с самолёта Ар-2 пересесть на самолёт Як-7 Б (истребитель) – это немыслимое дело. В военное время переучивание – это несколько полётов по кругу, и всё, и потом в бой. А кто попадал в такую ситуацию, тот, конечно, становился в первую очередь жертвой истребителя».
В 60-м году Никита Хрущёв решает прояснить историю с пропавшим без вести сыном, отыскать все документы, связанные с его гибелью и найти останки погибшего. Создаётся специальная комиссия ВВС, возглавляет которую маршал авиации Владимир Судец. От Центрального архива Министерства Обороны поиски курирует полковник Иван Фост. Никита Сергеевич лично по телефону справляется о ходе поисков.
Дмитрий ФОСТ, сын полковника Фоста: «Задача, которую ставил Хрущёв в двух этих телефонных разговорах, – найти максимум документов, как можно больше документов, с тем, чтобы можно было сделать общий вывод. Мой отец нашёл среди документов одно любопытное политдонесение, из которого следовало, что сын Хрущёва много болтает языком».
В донесении, найденном Иваном Фостом, описывается телефонный разговор Леонида Хрущёва с сыном лидера испанских коммунистов Долорес Ибаррури, Рубеном. Леонид и Рубен подружились в Куйбышеве, где вместе проходили лечение в одном госпитале.
Дмитрий ФОСТ, историк, писатель: «Рубен Ибаррури это такой светлый человечек, который, как все комсомольцы – «Вот, я готов отдать жизнь за Родину. Я там…». А тот ему говорил: «Да не за Родину ты отдашь. Ты отдашь жизнь за вполне конкретных людей, которые ловят кайф от того, что у них есть власть».
По словам маршала Советского Союза Кирилла Москаленко, в своё время принимавшего личное участие в расстреле Лаврентия Берия, далее события развивались следующим образом.
Дмитрий ФОСТ, историк, писатель: «Он говорит: «А, ну всё понятно. Его наверняка убили». Наши убили. Чтобы много не болтал языком. Фраза Москаленко такая была, что вот поэтому его и найти не могут, что видимо заложили что-то в машину, а он отлетел там не так далеко, значит, взорвали, и всё разлетелось в клочья».
Олег МАТВЕЕВ, научный сотрудник Центрального архива ФСБ РФ: «Существует много версий о том, что силами органов безопасности, так сказать, проводились какие-то ликвидации неугодных лиц, в том числе достаточно известных фигур. В общем, то всё это не выдерживает критики, поскольку и документов таких нет, да и смысла в проведении таких акций, тем более силами НКВД без указания Кремля».
За два месяца поиска комиссией было обнаружено более тридцати мест падения различных самолётов. Однако место гибели Леонида Хрущёва так и не было найдено…
12 июня 1943 года приказом командующего ВВС маршала авиации А. Новикова за № 025/н гвардии старший лейтенант Хрущев Леонид Никитович «за образцовое выполнение боевых заданий командования... и проявленные при этом доблесть и мужество» был награжден орденом Отечественной войны Первой степени. Если бы Сталин не был уверен в смерти Леонида, если бы знал, что он в плену сотрудничает с немцами, стал бы он тогда награждать Хрущёва?
Юрий ХРУЩЁВ, заслуженный лётчик-испытатель СССР, сын Леонида Хрущёва: «…и это был единственный орден, который имела право хранить семья. И этот орден, которым был награждён отец, его вручили Никите Сергеевичу. И уже после смерти Никиты Сергеевича, Нина Петровна этот орден отдала мне, сказала: «Пускай будет у тебя».
Через четыре дня после съёмок этого интервью Юрия Леонидовича Хрущёва не стало (5 декабря 2003). Он умер в больнице при проведении операции на сердце. [T.18.V]
*
11-го марта 1943-го года около полудня Леонид Хрущёв со своим ведущим – асом-истребителем лейтенантом Замориным вылетел на боевое задание. Это был его седьмой по счёту боевой вылет в роли пилота-истребителя. Седьмой и последний. Едва перевалив за линию фронта, они нос к носу столкнулись с парой Фокке-Вульфов. Опытный Заморин своего противника вскоре сбил и тут же открыл стрельбу по Фоккеру, с которым сражался Леонид. Немец отступил, Заморин погнался за ним, но краем глаза увидел самолёт своего ведомого – Леонида Хрущёва, который неожиданно свалился в штопор, и начал падать к земле. Именно эту версию событий чуть позднее лейтенант Заморин изложил в своём докладе начальству.
Сергей ЛОМАКИН, телеведущий, журналист: «Был подан рапорт напарником Леонида – лейтенантом Замориным – на имя Командующего Первой воздушной армией генерала-лейтенанта Худякова, в котором Заморин писал о том, что на Леонида и на него, их атаковала группа немецких истребителей, и Леонид бросил самолёт вниз, он вошёл в штопор, и, вот, выбросился Леонид из машины, которая из штопора не могла выйти, с парашютом или нет, он это в докладе своём, рапорте не написал».
Положение осложнялось тем, что бой вёлся над вражеской территорией, и самолёт Леонида рухнул за линией фронта, да ещё и в болото.
Позднее Худяков писал Хрущёву: «Мы организовали тщательный поиск, как с воздуха, так и на земле, силами партизан. Но безрезультатно».
…в середине девяностых в партийных архивах было найдено письмо Заморина, которое он послал на имя Косыгина уже после того, как Хрущёва отправили в отставку. В нём он писал, что побоялся сразу сказать о том, что самолёт Леонида развалился в воздухе на его глазах, а, значит, ни о каком возможном спасении пилота и речи идти не могло. По словам Заморина на него давило его непосредственное начальство. Этим людям показался более выгодным вариант, при котором Леонид Хрущёв считался бы пропавшим без вести. Эта версия оставляла некую надежду на то, что сын члена Политбюро жив, а, значит, их самих не накажут слишком строго. Это письмо Заморина при Брежневе так и не обнародовали. Тогда по политическим соображениям обелять Хрущёва не было никакого смысла.
Андрей СУХОМЛИНОВ, эксперт, писатель, заслуженный юрист РФ: «…совсем недавно мне позвонил один ветеран Метростроя и рассказал о том, что в 1980-м году поисковая группа Метростроя работала в этом районе по розыску погибших наших воинов и обнаружила в болоте самолёт. С самолёта сняли шильдик – значок – номер с двигателя».
Этот номер поисковики иуказали в официальном запросе, который был отправлен в Подольский военный архив Минобороны. Через три месяца они получили ответ. И он оказался совершенно однозначен.
Андрей СУХОМЛИНОВ, эксперт, писатель, заслуженный юрист РФ: «…это самолёт Як-7Б, принадлежал 18-му гвардейскому истребительному полку, и последний вылет на нём совершал старший лейтенант Хрущёв. Об этом было доложено в МГК КПСС, и порекомендовали этот вопрос не афишировать, никому не рассказывать и так далее». [T.3.XXX.5]
Victoria – Fatum
…по немецким фотопулемётам можно убедиться, что быстрее всех разрушался Як-1, затем И-16, Ил-4 и «Бостон» хорошо держали удар. А среди истребителей одним из самых живучих оказался «Спитфайр».
…как сказал один немецкий лётчик: «Это больше похоже не на воздушный бой, а на работу расстрельной команды». [T.3.XXV]
Александр Выборнов пересел с Як-7 на «именной» («А. И. Выборнову от каширских школьников») Як-9 в 44-м году и до самой Победы прикрывал на нём так называемые «Пешки» – пикирующие бомбардировщики Пе-2.
Александр ВЫБОРНОВ, Герой Советского Союза, генерал-лейтенант (в годы Великой Отечественной войны командир эскадрильи): «Каждый вылет два-три лётчика не ворачивались, погибали. Вот. Каждый ожидал своей очереди.
Противник, когда видит какую-то надпись, или что – обрушивались на этот самолёт. Командир полка спрашивал: «Как бой прошёл?» – «Да, – лётчик говорит, – неинтересно уже, потому что Саня всех истребителей на себя перетянул, а нам ничего не досталось». [T.3.XI]
*
Покрышкин Александр Иванович, трижды Герой Советского Союза, Маршал авиации: «…трудно было, особенно сорок первый – сорок второй год. Утром просыпаешься, думаешь: «Твоя очередь». К вечеру смотришь, кого-то нет, ты живой: значит, завтра моя очередь. Потому что бои, противник превосходит количественно. А потом идёшь на штурмовку, на разведку – один, встречаешь группы. Убить легко, вообще-то. Или же штурмуешь: у земли штурмуешь, МиГ-3тий, а он – высотный самолёт, у него лучшая скорость на шесть восемьсот. А мы штурмует, потому что бомбардировщиков не было. Зенитка бьёт, а сверху Мессера наваливаются… Смотришь, кого-то подожгли, кого-то сбили: когда-то твоя очередь должна прийти». [T.18.L.1]
Евгения ЖИГУЛЕНКО, Герой Советского Союза, командир звена 46-го гвардейского Таманского ночного бомбардировочного авиационного полка: «Летишь на цель, первый раз, второй раз: кто-то не вернулся, у кого-то машина вся в решете. И когда он взлетает, думаешь: «Ну, следующая, наверное, моя очередь – я не вернусь». Но в душе было с одной стороны, конечно, когда к цели к самой подходишь, было, ну, как-то, вы знаете, не по себе, конечно, наверное, страшновато было. Но внутри было такое ощущение, что, ведь если мы погибнем, то после нас останутся люди, народят детей, будут внуки, и всё будет очень хорошо. Это как-то поддерживало, наверное». [T.18.XX]
*
Ирина Вячеславовна Ракобольская, начальником штаба 46-го гвардейского Таманского ночного бомбардировочного авиационного полка: «Не так давно меня попросили выступить в одной лётной части с рассказом о днях войны. И вот после долгого перерыва я снова на лётном поле.
С оглушающим рёвом отрываются от бетонной полосы огромные реактивные бомбардировщики и быстро растворяются в небе…
Меня охватило сомнение: поймут ли меня…
…иногда по пять-десять минут не удаётся вырваться из цепких лап прожекторов. В результате усталости, случалось, наступала апатия, и лётчик и штурман засыпали в полёте. Часто, наоборот, девушки не могли уснуть по нескольку суток: «Снятся прожекторы…»
«В небе фронтовом» Сборник воспоминаний советских лётчиц – участниц Великой Отечественной войны. 1971
*
Ирина РАКОБОЛЬСКАЯ, доктор физико-математических наук, начальником штаба 46-го гвардейского Таманского ночного бомбардировочного авиационного полка: «…которые падают к нам с неба. Приходят эти частицы в атмосферу, в атмосфере взаимодействуют с другими, образуют такой «ливень» – много частиц. Чем выше мы поднимемся, тем чище мы будем видеть этот ливень. При каких-то очень высоких энергиях частицы в этом ливне располагаются по прямой линии. Это было чудо. Назывался этот эффект у нас «выстроенность». Потом, когда прошёл наш семестр, я вернулась в Москву. Юра Зацепин меня спрашивает: «Что ты там сделала?» Он мне говорит: «А, знаешь, то, что ты сделала на Памире, можно вполне оформить на кандидатскую диссертацию…
…нет! (война) не снится. Это было, ведь, ужасно давно. Я, даже, не понимаю, как люди сейчас могут только жить, вспоминая войну. Да, Господь с ней, она давно прошла» (2012 г.). [T.10.CCCLXX]
*
Вениамин СМЕХОВ, актёр театра и кино, режиссёр, сценарист, литератор, народный артист Российской Федерации: «…папа работал в Госплане, он был экономистом, и всю жизнь он продолжал воевать. То есть, все, кто пришли с войны, они, во-первых, никогда об этом не рассказывали – о войне – для того, чтобы спать нормально: уходили от этого. И, вместе с тем, всегда несли эту войну в своей жизни. От этого папа был довольно жесток со мной. Очень нежен с Галкой – с моей сестрёнкой – она «победная»: она – сорок седьмого. А со мной был суров…
Отец с войны принёс молитвы, псалмы и стихи. И он меня просто к этой пристани очень сильно приковал. Навсегда!» [T.10.LXIX.25]
**
**
Franciszek Kornicki, Fighter Pilot 303 (Polish) Squadron, Royal Air Force (бывший лётчик-истребитель «Польской» авиаэскадрильи Королевских ВВС в годы Второй Мировой войны): «Страх делает осторожным любого, так что в некоторой степени страх – это хорошо – главное преодолеть его. И, конечно, чем дольше летишь, тем больше тебя изводит первоначальный страх, борьба с ним. В тот или иной момент все мы боялись: никогда не знаешь, что с тобой приключится, куда летишь, и какой будет реакция противника. Когда тебя преследуют, ты скрываешься, это опасно, ведь когда скрываешься, то ничего не видишь, не знаешь, кто у тебя на хвосте». [T.13.LXXXVIII]
Архипенко Фёдор Фёдорович, Герой Советского Союза (в годы Великой Отечественной войны заместитель командира 129-го гвиап): «…на всю жизнь запомнился мне один бой с «мессером» под Воронежем. Во время этого воздушного боя при лобовой атаке летчик Ме-109 выстрелил, и я видел, как вылетел трассирующий снаряд, и услышал удар, будто ложится шар в лузу при игре в биллиард. На встречных курсах мы проскочили друг от друга в четырёх-пяти метрах. Снаряд прошёл между моей рукой и правым боком, ударил возле бронеспинки в шпангоут, где выгорела дырка диаметром 10 сантиметров… Если бы у немца не кончился боезапас, он мог бы очередью перерезать меня.
Весенние бои 1944 года в Молдавии складывались для меня, как для лётчика, счастливо: сбито 11 самолётов противника. Чувствую себя довольно смелым и ловким бойцом, как говорили мне товарищи, «тонким тактиком».
Ещё где-то к лету 1943 года я обрёл уверенность, что истребителю меня не сбить. Я мог упредить любой его манёвр, перетерпеть большую перегрузку, опередить в принятии решения. Другое дело – бомбардировщик: преследуя его, порой сам становишься мишенью, и тут решают судьбу точность и неожиданность атаки». [P.46.4]
*
В независимости от мастерства пилота, каждый новый боевой вылет увеличивает шансы быть сбитым. [T.21.LXVII.1]
…советский лидер призывал к миру, но готовился к войне. Челомея награждают Золотой Звездой Героя Социалистического труда. В 1962-м году Челомей – академик, в шестьдесят третьем – дважды Герой. Скромный начальник отдела Сергей Хрущёв тоже не обойдён почестями: и Ленинскую премию получил, и Героем Социалистического труда стал.
Сергей ХРУЩЁВ, доктор технических наук, Герой Социалистического Труда (сын Н. С. Хрущёва): «Моё присутствие в КБ на самом деле защищало Челомея от Устинова, который исторически его ненавидел, потому что ракеты в сорок пятом году пошли в Министерство Оборонной промышленности, где был Устинов. А Челомей вышел из авиационной промышленности, и, вдруг, он стал конкурировать с «оборонщиками» устиновскими». Устинов считал Янгеля и Королёва своими, а Челомея, так сказать, выскочкой из авиационной промышленности, который, так сказать, мешает этим людям делать их дело. В то время была очень сильная конкуренция: сначала между Янгелем и Королёвым, потом в эту «тройку» вошёл ещё и Челомей, и это очень сильно, так сказать, ускоряло развитие ракетной техники, потому что каждый из них пытался вырваться вперёд, а Правительство было заказчиком, и они посылали каждый своё предложение. Потом надо было выбирать».
Напрямую Хрущёв сыну никогда не протежировал: механизм власти был сконструирован так, что в этом не было никакой необходимости. Все партийные и государственные, военные и другие аппаратчики снизу до верху и сверху до низу знали, что КБ Челомея – не просто ракетное КБ, а КБ, в котором работает сын Хрущёва. И всё! Остальное уже происходит само собой.
После смерти Гречко в 1976-м году союзников у Челомея не осталось. С главой вновь созданного Министерства Общего машиностроения Сергеем Александровичем Афанасьевым он не сработался и прилюдно отзывался о нём не лестно, о чём министру, разумеется, докладывали.
Люди, много лет знавшие Владимира Николаевича, рассказывали, что он сильно изменился в последние годы: стал злым, дёрганым, часто грозился бросить всё к чёртовой матери, хотя и в семьдесят лет был он крепок, бодр, и голова работала хорошо. На поклон Челомей не пошёл. На общих собраниях Академии наук его часто можно было видеть сидящим рядом с опальным академиком Сахаровым, и живо обсуждающим проблемы разоружения. [T.10.CDLIX]
Виктор Астафьев, писатель: «…ну некогда, жрать охота. Вот так вот втягиваешься в войну. Вот, опыт, говорят, войны. Вот оно втягивание, чтобы ты мог жрать как скотина последняя, спать как скотина последняя, терпеть вошь, понимаешь так…»
Для Астафьева самое страшное на войне – привычка к смерти, – когда смерть становится повседневной, обыденной и уже не вызывает никаких эмоций. Когда можно сидеть и без отвращения есть на замёрзшем трупе. Поэтому Астафьев считал, что преступно романтизировать войну, делать её героической и привлекательной. Астафьев писал «…те, кто врёт о войне прошлой, приближают войну будущую. Ничего грязнее, кровавее, жёстче, натуралистичнее прошедшей войны на свете не было. Надо не героическую войну показывать, а пугать, ведь война отвратительна. Надо постоянно напоминать о ней людям, чтобы не забывали…»
Виктор Астафьев, писатель: «Вот это вот тяжкое состояние солдатское, когда ты думаешь: «Хоть бы скорее убили». Поверьте мне, я бывал десятки раз в этом положении когда мне хотелось, когда уже изнурял себя до бесконечности – «Хоть бы скорее убили»… Да, начинает тухнуть взор, таскаются ноги, начинаю хамить по телефону, начинаешь огрызаться с командиром – это значит всё… Иди выспись… где-то упал в дубовом лесу на какую-то подстилку и спал мёртвым сном. Сколько спал, что, ничего не помню…» [T.4.XLIV]
Олег БУДНИЦКИЙ, доктор исторических наук: «Я цитирую, опять-таки Давида Самойлова, думаю, что это усложнение ситуации. «В армии были очень разные люди. Сталин говорил чехословацким коммунистам, югославским коммунистам, что не думайте о Красной Армии идеально, там много уголовников, там самые разные люди» и так далее. Списывать всё на уголовников не приходится. Уголовников мы точно знаем, сколько было в армии за всё время войны – двести двенадцать с чем-то тысяч. Это не критическая масса. Не все эти уголовники были в Германии, хотя влияние, конечно, какое-то было. Люди были очень разные, очень разной культуры, очень разных представлений. И очень разной морали. Война никого не делает лучше, так. Есть у нас очень, с моей точки зрения, неверная и вредная мысль, что война привела к некоему очищению, что люди стали лучше. Люди стали хуже. Война никого не делает лучше. И это следует иметь в виду. В армии было, наверное, большинство в это время людей, которые были призваны с оккупированных территорий, которые пережили Бог знает что. В армию призывали немедленно освобождённых из концлагерей военнопленных. Призывали остербайтеров, освобождённых тоже из трудовых лагерей. В общем, публика была очень разная и обобщать это, конечно, не следует». [P.97.100]
Александр ШПАГИН, критик, историк кино: «…более того, это, вообще, начинается со времён войны, потому что именно, если посмотреть «Крокодилы» сорок третьего – сорок четвёртого года, особенно сорок четвёртого, мы увидим, что даже непонятно, идёт ли война: одна будет какая-то карикатура на военную тему, а в основном идут карикатуры на темы хозяйственных мафий и фельетоны на темы хозяйственных мафий. Вот тогда впервые формируется отдельная совершенно «хозяйственная милиция», которая впоследствии и будет уже называться ОБХСС.
…у народа всё больше и больше начинает проявляться буржуазное сознание, и в семидесятые годы уже оно дойдёт до полных пределов. И побогаче стали жить и, более того. Дело в том, что исчезает в этот момент «тотального коллектива», «тотального коммунального житья», люди становятся более индивидуальны – живут своим частным пространством. Соответственно они пытаются его обустроить. Соответственно возникает образ мафии. Ведь в тридцатые годы, например, богатый человек из торговли, ну, конечно, они существуют – торговые воры, – но «богатый человек из торговли», такого мифа нет, потому что огромное количество людей там действительно честные. В первую очередь мир преступников в тридцатые годы, образ преступника, он связан с конкретной уголовщиной, с бандитами, ну, и, разумеется, с «врагами народа». А здесь всё больше и больше становится торгово-хозяйственных махинаций.
…началось оно с торговых мафий вот этих вот «отсидевшихся» людей в войну». [T.10.CCCLX.11]
Светлана ЛУЧИЦКАЯ, доктор исторических наук: «…войны священные или «справедливые войны», они велись уже довольно давно. Церковь в принципе нуждается в вооружённой руке, она нуждается в светской власти, она всегда стремилась опереться на светскую власть. И когда уже Константин объявил христианство государственной религией, у христиан уже не оставалось возможности отлынивать от военной службы: они должны были защищать с оружием в руках интересы Римской империи.
Христианство – мирная религия, которая осуждает военную деятельность. Это религия мира. Но война была повседневной реальностью, и надо было с этим что-то делать, надо было всё это оправдать. Религиозный философ-мыслитель, который создал некое учение о справедливой «священной войне» это был Августин Блаженный. Задолго до Первого Крестового похода. Он высказал ряд идей относительно войны: относительно того, как можно совместить христианство и войну.
Эти мысли были очень разрозненные. Они высказаны в разных сочинениях, и потом они дошли до нас через посредничество целого ряда авторов – Исидор Севильский.
Только во второй половине одиннадцатого века, к началу Первого Крестового похода, все эти разрозненные мысли были собраны воедино. Был писатель церковный Ансельм Луккский, который был в кабинете Григория Седьмого – ярого Папы-милитариста: в одиннадцатом веке он одобрял очень многие войны в Испании, на Сицилии.
То, что определил Августин как «справедливую войну», это его учение, эта его дефиниция, просуществовала очень долго.
Есть три критерия:
Первый – война должна вестись законной властью «auctoritas principis». То есть, это не должно быть личное дело кого-то, это не должна быть месть личная. Это дело, которое поручено государю, и светский государь, а может быть церковный государь ведёт эту войну.
Вторая очень важная черта, второй критерий – это справедливая причина, законная причина «causa justa». То есть, «справедливая война» тогда справедливая, когда есть причина для её ведения. Когда у вас отторгли какие-то владения ваши, незаконно экспроприирована чья-то собственность, или какой-то моральный ущерб нанесён.
И третья причина – это то, что Августин Блаженный называл «recta intentio», то есть «честные намерения». Это тот случай, когда война является единственным способом разрешения конфликта: только через войну можно возместить ущерб.
Эти три критерия действуют на протяжении очень долгих столетий.
Когда в Европе в десятом веке началась агрессия венгров, норманнов, арабов, это учение о «справедливой войне» применялось церковью.
Когда речь идёт, например, о войнах в Испании, это называлось реконкиста – это очень позднее название. Мусульмане завоевали христианские земли – эти земли раньше принадлежали христианам – соответственно это «causa justa». Мы должны их отвоевать. В одиннадцатом веке Григорий Седьмой, который был как бы предвестником «священной войны», одобряет и благословляет эти войны, которые ведутся в Испании. И за участие в этих войнах выдаются индульгенции». [P.141.50]
…существовало два рыцарских ордена – Госпитальеры и Тамплиеры. Бернар Клервосский – духовный наставник крестоносцев – проводил чёткое различие между воинами-монахами и традиционным рыцарством.
Prof. Sylvain Gouguenheim, University of Lyon: «Он применил игру слов на латыни: изменил слово «воины» на «зло» – они для него были на стороне Дьявола – рыцари, которые воюют, носят дорогую одежду, украшения – на Стороне Дьявола. Настоящие рыцари – истинные христиане – не носят пышных нарядов: они грязные, с длинными волосами и бородами, сражаются во имя Христа, оставаясь истинными воинами». [T.10.CCCXCVII]
«…в посёлке Курилово Подольского района вспоминали российского солдата, погибшего в Чечне, служившего в Погранвойсках. Евгений Родионов попал в плен в 1996-м году и был зверски убит за то, что отказался предать Родину и принять ислам».
…перед смертью бандиты дали Евгению последний шанс – они предложили ему снять крест, отречься от веры и от матери. Женя выбрал смерть. Она была страшной – ему отрезали голову.
г. Пенза, областной онкодиспансер
«…в Чудовом храме, который был открыт в честь святителя Луки. Накануне тут замироточила икона новомученика Евгения Родионова. Как говорят священники, миро на иконах – это Знак Божий. Родионов ещё не причислен к «Лику святых». Теперь отец Алексей собирает подписи от тех, кто своими глазами видел замироточившую икону. Позже их намерены отослать в столицу, в Синодальный отдел Московской патриархии чтобы там решался вопрос об официальной канонизации Евгения».
Максим МАКСИМОВ, протоиерей, секретарь Синодальной комиссии по канонизации святых: «…в нашу задачу, конечно, входит подготовка материалов непосредственно к прославлению человека в Лике святых. И, поэтому в задачу Комиссии входит как раз, в частности и изучить этот вопрос, то есть, само по себе почитание человека носит чисто религиозный характер, или оно имеет примеси каких-то политических, сиюминутных, скажем так, ценностей.
…в чём основная проблема, которую мы имеем на сегодня в отношении этого человека? – В том, что, с одной стороны, общественное внимание приковано к настоящей человеческой трагедии – к трагедии, которая эксплуатируется в силу глубины своего ужаса – потери матерью единственного своего сына.
Я вам говорю, что, как бы, разыгрывать вот эту эмоциональную карту трагедии матери, которая, так сказать, доведена до состояния, в общем-то, отчаяния уже в некотором смысле, это, даже с точки зрения человеческой, некорректно, нехорошо.
К числу Мучеников причисляется человек только тогда, когда Церковь имеет неоспоримые свидетельства того, что человек действительно пострадал и пролил свою кровь за Христа. Не за Родину, саму по себе. Не потому что, это, вот, «враги меня тут поймали», даже враги эти может быть, ещё и мусульмане… А именно потому, что человек страдает и умирает за религиозные свои принципы, за свой религиозный выбор, за свою любовь ко Христу. Такого свидетельства нет.
…у нас был диалог двухчасовой. И, в частности, мы расспрашивали об обстоятельствах кончины её сына. Из её рассказов мы поняли одну очевидную вещь: те обстоятельства его кончины, они воспроизводятся именно путём типологическим, то есть, как представляется «что все, то и он так же». Все, кто не принял мусульманство убиты, и он убит; все не отреклись от Христа, и он не отрёкся; все не хотели снимать крест, и он не снял. Это тогда надо всех солдат погибших, просто канонизировать и всё». [T.25.X]
7 – (13 + 2)
gladium in se с. [con-verto] VM обратить меч на себя (т. е. заколоться)
Похожим катером управлял Яготти САЕДЗИРО, воин-смертник, чудом оставшийся в живых. Сегодня он с семьёй живёт в небольшом домике в пригороде Токио. А тогда, в 45-м, он с младшим братом Тодзи воевал в императорской армии. Парадоксально, но то, что этот человек остался жив, стало его жизненной трагедией и заставляет Яготти до сих пор завидовать судьбе своего младшего брата.
Яготти САЕДЗИРО, выживший камикадзе: «Мы, между прочим, потомственные самураи. Но, не смотря на то, кем были твои предки, каждый японский молодой парень был готов умереть за императора, за Японию, понимаете. Мы с братом иногда переписывались. Тодзи был лётчиком, он улетел на Окинаву и там погиб».
Сам Яготти сожалеет, что не погиб в тот день, как сделали это его товарищи. Те, даже не имея возможности подорвать себя и не желая сдаваться в плен, провоцировали американцев открыть по ним огонь на поражение. Яготти этого сделать не смог и вот уже более 60-ти лет живёт с чувством позора. Не выполнив свой долг, Яготти навсегда, как говорят в Японии, потерял лицо, – лишился чести.
В этот храм в Токио приходят почтить память погибших за родину воинов. Во время празднования Камакоро-Мацури, в воскресенье, выпадающее с 7-го по 14-е апреля.
…и всем 5834-м камикадзе, отдавшим жизнь за императора и свою страну. [T.9.I]
…захваченные территории были обширны. Японские силы были рассеяны по Юго-Восточной Азии и Китаю, в Юго-Западной части Тихого Океана, так что к концу 1943-го года и началу 1944-го японцы потеряли стратегическую инициативу. Серьёзную проблему представляла нехватка нефтяных ресурсов, медицинского обеспечения, технического обслуживания. Пути поставки всего недостающего были фактически перекрыты американскими подводными лодками и авиацией. Японские боевые самолёты часто не летали из-за некомплекта вооружения и запчастей. В отличие от американцев, в Японии была практически не развита система подготовки резерва.
Для японцев перспектива быстрой войны развеялась: было ясно, что американцы, взбешённые нападением на Пёрл-Харбор, не пойдут ни на какие переговоры с японцами за исключением безоговорочной капитуляции. Адмирал Ямомото понимал это ещё на стадии планирования нападения на Пёрл-Харбор. Он не видел никаких перспектив быстрой войны, по большому счёту у Японии не было планов и на длительную войну.
Во время войны Валовой национальный продукт – суммарное значение всех товаров и услуг, произведённых в Японской империи, – не превышал десяти процентов по сравнению с американским Валовым национальным продуктом. Америка всегда производила гораздо более совершенную военную технику, чем Япония, особенно это касалось боевых самолётов. Во время войны японские самолёты делались на станках, импортированных из Соединённых Штатов, да и полётные приборы также часто были родом оттуда.
В самом начале Тихоокеанской войны императорские ВВС Японии приняли решение, которое имело далеко идущие последствия. В соответствии с концепцией «Быстрой войны» и лозунгом «Всё на фронт», подготовка новых пилотов была сокращена. Все лётчики были брошены на фронт, что позволило японцам первое время конкурировать с американцами и их союзниками.
Непосредственной причиной войны было эмбарго Соединённых Штатов на нефть: Японии не хватало нефти всю войну. У японских ВВС был постоянный бензиновый голод. Командиры американских подводных лодок в первую очередь делали всё, чтобы найти и потопить нефтяные танкеры.
Как только началась война, американцы, в отличие от японцев, выбрали прямо противоположную стратегию: после короткого периода «Всё на фронт», они преднамеренно сохранили лучших пилотов как лётных инструкторов будущих поколений лётчиков и не жалели горючего при обучении новых пилотов. В целях подготовки на территории США было произведено много учебных самолётов. По мере появления более совершенной техники старые боевые самолёты сохранялись и передавались в учебные центры. И это означало, что в течение первого года в армейских и морских ВВС на фронтах было меньше самолётов и меньше лётчиков. С другой стороны, как только новая американская система подготовки заработала и стала поставлять обученных пилотов и новые самолёты, у японских ВВС не осталось никаких шансов на победу.
После принятия присяги новичок направлялся в учебный лагерь, проходил курсы начальной, а затем повышенной лётной подготовки. На обучение пилота до отправки в воинскую часть требовался примерно год. Уже через год с небольшим после начала войны в Тихом Океане американских пилотов стало больше, чем японских. Фронтовым японским пилотам казалось, что у американцев неистощимые запасы военных самолётов и лётчиков. И это было ещё до того, как американцы начали поставлять новейшие типы самолётов.
Американский образ жизни позволял американским пилотам с одной стороны ощущать себя частью нации, а с другой – свободными гражданами. У США действительно были преимущества – хорошо подготовленные людские резервы. Население США составляло тогда примерно сто пятьдесят миллионов человек, против девяноста миллионов японцев. Возрастной состав тяготел в сторону молодёжи, так что количество молодых людей было существенно выше, чем в Японии. Естественно выпуск американских пилотов приходилось распределять между театрами военных действий: войной на Тихом океане, на Юге и Юго-Западе и в Европе.
Для японской стороны эта ситуация могла показаться плохой, но на самом деле она была гораздо хуже. Большая часть молодых американцев умела водить или ремонтировать автомобили, и умела обращаться с оружием, хотя, конечно, это не делало их квалифицированными механиками или пилотами. В довоенной Японии личные автомобили, как и огнестрельное оружие, были редкостью. При подготовке американских авиамехаников и пилотов инструкторы не тратили время на азы технической подготовки.
В императорских ВВС перед войной высокому мастерству обучались очень немногие пилоты. Как японцы могли восполнить потерю трёхсот пилотов при Мидуэе по довоенным меркам? Если бы у них вообще больше не было никаких потерь, то на подготовку такого количества пилотов потребовалось бы два-три года.
…попробовали сократить курс обучения, и к последнему году войны на боевые задания отправлялись лётчики всего со ста часами полётного времени. На этой стадии войны в 1944-м году полётное время американских лётчиков составляло более трёхсот часов. Японские лётчики вступали в бой перепуганными новичками и становились лёгкой мишенью американцев.
…а японские курсанты гибли не только в бою: многие из них погибли в лётных происшествиях на учебных аэродромах при пилотировании быстрых истребителей. Лётные происшествия и несчастные случаи во время тренировок были достаточно частыми и в Соединённых Штатах, однако, судя по рассказам, в Японии их было намного больше. [T.26.III.1]
**
**
…в Токио в частности, и в целом в стране, опустошённой и разорённой, существовало две реальности: реальность пятнадцати лет войны, и реальность провозглашённого мира.
Пресса подробно описывала все детали церемонии на борту американского линкора «Миссури», были также озвучены условия капитуляции Японии. Газеты быстро написали о том, что впервые за последние полгода снова будут открыты все школы. Однако одна из наиболее обличающих статей была призвана вызвать у населения чувство вины, переложив большую часть ответственности на их плечи. «Основы морали – писал автор статьи, – были разрушены в тот самый момент, когда люди обязаны были объединиться в безжалостной борьбе против общего врага. Однако каждый думал только о себе и пытался спасти свою шкуру, движимый самым примитивным эгоизмом».
Правда, что в последние месяцы войны политическое и социальное безразличие достигло критических размеров в каждом секторе экономики страны. В стране стал бурно процветать «Чёрный рынок», более того, население осмеливалось слать злые и оскорбительные письма государственным чиновникам, и даже самому императору.
День, когда закончилась война, принёс огромное облегчение людям. В течение пятнадцати лет страна истекала кровью, опустошалась и разрушалась. Уровень жизни в Токио сократился на три четверти по сравнению с тем, что было перед войной. Три миллиона человек погибло, девять миллионов остались без крыши над головой, более шести миллионов человек было отправлено на родину из бывших колоний Японии. Оккупированная страна находилась на грани полного хаоса… [T.13.XLIX]
Свой «Чёрный рынок» существовал в каждом городе. Полиция устраивала регулярные облавы. В 1946-м году цены на продукты питания были в тридцать – сорок раз выше государственных. Недоедание затронуло все слои населения, и продолжалось до начала пятидесятых годов. Оно оказывало губительное действие на экономику страны.
Первого января 1951-го года всех жителей Токио пригласили высказать свои новогодние поздравления императору. Ходили слухи, что оккупация скоро закончится и Япония опять станет суверенной державой.
В том же году Хирохито написал несколько стихотворений, в том числе и следующее:«Стойкая сосна неизменного цвета выдерживает груз падающего снега. Пусть люди будут такими же стойкими».
Дерево, сгибающееся под тяжестью снега, стало для большинства японцев напоминанием об ужасах войны, о миллионах жизней, отданных ни за что, о голоде, и о глубоком ощущении того, что они стали жертвами не только бомб, упавших на Хиросиму и Нагасаки, но и законов, установленных победителями.
Годы оккупации не помогли японцам примериться со своим прошлым. В это время делалось всё, чтобы сбить их с толку и завуалировать реальное положение вещей… [T.13.L]
Jus Proprietatis – (Культура + «Тварь дрожащая»)
Николай ЯНКОВСКИЙ, доктор биологических наук, член-корреспондент РАН: «Я присутствовал на многих заседаниях комиссии по вопросам этики Всемирного совета по исследованию генома человека, членом которого я являлся. И там, в основном, доклады делались представителями европейских стран и американцами. И вот, после всех этих докладов, очень убедительных, понятных, встал представитель китайской делегации и сказал, что, вот, почему мы должны следовать тем правилам, которые вы создали. У нас другая культура общества. Она не плохая, не хорошая, она другая. Если на Западе права индивида стоят во главе угла, то в Китае это не так. Во главе угла стоят права общества, и права индивида являются подчинёнными. То есть, то, что является твоим делом, а что делом общества, зависит от того, какова предыстория этого общества. То есть, правил не может быть одинаковых во всех странах, – каждая должна выработать свои. И мы в этом отношении по тому, что мы считаем своим личным делом, а в чём мы являемся частью социума, занимаем промежуточное положение. Так что, каждая страна должна выработать свои правила, которые, несомненно, выработаны и будут». [T.10.CI.7]
Victoria – Logica
Владимир ВЕДЮШКИН, кандидат исторических наук: «Арабы, после того, как они освоились на Пиренейском полуострове, естественно, они начинают тоже такие вот грабительские рейды на территорию южной Франции. Они более или менее осваиваются в области, которая называется Септимания, и оттуда совершают время от времени походы вглубь территории государства франков.
И вот как раз самым знаменитым эпизодом истории этих походов была битва при Пуатье732-го года. Речь шла о том, что арабский отряд или войско, в основном конное, уже прилично пограбив территории по пути, уже обременённое обозом с богатой добычей, дошло до Пуатье – немного за Пуатье в сторону Тура – и вот в этом месте его встретили войска франкского майордома Карла Мартелла, у которого почти не было конницы. Это была пехота, но пехота очень качественная, хорошо обученная, которая, заняв удобную позицию на стратегическом месте, перегораживая арабам дорогу, встретила их, и арабская конница не могла прорваться через эту стену, разбиваясь, как волны, о шеренги франкских пехотинцев. А, судя по источникам, видимо Мартелл послал каких-то своих разведчиков-агентов, которые навели страху около обоза. И когда арабы увидели, что пробиться они не могут, а обозу, то есть главному, ради чего всё это затевалось, угрожает опасность, то они сочли за лучшее уйти. Вот, собственно, вся эта битва, которая выросла в легенду, с которой очень много связывали.
Что здесь существенно с точки зрения развития Франции, наверное, и Европы в целом, – это то, что Карл, не располагая конницей, не мог преследовать арабов и отнять у них их добычу. Возможно, именно тогда он осознала именно важность наличия сильной тяжёлой конницы, что повлияло на его политику в отношении так называемых бенефициев и, в конечном счёте, способствовало созданию системы наделения феодом и службы за него – конной службы».
Это была не попытка завоевания, это был эпизод «набеговой экономики», который и не перерос в стратегию по расширению.
Владимир ВЕДЮШКИН, кандидат исторических наук: «И не мог всерьёз перерасти, поскольку тех людских ресурсов, которыми арабы располагали, просто не хватило бы на это. Их и из южной-то Франции довольно скоро после этого вытеснили». [T.10.LI.140]
Юрий ПИВОВАРОВ, академик РАН, доктор политических наук, профессор, директор ИНИОН РАН: «…ещё один момент. Зависимость русских государственных институтов от всяких военных дел. Всем известно, и мы с вами об этом говорили, что огромная территория, не имеющая естественных, таких против врага укреплений типа какого-нибудь моря или гор больших, плохо проходимых, предполагает иметь большую армию. Иначе ничего не сделаешь и тратить большие деньги на это. Ну да, так и было. А что было? Были опять три эпохи: московская, петербургская и советская. Когда рождается московская система? Она рождается на рубеже пятнадцатого и шестнадцатого столетий. И тогда впервые у России вместе с рождением новой эпохи, а, может быть, всё наоборот, может быть, рождение первой русской армии привело к рождению новой исторической эпохи, рождается первая русская армия. Что я имею в виду? Долгое время у русских не было постоянной армии. Были дружины князей, которые сидели, так сказать, по крепостям, иногда выходили в поле, хотя реже не выходили, потому что один на один с монголом, как правило, проигрывали, они были более эффективны, поэтому, всё-таки прятались, поэтому пушки появились, крепости сильные, прочее, прочее. Но, иногда удавалось созвать большую армию, как Дмитрий Донской и нанести врагу поражение. Но в целом регулярной армии не было.
И вот Иван Третий, подлинный создатель Москвы, Московского царства, да, конец XV – самое начало XVI столетия, ему потребовалось, поскольку территория была громадной, при нём уже Российское Московское царство стало самым большим государством в Европе, потребовалась армия. Какая армия? Ну, разумеется, мобильная. А что тогда было мобильной армией? Конница. Так создаётся дворянская конница или конница или дворянское сословие.
Смотрите, военные потребности становящегося на ноги государства, какая логика, говорят, нужна довольно многочисленная, мобильная, то есть, на лошадях, армия конница. Как её содержать? У государства денег не было. Мы бедное государство. А как же содержать? Ну, и тогда начинается дворянство – условное владение. Тот, кто становится дворянином, кстати, многие сейчас гордятся своими родами, дворяне – это из дворовых, это надо помнить, что из простых на самом деле дворяне, и особенно гордиться здесь нечего. Так вот, дворяне – это те, на кого крестьяне работали только то время, пока дворянин служил. Как он переставал служить, это было условное владение, это не передавалось по наследованию, это не вотчина как у боярина, когда наследная частная собственность. А это условное владение на то время, пока ты машешь мечом во имя царя-батюшки. Как только тебе отрубили что-нибудь или ты просто постарел, тебя выкидывали. Ну, это идеальная модель. На самом деле, всё было, конечно, сложнее.
Дворянство сразу стало бороться за наследственную собственность и потом, в конечном счёте, получила. Но так рождаются два первых сословия будущей Российской империи – крепостные крестьяне и дворянство. То есть военная реформа, потребности военные нашего царства привели к структурированию социальной системы. Социальная структура русского общества строится в зависимости от военных потребностей – это поразительная закономерность русской истории, это поразительная черта русской истории. Не скажу, что только у нас так, например, у монголов так же и ещё более круто, чем у нас, ещё более доведено до предела. Например, в Европе уже не совсем так, там всё сложнее, у нас это было именно так. И опять же, заметьте, кто у нас первые крепостные – дворяне. Вот у нас говорят, отмена крепостного права, бедные крестьяне, бедные крестьяне. Но первых закрепостили дворян, поскольку дворянин был крепостной, как только мальчик вырастал, он должен был служить и ничего не мог больше делать, он был крепостной. Просто его крепостной труд был другой, военный. А отвечал он за это тоже своей головой, ушами, ногами, глазами, поскольку он воевал. А чтобы дворяне существовали, чтобы им поставляли какое-то обмундирование, продукты и прочее, на них работали крепостные крестьяне. Так возникает второй крепостной слой. И заметьте, сначала закрепостили дворян, потом крестьян, и обратно процесс, сначала в XVIII веке освободили дворян, а в XIX крестьян, то есть тоже последовательность. Кого первых закрепостили, потом первых раскрепостили. И интересная последовательность, и традиция в русской истории.
А вот в конце XVII столетия тоже стало совершено ясно, что России нужна новая армия, потому что мы так технологически отстали, а противник так усилился. А противник потенциальный – шведы, Польша, там где-то и Европа, там где-то ещё есть крымские татары, в общем, всё очень весьма опасно. И не то, чтобы нас могли завоевать, как иногда историки пишут, я в это не верю, но, во всяком случае, опасность для нации, поднимающейся, для общества, Государств Российского были. И тут известные реформы военные Петра. Армия рекрутская, рекрутирование, столько-то, со стольких-то домов в мирное время, со стольких-то домов рекрутов в военное время, и создаётся новая рекрутская армия. Вообще, все свои реформы Пётр, как мы знаем, замыслил во многом, чтобы иметь морской флот и армию. А потом ему понадобилось и образование, и культура, и просвещение, и инженерии, и прочее, прочее Но его цель была – иметь современную армию, выйти к Балтийскому морю. Сначала, как мы знаем, он хотел к Чёрному, не получилось. И окончательно была взята линия на Балтийское море. Мы вышли, закрепились. Новая армия и рождается новое сословие, рождается новая система. Какая система? Абсолютно самодержавно-крепостническая. Абсолютно! Для того чтобы бесконтрольно брать рекрутов, надо, чтобы вся масса населения была закрепощена. Для того чтобы бесконтрольно брать офицеров, надо, чтобы все дворяне были закрепощены. Рождается ещё более тяжёлая, ещё более страшная система крепостничества и угнетения, это при всём, ореоле европейца, у Петра рождается как следствие того, что нужна новая армия. Так создается петербургское общество через армию и флот. Поразительным образом многое из того, что хотел Пётр, не получилось. Тот флот, который он построил, через два года сгнил. А Милюков в своих работах, – выдающийся наш историк и политик, – доказал, что реформы Петра экономически гораздо более разорили Россию, чем двинули её дальше. Великий Пётр, именем которого мы все клянёмся…
Третья военная реформа это поражение в Крымской войне. Когда русские в первой половине девятнадцатого столетия чувствовали себя первыми людьми в Европе, доминирующей страной на континенте. Помните, горделивые слова канцлера Безбородко, что там: «Без нас ни одна пушка выстрелить не могла в Европе». Это ещё екатерининский канцлер, но и потом, так сказать, «Россия – жандарм Европы. И вся Европа трясётся от страха». И вдруг странное поражение в Крыму, из-за этой технологической отсталости, поскольку у них уже пароходы, паровозы, и мы на телегах гоним хлеб из Москвы в Крым. А от Москвы до Крыма в несколько раз ближе, чем от Парижа до Крыма, но туда приходит в четыре раза быстрее. Мы проиграли полностью. И началась новая военная реформа. Всеобщая воинская повинность. А она возможна только там, где все граждане свободы. И отмена крепостного права. И рождается новая реформенная Россия. И рождается Россия совершено иная. И люди идут в армию служить уже не на всю жизнь, а на несколько лет, их там обучают. И создаются военные округа, из которых берут, – правильная организация, – это сохранилось до современности. Здесь несколько не совпадает вот с периодами петербургский и советский, но это как бы предшествует советскому. И до сегодняшнего дня сохранилась эта система, которая была создана военным министром Милютиным во времена царствования Александра Второго.
И сегодня в России постоянно говорят о военной реформе. Заметьте, если вы смотрите телевизор, читаете газеты, и она пока не осуществилась. Значит, ещё по-настоящему не началась новая система. Потому что всегда новая система, новый этап развития начинается с какой-то кардинальной реформы армии. Посмотрим, получится это или нет…» [T.10.CI.14]
Юрий ПИВОВАРОВ, академик РАН, доктор политических наук: «…Россия – страна милитаристская и по сей день. Мы – то, что немцы говорят «милитер штадт» – по-прежнему. Дворян делают вообще как сословие в начале шестнадцатого столетия, – Иван Третий. Ему нужна конница – мобильная армия. Чтобы этих дворян кормить, нужны крепостные, которые их будут кормить. Следующая военная реформа: Петру нужна армия другая – нужно рекрутов набирать – нужна новая, почти массовая армия. Тоже закрепощение ещё сильнее, ещё сильнее становится и жёсткий порядок. И, наконец, 1861-й год. Почему раскрепостили? Да потому что мы проиграли компанию Крымскую, и вся эта либеральная оппозиция во главе с Константином Николаевичем – младшим братом Александра – генералом-адмиралом русского флота говорит: «Надо освобождать людей, чтобы делать армию – всеобщую воинскую повинность». А для этого их надо забрать от помещиков. Не будь этих трёх военных реформ, которые определяют вообще судьбу России, не было бы и этого социального строя. Наш социальный строй грандиознейшим образом привязан к военным делам. И в двадцатом столетии тоже». [T.10.LI.55]
Летом 1942-го года на юге Советско-германского фронта разразилась катастрофа: немцы прорвали советский фронт и их отборные механизированные части покатились по придонским степям, стремясь выйти к Волге и на Кавказ. Казалось, их ничто не может остановить. Фашисты уже предвкушали близкую победу…
Оборона Красной Армии рассыпалась на глазах. Часто отступление превращалась в паническое бегство – «драпмарш», как говорили солдаты – фронт оставляли ротами, батальонами, полками. Над Армией, да и над всей страной нависла страшная угроза полного развала и краха.
Юрий ЖУКОВ, доктор исторических наук: «Выйдя немцы за Волгу, войдя в зону, по сути дела, уже Казахстана и Сибири, Берлин спровоцировал бы Токио на начало войны против СССР. В Токио ждали, когда немцы продвинутся за Волгу на Урал к Сибири, это был для них нужный сигнал. И вот этого допустить мы уже не могли».
Для Советского Союза наступил Момент Истины. В это тяжелейшее время Народный Комиссариат Обороны принял знаменитый Приказ № 227. Он был зачитан во всех подразделениях и частях Армии и Флота.
По мнению многих историков, идея «приказа № 227» – жёсткого до жестокости – принадлежала лично Верховному Главнокомандующему.
Юрий РУБЦОВ, кандидат исторических наук, полковник запаса: «То, что авторство принадлежит именно сталинской руке – это неоспоримо – сама стилистика, лексика этого приказа говорит, что Сталин, конечно, если не на сто процентов, то основную и идейную, и даже смысловую нагрузку всю заложил именно он».
Неумолимая статистика говорит, что командир взвода на фронте живёт полтора боя: если в первом бою ему посчастливилось уцелеть, то во втором его ждало ранение, а, возможно, и смерть. Чтобы компенсировать этим офицерам повышенный риск, была продумана система льгот. Так, командир батальона пользовался правами командира дивизии, командир роты – правами командира полка. Месяц службы для офицера штрафбата приравнивался к шести месяцам в обычных войсках.
…штрафбат, как это ни парадоксально, по своей сути, – элитное подразделение: ведь нигде больше не воевало столько офицеров сразу. Решения принимались на месте и поражали своей нестандартностью. [T.4.LV]
*
…по итогам боёв июня-июля на южном секторе фронта Сталин подписал «Приказ № 227», известный под названием «Ни шагу назад!»
Юрий НИКИФОРОВ, кандидат исторических наук: «…наши войска не могли закрепиться ни на Дону и вынуждены были отступить ещё дальше на Восток. И дальше в этих степях сталинградских не было такого рубежа, который позволял бы рассчитывать остановить врага. И возникала иллюзия, что вот так наши войска и будут отступать всё дальше и дальше…
Приказ 227 был воспринят в частях, в целом, положительно, потому что Армия ждала какого-то слова «самого верхнего начальства», в котором была бы ясно поставлена задача, и люди перестали бы кивать друг на друга». [T.18.XXXI.1]
…сосед слева не побежит, и не побежит сосед справа.
Spiritus dominat formam – [Карма + Иероглиф (Стрела в прямолинейном полёте)]
НА ЗЕМЛЕ (С 22 мая по 25 июня)
На крохотной железнодорожной станции в Бертлеке собралось столько изнывающих от безделья лётчиков, что хватило бы набить два местных поезда; впереди нас ожидало три дня гарантированной нам жизни и полного освобождения от страха перед ними. Было двадцать второе мая, день стоял чудесный. Наш экипаж держался вместе. Станция – изъеденное временем деревянное здание – напомнила мне тунервильский трамвай в юмористических приложениях к газетам времён моего детства; под широкими свесами станционной крыши на доске объявлений висело извещение: стоимость проезда в Лондон в вагоне первого класса, гласило оно, повышается до десяти шиллингов трех пенсов; судя по выцветшей дате, извещение появилось здесь, когда мне шёл тринадцатый год; с тех пор тариф не менялся. Приподнятая и окруженная барьером платформа ходуном ходила под нами. С базы на велосипедах продолжали прибывать всё новые люди, и старуха ирландка в дырявом свитере, взимавшая шесть пенсов за каждый оставленный на стоянке велосипед, уже ничего не соображала и только жалобно скулила в ответ на грубые шуточки ребят. Узкая извилистая дорога поднималась по склону к станции; напротив платформы для отходивших на Лондон поездов два дряхлых старика, сгорбленных, как надломленные бурей ивы, разгружали лес с готового развалиться от ветхости грузовика; они с трудом поднимали тяжёлые доски, и Бенни Чонг сказал:
– А что, если мы поможем этим старым козлам?
Два беззубых деда, похоже, так и не сообразили, что произошло. Мы, человек тридцать летчиков-янки, бросились к грузовику, с гамом и шумом мгновенно выгрузили доски и аккуратно сложили на обочине дороги.
Я с удивлением обнаружил, что Мерроу с нами не оказалось, а когда мы вернулись на платформу, он заметил:
– Послушайте, добрячки, а ведь вы только испортили всю обедню старым пердунам. Они же собирались целый день бить баклуши. Присмотритесь к ним получше. Никогда не надо вмешиваться в чужую жизнь – пользы ни на грош, а проклятий не оберёшься.
Старики бесцельно толкались около аккуратного штабеля. Время от времени один из них приподнимал доску и снова опускал на то же место, бросал на нас сердитый взгляд и брался за другую. Мелкими старческими шажками они бродили вокруг штабеля и нервно потирали дрожавшие от дряхлости руки.
– Пошли, Хеверстроу, – предложил Мерроу. – Давай сыграем.
С крана в стене станции свисала обитая и заржавленная эмалированная кружка для томимых жаждой путников. Мерроу схватил её и швырнул Клинту, потом вырвал из окружавшей платформу изгороди полусгнившую жердь, встал в позу бейсболиста, готового отбить удар…
Джон Херси [B.113.1]
Колесница – Нахаш
Александр ЕЛИСТРАТОВ, капитан, командир звена Ми-24: «Всё-таки было какое-то уважение к противнику: очень гордый, очень независимый, очень свободолюбивый народ. У меня до сих пор такое ощущение, что это самый лучший, наверное, народ на земле в плане своего достоинства. Ярчайший пример. Поймали мы в пустыне караван. Достаточно его уничтожили. Остался один человек с ишаком. Вот он стоит, мы звеном работаем. Отработал НУРсами, снаряды прошли через него – ближе-дальше взорвались – он стоит целый и живой, и ему плевать, что стреляют: он не прячется. Потом он стал и смотрит на нас так вот. Ну и мы приняли решение – давайте, уходим – пусть останется жить, если такое мужество у человека, такое вот пренебрежение к смерти».
Юрий КУЗНЕЦОВ, капитан, командир Ми-8: «Один был случай, единственный, который не дал мне спать неделю, примерно, когда показалось, что что-то полыхнуло из дувалов. Ну, там, секунда – доворот-залп и уход. А потом разведка доложила, что там пришли мирные жить, а какие-то вертолёты пролетали, стрельнули, и там погибла женщина – мать семейства этого, и корову, кажется, ещё убили. Ну, видимо, то ли осколок бутылки бликанул, то ли что… Район был не очень-то хороший, поэтому сразу среагировали. И, вот, я тогда сказал: «Всё. Нафиг. Я больше не стреляю здесь». Да, и, в конце то концов, ну кто мне эти афганцы? Ну что мне сделали?» [T.18.XLIV]