ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО

ЗАРИСОВКИ К СТАРШИМ АРКАНАМ

Rota Fortunae
СЕЧЕНИЕ 7 - 15 (ПОБЕДА – ЛОГИКА) (9)

detractis pinnis Ap вырвав перья, т. е. «подрезав крылья»

Татьяна ТИМОФЕЕВА доцент, кандидат исторических наук: «…в Германии это всё наложилось на особенности, конечно, истории – на огромное чувство такой вот «национальной неполноценности», что ли, как ни странно это о немцах говорить – обиды. Позднее объединение, позднее создание национального государства – 1871-й год, Бисмарк – «нас все обогнали, и мы, наконец-то создали Второй тысячелетний Рейх». Тысячелетний Рейх схлопнулся в 1918-м – 19-м годах: всё, Вильгельм отрёкся от власти, началась какая-то вообще непонятная республика… «Все нас обижают, а мы великие, потому что у нас великая, прежде всего культура, великий дух, великая музыка, и так далее. Мы спасём мир, вот именно нашей духовностью». Весь остальной мир «торгашеский» (англо, кстати, американский), он погряз вот в этом «торговом материальном духе». «А мы спасём. Мы, действительно, выше других, потому что мы в силе духа, мы – идеалисты. Поэтому у нас так долго не получалась политика» – говорили себе немцы».

Алексей ФИЛИТОВ, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН: «Вообще, если говорить о национал-социализме, то в нём три компоненты: первая – это расизм; второе – это геополитика, то есть, народ без пространства, стало быть, нужно расширяться за счёт внешней агрессии; и третье, который у нас, кстати, меньше известен, потому что он более тонкий, вообще говоря, и который объясняет многое, почему, всё-таки, пошли за ним, потому что, всё-таки, немцы не настолько глупы, чтобы всем верить этим расистским бредням – это так называемый «немецкий социализм». В чём тут дело? – В отличие от нашего (марксистского) социализма, там – по другому. Сами по себе капиталисты могут быть хорошие и плохие: есть «творческий» капитал, и есть «хищнический». И кто в плохих? – Это, естественно, евреи, потому что в основном это банковский капитал. Настоящие «индустриалисты», они там выдумывают всякие новшества, технический прогресс и прочее, для этого нужны им деньги. Кто им даёт деньги? – Банкир. Банкир – значит еврей. Хотя были, естественно и немцы-банкиры…»

Татьяна ТИМОФЕЕВА доцент, кандидат исторических наук: «…пруссачество и социализм Шпенглера как раз очень хорошо этот тезис иллюстрируют, который потом, как раз Гитлер и пытался осуществить. Социализм, но сверху – то есть государству принадлежит решающая роль. Государство, опять-таки, решает, как сделать благо для человека, а человек, он вовсе не должен стремиться к своему какому-то абсолютному личному, тем более счастью. Нет. Он должен быть счастлив от осознания своего правильного места в этом механизме государственном. И тогда наступит социализм – все будут на своих местах: шестерёночки вертятся, машина государственная едет куда ей надо, естественно».

Частная собственность сохраняется, это принципиально важно. [T.10.LI.102]

*

*

…меньше двух часов понадобилось японцам, чтобы вывести из строя или потопить более двадцати боевых кораблей США. К счастью три авианосца в то утро находились в открытом море. Но каким образом Американский Тихоокеанский флот оказался в Пёрл-Харборе?

С двадцатых годов двадцатого века его главная военно-морская база находилась в Сан-Диего на калифорнийском побережье Соединённых Штатов. Плавание оттуда до Гавайского архипелага занимает чуть больше недели. А от Гавайского архипелага ещё десяток дней пути до Японской империи на островах и континенте.

В 1940-м году американцы перебросили флот в Пёрл-Харбор, опасаясь нападения со стороны Японии, проводившей агрессивную внешнюю политику. После завоевания Манчжурии в (19)32-м, военных действий на территории нескольких регионов Китая и недавней высадки во Французском Индокитае, Япония имела виды на Малайзию, Индонезию и Филиппины. Нейтрализовав Американский Тихоокеанский флот, империя могла на время устранить препятствие для дальнейшей экспансии. [T.10.DCXLV.1]

…в августе 1941-го Рузвельт провёл тайную встречу с Черчиллем на острове Ньюфаундленд. Корабль выплыл из тумана, пришвартовавшись бок о бок с «Августой» – военным кораблём наследника английского престола – принца Уэльского.

Премьер-министр прибыл исключительно для того, чтобы убедить Соединённые Штаты немедленно вступить в войну.

Эллиот Рузвельт (Elliott Roosevelt), один из сыновей Франклина, который присутствовал там в качестве военного атташе, описал в своей (As he saw it) случайную ночную встречу, в которой Черчилль сделал откровенные заявления. «Это ваш единственный шанс, вы должны присоединиться вместе с нами».

Позже Эллиот помог отцу, ходившему с тростью, войти в его каюту. «Он настоящий старый добрый тори, не так ли? Он идеальный премьер-министр для военного времени. У него одна цель – увидеть, как британцы выстоят в этой войне. Но Уинстон Черчилль, возглавляющий Англию после войны – это уже не сработает. Мы должны с самого начала дать понять британцам, что мы не собираемся быть лишь добрячками, которых можно использовать для спасения Британской империи в тяжёлое для неё время, а потом просто забыть. Жизнь Британской империи сейчас на кону. Это понимают не все, но британские и немецкие банкиры, между тем, прикарманили всю мировую торговлю. И это надолго».

В эту ночь Рузвельт начал озвучивать своё видение «нового мира». «Думаю, выступлю как американский президент, сказав, что Америка не станет помогать Англии продолжать насаждение своей воли колониальным народам».

В основе видения Рузвельта лежала политическая свобода, означавшая экономическую свободу. Это противоречило принципу Британской империи: поддерживать бедность колоний при их зависимости от Лондона. Глобальный «новый курс» Рузвельта предполагал создание кредитной системы, которая бы позволила колониям развиваться. Рузвельт напомнил Черчиллю о том, что колониальные отношения Соединённых Штатов с Филиппинами должны закончиться в 1946-м году, и убеждал Британию так же завершить свои имперские отношения, которые во многих моментах были чувствительны для самих Штатов. Черчилль понимал, что великодушие Рузвельта небескорыстно, и что за американскую помощь после войны Британия поплатится доминирующим положением в мире.

«Мы хотим увидеть мир, основанный на четырёх важнейших человеческих свободах. Первая – это свобода слова и самовыражения в каждом уголке мира. Вторая – это свобода каждого исповедовать веру в Бога по-своему в каждом уголке мира. Третья – это свобода от нужды в каждом уголке мира. Четвёртая – это свобода от страха в любом уголке мира».

Это были великие слова, но Атлантическая Хартия была чисто утопическим документом, который позже стал основополагающим манифестом ООН.

Неслыханное со времён Французской или Русской революций, высказывание общего характера о правах мужчин и женщин всего мира. Не соглашаясь с формулировкой Рузвельта, Черчилль внёс оговорку, согласно которой равный доступ к международным благам будет гарантирован только при должном уважении к существующим обязательствам.

Но, как писал Эллиот Рузвельт, «мало-помалу, постепенно и очень незаметно эстафета лидерства переходила от Британии к Америке».

На следующий день «Принц Уэльский» вернулся к войне, а пути двух государственных деятелей разошлись до поры до времени. Позже Черчилль заявил кабинету министров, что Рузвельт сказал, что он будет вести войну, но не объявит её. Было сделано всё, чтобы подтолкнуть к участию.

Япония уклонилась от нацистской войны против своего старого противника – России, и фактически была отчуждена от Берлина из-за Советско-германского пакта 1939-го года.

В своей заносчивости Гитлер, который считал японцев расой низшего порядка, даже не попытался открыть им свои планы относительно Советского Союза, или предложить новую территорию, чтобы поддержать их на Дальнем Востоке.

Но японцы хотели, как и Великобритания, Германия и Италия, иметь собственную колониальную империю, поэтому, пользуясь преимуществом вакуума, созданного нападением Германии на Францию и Голландию, и нейтрализацией британской силы, в июле 1941-го они двинулись на Восток, к Индокитаю в поисках ресурсов и военных баз.

Соединённые Штаты, которые теперь производили половину нефтепродуктов всей планеты, в ответ наложили полное эмбарго на всю торговлю с Японией, включая торговлю нефтью. Запасы стремительно истощались, и японцы решили захватить нефть Голландской Ост-Индии. Но американский военно-морской флот у гавани Пёрл-Харбор мог сильно помешать этим планам. Так японцы самым неожиданным образом атаковали военно-морскую базу американцев в гавани Пёрл-Харбор в штате Гавайи.

Американцы знали, что их будут атаковать, но думали, что это произойдёт на Филиппинах.

На следующий день Соединённые Штаты и Великобритания объявили войну Японии.

Хотя японские союзники даже не сообщили Гитлеру о Пёрл-Харборе, он и без того объявил войну Соединённым Штатам.

Рузвельт мог объявить популярную в народе войну Японии, но теперь, будучи избавленным от груза ответственности за нарушение слова, данного избирателям, он, наконец, объявил войну и Германии.

Стратегия Соединённых Штатов заключалась в постепенной подготовке наступления в Тихом океане для нанесения основного удара по Германии. Поражение Японии, утверждал Рузвельт, не принесёт поражения Германии, но победа над Германией нанесёт поражение и Японии. Нацеленность Соединённых Штатов на Европу, позволяла японцам вести завоевания совершенно беспрепятственно. Они захватили шестую часть суши всего за полгода: Таиланд, Малайя, Ява, Борнео, Филиппины, Гонконг, Индонезия, Бирма – жители этих стран зачастую встречали японцев, как освободителей от угнетающих их европейских колонизаторов.

Суждение, которое вскоре будет проверено на практике. Президент Рузвельт произнёс в частной беседе: «Американцы никогда бы не погибли в Тихом океане, если бы не недальновидная жадность французов, британцев и голландцев».

Ещё одним мощным ударом по делу союзников стало нападение Японии на входивший в Британскую империю Сингапур в начале 1942-го. Войска Великобритании, защищавшие Сингапур, превосходили по численности население Англии. Восемьдесят тысяч солдат содружества, многие из которых австралийцы, попали в плен. Но в знак сочувствия к колонизированным народам, из пятидесяти пяти тысяч британских индийских военных, взятых в плен японцами, около сорока тысяч перешли на противоположную сторону, чтобы сражаться за Японию.

Если бы японцы атаковали Восточную Индию и скоординировались с немецкими войсками в Средней Азии (Ближнем Востоке) прежде, чем те вторглись в Советский Союз, перед Британской империей нависла бы серьёзная угроза в Индии. Но Германия и Япония на протяжении всей войны не вели себя как близкие союзники.

…но Черчилль оказался перед большим кризисом в Северной Африке: тридцать тысяч британских солдат только что с позором сдались нацистской армии вдвое меньшей их по размеру. Опасаясь резни на побережье Франции, он сказал, что Великобритания не смогла собрать достаточно кораблей, чтобы переправить через Ла-Манш войска для вторжения, и убедил Рузвельта повременить со «вторым фронтом», а вместо этого организовать вторжение в Северную Африку. Когда Соединённые Штаты на это согласились, Эйзенхауэр предрёк: «Это будет самый чёрный день в истории». Перед этим он говорил: «Мы не должны забывать, что награда, за которую мы боремся, – это удержать восемь миллионов русских в войне».

Для Джорджа Маршалла, который отвергал вторжение в Северную Африку как дело второстепенного значения, было очевидно, что британцы, в отличие от русских, боялись бросить вызов Германии: тень Первой Мировой войны по-прежнему сковывала воображение членов правительства Черчилля.

Но у британцев была другая стратегия. Надеясь на мощь флота, атаковать более слабый фронт Гитлера на юге Италии, что давало Черчиллю возможность избежать непосредственного столкновения с немецкой военной машиной. Вместо того, чтобы защитить от нападения Северную Африку и Средиземноморье вокруг Гибралтара, а затем и Среднюю Азию (Ближний Восток) с её нефтяными запасами, удержав при этом проход к Индии и оставшейся части восточной империи через Суэцкий канал. [T.1.XXVIII.1]

*

Даже в Великобритании сломленные и измотанные двумя мировыми войнами люди, требовали от правительства социальных преобразований. Уинстон Черчилль был одним из самых уважаемых государственных деятелей той эпохи, но после трагического провала в Греции удача отвернулась от него.

Эттли (Клемент) был символом новой Европы. Он обещал создать систему бесплатного здравоохранения и выступал за национализацию старейших отраслей британской экономики. Этому человеку нужна была не империя, а социальное государство. Черчилль, напротив, обещал сохранение империи, однако, ему пришлось увидеть её распад: правительство Эттли даровало независимость Индии, Пакистану, Бирме, Шри-Ланке, Иордании и Палестине. Эттли понимал, что сформировался новый «американский миропорядок». Соединённые Штаты предоставили Великобритании заём в четыре миллиарда долларов на пятьдесят лет и разместили свои военные базы на британской территории. Британия стала государством-сателлитом США.

Великобритания контролировала 72 процента ближневосточной нефти, у США было десять процентов – явно меньше их потребностей. Советский Союз хотел своей доли. Во время войны советские войска были расположены на границе с северным Ираном для защиты нефтяных месторождений от нацистов. Теперь СССР вступил в конфликт с Британией на Юге. Черчилль видел угрозу британским интересам на Ближнем Востоке и в деятельности Советов на территории Турции.

После выступления Черчилля (Фултонская речь) американо-советские отношения начали стремительно ухудшаться. Когда советские войска не покинули северный Иран в оговорённые сроки, Трумэн пригрозил войной. Он писал: «Если бы русские прямо или косвенно взяли под контроль иранскую нефть, это стало бы серьёзной потерей для экономики западного мира».

Позднее в частной беседе с одним из сенаторов Трумэн утверждал, что вызвал в Белый Дом советского посла Громыко и заявил: «Если советские войска не уйдут в течение двух суток, мы на вас сбросим бомбу». По его словам через сутки они ушли.

Советские войска отступили, но, возможно причина крылась не в ядерной угрозе: не прошло и двух месяцев, как США прекратили выплату столь необходимых Советскому Союзу репарационных платежей со стороны Западной Германии.

В Греции британская армия разгромила «Левый национально-освободительный фронт», восстановила монархию и диктатуру. Это стало причиной восстания под предводительством коммунистов. После суровой зимы 46 – 47-го годов Великобритания, испытывавшая финансовые трудности, не смогла удержать ситуацию под контролем. Она попросила США оказать помощь в борьбе с греческими бунтовщиками и модернизировать турецкую армию. Один из сотрудников министерства иностранных дел писал: «Великобритания за один час уступила мировое лидерство Соединённым Штатам».

Уставших от войны людей не интересовали затратные проекты, но Трумэн обратился к обеим палатам Конгресса и попросил выделить 400 миллионов на поддержку существующего миропорядка (Греция – 300 миллионов, Турция – 100 миллионов), в котором США отводилась роль «мирового полицейского».

Трумэн не различал серьёзных и второстепенных угроз: он сделал важнейшее заявление, связав судьбу людей всего мира с безопасностью Соединённых Штатов. Эти слова имеют отношение к Корее и Вьетнаму, к Ираку и Афганистану. После жарких дебатов Конгресс ответил согласием. Москва была ошеломлена таким воинственным тоном. Она обвинила США в империалистической экспансии под прикрытием благотворительности. [T.1.XXVIII.2]

**

**

Вицлебен (Job-Wilhelm Georg «Erwin» von Witzleben) был убеждён, что заговорщикам не добиться сочувствия со стороны Запада, и, как ни странно, он оказался прав. Долгие шесть лет – с 1938-го по 1944-й – участники «сопротивления» неоднократно выходили на контакт с американцами и англичанами, но все попытки были тщетными.

Prof. Dr. Bernd Bonwetsch, Ruhr-Universität Bochum: «К сожалению западные страны ничего не хотели знать о существовании сопротивления с немецкой стороны. Кстати, и дипломаты пытались помочь, участвовали в этом, например, посол в Лондоне. Дипломаты всячески старались найти поддержку для немецкого сопротивления. Но по разным причинам, в основном, конечно, политическим Черчилль и правительство Великобритании были не готовы их поддержать. Для участников сопротивления это было, конечно, отрезвляющим: их не только не поддержали, но и относились к ним весьма критично».

Запад не поддержал заговорщиков, потому что те хотели сохранить целостность Германии после войны, а союзники намеревались добиться её раздробления. Так они уничтожили бы Германию как экономического и политического конкурента.

У Сталина в это время ещё не было планов по поводу послевоенного устройства Германии: все его мысли занимал только один вопрос – добиться безоговорочной капитуляции Германии. Но решая этот вопрос он невольно вставал на сторону союзников. [T.10.CCCLXXI.3]

…в мае того же – 1945-го года – заключённый концлагеря Дахау, бывший главный банкир Третьего Рейха и бывший министр гитлеровского правительства Ялмар Шахт был освобождён англо-американскими войсками. Он собирался уехать в США. Его имя, авторитет и влияние в финансово банковских кругах, казалось, должны были обеспечить ему тёплое место в любой части мира. Однако всё произошло иначе – в качестве военного преступника его привлекли к суду Международного Военного трибунала в Нюрнберге. Но он был оправдан и в 1948-м году освобождён.

В 1953-м году Шахт возглавил Дюссельдорфский банк и выпустил в свет свои мемуары, в которых впервые рассказал о финансовых битвах и интригах Второй Мировой войны. Он умер в 1970-м в Мюнхене.

Во время Нюрнбергского процесса Ялмар Шахт в беседе с американским адвокатом заявил: «Если вы хотите предъявить обвинение промышленникам, которые помогли перевооружить Германию, то вы должны предъявить обвинение, в первую очередь, самим себе – американцам. Автозавод «Опель», например, ничего не производил кроме военной продукции, владела же этим заводом ваша компания «Дженерал Моторс».

По логике Ялмара Шахта доллар начал войну, и доллар её выиграл. [T.2.LXIII]

*

«Золотой стандарт» – денежная система, при которой монеты или банкноты можно обменять на соответствующий золотой эквивалент. Впервые «золотой стандарт» был введён в 1981-м году в Великобритании. Благодаря этому фунт оставался главной мировой валютой вплоть до Первой Мировой войны.

23 декабря 1913-го года в США была создана Федеральная резервная система с функцией Центрального Банка и контроля над коммерческой банковской системой Соединённых Штатов Америки. С этого момента доллар начинает борьбу за мировое господство.

Николай СТАРИКОВ, российский политический и общественный деятель, писатель, публицист: «В результате Первой Мировой войны, которая началась, всего лишь через несколько месяцев после создания Федеральной резервной системы, стало уничтожение не просто нескольких империй, а уничтожение нескольких финансовых систем – «золотой рубль», «золотая (немецкая) марка», валюта Австро-Венгрии – все эти системы исчезли, эти валюты перестали существовать».

Вторая Мировая война снова перезагрузила финансовую систему и изменила роль «Золотого стандарта» во всём мире.

Июль 1944-го года. В курортном городке Бреттен-Вудс в штате Нью-Гэмпшир в США было подписано соглашение, которое утвердило «долларовый стандарт», жёстко привязав к нему валюты сорока четырёх стран, а сам доллар – к золоту (тридцать пять долларов за одну Тройскую унцию. Золотой запас Федеральной резервной системы становился главным залогом и гарантией от любых войн, кризисов и колебаний валют: чтобы в мире не случилось, есть доллар, твёрдо привязанный к золотому якорю, а, значит, и остальным валютам, привязанным к доллару, ничего не угрожает. Летом 1944-го года Советский Союз подписал Бреттон-Вудское соглашение: до конца войны оставался год, и воюющей стране нужна была экономическая поддержка союзников.

Николай СТАРИКОВ, российский политический и общественный деятель, писатель, публицист: «А в декабре 1945-го года Советский Союз отказался ратифицировать Бреттон-Вудские соглашения, итогом чего стало начало Холодной войны. Почему? – Нам это сегодня очевидно: потому что он не хотел отдавать суверенитет Советского Союза в руки Соединённых Штатов Америки, ровно так же, как не хотел отдавать суверенитет Советского Союза в руки нацистской Германии».

Виктор ГЕРАЩЕНКО, бывший Председатель Центрального банка Российской Федерации и Правления Государственного банка СССР, доктор экономических наук: «Когда в сорок четвёртом году начались вестись переговоры с решением трёх лидеров о создании Международного Валютного фонда, и мы принимали участие, собрали комиссию, но Молотов сказал, может быть не совсем такими словами: «Мы из войны вышли с голой жопой, а туда надо давать много статистики, и они будут видеть. Как мы слабы. Поэтому давайте пока откажемся». И мы не вступили в Международный Валютный фонд. Сталин сказал: «СССР он не нужен». [T.1.XXIX]

***

***

…позже их будут долго и тщательно допрашивать следователи НКВД: советское руководство хотело убедиться, что Гитлер мёртв. Однако материалы допросов оказались намного богаче.

Эта книга создавалась в единственном экземпляре и для единственного читателя, и так как она была основана на секретных документах, она сразу попала в личный архив Сталина. Лишь несколько лет назад гиф секретности был снят. Тогда её и обнаружил в архиве немецкий историк Матиас Уль. Он подготовил этот уникальный документ к публикации.

Сергей КУДРЯШОВ, кандидат исторических наук, сотрудник Германского исторического института в Москве: «Такие же расследования о Гитлере проводили все спецслужбы. То есть, и англичанам, и американцам, и советским войскам достались немецкие военнопленные, в том числе и те, которые в той или иной степени служили или в Рейхсканцелярии, лично знали Гитлера, не говоря уже о высокопоставленных военных. И каждая страна составляла своё досье о Фюрере: о его личной жизни, о его жизни с женщинами, о его привычках, о том, как он питался, как он ездил, что говорил и так далее. Но советской стороне повезло в том, что достались как раз люди, которые лично наблюдали Гитлера на протяжении длительного времени – непосредственно его адъютант и его камердинер».

Хайнц Линге (Heinz Linge) находился при Гитлере ежедневно и ежечасно с 1934-го года. Он не участвовал в крупных политических совещаниях или военных советах, зато лучше всех знал характер и привычки Фюрера.

У Отто Гюнше (Otto Günsche) – адъютанта Гитлера – были другие функции: он следил за личной безопасностью Фюрера на совещаниях и официальных встречах, а, значит, знал все детали происходящего в немецкой ставке.

Большая часть допросов Гюнше и Линге касалась самоубийства Гитлера и последовавших за этим событий. Не секрет, что новое руководство Германии в мервых числах мая обратилось к русскому командованию с предложением о перимирии. Этому предшествовало несколько заседаний в бункере Фюрера. Звучавшие на них речи сегодня кажутся невероятными.

Из протокола допроса военнопленного, бывшего штурбанфюрера СС Гюнше Отто. «Положение обсудили ещё раз. Во время этого заседания Борман и Геббельс ссылались на слова Гитлера о том, что в случае проигранной войны новый подъём Германии возможен лишь на стороне Советской России».

Таких неожиданных эпизодов в книге масса: от деталей разработки секретного оружия Фау-2 – первой в мире баллистической ракеты дальнего действия, до тайной миссии в Англии ближайшего соратника Гитлера по партии – Рудольфа Гесса. А вот квинтэссенцией книги стала информация о Гитлере, которую историки всего мира тщетно пытались обнаружить в документах Третьего Рейха.

Dr. Matthias Uhl (Матиас Уль, научный сотрудник Германского исторического института в Москве): «Самой важной, которая даёт для историка, это, что Гитлер, по показаниям Линге, действительно приказал массовые истребления евреев. Это был личный приказ Гитлера. Об этом были очень многие споры, и, конечно, у нас пока, к сожалению, документов нет, где стоит подпись Гитлера – «мы сейчас начинаем истребление евреев». [T.10.CCCLXXI.4]

Хомейни также остановил «ядерный проект» шаха, в том числе, частично построенную станцию в Бушере.

Сейид Хусейн Мусави, Советник по международным делам, Иран: «Революционеры сразу решили закрыть все ядерные и военные проекты шаха. Они не хотели милитаризованного Ирана с ядерным оружием».

Этот момент Саддам Хуссейн выбрал для вторжения. Внезапное нападение Ирака застало иранцев врасплох. Запад поддержал Ирак. Ирак использовал против Ирана химическое оружие: было сброшено (одна) тысяча восемьсот тонн иприта. Международного осуждения не последовало.

Сейид Хусейн Мусави, Советник по международным делам, Иран: «Когда Саддам напал на Иран, международное сообщество поддержало агрессора. За восемь лет погибло триста тысяч иракцев. Что ещё хуже – Саддам использовал химическое оружие, а Запад поставлял ему сырьё и технологии. Иран стал первой жертвой химического оружия после Второй Мировой войны. Тогда Иран понял, что нужно опираться только на свою военную мощь, чтобы предотвратить дальнейшую агрессию».

После войны Иран возобновил ядерную программу. Ирак частично разрушил ядерный реактор в Бушере. Иран снова обратился к немецкой компании Сименс… [T.25.XVIII]

Борис СОКОЛОВ, доктор филологических наук, кандидат исторических наук: «Я могу сказать, что бы было, если бы Гитлер каким-то чудом в 1942 году победил бы на Восточном фронте. Допустим, он бы пошёл не на Сталинград, а на Москву, уничтожил бы там советские войска, вышел бы к средней Волге где-нибудь у Ярославля, и советские войска резко бы сократили сопротивление. Ну, до китайского уровня … бы дошли. Тогда война, конечно, кончалась бы атомной бомбардировкой Германии где-нибудь в начале 1946 года, других вариантов я не вижу.

Потому что американцы в июле 1945 неизбежно изобрели бы атомную бомбу. Очень долго они бы её, конечно, хранить не стали. Они же не знали, в какой стадии германская атомная программа. Это они потом поняли, что те на два года отстают. Единственное, они, наверно, могли рисковать, что немцы с двух бомб не капитулируют, поэтому десятка два-три поднакопили где-нибудь к концу 1945, и обрушили. Очень долго бы откладывать тоже не стали, потому что не знали, как у немцев дела.

…что было с ним договариваться-то? На каких условиях? Нет, Запад бы не пошёл, Америка бы не пошла. Потенциал у Америки был гораздо больший, зачем ей было капитулировать, раз уж она ввязалась в войну?» [P.97.152]

Дмитрий ПРОКОФЬЕВ, вице-президент Ленинградской областной Торгово-промышленной палаты: «…собирались офицеры, которые говорили: «Что-то нужно делать, потому что фюрер ведет Германию к катастрофе. И что мы делаем в России – это не есть хорошо». Не говоря, что они наблюдали акции против мирного населения, видели работу зондеркоманд, участвовали в походе на Москву. И к (19)42 году сложилась группа, что нужно ликвидировать Гитлера. И именно фон Тресков, поддерживал, наладил контакт с генералом Гальдером, начальником Генштаба. И Гальдер вообще был идеологом первого крупного заговора против Гитлера, (19)38 год, когда немецкие генералы считали, что после присоединения Богемии и Моравии, они считали, что надо остановиться. Они считали так, что если говорить о воссоединении всех немцев в одном государстве, то эта программа выполнена.

Идти развязывать войну с Польшей, с западом, зачем? Как рассуждали немецкие генералы: «Мы потерпели поражение в Первой Мировой войне… Мы взяли реванш сейчас, мы взяли мирно, политически, все немцы в одном государстве, Тысячелетний Рейх, а вот планы фюрера… Восстановили, мы и так смогли вернуть себе уважение германского народа. Зачем ввязываться в военные кампании, которые Германии ничего особенного с точки зрения генералов принести не могли».

Другое дело, что к (19)39-му году Гитлер уже подразвалил экономику. И президент Рейхсбанка, познакомившись с четырёхлетним планом немецкого развития, руководителем был назначен Геринг, он сказал, что это приведёт к коллапсу экономики, и ничего хорошего из этого не выйдет». [P.97.229]

Дмитрий ФОСТ, историк, писатель: «Сталин после Парада Победы, во время банкета, который проходил в здании Мавзолея, на котором ему было предложено стать генералиссимусом. И вот Сталин в разговоре с Маленковым и Жуковым сказал следующее: «В следующей войне на русский народ уже опираться будет нельзя, он слишком изменился в годы войны и понёс большие потери». Это было правдой. Но не настолько большие потери, чтобы сделать то, что предложил Сталин: «в следующей войне военные кадры мы должны черпать из среднеазиатских республик». Для него армия, укомплектованная русскими, укомплектованная победителями, для него эта армия была неинтересна. Ему нужна была менее образованная». [P.97.155]

*

Александр ПАНЦОВ, доктор исторических наук: «…дело в том, что война закончилась на том, на чём и начиналась, на тридцать восьмой параллели. Китайские войска потеряли около одного миллиона человек убитыми, девятьсот тысяч человек, если говорить об очках, то очки были отрицательные. Но Сталин не давал закончить войну Мао Цзэдуну.

Вообще, жертвы в корейской войне колоссальные. В основном мирных жителей погибло около двух миллионов человек, корейцев. И советских людей погибло около трёхсот человек. И американцев много погибло. Но среди военнослужащих больше всего китайцев, около девятисот тысяч человек. Северный корейцев погибло пятьсот тысяч, южных корейцев – чуть больше четырёхсот тысяч. То есть, это была настоящая бойня. И Мао Цзэдун, войдя в корейскую войну 19 октября 1950 года, уже через несколько месяцев понял, что надо выходить. И он стал настоятельно просить Сталина дать добро на завершение корейской войны. Конечно, китайские коммунисты помогли северокорейским коммунистам и отбросили войска ООН опять к тридцать восьмой параллели. Но большего достичь не могли.

Главная проблема заключалась в том, что китайцы проигрывали в воздухе. В воздухе господствовали американцы. А Сталин, дав добро на войну, не стал помогать корейцам и китайцам в той мере, в какой они ожидали, воздушным прикрытием. Именно по этому поводу велись переговоры в Сочи. И они ни к чему не привели. Сталин так и не дал добро на участие советских самолётов в корейской войне.

…о чём спросил Ким Ир Сен. Мао Цзэдун на это рассчитывал. Мао стал бомбардировать Сталина просьбами дать добро. А Сталин ему в ответ писал, что не надо торопиться. Корейская война даёт возможность обучить китайскую армию методам современного боя. И подготовить её к дальнейшим сражениям. К каким сражениям, я неделю назад здесь уже говорил. Дело в том, что вся сталинская идея с корейской войной заключалась в том, что он хотел разжечь Третью мировую войну, используя для этой возможности в этот момент, 1950 года, когда Советский Союз уже имел атомную бомбу, а Германия ещё стояла на коленях, Япония стояла на коленях и помочь эффективно США не могла. Поэтому, как сам Сталин писал, я ничего не придумываю, это документ Сталина. Сталин сам объяснял, почему нужно было начинать корейскую войну.

Нужно было вовлечь США и добиться того, чтобы США увязли в Корее, ослабли экономически и это будет благоприятным моментом для нас, потому, что вместе с Китаем мы гораздо сильнее, чем Америка с Англией. В итоге ничего не вышло. Никакой мировой революции не получилось, и Третьей мировой войны тоже, к счастью, не получилось. Но Сталин так до смерти и не давал ни Мао, ни Ким Ир Сену закончить войну. Несмотря на то, что делегации приезжали в Москву, велись переговоры. А Сталин говорил в ответ: «А что корейский народ потерял, кроме жертв?» Я цитирую…» [P.97.154]

**

**

Константин АСМОЛОВ, кандидат исторических наук, Институт Китая и современной Азии РАН: «Корейскую войну в нашей стране часто воспринимают, как советско-американское противостояние. На самом деле это была гражданская война, которую интернационализировало внешнее вмешательство. Военные конфликты на 38-й параллели начались практически сразу же и по своей интенсивности мало отличались от завершающего окопного периода войны. Кроме того на территории Южной Кореи хватало мятежей и восстаний, что позволяло некоторым представителям руководства Севера считать, что лисынмановский режим падёт в случае, если в ходе блицкрига южнокорейская армия будет разбита, а столица захвачена.

И здесь надо понимать, что Северной Корее советские военные инструктора поставили нормальную армию европейского образца, в то время, как южнокорейская армия была в основном заточена под карательные действия против мирного населения, и в течение войны могла только резать мирное население и разбегаться в любом другом случае.

Обе стороны готовились к наступательной войне, и полное отсутствие оборонительных рубежей или минных полей на подступах к Сеулу только подтверждает этот тезис.

Представление о внезапном нападении на мирный и беззащитный Юг – это южнокорейская пропаганда, и, более того, когда война только началась, в первые дни Сеул утверждал, что северокорейцы вторглись, они разбиты, и армия республики Корея победоносно наступает на Пхеньян.

Собственно подобные заявления, и то, что северокорейское наступление совпало со времени с очередной южнокорейской приграничной провокацией, позволяют просеверокорейским силам заявлять, что войну начал Юг. На самом деле, всё-таки, нет: хотя военный конфликт уже шёл давно, перевёл его на новый уровень полномасштабной войны именно Север. Иное дело, что если бы северокорейцы ждали, южнокорейцы успели бы завершить модернизацию войск, задавить повстанческое движение на своей территории и тогда, вполне вероятно, первый шаг сделал бы Ли Сын Ман.

Первый этап Корейской войны – это стремительное наступление северян. Сеул был взят на четвёртый день войны. Причём речь Ли Сын Мана о том, что наша древняя столица никогда не будет сдана врагу, пошла в эфир, когда сам Ли Сын Ман уже бежал из города, а на его окраинах появлялись северокорейские части.

Тем не менее, восстание, которое имело важное значение в планах блицкрига, не произошло. Хотя лидер южнокорейских коммунистов Пак Хон Ён заявлял, что в одном Сеуле шестьдесят тысяч коммунистов устроят восстание, этого восстания не случилось. Северяне прождали неделю и частично потеряли стратегическое преимущество. Не оправдался ещё один важный прогноз – о невмешательстве американцев.

Можно было предполагать, что Соединённые Штаты оставят Ли Сын Мана на произвол судьбы, потому что они не стали помогать Чан Кайши, который был для них гораздо более важен. А госсекретарь Ачесон (Dean Gooderham Acheson) честно сказал, что в сферу жизненных интересов входят Япония, Рюкю и Филиппины, а южнокорейцы могут пожаловаться в ООН. Но позиция Соединённых Штатов поменялась, потому что после того, как, с точки зрения, радикальных консерваторов американцы потеряли Китай, Южную Корею сдавать уже было нельзя.

Более того, надо помнить, что президент Трумэн был представителем демократической партии, а правее его были люди типа сенатора Маккарти, которые заявляли, что, возможно, госдепартамент не «красный», но точно «розовый». И поэтому Соединённые Штаты должны были что-то сделать, тем более, что Корейская война воспринималась ими не как гражданская война, а как вероятное начало чего-то большего: типа сейчас Север нападёт на Юг, Китай на Тайвань, Советский Союз на Японию – и вот она наша Третья Мировая.

Поэтому, в частности, первое, что сделали Соединённые Штаты, – это ввели войска в Тайваньский пролив. Хотя при этом Трумэн не хотел прямого вовлечения американцев в войну, и называл её поначалу исключительно «специальная полицейская акция». Более того, по американской инициативе вопрос «Что делать?» был вынесен на Совет безопасности ООН. Там американцы легко провели резолюцию о вступлении ООН на стороне Юга, благо советский представитель отсутствовал.

Существует распространённый миф о том, что он сделал это по прямому распоряжению Сталина, у которого были хитрые планы. На самом деле – нет: он вообще бойкотировал заседание, потому что вместо представителя коммунистического Китая место Китая занимал представитель Тайваня. И потому, с точки зрения Москвы любое решение, где отсутствуют два постоянных члена Совета безопасности из пяти, не может быть легитимным. Но, с другой стороны у Соединённых Штатов был план даже на то, что было бы, если советский представитель наложил вето. Следующим шагом было бы вынесение решения на Генеральную ассамблею, которая точно проголосовала бы как надо.

И, вот, в результате не помощь южнокорейскому режиму приходят войска ООН, которые на восемьдесят процентов в сухопутных силах и на девяносто с гаком во флоте и в авиации состоят из американских войск. Тем не менее формально они воюют не под своим флагом, а под ооновским, и Соединённые Штаты формально не принимают участия в конфликте. Хотя командиром войск ООН был назначен генерал Макартур – весьма специфическая личность с очень большими планами, ещё большей харизмой, и ещё большими понтами.

В целом процесс Корейской войны напоминает движение маятника то в одну, то в другую сторону. Сначала Северная Корея захватывает почти всю территорию Юга, и южане и американцы укрепляются на так называемом «пусанском периметре», который занимал примерно десять процентов территории РК. При этом у Соединённых Штатов с самого начала есть господство в воздухе. Северокорейские танки заканчиваются под американскими бомбами, коммуникационные линии растягиваются, и в итоге указанный периметр штурмует меньше войск, чем те, кто сидят внутри.

Однако генерал Уолкер (Walton Harris Walker), который командовал войсками на Периметре, был вне милости у Макартура, и тот хотел отдать победу своему любимчику – генералу Алмонду (Almond), которому были выданы самые боеготовые американские части, после чего проведена Инчхонская десантная операция. Её обсуждение проходило довольно сложно: утверждалось, что высадка практически невозможна. Но Макартур встал в позу и сказал: «Но ведь противник тоже знает, что она невозможна. А мы-то это сделаем. И это будет иметь важное пропагандистское значение». В целом было по слову его, и американцев можно похвалить не столько за операцию, в которой им противостояло ничтожное количество северокорейских войск. При этом они всё равно шли от Инчхона до Сеула две недели. Сколько за организованную логистику.

После этого северокорейская армия оказалась в котле и рассыпалась. И возник вопрос о том, что делать дальше, когда территория Республики Корея была освобождена? И тут, разумеется, победило искушение продолжать войну до полного уничтожения коммунистического Севера. Потому что формально территория Южной Кореи – это весь Корейский полуостров. А согласно законам о национальной безопасности Северная Корея – это даже не страна, а антигосударственная организация, которая незаконно захватила пять северных провинций (формально Сеул до сих пор смотрит на Пхеньян, как Киев смотрит на Донецк и Луганск).

И вот начинается второй этап войны. Причём ещё до того, как ООН приняла решение о том, что границу надо перейти, Ли Сын Ман отдаёт приказ корейской армии переходить границу, после чего Соединённые Штаты вынуждены следовать. И через какое-то время уже американо-южнокорейская коалиция захватывает большую часть территории Северной Кореи. И Китай начинает очень беспокоиться. Во-первых, потому, что к этому времени то, что лисынмановские планы войны с Севером включали в себя превращение войны в войну с коммунизмом, в Пекине уже знали. Во-вторых, Макартур с самого начала разрешил так называемые «горячие преследования»: условно говоря, американские лётчики могут, если что, залететь на китайскую территорию, преследуя противника, и даже побомбить там стратегические объекты, имеющие отношение к поддержке северокорейской инфраструктуры. Это довольно важно, потому что гидроэлектростанция на реке Амноккан, которая изображена на северокорейском государственном гербе, снабжала электричеством не только Северную Корею, но и приграничные районы Китая. И именно поэтому Китай долго намекал, что так это не оставит, но постоянные предупреждения не воспринимались всерьёз. Американцы испытывали головокружение от успехов и были уверены, что к Рождеству (19)50-го года всё будет закончено, и они вернутся домой. И известный мем про «последнее китайское предупреждение» уходит корнями именно туда.

Китайское руководство принимало решение с большим трудом: политбюро разделилось пополам, потому что многие считали, что страна не готова к большой войне, тем более с Америкой, что война в Корее откладывает на неопределённый срок главную задачу в виде присоединения Тайваня. И, собственно говоря, в Корею бросили именно те войска, которые должны были сражаться за Тайвань. Но Мао в итоге продавил концепцию помощи, хотя при этом был сделан интересный ход, призванный предотвратить эскалацию. Формально Китай, как государство, не воевал, но были китайские народные добровольцы под командованием одного из самых известных полководцев, и фактически штатными дивизиями и «мелкими группами» в 200-250 тысяч человек китайцы стали переходить границу. Причём американская разведка эти данные игнорировала.

Когда президент Трумэн спросил Макартура «а что там по поводу Китая?», Макартур заявил, что-то в стиле «не волнуйтесь, если китайцы сунутся – будет великая бойня».

Тем не менее китайцы сунулись. Южнокорейская армия в очередной раз разбежалась. Американцы в целом отступили, хотя есть цитата, приписанная генералу Смиту (Oliver Prince Smith), что «мы не отступаем, мы просто наступаем в другом направлении», потому что отступление было цепочкой прорывов, и в итоге снова заняли Сеул.

Здесь начался конфликт между «ястребами» и «голубями» в американском руководстве. В роли «голубя» был Трумэн, который понимал, что в общем что-то идёт не так, в роли «ястреба» – Макартур, который сразу предлагал использовать ядерное оружие, причём настолько, чтобы граница между Китаем и Северной Кореей представляла бы собой радиоактивную пустынь. А так же, разумеется, подключение Китая гоминдановского, милитаризацию Японии, и, в общем, полномасштабную эскалацию, вплоть до возможной войны с Китаем и Россией. Макартур позволял себе обсуждать приказы Верховного главнокомандующего, и пару раз, по сути, даже саботировал его указания. В результате чего Макартура сняли, и на его место стал генерал Риджуэй (Matthew Bunker Ridgway), который, в общем-то, был не меньшим антикоммунистом, но более верным стратегом. Риджуэй сказал, что мы должны тратить сталь и огонь, но не людей. И здесь наступает следующий этап, когда, условно говоря, у Северной коалиции был щит в виде бесконечных жизней, а у Южной – щит в виде бесконечных патронов.

В итоге Сеул отбили снова, линия фронта застряла примерно там же, где была демаркационная линия. И стало понятно, что обе стороны не могут развить успех. После этого уже осенью (19)51-го года начинаются переговоры о перемирии, которое жёстко саботировала только одна сторона – южнокорейское руководство во главе с Ли Сын Маном, который хотел продолжать войну до последней капли крови американских солдат.

Кроме того встал очень важный вопрос о пленных, в рамках которого законы войны столкнулись с гуманизмом в понимании Трумэна. Дело в том, что принято менять всех пленных на всех пленных, но на территории Южной Кореи северяне проводили мобилизацию, и Трумэн счёл, что те, кого, скорее всего, забрали против своей воли, не должны быть отправлены на Север, где их, возможно, ждут репрессии. То же самое касалось части китайских пленных, которые были бывшими гоминдановскими солдатами. Поэтому было принято решение, что пленные сначала должны определиться, остаются они или возвращаются. Это, фактически, затянуло войну на полтора года. Пока в лагерях для военнопленных шли войны с захватом лагерей, применением слезоточивого газа в особо крупных размерах, и даже попытки захвата американских заложников, а американцы в это время целенаправленно бомбили северокорейскую территорию настолько, что к концу (19)52-го года было заявлено, что у них больше нет целей для бомбардировок, и мы бомбим дамбы, чтобы хотя бы как-то что-то бомбить, наносить северокорейцам урон и принуждать их к миру, но не капитуляции.

В итоге в (19)53-м году было подписано соглашение о прекращении огня, которое подписали Северная Корея, китайские народные добровольцы и войска ООН. Лисынмановский режим свою подпись не поставил по прямому приказу руководства страны. Окончательное перемирие должны были обсуждать на международной конференции в Женеве, но логика Холодной войны этому воспрепятствовала, и в итоге, формально, эта война продолжается до сих пор.

В целом война стала одним из самых кровопролитных конфликтов: три миллиона жертв, в основном гражданское население. Первое применение напалма. Разговоры о применении оружия массового поражения, и, в общем, до сих пор не ясно, вели ли Соединённые Штаты бактериологическую войну.

Так или иначе, стороны в целом остались при своих. Граница уже не пролегала ровно по тридцать восьмой параллели, но в результате концепция скорого объединения осталась только в головах тех, кто был уверен, что вражеский режим падёт. И, разумеется, подобная горячая точка способствовала формированию авторитарных режимов по обе стороны параллели». [P.125.377]

Шестое сентября 1914-го года. Военный комендант Парижа генерал Жозеф Симон Галлиени (фр. Joseph Simon Gallieni) отдал необычный приказ: найти все парижские таксомоторы, высадить оттуда пассажиров, а сами автомобили отправить на Площадь Инвалидов. Прибыв к месту назначения, таксисты узнавали, что их миссия – доставить солдат на линию фронта. Немцы наступали, и для обороны Парижа было необходимо срочно укрепить силы французов. Но как это сделать, если железнодорожное полотно сильно разрушено?

Тогда генералу Галлиени и пришла мысль перебросить войска при помощи автомобильного транспорта. На обычных парижских такси были перевезены несколько тысяч солдат. Угроза Парижу была ликвидирована, и стало понятно, насколько эффективно может быть использование на войне двигателей внутреннего сгорания.

Так называемая «Армия такси генерала Галлиени» была предвестницей появления на войне моторизованных колонн.

Прямо перед Первой Мировой войной Уинстон Черчилль, в то время Первый Лорд Британского адмиралтейства, осуществил перевод флота с угольного топлива на мазут. И это не смотря на то, что залежи угля в Англии были огромны, а своей нефти на Туманном Альбионе не обнаружилось. Поэтому у проекта была масса противников.

Позже Черчилль объяснял причины своей позиции. Когда на корабле заканчивался уголь, приходилось снимать всё большее количество людей в случае острой необходимости, даже с орудийных расчётов, для того, чтобы сгребать уголь из дальних неудобно расположенных бункеров в бункеры, расположенные ближе к топкам. А это ослабляло боеспособность корабля иногда в самые решающие моменты битвы. Использование мазута сделало возможным повышение огненной мощи и скоростных характеристик любых типов судов при меньших размерах и меньших затратах.

Но надо было обеспечить бесперебойное снабжение британского флота нефтью. Такая гарантия могла быть получена только одним способом – если бы Британское правительство само стало акционером нефтедобывающей компании.

Черчилль был красноречив. Он убеждал: если мы не сможем заполучить нефть, мы не будем в состоянии заполучить зерно, мы не сможем заполучить хлопок, и мы не сможем заполучить ещё тысячу и один товар, необходимые Британии для сохранения экономической мощи.

Первый Лорд Адмиралтейства был услышан, и Британия инвестировала два миллиона двести тысяч фунтов в Англо-Персидскую нефтяную компанию. А также стала владелицей пятидесяти одного процента акций этого предприятия.

Первая Мировая война впервые показала, насколько нефть как топливо, эффективнее угля, и на суше, и на море. Прибавился ещё один фактор: впервые в истории человечества бои стали происходить в воздухе.

Насколько Германия и её союзники просчитались, недооценивая роль нефти, стало окончательно ясно в августе 1918-го года. В октябре 1918-го Германская армия исчерпала свои резервы горючего, и воевать дальше стало невозможно.

Глава французского Комитета по топливу сенатор Беранже так резюмировал неуспех держав Тройственного союза: «Германия слишком полагалась на своё преимущество в угле и железе, и недооценила наше преимущество в нефти». [T.10.LI.105]

Алексей КОНТОРОВИЧ, доктор геолого-минералогических наук, академик РАН: «Из высшей наземной растительности – того, что вы видите в тундре или в тайге – нефти не образуется, или образуется очень мало. Из высшей наземной растительности образуется преимущественно уголь, какое-то количество метана и очень мало нефти. Источником нефти является морская и озёрная жизнь. На самом деле это простейшие организмы, многие из них не имеют даже ядра. Они называются бактерии и археи, это простейшие водоросли. Но они создают огромную массу живого вещества, очень быстро возобновляются: быстро рождаются и умирают, и их останки накапливаются на дне морей.

Для того, чтобы нефть образовалась из осадка, он должен погрузиться на значительные глубины, где высокие температуры и высокие давления. И вот когда осадочная толща постепенно погружается. На небольших глубинах – восемьсот-тысячу метров – генерируется только газ, потом наступает время, когда генерируется только нефть – между двумя и тремя тысячами метров. И, наконец, дальше, на больших глубинах, где температур сверхвысокие, происходит деструкция нефти, и опять накапливается газ». [T.10.I.36]

**

**

22-го апреля 1915-го на Западном фронте близ бельгийского городка Ипр произошло событие, во многом изменившее ход мировой истории. В этот день впервые немцы применили боевые отравляющие газы.

Тысячи французских солдат и офицеров, корчась от боли и харкая кровью, умирали на месте. Выживших ожидали годы мучений.

Накануне этого события на передовой появился человек в офицерском мундире. Надев на лицо уродливую маску, он страстно объяснял солдатам достоинства химического оружия. Человека в маске звали Фриц Габер – учёный-химик с мировым именем, друг Альберта Эйнштейна. Он родился во Вроцлаве в 1868-м году в семье еврейского коммерсанта. Блестящее образование получил в лучших университетах Германии. Там же началась его блестящая научная карьера. В 1915-м на призыв немецких генералов изобрести средство, которое смогло бы «расшевелить» войну, завязшую в окопах, Габер ответил согласием.

Руководимый им институт уже давно разрабатывал боевые отравляющие газы. «Интересы отечества выше морали» – считал химик с мировым именем.

Через три недели после удачной атаки под Ипром Габер отправился на Восточный фронт, чтобы лично руководить газовыми атаками против русских. В тот же день его жена Клара Иммервар в знак протеста против чудовищных экспериментов мужа покончила жизнь самоубийством.

В конце июля 1915-го под Осовцем в обстановке строжайшей секретности немцы установили несколько тысяч баллонов с отравляющими газами. Поставленная задача была предельно проста – задушить газами защитников крепости и по их трупам церемониальным маршем двинуться на Белосток.

Попутного ветра ждали несколько дней. Наконец, 6-го августа 1915-го года в четыре часа утра поступил приказ начать газовый штурм. По словам очевидцев высота газового облака достигала пятнадцати метров, ширина – от трёх до восьми километров, глубина поражения – более двадцати километров.

Проделав ходы в проволочных заграждениях и жестоко добивая отравленных русских солдат, немцы быстро захватили передовые позиции. Но дальше случилось то, чего не мог предположить ни господин Габер, ни его высокопоставленные покровители. Отчаянное сопротивление умирающих русских солдат не позволило немцам развить наступление. А изменивший направление ветер повернул газовую волну вспять.

По приказу коменданта гарнизонная артиллерия открыла мощный огонь, и тут же оставшиеся в живых солдаты 13-й роты 226-го Землянского пехотного полка бросились в контратаку. Позднее эту атаку назовут «атакой мертвецов».

К одиннадцати часам дня сражение было закончено. Немцы отступили и больше газовых атак на Восточном фронте не возобновляли.

Отец газового оружия – Фриц Габер – вместо виселицы в 1918-м году получил Нобелевскую премию, за открытие, которое успешно применялось в сельском хозяйстве.

В Веймарской республике Габер – уважаемый человек: у него свой институт, в котором разрабатывается уникальный порошок, тотально уничтожающий всех насекомых и грызунов. А если надо, то и людей – яд «Цилон Б». с его помощью во время Второй Мировой войны были уничтожены миллионы людей в концлагерях, в том числе и на территории Польши. Самого Габера эта участь миновала: высланный Гитлером в 1933-м году из Германии, он умер год спустя в возрасте шестидесяти пяти лет по пути в Палестину. А его единственный сын, узнав правду о деяниях отца, застрелился в 1946-м году. [T.10.DXLIV]

*

К тому же начавшаяся Первая Мировая война помешала дальнейшему развитию исследований.

28 июня 1919 года был подписан Версальский договор, которым Германия обязывалась выплатить победителям репарации В мае 1921 года на Лондонской конференции была установлена общая сумма – 132 миллиарда золотых марок. Сумма эта была непомерной. Она соответствовала пятидесяти тысячам тонн золота, что составляло в то время почти две трети всего мирового запаса этого металла.

Именно поэтому проблемой добычи золота из океана и заинтересовался известный немецкий физико-химик Фриц Габер. Ф. Габер был своеобразным явлением в немецкой науке. Человек, о котором позже скажут, что он спас миллионы людей от голодной смерти и сотни тысяч из них обрек на смерть от удушья, получивший Нобелевскую премию за разработку промышленного метода синтеза аммиака, необходимого для производства минеральных удобрений, и организовавший использование ядовитых газов в военных целях (за что он был включён в число 895 главных военных преступников, прегрешивших против законов и правил войны, международных обычаев и святости заключённых договоров в период с 1914 по 1918 годы), он считал себя «хорошим немцем» и помощь Германии в выплате репараций расценивал как крайне важную задачу и немецкой науки, и свою лично.

Габер и его помощники были полны энтузиазма. Их покоряло величие взятой задачи – добыть 50 000 т золота, в то время как годовая добыча его во всём мире в первой четверти XX столетия ни разу не превышала 708 тонн.

В 1927 году Ф. Габер опубликовал статью, в которой он подвёл итоги всех работ, посвящённых поискам золота в океане. «Возможно, что однажды найдут где-нибудь место в океане, где концентрируются частички благородного металла. Я же отказался от этих сомнительных поисков булавки в стоге сена».

Е. КАПИТОНОВ, доцент Тамбовского института химического машиностроения [A.363]

Победа – Поле – Право

Май 1942-го года. Одесская тюрьма. Из камер во внутренний двор вывели четырнадцать человек. Они были закованы в кандалы. Больше трёх месяцев они переносили изуверские пытки. В перерывах между допросами и избиениями их водили по Одессе для устрашения жителей города.

Теперь прямо во дворе тюрьмы судья начал оглашать приговор: двенадцать человек приговаривались к смертной казни. Им предложили написать прошение о помиловании. Но в ответ прозвучал голос человека, чья фамилия в приговоре стояла первой.

Людмила МОЛОДЦОВА, дочь Владимира Молодцова, Героя Советского Союза: «Мы на своей земле, и пощады у врагов просить не собираемся» – это был его последний ответ».

Когда Одесса была освобождена, появилась возможность узнать, что же на самом деле случилось с подпольщиками и партизанами, которые участвовали в операции «Форт». Несколько месяцев советская контрразведка расследовала обстоятельства работы и гибели группы «Форт». Были арестованы и расстреляны предатели. Но тело Владимира Молодцова так и не нашли. 5-го ноября 1944-го года двенадцати погибшим и выжившим чекистам присвоили звания Героев Советского Союза. Среди них и Владимир Молодцов. [T.2.LXVIII]

…одним из переломных моментов в Крымской войне на Кавказе стало взятие Карса. Отряды Лорис-Меликова сыграли в этой победе не последнее значение. После штурма начальником завоёванной области был назначен Лорис-Меликов. Вскоре после Крымской войны Лорис-Меликов был произведён в генерал-майоры, в тридцать два года он стал одним из самых молодых генералов в российской армии.

Денис ШИЛОВ, кандидат исторических наук: «И, в конце концов, взятие Карса сыграло определённую роль в судьбе этой войны, потому что именно Карс был обменян на Севастополь и другие города, занятые войсками союзников, по Парижскому мирному договору».

Лорис-Меликову ещё предстояло вернуться в отданный по мирному договору после Крымской войны Карс. Через двадцать лет. Во время очередной русско-турецкой войны опытный генерал уже командовал наступлением на важную стратегическую точку. Корпус Лорис-Меликова предпринял решительный ночной штурм, застав оборонявшихся врасплох. Так удалось захватить крепость с минимальными потерями. А генерал-адъютанту Лорис-Меликову высочайшим повелением был пожалован графский титул с девизом: «С боя за братьев по Христу». [T.10.CDXCIX]

Алексей КИЛИЧЕНКОВ, доктор исторических наук: «…оценивать значение Русского военно-морского флота как фактора международной политики, то, безусловно, нужно говорить, я бы отнёс это к периоду Екатерины Второй – знаменитые средиземноморские экспедиции Русского флота. Ведь флот, созданный Петром – это флот Балтийский – флот, который остался на Балтике по понятным причинам, он и не мог выходить: такие задачи не ставились. А вот когда русский флот и русский Андреевский стяг появляется уже в других морях, в других океанах, конечно, это Екатерина, конечно, это поход Балтийской эскадры в Средиземноморье. Эскадры под командованием Грейга (Samuel Greig), а вообще, экспедицию возглавлял граф Орлов. И флот, который выходит из Балтики, проходит вокруг всей Европы, приходит в Средиземное море, в Эгейское море, и там уничтожает флот своего противника. И уничтожает так, что в буквальном смысле, это сражение при Чесме, когда турецкий флот был в самом прямом смысле сожжён, взорван и превращён в пепел. Это была сверхэффективная экспедиция – событие произвело огромное впечатление на Европу, то, что русский флот может предпринимать такие действия.

…когда объединённый союзный флот франко-английский появился в Чёрном море, то командование Черноморским флотом – адмиралы, и Корнилов, и Нахимов – они же предлагали командующему силами русскими в Крыму князю Меньшикову выйти в море и нанести удар, вступить в бой. И предсказать исход этого боя достаточно сложно, потому что, конечно, паровые корабли уже в то время меняли тактику сражений, но предсказать исход сражения, когда Черноморский флот находился на пике своего могущества, и сказать, чем бы закончилось это сражение, достаточно сложно. Потому что пароходы-фрегаты того времени это очень маневренные корабли, которые имели целый ряд преимуществ, но вступать в открытый бой с хорошо подготовленным парусным кораблём того времени…

…вскоре после начала высадки союзников происходит знаменитый шторм, который разметал в Балаклаве флот противника. И, если бы, у нас на тот момент была возможность выйти из Севастополя, нанести удар, то очень трудно сказать, чем бы это всё закончилось. Но решение уже было принято.

Конечно, князь Меньшиков – это, вообще, беда, на мой взгляд. Беда Русского флота, одна из многочисленных, заключалась в том, что флот большую часть своей истории находился в подчинении Армии. В силу особенностей нашей географии, структуры наших вооружённых сил это неизбежно. Но… Те, кто стоял во главе вооружённых сил, как правило это были сухопутные военачальники, и они не знали и не понимали возможностей флота: воевать флотом они не умели – вот в чём беда была. Пускай даже командующий армией, человек, который прошёл достаточно большую военную карьеру: он командовал взводом, ротой, батальоном, полком, потом дивизией, корпусом, и, вдруг, ему подчиняют флот. А флот – это оперативно стратегическое объединение, а он мыслит на уровне тактика: что для него флот, что для него эти корабли? Как горько писал один из участников Великой Отечественной войны: «Флот рассматривался как совокупность посыльных катеров», или транспорт, в лучшем случае.

Известна фраза Александра Первого, который сам признавался, он говорил так: «что я, как человек, выросший вдали от моря, сужу о флоте, как слепой о красках». Самоироничен был Государь». [T.LI.108]

Dr. Donald M. Goldstein, University of Denver: «Большинство людей верило, что будущее лежит за линкорами: линкоры сделали Великобританию великой, они же сберегут величие и Америки.

До Пёрл-Харбора нефти у японцев оставалось на один год и нужно было что-то решать во чтобы то ни стало. Нефть для Японии – это как грудное молоко для младенца».

Японцы знали, что ценой нефти будет война, но они намеревались и дальше расширять своё влияние, выживая любыми способами, а значит, им предстояло нанести упреждающий удар по единственной силе, способной их остановить – по Тихоокеанскому флоту США на Гавайях. В начале сорок первого года адмирал Исороко Ямомото составил план нападения на Пёрл-Харбор. Его план во многом полагался на относительно новое средство ведения войны – морскую авиацию. И, как оказалось, американский флот не был готов к воздушному нападению с авианосцев.

Daniel Martinez, USS Arizona Memorial chief historian: «Эти корабли были по девять этажей в высоту, на борту стояли огромные орудия, толщина стволов – тридцать пять сантиметров, дистанция выстрела – до тридцати километров. Здесь в гавани они казались настолько величественными, что все считали их неуязвимыми, бессмертными, но на деле всё вышло иначе».

Считалось, что любое нападение на Гавайские острова примет форму масштабного морского сражения, и огромные линкоры гарантировали победу Тихоокеанскому флоту.

От Японии до Гавайев почти шесть с половиной тысяч километров. Японский флот ни за что не сумел бы преодолеть такое расстояние, оставаясь незамеченным. Эти и многие другие предположения привели к катастрофе. [T.21.CXI]

**

**

Право – Логика

Юрий Львович Гаврилов, преподаватель истории Московской физико-математической школы №2: «Я, в отличие от многих, не боялся говорить с ребятами откровенно, даже, если я и понимал, что какая-то часть наших разговоров куда-то может поступить. Уже на первом году я наработал эти приёмы. Ну, вот, приём номер один: я на доске делаю такую табличку:

Я говорю: «Вот поглядите на эту таблицу. И вы представляете, что эта Финляндия набросилась на Советский Союз?»

А что я сказал? – Я сказал, что Финляндия напала на Советский Союз. Я именно это сказал. А хохот, он, так сказать, в протокол не входит. В классе все смеются, все поняли, кто на кого напал и так далее, и тому подобное». [T.10.DXXIV]

Фёдор ЛАДЫГИН, генерал-полковник, начальник Главного Разведывательного управления ГШ ВО РФ (1992 – 1997): «Разведка, какими бы возможностями она ни располагала, насколько бы эффективной она ни была, она не может заменить собой политику, стратегию и военную мощь. А именно они определяют результаты войны». [T.18.XLII.1]

1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10

ДАЛЕЕ