ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
ЗАРИСОВКИ К СТАРШИМ АРКАНАМ
АРКАН X. Testamentum; Kabbala; Fortuna; Regnum Dei; Ordo; Sphinx; Rota Fortunae (Колесо счастья); Иероглиф (Указательный палец человека, Фаллос).
Rota Fortunae СЕЧЕНИЕ 4 - 18 (6)
АВТОРИТЕТ – ОПАСНОСТИ
…белого святого звали Василий Витальевич Шульгин, – убеждённый монархист, националист и талантливый публицист. Он стоял у одра самодержавия и лично принимал отречение Николая Второго. Ленин хранил его книги в своей библиотеке, Сталин – репрессировал, Хрущёв – амнистировал.
Вася Шульгин в гробу видал политику. Он мечтал жить в деревне, немножко хозяйничать, немножко писать романы. Триста десятин земли в Волынской области – райский уголок для молодого помещика с юридическим образованием. Чёрт его дёрнул принять участие в местных выборах. Да и не принимал, а так, хлопотал, агитировал избирателей. А они возьми, и выбери его в депутаты.
Из воспоминаний Шульгина: «Крышка гроба захлопнулась. Я был заживо погребён навсегда. Там я лежал – политик, ненавидящий политику».
И понеслось – Вторая Государственная Дума, Третья, Четвёртая. Шульгин стал лидером правых, затем националистов. За острый язык его прозвали «Очковой змеёй с глазами Херувима».
…шутки закончились в 1917-м году.
В. В. ШУЛЬГИН: «То, чего мы так боялись, уже стало свершившимся фактом. И мы всё это видели и не могли остановить. Да и кто мог остановить? Сплошная беспорядочная толпа: серо-рыжая солдатня и черноватая рабочепородная масса залила весь двор Таврического дворца. Эту толпу прорезали ощетинившиеся штыками, оглушительно рычащие грузовики, подобные неким чудовищам. Огромные флаги вились над ними. Беспрерывно подходили воинские части под звуки «Марсельезы». И там, в зале, уже несуществующего российского парламента, шёл беспрерывный митинг».
Шульгину выпала историческая миссия принимать Отречение царя Николая Второго от престола.
В. В. ШУЛЬГИН: «Когда акт Отречения уже совершился, то случилось так, что Государь очутился в глубине вагона (вот тут), а остальные (там) ближе к выходу. Государь посмотрел на меня. Передо мной промелькнули наши прежние встречи. Быть может, он прочёл в моих глазах чувства, меня волновавшие, потому что взгляд его стал приглашающим высказаться. И у меня оборвалось: «Ах! Ваше Величество! Если бы вы это сделали раньше, может быть тогда всего этого…» Я не договорил. Государь взглянул на меня как-то просто, и сказал ещё проще: «Вы думаете, обошлось бы?»
Узнав об отречении, супруга Николая Второго Алекс напишет мужу в письме – «Как унизили тебя, послав этих двух скотов». «Два скота» – это Шульгин и Гучков, представлявших Временное правительство.
То, что Шульгин был антисемитом, в России знал каждый. Но это был не тупой «Борец за чистоту славянской крови». Вы будете смеяться, но за него молились целыми еврейскими общинами. Знаменитое «Дело Бейлиса» гремело на всю страну. Виданное ли дело, чтобы антисемит заступался за евреев…
Шульгин, как юрист и человек здравомыслящий, видел, что Дело сфабриковано, и обвинил Киевскую прокуратуру в профессиональной нечистоплотности. Бейлиса оправдали, а Шульгина приговорили к трём месяцам тюремного заключения за распространение ложных сведений о высших должностных лицах. В конфликт вмешался Николай Второй и вынес вердикт «Посчитать дело небывшим». Однако многие единомышленники-националисты объявили Шульгина предателем. Он так и пройдёт по жизни «чужим среди своих».
Из воспоминаний Шульгина: «Следует пуще евреев бояться собственной совести. Эту последнюю ценность не следует предавать ни в коем случае, ибо это значило бы приносить Бога в жертву земным интересам. Я хочу сказать: то, что кажется тебе подлым, не совершай и во имя Родины».
…по приговору Особого совещания – двадцать пять лет тюремного заключения «За враждебную коммунизму и антисоветскую деятельность». В тюремных архивах сохранилось личное дело Шульгина – тоненькая папка. Он не жаловался, не бунтовал, только иногда просил огрызки карандашей и клочки бумаги. В тюрьме он напишет книгу «Годы» – воспоминания члена Государственной Думы, которая станет продолжением двух других книг: «Дни», – о Февральской революции, и «1920-й год», – о Гражданской войне.
…в России вышли «12 стульев» Ильфа и Петрова. Киса Воробьянинов, неудачно покрасивший усы в лиловый цвет, списан с Шульгина. Собираясь в Советскую Россию, Василий Витальевич менял внешность и перемудрил с краской, – усы и борода сначала приобрели зеленовато-красный, а потом лиловый оттенок.
…помнил, как «Белая идея» погрязла в обыденщине. Иммигранты создали в Париже «Россию на выселках», выбрали императора, начали делить должности, пока в конец не перессорились.
В 1956-м году за ворота Владимирской тюрьмы вышел семидесяти восьмилетний старик. Ни семьи, ни детей, ни дома. У Шульгина не было даже гражданства, – он откажется от гражданства СССР, и навсегда останется подданным Российской империи. Советское государство выделило старику койкоместо в Доме инвалидов в Гороховце.
В 1958-м году Шульгин с женой получают однокомнатную квартирку и триста рублей пенсии.
В 1961-м году стотысячным тиражом выходят «Письма к русским эмигрантам». Главная мысль – свергать Советскую власть не надо, – она и есть одна из Устоев Мира.
Шульгина приглашают в качестве «Почётного гостя» на Двадцать Второй съезд партии, где Хрущёв произносит историческую фразу: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме».
Главный оппонент Шульгина по фильму – безымянный советский историк, которого играет артист Свистунов. «Меня долго мучила одна мысль – мне казалось, что с Шульгиным должен сниматься я, а не актёр. Я, режиссёр Эрмлер, должен был появиться на экране и сказать зрителю «что и как». Я пробовал сниматься. Выходило очень интересно. Но потом я подумал, – получится, что в Советском Союзе коммунист и еврей Эрмлер берёт за горло старика, да ещё пытается его распять. Выиграл бы я от этого? Боюсь, что проиграл бы…»
***
Из воспоминаний Эрмлера: «Если бы я встретился с ним в 1924-м году, то сделал бы всё, чтобы моё заключение кончалось словом «Расстрелять!» И вдруг я увидел апостола Петра – слепого, с тростью – передо мной предстал старец, который долго на меня смотрел, а потом сказал: «Вы очень бледны. Вас голубчик нужно беречь. Я ведь зубр, я выстою, а выстоите ли вы рядом со мной». Формальным поводом для нашей встречи послужила моя работа над художественно-документальным фильмом «Перед судом истории».
Сын столяра из латышской глубинки Володя Бреслав вступил в коммунистическую партию в 1919-м году. Тогда же поменял имя и стал зваться Фридрихом Эрмлером для конспирации. Служил в ЧК, в Реввоентрибунале, ходил в разведку, выполнял особые задания. Во время Польского наступления Эрмлеру получили доставить в часть крупную сумму денег. Чтобы не попасть к полякам в плен ему пришлось долго плутать по лесам, но двести тысяч советских рублей, зашитых в подкладку френча, были доставлены в целости и сохранности.
Тайной страстью Эрмлера был синематограф. Он где-то раздобыл старенькую английскую «Визитку», брюки в полосочку, крахмальные воротнички, и воображал себя актёром. Революционная фея исполняла все его желания – исполнит и это. Летом 1923-го года 25-ти летний чекист отправился из Самары в Ленинград учиться на артиста.
Фридрих ЭРМЛЕР: «На свой первый экзамен в Институт экранного искусства я пришёл в полном порядке: в длинной до колен толстовке, в шевровых сапогах, сбоку – маузер. Спрашивали мало. Зачислили. Видимо, я произвёл впечатление своим комиссарским видом. К тому же я был одним из первых коммунистов в институте. Это тоже сыграло свою роль».
Новая Реальность плохо монтировалась с богемной атмосферой института. Здесь ещё обращались друг к другу «Господа», и старорежимные актрисы-преподаватели протягивали студентам руку для поцелуя. Ничего, Эрмлер научит их «Родину любить». Первым делом он организовал партячейку, оборудовал «Ленинский уголок», провёл чистку несознательных элементов и заодно раскрыл масонский заговор.
Эрмлер пришёл в искусство образованцем. По молодости Фридрих Маркович книжек не читал, грамоте был не обучен, и тайно комплексовал по этому поводу. Пошёл было учиться в Киноакадемию, но не закончил. «Мне нужна была не философия Канта, а, прежде всего, «Азбука марксисткой коммунистической теории». Во мне тогда сталкивались, с одной стороны, ощущения какой-то собственной неполноценности, а с другой – сознание права сказать своё слово в искусстве».
Чем меньше знаний, тем сильнее культурный шок. Прочтя Пушкина и Гомера в двадцать три года, Эрмлер под впечатлением пишет пьесу белым стихом о восстании рабов.
…через тридцать семь лет еврей Эрмлер подпишет свою фотографию будущему кинорежиссёру Леониду Менакеру: «Лёня, помни. Надо беречь свою собственную совесть больше, чем самою жизнь. Великое создать можно только с чистой совестью. Когда к тебе придёт первый настоящий успех, помни об этом».
Когда Председатель Госкино Алексей Романов спросил режиссёра: «Что Шульгин даст нашему кино? Что принесёт советскому народу?», Эрмлер ответил не без пафоса: «Я старый коммунист, все мои фильмы политические, и этот фильм – политическая акция, которую я хочу осуществить средствами моего искусства. Я хочу, чтобы он – Шульгин – сказал всем: «Я проиграл».
Работа над фильмом растянулась на три года. В июне 1965-го года на экраны советских кинотеатров вышел художественно-документальный фильм Фридриха Эрмлера «Перед судом истории».
После просмотра растерянные зрители покидали зал и снова становились в очередь за билетами. Ажиотаж был невероятный. Фильм тихо убрали с проката через три дня. Шестидесяти семилетний Эрмлер плакал. И, тем не менее, этих трёх дней хватило для того, чтобы картина вошла в историю документального кино, как один из самых парадоксальных фильмов. Коммунист Эрмлер проиграл художнику Эрмлеру… [T.10.XLV]
Николай Николаевич Лисовой, доктор исторических наук [P.93.1]
Глава младороссов Александр Львович Казем-Бек, человек яркий, умный, энергичный, вернулся после 1945 года на Родину (в отличие от Шульгина добровольно). Впоследствии жил в Москве, работал в Московской Патриархии, в отделе внешних церковных сношений.
Когда снимался в начале шестидесятых фильм «Перед судом истории» и не знали, чем его кончить, Василий Витальевич предложил устроить ему встречу с бывшим вождем младороссов.
– Я скажу: «Казем-Бек! Вы же гениальный человек! Вы придумали когда-то лозунг «Царь и Советы» – и Сталин тотчас осуществил ваш лозунг».
После этих слов авторы фильма почему-то сразу отказались от идеи встречи с Казем-Беком...
***
…и только Бог, Который светит добрым и злым, вынесет ему Свой приговор».
Аналогичное рассуждение Шульгин применял к Сталину.
– С точки зрения национальной это наш позор. Почему во главе России стал грузин? С точки зрения войны – Сталин был нужен, потому что, когда появился там фюрер, ему нужен был противовес... Такой же фюрер, «двоюродный брат»... Тот палач и другой палач... Во время войны я мысленно желал победы Сталину.
И чаши снова уравновесились.
***
Я говорю это не к тому, чтобы сталкивать лбами двух великих пророков национализма. Хочу лишь отметить, что, говоря о национализме Ильина и Шульгина, всегда необходимо поверять поэтический восторг одного аналитическим скепсисом другого.
Но мы говорили и о путях преодоления. История знает их два, противоположных, – масонство и Империя. Здесь и там – апелляция от нации к человечеству. Но...
Масонство растворяет национализм в вязком демократическом студне вне- и наднациональных образований: Лига Наций, ООН, ЮНЕСКО, МВФ, Европарламент, восьмой член семерки...
Империя, напротив, гармонизирует, организует и преображает торчащие в разные стороны кристаллы национализмов в единое религиозно-осмысленное и санкционированное целое.
***
Киев, июль 1918 года. Получено сообщение об убийстве царской семьи. В Князе-Владимирском соборе служили панихиду.
– Я не пошел, – вспоминал Шульгин, – мне было стыдно.
Кржижановский мечтал поставить планирование на научную основу. Хотел сделать Госплан школой научно-исследовательской мысли. Ленин, предлагая его кандидатуру, знал, что Кржижановский – не администратор, но был уверен, он сумеет отшибить и отогнать нетактичных коммунистов, способных разогнать спецов.
24-го октября 1921-го года в Президиуме Госплана состоялось заседание, на котором впервые столкнулись два метода планирования. Спецы считали, что сначала, что сначала надо восстановить отдельные отрасли промышленности до уровня 1913-го года и только после этого начинать их дальнейшее развитие. Поэтому торопиться с составлением перспективного плана не нужно. Работающие в Госплане партийцы, наоборот, считали, что не надо обращать внимание на разгром и разруху, а нужно перестраивать всё народное хозяйство и сразу выводить его на новый уровень. Преодолеть разногласия удалось Кржижановскому. Он составил документ, с которым согласились обе стороны. Акцент в нём делался на максимальное форсирование и концентрацию производства, переход государственной промышленности на хозрасчёт и стремление к безубыточности предприятий, а заработная плата впервые связывалась исключительно с производительностью труда. Этот документ стал теоретической основой для всего хозяйственного планирования, и вплоть до тридцатых годов советские плановики не отступали от принципов, разработанных Кржижановским.
С хозяйственной политикой теснейшим образом была связана политическая борьба за власть в руководстве страны. И предложения Госплана часто критиковались, боле того, встречали отчаянное сопротивление и активное противодействие.
Так, Троцкий, став членом Президиума ВСНХ, тут же направил Дзержинскому письмо, в котором, выступая против быстрого развития промышленности, предсказал её полный крах через два-три года. А Каменев даже сформулировал эту мысль в виде категорического лозунга: «Реже шаг». Любой серьёзный вопрос вызывал долгие жаркие споры…
До 1932-го года в мире было лишь четыре крупных индустриальных района: Донецкий в РСФСР, Рур в Германии, Пенсильвания в США и Бирмингем в Великобритании. К концу первой пятилетки к ним добавились ещё два – Днепровский на Украине и Урало-Кузнецкий в РСФСР. [T.10.DCLXXXIII.1]
Эдвард РАДЗИНСКИЙ, писатель, сценарист, драматург: «Мысль о Сталине-руководителе банды, тупом гангстере, все речи которого были безумно примитивны – это чушь. Это был азиатский диктатор огромного размера, это был обычный «смиритель революции», друзья мои. И вы запомните – после каждой революции приходит «Смиритель». И он точно такой, какой была эта революция. В Англии будет Кромвель, во Франции – Наполеон Бонапарт, – европейские «смирители», – тоже будет много убиенных. А у нас был наш, азиатский, – кровь от крови, плоть от плоти нашей революции. Понятно? И поэтому другого у нас быть просто не могло. Для того, чтобы смирить то безумие, что выделывали в этой революции. Напомнить, как делали перчатки из человеческой кожи, что выделывали в подвалах ЧК и в подвалах белогвардейской контрразведки, что делали друг с другом люди, которые принадлежали к одному народу». [P.97.20]
Все хаосы, броженья и анархии,
бунты и сокрушения основ
кончаются устройством иерархии
с иным распределением чинов.
И. ГУБЕРМАН [B.117.2]
Будницкий Олег Витальевич, доктор исторических наук [P.93.2]
В 1925-1926 годах Шульгин съездил в Россию при помощи нелегальной антисоветской организации «Трест», как ему казалось (на деле же – под полным контролем ОГПУ); столь отчаянная поездка объяснялась не только политическими, но и личными мотивами: Шульгин надеялся отыскать пропавшего без вести сына. Сына он не нашел; но поездка внушила ему определенный оптимизм. Он усмотрел перерождение власти и общества; с удовлетворением отметил массовые антисемитские настроения. Шульгин проницательно заметил, что «под жидами» формируется новый слой властителей, который истребит со временем нынешних. В этом он оказался прав; только говорить надо, видимо, не о размежевании по национальному принципу в большевистских верхах, а об отстранении от власти в недалеком будущем партийных «интеллигентов». Еврейское происхождение многих из них было умело использовано противниками, прежде всего Сталиным. Уже отмечалось, что в борьбе со своими оппонентами – Троцким (Бронштейном), Зиновьевым (Радомысльским) и Каменевым (Розенфельдом) – генсек опирался, в числе прочего, и на антисемитские настроения партийных низов.
***
…вследствие этих своих качеств северная русская интеллигенция страшно легко подпала под еврейское влияние.
Если бы я говорил для французских читателей, то здесь я должен был бы объяснить, что так называемая черта оседлости в России, сдерживавшая еврейство в южных и западных губерниях, существовала только для еврейских низов. Всякий еврей, окончивший университет, или даже зубоврачебные курсы и кроме того все крупное купечество, то есть купцы первой гильдии, имело право свободного жительства повсеместно. Существовали еще некоторые запреты относительно столиц, но их легко обходили. Таким образом, наиболее образованная и даровитая часть еврейства, осадила наши столицы, а также и другие выдающиеся пункты. В результате этого были постепенный захват части торговых предприятий, а в особенности либеральных профессий и печати. При помощи печати, еврейство навело форменный террор на северную русскую интеллигенцию.
Это сказывается и до сих пор. Я знаю многих людей, которые освободились от политических и социальных предрассудков, коими они были опутаны до революции, но которые до сих пор трепещут при одной мысли, как бы их не причислили к антисемитам. И знал других, которые, зажмурив глаза, перепрыгнули через этот Рубикон и, очутившись в непривычной для них обстановке, утеряли всякое чувство меры.
Одним словом, к еврейскому вопросу северному русскому интеллигенту отнестись спокойно, не воспевая евреев, как гонимое племя, не призывая их вырезать поголовно, почти что невозможно. И даже более того. Есть слово, которое сильнее всего остального: говорить об евреях, объяснять что-нибудь евреями, считать их факторами во всем том, что произошло, происходит и будет происходить – просто неприлично. Неприлично и баста.
Кроме того, фискальный характер правления Дария выдвигал на первый план вопрос «о царской дани», а материальная нужда в голодной стране не прекращалась; мало того, скоро в ней снова появилось социальное неравенство. Иудеи уже давно получили вкус к торговле и капитализму. Ещё древние пророки и Второзаконие жалуются на аграрные притеснения, на корыстолюбие не только в торговле, но и в суде; уже у них «богатые» упоминаются с оттенком неприязни. В плену были все условия для развития этой стороны: иудеи попали в крупнейшие торговые и промышленные центры; с этих пор они начинают особенно охотно селиться в столицах и больших городах, вблизи банков и фабрик. Оторванные от земли, вовлечённые в круговорот жизни мировых центров, они оставили следы в виде имён в различных торговых документах, добытых археологическими изысканиями; они достигли благосостояния и стали до некоторой степени силой в вавилонской и персидской монархии.
Б. А. ТУРАЕВ [B.120.1]
*
В Иудее у власти стояла проегипетски настроенная олигархия во главе с царём Иоакимом. Ещё при царе Иосии в 621 г. был принят свод законов, так называемое «Второзаконие», который должен был укрепить ряды иудейского гражданства. В нём, в частности, имелась следующая статья, направленная против долгового рабства: «Если продастся тебе брат твой, еврей, или еврейка, то шесть лет должен он быть рабом тебе, а в седьмой год отпусти его от себя на свободу. Когда же будешь отпускать его от себя на свободу, не отпусти его пустым, но снабди его от стад твоих, от гумна твоего и от точила твоего. Дай ему, чем благословил тебя Яхве, бог твой». Но олигархи грубо нарушали закон, и в Иудее продолжало процветать долговое рабство, подрывавшее силы народа.
Виталий БЕЛЯВСКИЙ [B.145]
…и здесь – в Соединённых Штатах – есть люди, которые посвятили свою жизнь доказательству существования арийской высшей расы. Это люди, такие, как самоназванный борец за права белых, Джон де Ньюджент. Джон де Ньюджент разделяет взгляды, которые многие считают глубоко оскорбительными, но, тем не менее, у него большая аудитория.
Oliver «Olly» Steeds, explorer and journalist: «В интернете существует большое международное сообщество, которое следит за вами он-лайн, чтобы понять ваши теории, ваше мышление, ваше понимание истории».
John de Nugent, white nationalist, leader, writer, radio personality and speaker: «Такие люди есть во всём мире, и, конечно же, против моего сайта ведётся цифровая война».
Oliver «Olly» Steeds, explorer and journalist: «Познакомившись со мной, де Ньюджент поделился своим восхищением нацистами».
John de Nugent, white nationalist, leader, writer, radio personality and speaker: «Я не согласен с некоторыми линиями поведения Гитлера, но Гитлер боролся за белых людей. Он боролся против еврейской монополии средств массовой информации, финансовых и банковских систем». [T.12.LIX.3]
***
«John de Nugent»: This article, amazingly, was deleted in August 2009 by Wikipedia, claiming 1)… [P.96]
Нателла БОЛТЯНСКАЯ, журналист радиостанции «Эхо Москвы»: «Хорошо. Героем компромисса с благородной целью».
Альбина НОСКОВА, доктор исторических наук: «Вы знаете, наверное, всё-таки Гомулка выделялся на этом фоне. Правда, Гомулка договорился со Сталиным в 47-м году советники НКВД будут убраны с уездного уровня структур польской безопасности. Он договорился, что в 48-м году уберут из воеводского уровня. Он договорился, что к 51-му году отмобилизуют советских офицеров в Советский Союз, откомандируют. Была группировка, которая готова была все выполнять, что только в Москве подумают. Это группировка, которую возглавлял Берут и которая состояла из старых польских коммунистов еврейского происхождения. И наш посол получал информацию прежде всего от этой группировки. Сталин, судя по его действиям в 48-м году, пытался не то что сохранить, но пытался каким-то образом наступление на Гомулку чуть сбалансировать, чуть как бы приостановить». [P.97.19]
…это относится даже к наиболее положительным героям романа. Складывает свои крылья сопротивления, уходит в чужой ей мир национализма и национальной исключительности Суламифь Гинзбург…
*
– Дед, среди них есть масса людей прекрасных!
– Конечно, дитя моё! – прошелестел в темноте дед. – Но им не вынести такого.
– Почему же мы выносим? Как нам достает сил?
– Мы – другие, Суламита. Мы – вечны. Каждый из нас смертен, а все вместе – вечны.
– Почему, дед?
– Мы дети незримого Бога, чьё истинное имя забыто. Он послал нас сюда вечными хранителями очага жизни. Из нас – тонких прерывистых нитей – он сплёл нескончаемую пряжу жизни. Мы не можем погасить огонь и не в наших силах прервать великую пряжу. Мы не вернёмся в наш мир, не выполнив завета.
– Дед, почему наш Бог невидим?
– Мы не нуждаемся в образе Божьем. Мы носим Бога в сердце своём. И как нельзя заглянуть человеку внутрь сердца своего, так нельзя увидеть Бога.
– Всякий может уговорить себя, что у него в сердце – Бог.
– Нет, – засмеялся тихо дед. – Или у тебя в сердце Бог – и ты это знаешь точно. Или твоё сердце – глиняная кошка с дырочкой для медяков.
– Почему же Бог так карает нас?
– Всех людей карает Адонаи Элогим за нарушенный завет, но другие народы рассеялись, как мякина на ветру, иссякли, как дождь на солнце, изржавели, как потерянный в борозде лемех. А мы живы. И несём память своих мучений.
*
– Достоевский записал в дневнике, что главная современная беда – в возможности не считать себя мерзавцем, делая явную и бесспорную мерзость. Если бы он дожил до наших дней!
У хомяка лоб пошёл красными сердитыми пятнами и вспотели злым паром стекла очков, мелкое личико конусом вытянулось вперед, как у крысы перед броском.
– Я заметил, – сказал он, – что чаще всего цитируют Достоевского именно евреи, которых он достаточно справедливо ненавидел…
– Чем же вам лично так досадили евреи? – спросила я, кутаясь в свой кургузый застиранный байковый халат.
– Мне лично – ничем, – развёл он короткие худые ручки недоростка. – Поэтому я могу объективно судить о том вреде, который они приносят любой самобытной культуре, любой нации, в которую они вгрызаются…
Раздался телефонный звонок, я вздрогнула от неожиданности…
– Так вот, когда меня перебили, я говорил о том, что вы, поселившись среди людей другой нации, живёте их достоянием, как червь в плоде, и пока вы не выгрызаете дотла дух народа, вы не успокаиваетесь…
Песок в глазах, тяжело дышать, трудно думать, нет сил жить.
Я смеялась. Сиплым лающим смехом больной собаки.
– Позвольте узнать, что же выгрызли у других народов Альберт Эйнштейн и Зигмунд Фрейд? Кафка и Андре Моруа? Амадео Модильяни и Джордж Гершвин? Стефан Цвейг и Марк Шагал?
Господи, как мне горько!
– Ну, конечно, конечно! Сразу же весь походный еврейский иконостас! Да заберите их, хоть на крест себе повесьте, ваших гениев! И живите с ними! А допускать вас к жизни других народов так же нельзя, как не разрешают в спорте профессионалам играть с любителями! Вы чужие! Вы всем людям на земле чужие!
А. и Г. ВАЙНЕРЫ [B.133.1]
*
…известный израильский философ и толкователь Библии раввин Адин Штейзальц считает, что имеются две основные силы, которые воздействуют на евреев и имеют наибольшее значение для понимания их сущности.
«Первая сила – это их поразительная способность видоизменяться, приспосабливаться, становиться похожими на людей, среди которых они живут. С языком чуждого народа к евреям приходит глубокое понимание его духа, его чаяний, его образа жизни и мыслей. Евреи, по словам Штейнзальца, уподобляются тому актёру, который не только играет роль, но и сам становится на сцене тем человеком, чью роль он исполняет. В результате евреи становятся большими немцами, чем сами немцы, большими англичанами, чем сами англичане, большими русскими, чем сами русские. Но с другой стороны, и это не менее важно, в их душе живёт некий, только им присущий властный зов, некое стремление к самопознанию, какие-то труднообъяснимые элементы их существования, в какой бы стране они ни находились.
Так вот, мне кажется, что эти две силы, которые по словам Штейнзальца воздействуют на евреев, во многом дают ключ к пониманию психологии еврейской эмиграции из СССР. Более того, они помогают нащупать водораздел в сознании тех, кто решил отправиться в Израиль, и тех, кто уехал в Америку. Но вот парадокс: приехав в Америку, советские евреи не расстаются со своей тягой к мимикрии и психологическому конформизму. Среди новых иммигрантов, столько говоривших о советском антисемитизме и о своём желании жить еврейской национальной жизнью, я не знаю ни одного, который, появившись в Америке, начал бы реально жить этой жизнью». [P.113.21]
Petra cubica – Hostes occulti
Александр ЗАНЕМОНЕЦ, дьякон, преподаватель Университета в Хайфе: «Традиционная еврейская казнь, которая описывается в Ветхом Завете – это побиение камнями. Это совершенно не удивительно, потому что то, чего здесь под рукой всегда много, – это камни. Так что это самое простое, казалось бы. Поскольку побиение камнями часто было по религиозным мотивам, то это был тот вид казни, когда не известно, чей удар был решающим, то есть это была действительно коллективная ответственность за убийство, решение о котором было вынесено религиозным судом. Распятие было, безусловно, римской казнью, евреи никоим образом не практиковали казнь через распятие». [T.11.XXI]
Йод-Хе-Вау-Хе (Народ Яхве) – Hostes occulti (Тайные враги); Pericula occulta (Тайные опасности)
27-го сентября 1884-го года в Швеции появился сборник Брачных рассказов Стриндберга («Рассказы о браке» [Giftas]). В них полуопальный на родине бунтарь, живший в Швейцарии, обрушивался на набиравший в то время силу феминизм, нападал на «Кукольный дом» Ибсена, и всё это было бы ничего, но в самом начале сборника Август позволил себе иронизировать над таинством Евхаристии, и назвал Христа «Подстрекателем из Назарета».
Из-за этой фразы власти запретили уже вышедшую книгу. Против издателя было выдвинуто обвинение в богохульстве. Издатель, как на грех, был иудеем, и такие высказывания были для него совсем непозволительными. Он начал умолять Стриндберга приехать на суд и самому ответить за свои слова. Он прислал сына в Швейцарию с просьбой о помощи. Просили Августа его друзья: ведь речь шла о его репутации. Нехотя он согласился.
Всю дорогу Стриндберг был мрачен, подавлен, до тех пор, пока он не достиг пристани и не увидел название корабля, на котором должен был плыть – «Август Виктория». Он счёл это прекрасным предзнаменованием. На суде заявил, что верит в Бога, но сомневается в Божественной сущности Христа, в чём, как ему кажется, можно было бы обвинить и авторов евангелий, что Учение о Причастии противоречит Уму. И выразил надежду, что суд сочтёт характер его преступления скорее литературно-теологическим, чем задевающим общепринятые и христианские правовые нормы.
17-го ноября Августа оправдали. И он на другой же день уехал, чувствуя себя Победителем. [T.10.CDI.36]
Любая философия согласна,
Что в мире от евреев нет спасения.
Науке только все ещё не ясно,
Как делают они землетрясения.
И. ГУБЕРМАН [B.117.1]