ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
ЗАРИСОВКИ К СТАРШИМ АРКАНАМ
АРКАН X. Testamentum; Kabbala; Fortuna; Regnum Dei; Ordo; Sphinx; Rota Fortunae (Колесо счастья); Иероглиф (Указательный палец человека, Фаллос).
Rota Fortunae СЕЧЕНИЕ 4 - 18 (5)
АВТОРИТЕТ – ОПАСНОСТИ
l'Empereur (Император) – Hierarchia occulta; Hostes occulti; Pericula occulta
…я тщетно силился понять,
Как ты могла себя отдать
На…
13-го июля 1826-го года весь Петербург замер в страшном ожидании: в Петропавловской крепости казнили пятерых декабристов. Трое сорвались с виселицы, и, по негласному закону, их должны были помиловать, но палачи сменили верёвки и повесили их снова. Неужели так велико было их преступление? Почему из всех декабристов именно они подверглись такой суровой казни? Эта тайна открывается только сегодня, когда бунт на Сенатской площади стал давним прошлым.
Один из казнённых – полковник Павел Пестель – возглавлял Южное общество декабристов. Он писал: «Имеет каждый век свою отличительную черту. Нынешний ознаменовывается революционными мыслями. Дух преобразования заставляет везде умы клокотать».
Игорь АНДРЕЕВ, кандидат исторических наук: «Мужицкий бунт уходит в прошлое. Это не значит, что его нету. Нет, происходят выступления мужицкие, но на первый план теперь выходит идейная борьба – сначала дворян, затем их последователей, последователей их последователей – совсем другая Россия, совсем иной русский бунт».
Иной становится не только Россия – весь мир, – революция во Франции, Неаполе, Испании. Идеалы «Свободы – Равенства» владеют сердцами…
Александр Первый убеждён – за всеми революциями стоит международное масонство. Он писал князю Голицыну: «Прошу не сомневаться, что все эти люди соединились в один общий заговор, разбившись на отдельные группы и общества, о действиях которых у меня все документы налицо. Но все революционеры ещё более ожесточены против учения Христа, которое они особенно преследуют. Их девизом служит «Убить!»
«…если царь – препятствие, значит надо его убить. Ещё лучше – всю царскую семью», – такую точку зрения отстаивал Пестель.
Постепенно мысль о цареубийстве стала совершенно естественной. Оправданием служила благородная цель – освобождение крестьян, отмена Крепостного права. Но ту же цель преследовал и сам царь…
Игорь АНДРЕЕВ, кандидат исторических наук: «Несмотря на то, что тайные общества в России существовали уже давно, несмотря на то, что они разрабатывали планы, искали способы и методы выступления, само выступление произошло неожиданно. И причина – уникальная ситуация, – дававшая шансы на успех, которая сложилась в ноябре 1825-го года. Имя этой ситуации – «Междуцарствие».
Ещё накануне Трубецкой составил «Манифест к русскому народу», по которому власть от царя передавалась Временному правительству. Это Правительство должно было подготовить к весне 1826-го года созыв Великого Собора. Собор решил бы два главных вопроса Революции: первый – чем заменить самодержавие – республикой или конституционной монархией, и второй – как освободить крестьян – с землёй или без земли. Чтобы добиться этого, нужно, во что бы то ни стало, победить…
Игорь АНДРЕЕВ, кандидат исторических наук: «У крепостей, которые не защищают, есть удивительная особенность – они со временем превращаются в тюрьмы. И вот Петропавловка стала тюрьмой для декабристов».
…Николаю важно было понять, почему он, ещё не начав царствовать, встретил врагов в лице молодёжи – молодёжи самой талантливой и образованной. И чем больше он вникал в дело, тем очевиднее становилось, что за участниками бунта стоит ещё кто-то – зрелый и коварный.
Великий князь Константин писал Николаю Первому: «Список арестованных заключает в себе лишь фамилии лиц до того неизвестных, до того незначительных, по тому влиянию, которое они могли оказывать, что я смотрю на них только как на передовых охотников или застрельщиков. Дельцы же остались скрытыми на время, чтобы по этому событию судить о своей силе и о том, на что они могут рассчитывать».
…Пестеля император характеризует, как преступника в полном смысле слова – зверское выражение лица, наглое отрицание своей вины, ни тени раскаяния. Однако перед самой казнью Пестель написал покаянное письмо: «Я не могу оправдаться перед Его Величеством, я прошу лишь пощады. Пусть он соблаговолит проявить в мою пользу самое прекрасное право Его Царственного Венца, и Бог мне свидетель, что моё существование будет посвящено безграничной привязанности к Его Священной персоне и Его Августейшей семье».
В письме к брату Константину Николай Первый пишет: «Надо было всё это видеть, всё это слышать из уст этих чудовищ, чтобы поверить во все эти гадости. Мне кажется, надо поскорее кончать с этими мерзавцами».
Игорь АНДРЕЕВ, кандидат исторических наук: «Итог – приговор. Тридцать девять человек к смертной казни, девятнадцать – к пожизненной каторге, сорок – к различным срокам каторги с пожизненным выселением в Сибири и так далее. Столь суровый приговор не случаен: сделано это для того, чтобы Николай мог помиловать осуждённых. Николай действительно помиловал, но пять человек оставил вне списка».
Пятерых суд поставил вне разрядов и приговорил к четвертованию, заменённому повешением. В этот список попали Пестель, Рылеев, Муравьёв-Апостол, Бестужев-Рюмин, Каховский…
Во время казни трое декабристов – Рылеев, Муравьёв-Апостол и Каховский сорвались с виселицы…
После бунта ждали массовых расправ, но никого из семей декабристов царь не наказал. Родственники бунтарей были оставлены в своих должностях, дети декабристов занимали высокие посты в государстве, а некоторые находились при Дворе. [T.10.CXCV.1]
Что же касается самой императрицы, то у неё, «явной неприятельницы всякой сумасбродной мечты», ещё задолго до его появления в Петербурге сложилось негативное отношение к человеку, так гремевшему по всей Европе. В начале своего романа с Потёмкиным она, правда, пользовалась «духами Калиостро», которые якобы влияли на чувства людей, но это быстро прошло.
Обладавшая ясным и рациональным умом, Екатерина не могла симпатизировать человеку, утверждавшему, что сам не знает, когда он родился, а уж о его масонских пристрастиях и говорить не приходилось. Мистический туман, порядком захвативший умы её подданных, был чужд ей и как государыне, и как женщине. По её словам, ознакомившись с огромной масонской литературой, она нашла в ней одно «сумасбродство». А что граф являлся ещё и главой египетского отделения «Великий копт», прибывшей в российские пределы, – это перебор.
Л. ТРЕТЬЯКОВА [A.27]
Auctoritas – Hostes occulti
У римско-католической церкви два гораздо более могущественных врага, чем «еретики» и «неверные»; и этими врагами являются сравнительная мифология и филология. Когда такие выдающиеся теологи, как досточтимый Джеймс Фримэн Кларк, прилагают так много усилий, чтобы убедить своих читателей, что «Критическое богословие со времён Оригена и Иеронима... и дискуссионное богословие в течение пятнадцати веков не заключалось в принятии, на основе авторитета, мнения других лиц», но, наоборот, выявило много «острых и разумных рассуждений», – мы можем лишь сожалеть, что так много учёности должно было быть зря затрачено на попытки доказать то, что беспристрастный обзор истории богословия опровергает на каждом шагу. В этих «дискуссиях» и в критической трактовке доктрин церкви, несомненно, можно обнаружить некоторую долю «острых рассуждений», но намного больше там ещё более острой софистики.
Е. П. БЛАВАТСКАЯ [B.135.2]
Генрих БОРОВИК, советский и российский журналист-международник, киносценарист, прозаик: «В дни отречения от престола Николай Второй отмечал в своём дневнике, что вокруг него обман, предательство и трусость». [T.10.CXCVI]
В дни отречения. (Из дневника Николая II)
2-го марта. Четверг.
Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2 1/2 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии, нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого.
Кругом измена и трусость и обман!
Иван ТОЛСТОЙ, журналист, писатель: «…он был, может быть, больше всего известен в 1917-м году тем, что вместе с депутатом Гучковым отправился в Псков на специальном поезде (и поезд-то состоял только из паровоза и одного вагона), в котором ехало семь человек – Гучков, Шульгин и пять солдат с красными бантами на шинелях. Они ехали принимать отречение императора Николая Второго. Причём, до этого в Петрограде шли бесконечные заседания, люди не спали день и ночь – Февральская революция. И, вот, и Гучков, и Шульгин, как были одеты, так и отправились принимать это самое императорское отречение. Они вышли из своего вагона, и зашли в вагон Государя-императора. Небритые, немытые в течение четырёх дней, и в каких-то обтёртых пиджачках. И свита царская, когда они с подписанным указом об отречении покинули императорский вагон, кто-то из свиты сказал: «Знаете что, Шульгин! Неизвестно, как сложится у нас у всех будущее, но вот этого пиджачка мы вам никогда не простим». [T.10.CCLXVII.7]
Брусилов Алексей Алексеевич. Во время Февральской революции поддержал смещение Николая II и приход к власти Временного правительства. Был горячим сторонником создания т. н. «ударных» и «революционных» частей. [P.100.31]
**
**
Брусилов Алексей Алексеевич. Верил в неотвратимую предопределённость событий (увлекался оккультизмом и мистикой; испытывал сильное влияние идей основательницы Теософического общества Е.П. Блавацкой).
1 марта 1917 на запрос генерала М. В. Алексеева о мнении Брусилова по поводу необходимости отречения императора Николая II ответил (телеграммой): «...В данную минуту единственный исход, могущий спасти положение и дать возможность дальше бороться с внешним врагом... – отказаться от престола в пользу государя наследника царевича при регентстве великого князя Михаила Александровича... Необходимо спешить, дабы разгоревшийся пожар был скорее потушен, иначе повлечёт за собой неисчислимые катастрофические последствия. Этим актом будет спасена и сама династия в лице законного наследника» («Отречение Николая II», 2 издание, М., 1990, с. 238). [P.63.3]
Андрей МАРЫНЯК, военный историк: «Сам вообще Алексей Алексеевич (Брусилов) был склонен к мистике, причём, как бы, семейственно, пожалуй, склонен. Среди его родни была Блаватская, как то он очень увлекался оккультными науками. Что, в общем, тоже вот такая характеристика – оккультные науки, и весь салон-вагон в иконах – ну, как то в человеке сочеталось». [T.10.CXCVII]
В то время я ещё не понимал, что революции нашей, русской, уже нет, что не она нас прихлопнула окончательно, а дело нахлынуло совсем иное: всемирная борьба антихристианская, желающая уничтожить весь свет Христов во имя тьмы сатанинской. Совершенно для меня ясно, что не только многие большевики, но и множество евреев решительно не знают, в каком тупике очутились, на кого работают!
Кто-то верно сказал, что большевики очутились в тёмной прихожей того большого антихристианского движения, которое ими руководит, и они сами не знают, кто даёт им свои директивы. Не знаю и я, масоны это или сам сатана! Я понял только теперь вполне, как прав был Сергей Нилус, как глубоко и верно судил Шмаков, предупреждая нас об опасности. Незадолго до своей смерти, когда я еще был на фронте во время империалистической войны, а жена была в Москве, он, больной, задыхающийся одышкой, принёс свои книги с трогательной надписью для меня, он просил жену переправить мне их, просил вникнуть в глубочайшее значение для России тех фактов и выводов, о которых он говорит в своих сочинениях. Жена переслала мне книги. Мне было тогда некогда их читать, да и кроме того, я давно, по сложившемуся у русской интеллигенции мнению, считал его юродивым и не снисходил до чтения его книг. Старый безумец я, как и безумна вся наша интеллигенция. Мы, сами мы, сделали то, что погубило Россию.
Особенная вина на нас, верующих людях, ибо неверующие – те не понимали многого, а мы, христиане, должны были понимать «Что близко, при дверях» (название книги Нилуса), что творится около нас…
Теперь я только понял, какие мы все были преступники, что вовремя не прислушались к Нилусу и Шмакову. А главное, не придали им вовремя того значения, какое следовало. У меня были завязаны глаза, я считал долго русскую революцию народной, выражением недовольства масс против старого порядка, которым сам был недоволен и оскорблён. Теперь я прозрел…
Это всемирная борьба белой и чёрной магии, вопрос, поставленный ребром о всей христианской культуре всего человечества!» (Из рукописи воспоминаний А. А. Брусилова, 10 июня 1925 г, Карловы Вары) [A.27]
***
***
Нилус известен как один из первых публикаторов «Протоколов сионских мудрецов», которые в 1905 году вставил в свою книгу «Великое в малом». [P.100.32]
Шмаков Алексей Семёнович (1852 – 1916) – присяжный поверенный, черносотенный журналист; один из руководителей Русской монархической партии. Автор ряда нашумевших в свое время антисемитских книг и брошюр откровенно погромного характера. Прославился как юрист после дела «Соньки-золотой ручки» и дела Мельницкого. Вместе с Замысловским Шмаков выступал гражданским истцом по делу Бейлиса в 1913. Отец Владимира Алексеевича Шмакова. [P.100.33]
Шмаков Владимир Алексеевич, – теоцентричный представитель вершины философского эзотеризма первой четверти ХХ века. По образованию инженер путей сообщения. [P.100.34]
…первый из них, своим пламенеющим духом вырвав меня из бездны, показал мне путь и заложил первый камень настоящего труда; второй – в продолжении ряда лет разделял со мной все радости и невзгоды искателя Правды, и лишь благодаря его самоотверженному служению нашему общему делу я довел его до конца.
Владимир ШМАКОВ [B.24.1]
****
****
Юрист по университетскому образованию, Солоневич начал свой путь журналистом – политическим репортёром ведущего столичного издания – газеты «Новое Время». Он стал живым, пристрастным свидетелем той катастрофы, что началась в России в феврале 1917-го года.
«Я вошёл в святилище петербургской политики последних двух лет императорской России – редакция «Нового Времени». Редакционные ужины после двух часов ночи, где за бутылкой каждый из сотрудников делился всем, что узнал за день. Кулуары Государственной Думы, министерства, биржи – контрольные пакеты, сплетни о Распутине, сплетни о царице. Самые гнусные из сплетен – сплетни из великокняжеских салонов. Дикие сцены в Особом совещании по обороне. Безмерные жертвы на фронте. Полная прострация мысли и воли в тылу. Развал надвигался стремительными шагами. Последние предреволюционные дни по поручению Суворина лазил по окраинам: говорил с рабочими, с анархистами и с полицией. Хлебные очереди – как бикфордовы шнуры.
В городе, переполненном проституцией и революцией, электрической искрой пробежала телефонная молва: «На Петербуржской стороне началась революция». На улицы хлынула толпа…
Какая великая безмозглость спустилась на страну: стотысячные стада совершенно свободных граждан толклись по проспектам Петровской столицы. «Проклятое кровавое самодержавие» кончилось, над миром восстаёт заря, лишённая капитализма, империализма, самодержавия и даже православия – вот тут-то заживём!
Бескровное ликование длилось несколько часов, потом где-то кто-то стал стрелять. Толпа стала таять.
Наиболее полный революционный восторг переживали, конечно, мальчишки: нет ни мамы, ни папы и можно пострелять. Палили куда попало, лишь бы только палить. Они же были и первыми жертвами.
Трущобы постепенно завоёвывали столицу, но они ещё ни в чём не были спаяны – ни идеей, ни организацией. Над этим с судорожной поспешностью и на немецкие деньги в подполье работали товарищи товарища Ленина. Сам он был ещё в Швейцарии».
Затянувшаяся Первая Мировая война стала роковой для России и династии Романовых. Произошедшее в феврале семнадцатого было, конечно, результатом действия не только внешних интриг, но и внутренних заговоров, а то и прямых измен приближённых Русского императора. Солоневич внутреннюю измену представителей правящего слоя считал неизмеримо более важным фактором общероссийской катастрофы.
«Виновников Февраля ищут в англичанах, немцах, евреях, масонах, японцах, цыганах, йогах, бушменах, в «нечистой силе» и в деятельности «тёмных сил»: ибо как признаться в том, что «тёмными силами» были как раз и помещики, и фабриканты, и генералы».
Иван был старшим братом в семье. Средний – Всеволод – погиб, сражаясь в Белой армии. Младший – Борис – в двадцать шестом был отправлен на Соловки за подпольное руководство скаутскими отрядами. Едва не ослеп на «красной каторге», но благодаря высоким знакомствам Ивана его перевели в ссылку.
В четырнадцатом году ещё в Минске Иван женился на Тамаре Воскресенской – дочери полковника и племяннице известного правого политического деятеля Шмакова. Через год родился сын Юрий.
«За всеми тяжкими извилинами нашего пути в Россию нужно иметь ввиду нашу путеводную звезду. Эта звезда есть Империя Российская. У меня нет ни малейшего сомнения не только в том, что монархия лучший выход для России, но что монархия для России – есть также и неизбежность. Вера в монархию для меня такая же само собой разумеющаяся вещь, как вера в Господа Бога: ни без того, ни без другого – Россия восстановлена быть не может».
Идеалом поистине справедливого государственного устройства Солоневич считал диктатуру совести. Он полностью разделял лозунг «Народу – сила мнения, царю – сила власти». Верховная власть по Солоневичу – это выразительница чаяний народных, никак не тирания, а средство реализации глубинной воли народа. Именно такой идеал он видел в допетровской Московской Руси. [T.10.DLIX]
Алексей КУЗНЕЦОВ, историк и педагог гимназии № 1543: «…обвинение представлял, ну, уже не очень молодой, но еще при этом вполне, что называется, перспективный прокурор, присланный, потому что киевские прокуроры тоже характерно отказались браться, представлять это дело в суде. Такой Оскар Юрьевич Виппер. Это родной брат Роберта Виппера, знаменитого российского и советского историка. И у него было два очень активных помощника депутат Государственной Думы Георгий Замысловский и присяжный поверенный Алексей Шмаков, два законченных, таких махровых антисемита. Шмаков более 20 трудов написал о еврейском заговоре. Значит, они, эти двое формально были представителями гражданского истца, то есть матери убитого Андрея Ющинского. Фактически они были сотрудниками обвинения». [P.97.227]
…у Парадного крыльца чинов американского посольства встречал почётный караул дворцовых гренадеров. Двери в залы открывали настоящие арапы, а сопровождал господина Мари целый штат обер- и камерфурьеров. Во главе шёл благообразный старик с жезлом в руке – барон Корф. Войдя в государевы покои, барон стукнул три раза о пол и громогласно объявил Николаю Второму имя заокеанского дипломата. Император произнёс миролюбивую речь, принял верительные грамоты и удалился. Оставив послов чаёвничать со своей свитой.
Из записи посла США Джорджа Мари (George T. Marye, Jr.): «Америка была всегда связана чувствами искренней симпатии к России. Эти чувства разделяются всем американским народом, который живо помнит выдающиеся услуги, оказанные нам Россией».
В действительности отношения между нашими странами перед войной не были столь дружественными, как представлял господин посол. Возможно американцы ещё помнили о поддержке Россией колонистов в годы «борьбы за независимость», или армии Линкольна в войне за отмену рабства, однако это не мешало США представлять бывшего союзника державой несвободной и недемократичной. Кроме того, Россия стремилась расширить своё присутствие на Дальнем Востоке, который Штаты считали своей сферой влияния.
Окончательно же испортил наши отношения так называемый «Паспортный конфликт», когда американским евреям, желающим торговать в России, перестали выдавать визы. В посольстве это мотивировали тем, что, поскольку отечественным евреям можно трудиться только в «Черте оседлости», было бы неправильным делать исключение для иностранцев.
США расценили этот шаг как нарушение прав собственных граждан, разорвали торговый договор с Россией, и начали открыто поддерживать революционное движение в Петрограде. Именно с этой поры в Америке возникла мода на русских оппозиционеров.
Однако с началом войны вопрос национальных приоритетов отступил на второй план. Нейтральная Америка – идеальный кредитор, а её бизнес-элита готова финансировать войну. Что скрывать – любая боевая компания обходится недёшево. [T.10.CDLVII.3]
Юрий ПИВОВАРОВ, академик РАН, доктор политических наук «Третье марта 1917-го года один из самых чёрных дней в истории России. На этот раз уже Михаил – младший брат императора Николая – отрекается от престола. В большой петроградской квартире князя Путятина собирается весь цвет Февральской революции: Милюков, Гучков, Шульгин, Набоков, Нольде и другие. Они уговаривают Михаила отречься от престола. И Михаил делает это. Опять нарушаются все законы Российской империи: во-первых, он не имел права отрекаться, поскольку он не имел права на трон. Во-вторых, отрекается он в пользу какого-то будущего Учредительного собрания, но на самом деле в пользу Временного Правительства, которому передаёт и законодательную, и исполнительную власть, что невозможно по определению. Исполнительная власть не может обладать законодательной, особенно при наличии живой и эффективной Государственной Думы. Тем не менее всё это происходит, и происходит благодаря деятельности лучших русских юристов того времени. А это было вообще одно из самых юридически подготовленных поколений в русской истории, а такие люди как Нольде и Набоков были юристы с европейскими именами. И тем не менее жажда власти, опьянение властью, толкнуло их в нарушение права и закона, толкнуло их к тому, что они открыли все двери, все окна для анархии. И она не заставила себя ждать.
В 1925-м году в Париже в эмигрантском журнале «Современные записки» были опубликованы воспоминания о только что умершем князе Львове, – первом Председателе Временного Правительства. Современница событий писала, что в феврале 1917-го года она подошла к князю и сказала: «Мы молимся за Вас». Князь поблагодарил и ответил: «Мы обречены. Мы щепки, которые несёт поток».
И вот 3-го марта 17-го года в России образуется Временное Правительство. Оно будет действовать до 25-го октября, то есть почти восемь месяцев. Премьером станет князь Львов. Ещё за день до этого Николай Второй назначает его Председателем Совета Министров, правда он думал, что Львов будет председателем законного правительства. Но Львов становится Председателем правительства полузаконного, полулегитимного, правительства, вышедшего из революции. Его назначение не случайно, поскольку во всех политических прогнозах начала XX-го столетия именно это имя называлось как имя будущего Председателя постсамодержавного, постцарского правительства. В его команду вошли лучшие политики того времени: Милюков, Гучков, Набоков, Родичев, Шингарёв, Керенский и другие. Действительно, это были блестящие, опытные политики, прошедшие большую школу, кто земского самоуправления, кто деятельности в Государственной Думе, общественной деятельности в самом широком смысле этого слова. Это была, так сказать, «Сборная России», политическая, того времени. У них была очень чёткая программа, и они её выполнили. Их часто обвиняют в том, что они неумелые, а они выполнили свою программу. Они обещали привести Россию к Учредительному собранию и провести выборы. Учредительное собрание, – они сделали это. И то, что впоследствии оно будет разогнано большевиками, это Собрание, это не их вина, это их беда, как и наша историческая беда общерусская. У них была широкая программа преобразований. Поначалу они стали разрушать старую государственную систему, и это естественно: всякое революционное правительство занимается этим. Другое дело, что может быть не надо было спешить, поскольку шла война, и не было ещё, кстати говоря, у этих людей большого опыта находиться у власти. Вот в оппозиции к власти, или во власти на губернском или уездном, земском уровне, – да, – но на общенациональном уровне и в годы войны не было ещё большого опыта. И может быть не надо было спешить, но они поспешили. И начала быстро рушиться государственная машина Российской империи. И особенно болезненно было то, что был нанесён удар по губернскому управлению, – свергли всех губернаторов, – и по полицейскому управлению России. Россия, к сожалению, без полиции жить не может, ну, впрочем, как и всякая другая страна. И тут же на улицах городов началась анархия. И анархия началась, и беспорядки земельные начались в деревне – крестьяне стали захватывать земли, – совершенно незаконно. Был введён восьмичасовой рабочий день, может быть это хорошо, но во время войны – рановато. И сразу же, кстати говоря, производительность труда стала падать, в том числе и на военных заводах, вплоть до двадцати процентов, а это было весьма ощутимо. Зато Россия получила самые широкие демократические права. Все вероисповедания, национальные и другие сословные ограничения были отменены. Вообще это было немыслимо давать такие свободы в годы войны, и Россия, безусловно, в этот момент была самой свободной и самой демократической страной в мире. Надо сказать, что они вели политику достаточно твёрдой рукой, – это миф о «слабых дрожащих руках». Более того, они продолжали войну и честно выполняли свои обязательства, которые они дали союзникам и дали своему народу, довести войну до победного конца. К сожалению, армия была уже не та. И подрывало армию не отсутствие продовольствия: увеличивалось и количество пушек, снарядов, паровозов, – Россия по-прежнему была экономически на подъёме. Но было одно очень важное событие: в 17-м году пришёл очередной передел земли. В России это было раз в двенадцать лет. До этого в пятом году была революция, а сейчас семнадцатый год. И многие миллионы мужиков, выдранные из своих деревень на фронт, боялись, что пока они сидят в окопах, там, в деревнях, их конкуренты, оставшиеся, не взятые в армию мужики, захватят лучшие и бóльшие земли. И естественно все помыслы миллионов этих простых мужиков были не о победе, а, разумеется, вернуться домой. Этим воспользовались революционные, прежде всего большевистские, агитаторы.
Но они сами допускали много ошибок. И причём, как ни парадоксально, эти ошибки были связаны с правом. Вот, например, 1-го сентября 17-го года Керенский объявит Россию республикой. Но это совершенно невозможно, чтобы указом Премьер-министра Россия меняла свой строй, не ожидая даже Учредительного Собрания. Они, конечно, спешили. Конечно, у них не хватало опыта. Но наступала такая анархия, наступал такой развал на фронте, что никто бы мирными средствами удержать этого бы не смог. [T.10.XXII.13]