ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
СБОРНИК
АРКАН VII. Spiritus dominat formam; Victoria; Jus Proprietatis (9); Curriculum Hermetis (Колесница Гермеса); le Chariot; Иероглиф.
«БУРАН – SHUTTLE»
Пустой «Буран» приземлился идеально. Он сел всего на пятнадцать метров дальше, чем планировали конструкторы. Для огромного, пятикилометрового аэродрома, это был сущий пустяк. Тогда никто не думал о том, то первый полёт останется единственным. [T.1.XXI]
…старт прошёл успешно. Неприятности начались позже, когда «Буран» пошёл на второй виток вокруг Земли. Неожиданно на Центральный пульт управления поступил сигнал об отключении системы автоматической посадки «Бурана», это грозило потерей управляемости космического корабля. На экстренном совещании совершенно всерьёз обсуждался вопрос о сведении «Бурана» с орбиты и затоплении в Тихом Океане. Анатолий Сыров настаивал, что сигнал об отказе системы ложный.
Анатолий СЫРОВ, главный конструктор МОКБ «Марс»: «Эта нервная обстановка, она всем передалась, все занервничали, стали рассуждать «Что делать?», «Как делать?» Вот. Ну, естественно, тогда было наиболее правильное решение НИЧЕГО НЕ ДЕЛАТЬ, ждать сорока километров. И всё, как мы знаем, закончилось прекрасно».
Никаких команд с Земли «Буран» не получал, посадкой управлял бортовой компьютер. Сильный боковой ветер не стал помехой для его автоматической посадки.
На следующее утро фотографии автоматической посадки «Бурана» появились на первых полосах всех мировых изданий. Об этом полёте говорили как о событии, которое навсегда лишило смысла рейгановскую программу «Звёздных войн». [T.1.IV.4]
18-е февраля 1977-го года. НАСА готовилось испытать новую модель космического корабля… с крыльями. Ракета будет запускать его на орбиту, но приземляться он будет как обычный самолёт.
Robert Crippen, Shuttle Pilot: «Когда я впервые увидел Челнок, который был закреплён на Боинге-747, я подумал, что это самое настоящее безумие».
Ветеран полётов «Джемини» (англ. Gemini) и «Аполлон» (англ. Apollo) Джон Янг участвовал в этом проекте
John Young, Shuttle Commander: «Я был пилотом-испытателем во время полётов с Боинга, сидел за штурвалом».
Robert Crippen, Shuttle Pilot: «Челнок летел вниз, как кирпич. Скорость такая большая, что даже крылья мало чем могут помочь».
Челнок приземлился со скоростью всего на восемьдесят километров в час быстрей, чем Боинг. Приземление на базе «Эдвардс» положило начало новой эпохе освоения космоса в Америке. Новое изобретение НАСА превзошло все ожидания. Теперь появилась возможность летать в космос «туда и обратно».
Robert Crippen, Shuttle Pilot: «Джон Янг руководил полетом на Луну «Аполлон-16», без сомнения он должен был полететь на Челноке».
Раньше все экспериментальные проекты НАСА летали без пилотов. Но не в этот раз.
Jay Barbree, Space Correspondent: «Раньше мы никогда не делали ничего подобного. И два идиота согласились на это».
John Young, Shuttle Commander: «Мы понятия не имели о степени опасности, когда согласились полететь на Челноке. Все думают, что они могут предсказать возможные неприятности, избежать их. Мы не думали ни о чём плохом».
12-е апреля 1981-го года. Впервые за шесть лет НАСА решилось отправить астронавтов в космос.
Gene Kranz, Missions Operations Director: «Это была миссия, о которой я так долго мечтал. Конечно, я очень волновался. Раньше никто не летал на таких кораблях. Нам всем было страшно».
Robert Crippen, Shuttle Pilot: «Вы сразу чувствуете, когда запускают главные двигатели. Такое невозможно пропустить. Всё тело содрогается, и вы знаете, что летите. Как будто я вёл свой старый грузовик по сельской дороге, ощущения такие же».
John Young, Shuttle Commander: «Не думаю, что комфорт это то, о чём надо думать во время полёта. Там явно не до уюта. Я подумал, что раз мы добрались до орбиты без всяких происшествий, то вернёмся домой невредимыми».
Robert Crippen, Shuttle Pilot: «Посадка была отличной. Джон всё сделал замечательно. Я даже ничего не почувствовал. Джон очень радовался, никогда не видел его таким».
John Young, Shuttle Commander: «Они сказали, что миссия удалась. Не знаю, была ли она опасной. Мы были не такими умными, чтобы понять насколько рискуем жизнями. Мы сделали это».
Gene Kranz, Missions Operations Director: «Мы и мечтать не могли о такой успешной миссии. Она прошла просто замечательно».
Началась эпоха Челноков. Орбитальный аппарат должен был совершать двадцать четыре полёта в год.
Hoot Gibson, Shuttle Commander: «Можно было отвозить что-нибудь в космос, оставлять там на пол года, и ни о чём не волноваться. Мы могли изучать всё что угодно – радиацию, невесомость – а потом просто присылать другой Челнок, который бы забирал полученные данные».
…полёты в космос вернулись на первые полосы. Описания полётов Челнока соперничали с научной фантастикой.
Gene Kranz, Missions Operations Director: «Челнок, возможно, самый удачный космический аппарат, изобретённый НАСА. Я считаю, что это вершина американских космических технологий, настоящая революция в аэродинамике».
Jay Barbree, Space Correspondent: «Однако Челнок стал жертвой собственного успеха: он летал так часто, что это воспринимали как обычное явление. Публика теряла интерес. Все ожидали, что он будет работать, никто не думал о возможных проблемах. НАСА было уверено в себе, оно полагало, что не может допустить ошибки…» [T.12.LVII.3]
На встрече Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева и Президента Соединенных Штатов Рональда Рейгана (в Рейкьявике, 11-12 октября 1986 г) обсуждается вопрос о сокращении стратегических ядерных вооружений. Инициатором выступает Горбачёв, он предлагает каждой стороне оставить только сто ракет и призывает Рейгана закрыть американскую программу «Звёздных войн». В качестве первого шага Советский лидер обещает не выводить на орбиту космические аппараты военного назначения.
Американцы предложение Горбачёва не приняли, но слово было произнесено. И все причастные к созданию многоразовой космической системы «Энергия – Буран» поняли – проект обречён.
Королёв выиграл первый раунд у конкурентов из министерства авиационной промышленности. Его баллистическая ракета Р-7 могла доставить ядерный заряд на восемь с лишним тысяч километров и беспрепятственно преодолеть систему ПВО. Военные ракету приняли и поставили на боевое дежурство. Стартовые комплексы разместили в архангельской тайге и на Байконуре.
В благодарность за проделанную работу, тогдашний лидер СССР Никита Хрущёв позволил Королеву использовать одну из серийных ракет для запуска первого искусственного спутника Земли. Но когда ему донесли, что каждый старт «Семёрки» стоит полмиллиарда рублей, он вызвал к себе Сергея Королёва и главного ракетного двигателиста Валентина Глушко и потребовал удешевить старт. Глушко предложил вместо дорогого жидкого кислорода и керосина использовать ядовитую азотную кислоту. Королёв, уже мечтавший о запуске в космос человека, воспротивился, но Глушко продолжал настаивать. Он ревновал к славе Королёва. Главные конструкторы поссорились, и до самой смерти Королёва в шестьдесят шестом году даже не здоровались при встрече.
Конфликт двух мэтров отечественной космонавтики привёл к тому, что лунная ракета «Н-1» так и не вышла на орбиту. В Советском Союзе кроме Глушко никто не умел делать мощные и надёжные двигатели и Лунную программу закрыли.
Пионеры космоса были романтиками и свято верили в пророчество Циолковского, что Человечество не останется вечно на Земле, а завоюет себе всё околосолнечное пространство. Но Заказчика Номер Один, – так называли военных, – не интересовали другие небесные тела, у них были другие заботы.
…однако в открытой печати американцы утверждали, что космический «Челнок» им нужен для снижения стоимости выводимого на орбиту груза.
Вадим ЛУКАШЕВИЧ, историк космонавтики, кандидат технических наук: «… и говорит, что мы туда будем летать раз в неделю. Понимаете! А целей и нагрузок нет! И сразу возникает опасение, что они создают корабль на какие-то будущие задачи, о которых мы не знаем. Возможно применение военное? Безусловно!»
В руководстве страны до конца не понимали, в чём заключается угроза, но решение было принято однозначно – готовить симметричный ответ – сделаем, потом разберёмся.
В то, что опасения были не совсем беспочвенными, выяснилось в одном из первых полётов американского космического челнока. Шаттл «нырнул» над Москвой на высоту восемьдесят километров. Этого было достаточно для прицельного сброса атомной бомбы.
Разработку советской многоразовой системы поручили бывшему Королёвскому КБ, которое было переименовано в Научно-производственное объединение «Энергия».
Но вновь назначенный туда Генеральным конструктором Валентин Глушко отнюдь не горел желанием браться за дело, которое считал бесперспективным. Его мечтой было строительство обитаемой базы на Луне. Как потом выяснилось, академик был прав.
Напрямую приказать строптивому академику делать многоразовую космическую систему никто не мог, но давление на него началось со всех сторон. Для начала Глушко не включили в число кандидатов на двадцать пятый съезд КПСС. Втайне от него в недрах конструкторского бюро организовался отдел, который занимался сбором и обработкой информации по американскому космическому челноку. Но чтобы двигаться дальше, необходимо было получить одобрение Генерального конструктора: без его подписи финансировать проект бухгалтерия отказывалась.
Безусловно, Глушко знал, какие интриги плетёт вокруг него Министр обороны Маршал Устинов, но до поры делал вид, что ничего не замечает. Мудрый академик Глушко уже понял, что его вынудят заниматься крылатым кораблём и подписал проект. Произошло это девятого января 1976-го года. Устинову об этом сообщили быстрее, чем высохли чернила на бумаге.
Вадим ЛУКАШЕВИЧ, историк космонавтики, кандидат технических наук: «Устинов позвонил и сказал ему, что, спасибо, ты нам такое дело позволил начать. И Глушко, очевидно, тогда понял, что на самом-то деле Луны не будет, потому что «Буран» настолько масштабная программа, что тянуть две программы, причём на одну из них военные имеют жёсткий интерес, будет невозможно. Ну, в общем, то, что получилось, то есть Луна постепенно была «вымыта» из планов, а «Буран» был создан и полетел».
Официальным днём рождения «Бурана» можно считать 27-е января 1976 года. В этот день вышло секретное Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР.
Работа предстояла настолько масштабная, что её поручили сразу двум министерствам: Общего машиностроения – ракета и Авиационной промышленности – орбитальный самолёт.
Самолёт поручили делать вновь созданному научно-производственному объединению «Молния», его возглавил Глеб Лозино-Лозинский. Местом базирования «Молнии» выбрали Московский район Тушино, прямо на берегу Москва-реки.
Авиаторы уже имели большой задел по крылатому кораблю. С начала 60-х готов в конструкторском бюро Артёма Микояна велись поисковые исследования в области противоракетной обороны. Основой этой системы должен был стать самолёт-перехватчик МиГ-25 с подвесной ракетой класса «воздух – космос». Тогда-то и родилась идея вместо ракеты устанавливать на самолёте-носителе одноместный космический корабль, снабжённый собственный двигатель. Проект получил название «Спираль».
Степан МИКОЯН, Герой Советского Союза, генерал-лейтенант, заместитель Главного конструктора НПО «Молния»: «Цели были, видимо, больше военные. Самолёт-разведчик, как самолёт, который может контролировать спутники другие. Подходить к ним и контролировать их назначение и состояние – инспекция, так называемая, – вот с этой целью видимо делалась. Но главное, это конечно прорыв в космос, такой прорыв самолётный, потому что до сих пор, до тех пор летали только ракеты».
Разработку этой темы взяли первые советские космонавты в качестве дипломного проекта и защитились «на отлично». А Космонавт Два – Герман Титов – даже прошёл специальную подготовку, чтобы летать на нём в космос и маневрировать на орбите.
Вадим ЛУКАШЕВИЧ, историк космонавтики, кандидат технических наук: «Подойти, внимательно рассмотреть, вплоть до того, что может быть взять какие-то образцы и при признании аппарата враждебным или опасным, уничтожить».
Пилотируемый запуск «Спирали» в космос планировался на вторую половину семидесятых, после чего советская космонавтика плавно бы перешла от одноразовых «Союзов» к многоразовым орбитальным аппаратам.
Степан МИКОЯН, Герой Советского Союза, генерал-лейтенант, заместитель Главного конструктора НПО «Молния»: «Было доложено Маршалу Гречко, который был тогда Министром обороны, а он проект не подписал. Вернее подписал, отрицая. Он сказал: «Микояну нужно делать самолеты, нечего заниматься фантастикой...».
Лозино-Лозинский предложил взять за основу свой давний проект «Спираль», однако идея была отвергнута с довольно странной формулировкой: «Это совсем не то, что делают американцы». «Да! Не то, – соглашались на фирме, – Но наш вариант более перспективен».
В ответ убийственный довод: «Выходит американцы дураки, но ведь их «Шаттл» уже летает». Шаттл действительно уже летал и «Спираль» отвергли.
Вячеслав ФИЛИН, заместитель Генерального конструктора РКК «Энергия», им. С. П. Королева, доктор тех наук: «Проект Спираль, он был маломощный, я бы сказал так. Если говорить о серьёзных делах в космосе, скажем, таких видах вооружения, как ядерное вооружение, пучковое оружие, как лазерное оружие – они требовали больших масс в космосе».
Трения между ведомствами начались уже на стадии проектирования. Министр авиационной промышленности Пётр Дементьев негодовал, что его авиастроителям отвели роль второго плана, и не взяли проект, на который потрачено полтора десятилетия.
Вячеслав ФИЛИН, заместитель Генерального конструктора РКК «Энергия», им. С. П. Королева, доктор тех наук: «Дементьев, когда к нему обратились, и его всё-таки вынудили заниматься этим орбитальным кораблём, в отличие от «Спирали», то что он говорил, сказал: «Так, хорошо. Я вам сделаю планер и поставлю вам на Миусскую площадь, там где было наше министерство общего машиностроения».
«Буран» был сделан по заданию Министерства обороны, и полностью ориентирован на решение военных задач. Он мог снимать с орбиты спутники вероятного противника, уничтожать баллистические ракеты и атаковать цели не только в космосе, но и на земле. Мирных задач перед «Бураном» не ставили, в отличие от ракеты «Энергия», которая могла выводить на орбиту, как боевой «Буран», так и народно-хозяйственные грузы.
Владимир ГУДИЛИН, генерал-майор, доктор технических наук: «И задел был у нас по «Энергии» порядка восьми машин. То есть если бы такое было желание, целевая задача, начать освоение Марса, то можно было бы собрать с этими восемью задельными ракетами, с тремя стартами собрать марсианский корабль в тысячу тонн на орбите в течение года, ну полутора. И мы могли бы лететь с этим кораблем на Марс. Однако мы загубили «Энергию» и её перспективу. Сегодня живём на том старье, которое есть у нас. Ну, летает оно, хорошо, решает задачи, но дальше-то мы не можем выше этой планки прыгнуть».
Первый старт «Энергии» запланировали на середину мая 1987-го года, как раз к приезду на Байконур Михаила Горбачёва. «Буран» ещё не был готов, но Генеральный секретарь категорически отказался присутствовать на запуске вполне мирной ракеты, чтобы его не упрекнули в отказе от обещаний, данных Рональду Рейгану в Рейкьявике.
Владимир ГУДИЛИН, генерал-майор, доктор технических наук: «Сказал: Мы поедем в Москву, а вы тут пускайте. Работайте. Ну, вот мы и работали. Запустили 15-го мая 1987-го года «Энергию». А когда ему докладывали про «Буран», который уже нёс целевую задачу, как боевое космическое средство, то вот он тогда и сказал, что «Энергию» то мы вам разрешили запустить, а вот «Буран», – едва ли».
Но даже успешный полёт «Бурана» уже ничего не решал. Министерство Обороны стало терять к нему интерес задолго до его старта: анализ возможностей советского челнока показывал, что использование его в военных целях неэффективно. Политикам такая позиция была на руку, они искренне полагали, что потепление в отношениях с Америкой будет продолжаться вечно. Но создатели многоразовой космической системы старались ничего не замечать и продолжали упорно готовиться к старту. Этого дня они ждали 12 лет.
Вячеслав ФИЛИН, заместитель Генерального конструктора РКК «Энергия», им. С. П. Королева, доктор тех наук: «Сначала не верили, что сработает ракета. Потом ракета, «а ну как». Выдохнули. Потом опять все набрали воздуха, – ждём, когда же «Буран» сядет».
Совершив два витка вокруг планеты, крылатый корабль пошёл на спуск. Телеметрическая информация поступала устойчиво и подтверждала, что спуск идёт без отклонений. Но на всякий случай вокруг города Ленинска были развёрнуты зенитные установки: если «Буран» потеряет ориентацию и пойдёт на жилые кварталы – его необходимо уничтожить. Именно такое развитие событий предполагали два Героя Советского Союза: космонавт Алексей Леонов и лётчик-испытатель Игорь Волк. О своих сомнениях они написали письмо Горбачёву, требуя, чтобы уже в первом полёте «Буран» пилотировали люди, а не бездушные автоматы. Но добились лишь одного – первый полёт «Бурана» вместо запланированных трёх суток продолжался всего три часа.
Вадим ЛУКАШЕВИЧ, историк космонавтики, кандидат технических наук: «Мы создавали военную систему, которая должна была действовать вне зависимости от желания, возможностей и воли человека, и вообще, наличия человека на борту. То есть с военной точки зрения автомат, безусловно, более эффективная система».
Никто из пилотов «Бурана» так и не вывел крылатый корабль в космос. Магомед Толбоев вывел в стратосферу свой МиГ-25 за сорок минут до посадки «Бурана». Ему предстояло на практике отработать боевой манёвр и зайти в хвост крылатому космическому кораблю, который мчится к земле со скоростью шесть тысяч километров в час.
Магомед ТОЛБОЕВ, лётчик-испытатель, Герой России: «Великолепно получилось. Мы его не упустили и до конца смотрели. Первым делом я доложил, что корпус корабля не повреждён, рабочие поверхности работают, то есть рули. В автомате работают и видно, как они хлопают, закрываются, выпускаются, и корабль делает манёвры. Уже видно было, что система работает устойчиво».
«Буран» выскочил из низкой облачности неожиданно для встречающих. И вначале пошёл не вдоль, а поперёк полосы. Говорят, у многих в этот момент было предынфарктное состояние.
Владимир ГУДИЛИН, генерал-майор, доктор технических наук: «Женщина там была. Кричит: «Уходит! Уходит!» Он с полосы. Это ужас. Шёл, шёл, и уходит. Он совершил манёвр, развернулся, погасил скорость до посадочной и совершил посадку».
Вячеслав ФИЛИН, заместитель Генерального конструктора РКК «Энергия», им. С. П. Королева, доктор тех наук: «И здесь началось невообразимое. Сначала была в зале управления гробовая тишина. Потом, значит, вот, люди, которые сидели у этих пультов начали друг от друга отворачиваться. Они начали плакать. У них появились слёзы. Слёзы, вот, от этого напряжения, этого пуска».
Отклонение от осевой лишь было всего полметра. У лётчиков асов это считается очень хорошим показателем, а здесь автоматика – невероятно.
Владимир ГУДИЛИН, генерал-майор, доктор технических наук: «Садился так хитро. Поскольку было отклонение пять градусов, то он шёл по ветру, он сначала сел на правое колесо, потом подравнял носик, сел на левое колесо шасси и вышел на осевую линию. Он как пилотируемый корабль сработал. Столько было заложено в него интеллекта человеческого, что он вёл себя как человек».
Однако, триумфальный полёт «Бурана» так и остался единственным. Спустя всего несколько дней стало ясно: успех равнозначен поражению. На вернувшемся из космоса «Буране» даже не проводили детальных исследований возникших в полёте дефектов. Программу сворачивали: страна распадалась, денег не было. Последний раз «челнок» поднялся в небо на спине тяжёлого самолета «Мрия», чтобы показаться на Парижском авиа-шоу 1991-го года.
Вячеслав ФИЛИН, заместитель Генерального конструктора РКК «Энергия», им. С. П. Королева, доктор тех наук: «Я могут только одно сказать. Наверное, программа была бы и жива, если, во-первых, не было политических событий в стране. Россия «Буран» не потянет. Прежде всего, то, что мы сейчас имеем, на сегодня, вот, если рассматривать уровень промышленности, мы «Буран» не сможем повторить. Может еще пройдет лет двадцать-пятнадцать, когда наша экономика рыночная заработает».
Владимир ГУДИЛИН, генерал-майор, доктор технических наук: «Сказать честно – Россия была великой космической державой. Россия сегодня не есть великая космическая держава. И Россия в ближайшее пятидесятилетие, а может быть и навсегда не будет великой космической державой».
«Буран» погубила узкая ориентация на военные нужды, а ракета «Энергия» настолько обогнала своё время, что и сегодня никто не знает какие грузы на ней возить в космос.
12 мая 2002-го года на «Буран» рухнула многотонная крыша монтажно-испытательного корпуса, окончательно похоронив под своими обломками титанический труд учёных, конструкторов и рабочих. [T.17.V.2]
Вадим ЛУКАШЕВИЧ, историк космонавтики, кандидат технических наук: «…предполагалось создание базы на Луне на основе технологии «Аполлона», полёт на Марс. Но это вылилось в очень большие деньги. Америка не могла себе позволить, потому что были волнения, национальные, чёрного меньшинства, была в самом разгаре война во Вьетнаме. И это было невозможно сделать».
Новый президент США Ричард Никсон решил урезать расходы на космос. Из перспективных проектов он выбрал лишь создание космической станции и Челнока. Подключившиеся к работам Пентагон, ЦРУ и Агентство Национальной Безопасности, тут же выдвинули требования, чтобы корабль мог выводить на орбиту грузы длиной до восемнадцати метров и весом до тридцати тонн.
Мало кто знает, что первый лётный экземпляр «Бурана» первоначально имел другое название – «Байкал». Это имя ему рекомендовали контрразведчики, когда на Запад просочились сведения о советской многоразовой космической системе. С названием «Байкал» корабль уже прошёл огневые испытания на Байконуре. Но после эксперимента надпись, расположенная над крылом, заметно обгорела. Стало ясно, что при сходе с орбиты в плазме, где температура поднимается свыше тысячи четырёхсот градусов по Цельсию, от названия «Байкал» могла бы остаться не самая лучшая часть. Поэтому конструкторы решили вернуться к первоначальному названию. С ним корабль и вошёл в историю.
…закрыть программу «Энергия – Буран»: посчитали, якобы, слишком разорительной для экономики страны.
Олег БАКЛАНОВ, министр общего машиностроения (1983 – 1988 гг.), секретарь ЦК КПСС по оборонным вопросам (1988 – 1991 гг.): «Это ложь первой гильдии, которая внедряется в умы людей. Мы делали этими огромными министерствами товаров народного потребления и общепромышленной продукции, – половина, то есть пятьдесят процентов, и пятьдесят процентов на оборонные дела».
Эдуард АЛЕКСЕЕВ, генерал-майор, начальник 50-го ЦНИИ КС Минобороны (1988 – 1992 гг.): «В эти годы на космос тратилось не больше ноль – восьми процента от внутреннего валового продукта. Если мы говорили тогда, потери в сельском хозяйстве порядка четырёх процентов, то никак космос, имея менее одного процента не мог повлиять на экономику государства».
Всего в Советском Союзе, не считая отдельных испытательных модулей, было выпущено четырнадцать лётных образцов и лабораторий «Буран». На сегодня уцелела лишь половина из них. Самая печальная участь постигла первый лётный экземпляр… [T.1.IV.1]
Анатолий ЧЕРНЯЕВ, помощник генерального секретаря ЦК КПСС (Горбачёва М. С.), Президента СССР по международным делам, член ЦК КПСС, кандидат исторических наук: «…проблема сокращения вооружений: вы договорились с американцами, вы договорились с французами, – да, – но гонка то продолжается, закрытая. Ведь ВПК то продолжает работать, и разрабатывать новые ракеты, и новые танки. И на Политбюро просто скандально уже и Лигачёв, и Рыжков выступают против этого Молоха, который пожирает нашу экономику – Военно-промышленный комплекс, – а они делают «Васька слушает, да ест». [T.2.XLII.1]
Об этом корабле до сих пор по-настоящему мало известно: «Буран» – верхушка айсберга «Гонки вооружений» – закрытая и непрочитанная страница «Звёздных войн». Немногие знают, что этот, и сегодня самый совершенный в мире, боевой орбитальный корабль, приговорили к забвению ещё до старта. Если бы он погиб на взлёте, власть только вздохнула бы с облегчением…
12-го мая 1987-го года на Байконуре лично побывает Генеральный секретарь ЦК КПСС Горбачёв. Он будет говорить о «Новом мышлении», о том, что надо думать о нуждах простых граждан. Это был первый руководитель страны, который вдруг заявит, что в проблемах людей виновата космонавтика. Причём скажет это лично министру космической отрасли – в те годы – Министру общего машиностроения.
Олег БАКЛАНОВ, министр общего машиностроения (1983 – 1988 гг.), секретарь ЦК КПСС: «Он меня пригласил в машину, и говорит: «Ну, вот, вы тут настроили минаретов. Вот ты плюнешь в космос, и сразу в космос вылетают миллионы».
Говорят, Горбачёв просто не решился запретить старт. Он вообще не решится официально закрыть программу.
…однако 15-го ноября 1988-го неожиданная головная боль Кремля вполне могла пройти сама собой: при посадке «Бурана» на Байконуре готовы были дать кораблю команду на самоликвидацию. Идущим в автоматическом режиме кораблём, нельзя было управлять, его можно было только уничтожить. В последний момент «Буран» резко отворачивает от посадочной полосы Байконура и уходит в неизвестном направлении далеко в казахскую степь. И подмосковном ЦУПе, и на Байконуре настоящая паника.
Владимир ГУДИЛИН, генерал-майор, руководитель подготовки и пуска универсальной ракетно-космической транспортной системы «Энергия – Буран» (1982 – 1988 гг.): «Как перед глазами стоит у меня руководитель посадки Тямусов Виктор Ильич, полковник, начальник отдела мой, который вскакивает со стула, вскидывает руки, хлопает себя по голове. Вид недоумённо-растерянный: что такое – Корабль уходит».
Корабль в этот момент закладывает очередной вираж, уже в обратном направлении, словно не зная куда лететь. Тот самый критический момент принятия решения: «Взрывать – не взрывать». А «Буран» спокойно выходит на полосу, и следуют кадры, которые видел весь мир. Позднее выясниться: из-за попутного ветра скорость была выше расчётной, и бортовая ЭВМ всего лишь увела корабль на дополнительный круг, чтобы её погасить. Машина оказалась даже умнее создателей.
***
…в конце 1976-го на аэродроме Ахтубинска появляется специально подготовленный к испытаниям ЭПОСа стратегический ракетоносец Ту-95. Экипаж посвящён только в одно, – запустить из под брюха своей машины секретный скоростной самолёт.
Александр ОБЕЛОВ, генерал-майор ВВС РФ, заместитель начальника службы лётных испытаний бомбардировочной авиации (1975 – 1979 гг.): «…его видно было, что это космический корабль. Но большего, чем свои догадки, мы не знали, и нам никто не рассказывал. У испытателей, ну, может быть я не совсем прав, не принято расспрашивать то, чего тебе не говорят. Если честно сказать, а честно надо говорить, я отцепил и забыл. И всё».
Спустя годы генерал Обелов узнает, что сверхсекретный ЭПОС ныне общедоступный музейный экспонат. Даже сфотографируется на память. Но не испытает желания поседеть в кабине. Так сложилось, что у лётчиков отношение к космонавтам всегда было, скажем так, снисходительное.
Александр ОБЕЛОВ, генерал-майор ВВС РФ, заместитель начальника службы лётных испытаний бомбардировочной авиации (1975 – 1979 гг.): «Я прекрасно знал, в принципе, что космонавт на космическом корабле – это плохонький-плохонький оператор. Множество систем, которые там установлены. В основном автоматика работает. Мне, как лётчику уже летавшему на многих типах, было ясно, чем они там занимаются». [T.2.XXXIV]
ВАСИН Валентин Петрович, Герой Советского Союза, Заслуженный летчик-испытатель СССР, генерал-майор авиации, заместитель начальника Летно-испытательного центра (ЛИЦ) Летно-исследовательского института (ЛИИ) имени М. М. Громова
…когда развертывалась программа воздушно-космического самолета (ВКС) «Буран». Валентин Петрович являлся одним из руководителей летного обеспечения той программы.
«Финал оказался впечатляющим, – рассказывает Валентин Петрович, – дул сильный ветер, который обычные самолеты мотает основательно. А «Буран» выскочил из облаков, честное слово, как утюг. Шёл спокойно, без колебаний, там, где и полагалось. И сел так мягко, как не всегда удавалось опытным лётчикам на летающих лабораториях. Точность просто потрясла всех: полтора – два метра от осевой линии полосы и метров сто от белого посадочного ромба...» [P.92]
Денис ЛАЗАРЕНКО, кандидат физико-математических наук: «…использование космических ядерных технологий для решения сугубо земных задач, причём, как с технической, так и с экономической точки зрения. Ну, в частности может быть такой пример полезен: когда технологии, которые были разработаны для «Шаттла» были использованы в наземных целях, то на каждый доллар, вложенный в разработку технологий, вернулось двадцать. Космическая ядерная энергетика сама по себе наукоёмкая, и тот задел, который был сформирован, тот уровень развития, который был достигнут, он до сих пор остаётся уникальным». [T.10.CI.88]