ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
ЗАРИСОВКИ К СТАРШИМ АРКАНАМ
АРКАН X. Testamentum; Kabbala; Fortuna; Regnum Dei; Ordo; Sphinx; Rota Fortunae (Колесо счастья); Иероглиф (Указательный палец человека, Фаллос).
Rota Fortunae СЕЧЕНИЕ 6 - 16 (5)
…каждая теория, словно коллапсирующая звезда, становится незримым элементом, «кирпичиком» последующей, всё ближе подводящей нас к истине.
Александр ГРЕЧИХИН, кандидат филологических наук [A.357]
Bifurcatio – Turris destructa
Methodus Analogiae – Destructio physica
В начале правления династии Мин велась активная торговля шёлком, но вскоре импорт предметов роскоши практически исчерпал ограниченные запасы серебра в Китае, и ситуация резко изменилась. Консервативно настроенные чиновники считали, что огромные средства, затрачиваемые на дорогой товар, разумнее было бы потратить на укрепление Китайской стены. В середине эпохи Мин торговлей с иностранцами стали пренебрегать. В 1450-м году Китай закрыл свои границы от внешнего мира, тем самым преграждая путь не только иностранным идеям и культуре, но и товарам. Ксенофобия и противление коммерциализации торжествовали – Шёлковый путь начал приходить в упадок. [T.17.XVI.1]
…династия Цинь одержала победу над армией династии Чу в 226-м году до нашей эры. Могущественную империю возглавил Цинь Ши Хуан. Теперь у Китая оставался только один враг, – племена северных кочевников сюнну. Кочевые банды грабителей могли постепенно дестабилизировать обстановку в империи. Для защиты государственной границы от кочевников Цинь Ши Хуан в 221-м году до нашей эры начал строительство заградительного барьера, имевшего стратегическое значение для всей страны.
Великая Стена, построенная во времена правления императора Цинь Ши Хуана воплощала самые дерзкие инженерные замыслы древних мастеров.
Цинь Ши Хуан надеялся на то, что Великая Стена принесёт Китаю благополучие. Но получилось так, что империя ослабла из-за огромных затрат на возведение колоссального сооружения. Китайские учёные считают, что на каждого строителя Великой Стены приходилось по шесть рабочих, доставлявших строительные материалы, инструменты и продовольствие. Это означает, что в строительстве Великой Стены в период правления династии Цинь было занято три с половиной миллиона человек или семьдесят процентов от пятимиллионного населения Древнего Китая. Возведение Великой Стены стало наиболее мрачной страницей в истории Древнего Китая. Строительство Великой Стены приблизило свержение правящей династии Цинь. В 209-м году до нашей эры после смерти императора Цинь Ши Хуана в стране вспыхнуло крупное крестьянское восстание. Эпоха изнурительного строительства временно закончилась. Возведение Великой Стены было приостановлено почти на десять лет. И вновь приграничные районы Китая оказались под угрозой набега кочевников.
Третий период строительства Великой Китайской стены начался через тысячу триста лет. Большинство сохранившихся участков стены было построено в эпоху династии Мин. Это была последняя попытка создать оборонительную линию, и раз и навсегда закрыть северную границу.
Императоры династии Мин восстановили стены, построенные в эпохи династий Цинь и Хань, и удлинили их. Великая Стена императоров Мин протянулась на семь тысяч километров…
Династия Мин пришла к власти в 1368-м году после окончания столетнего правления монгольских завоевателей. В 1206-м году могущественный Чингисхан вторгся на территорию Китая и установил здесь своё господство. Впоследствии крупное крестьянское восстание против иноземных поработителей, ознаменовало конец владычества монголов. Лидер повстанцев Чжу Юаньчжан был провозглашён первым императором династии Мин. Он немедленно возобновил строительство величайшей линии обороны. Современников впечатлял тот энтузиазм, с которым императоры Мин принялись за дело. Во времена их правления было построено гораздо больше, чем в эпоху предыдущих династий.
Построив самую длинную стену в мире, династия Мин произвела непомерные расходы, губительные для государства. В начале семнадцатого столетия могущественная империя погрязла в коррупции и воровстве, ни одна стена не могла спасти Китай от этих пороков. В конце правления династии Мин вспыхнула крестьянская война. Для её подавления китайские феодалы призвали на помощь маньчжурских правителей. Маньчжуры установили своё господство в Китае. Великая Стена выполняла своё предназначение почти две тысячи лет, и на её строительство были затрачены огромные суммы.
Prof. Scott Steedman, University of Wales: «Восстановление Великой Стены в наши дни может обойтись примерно в триста восемьдесят миллиардов долларов. Это колоссальная цифра. Для сравнения: за последние сорок лет Соединённые Штаты затратили на строительство своей дорожной сети триста шестьдесят миллиардов долларов». [T.12.LXVI]
**
**
Алексей МИЛЛЕР, доктор исторических наук: «Все континентальные империи рухнули в результате Первой Мировой войны»
*
Начиная с первой половины девятнадцатого века Россия и Британия вели «Большую игру» (англ. The Great Game) за контроль над регионом, в которой истощали силы друг друга.
7-го августа 1839-го года английские войска без боя взяли Кабул. До этого им сдался Кандагар. Казалось, англичане одержали лёгкую победу. Новым эмиром Афганистана стал лояльный к Британии Шуджа-шах, а бывший правитель Дост-Мухаммед скрылся в горах с отрядом бойцов. Тогда мало кто понимал, что этот кажущийся успех Британии только начало настоящей войны. Спустя два года сын эмира Дост-Мухаммеда привёл в Кабул несколько тысяч вооружённых партизан. Они устроили резню, после которой Британия решит вывести свои войска через горы в Индию. Но когда в горы вошли шестнадцать тысяч англичан, партизаны перебили их всех. В живых остался только один человек – военный врач (доктор Брайден, Dr. William Brydon). После этого было ещё две англо-афганские войны. И шли они по одному сценарию: афганцы вначале проигрывали, а потом начинали изнурительную партизанскую войну. И империи приходилось отступать.
Валерий ХОМЯКОВ, Генеральный директор Совета по национальной стратегии: «Как фактор дестабилизации внутренней, безусловно, поражение в любой войне является, в общем-то, причиной для распада империи. Безусловно, на Афганистане споткнулись, Великобритания. И, насколько мне известно, тогдашние спецслужбы британские, так, по-доброму, предупреждали через наши спецслужбы о том, что «Ну, не надо. Мы там уже наигрались, и в итоге ничего от этого не получили». [T.10.LI.71]
…та же судьба постигла ещё одно римское поселение. Речь идёт о Верулануме (англ. Verulanum), известном сейчас как Сент-Олбанс (англ. St. Albans). Этот не слишком большой спальный город в тридцати пяти километрах к северу от Лондона не играет заметной роли в сегодняшней жизни, но во время Боудики всё было иначе. Это был третий по величине городской центр Британии, до нападения Боудики. Руины римской эпохи, которые сохранились в городе, относятся к более позднему времени. От не менее прекрасных построек, стоявших здесь до нападения, остался лишь слой пепла.
Считается, что к этому моменту повстанцы убили около семидесяти тысяч римских поселенцев, и это число обещало значительно вырасти. Когда весть об этом достигла Рима, Нерон и его советники, по некоторым данным, обдумывали даже крайне радикальный шаг.
Dr. Kate M. Gilliver, Cardiff University: «В наших источниках есть указание на то, что римляне думали даже о том, чтобы уйти из Британии. Но это стало бы сильнейшим ударом по репутации Рима в империи. Если такая варварская провинция, как Британия, способна сбросить римское иго, то любая другая тоже может последовать её примеру. Риму нельзя было терять Британию, и после первых успехов повстанцев ситуация начала меняться». [T.13.CL.1]
…поскольку теперь многие греческие города-государства, такие как Афины или Спарта, отбросили свои мелкие разногласия, то они смогли объединиться и сражаться против Персии как единый народ, так как они впервые это сделали в битве при Фермопилах.
Prof. Richard A. Gabriel, Royal Military College of Canada: «Иногда мы недооцениваем всю важность битвы при Фермопилах – не столько её военное значение, сколько значение символическое и культурное – Греция становилась иной. Началось перерождение из кучки небольших отдельных городов-государств в единую нацию, которая чувствовала себя греками больше, чем афинянами, греками больше, чем спартанцами. В общем, с этого момента они начали вырабатывать ценности и культурные традиции не как города-государства, а как единый народ».
Человеком, предпринявшим первый шаг и объединившим греческие города-государства в единую страну, был Филипп Македонский. Унаследовав эту единую страну, сын Филиппа – Александр – уничтожит Персидскую империю и распространит греческую культуру по всему миру, демонстрируя преимущества греческого политического строя, законодательства, литературы, философии и искусства.
Prof. Richard A. Gabriel, Royal Military College of Canada: «Культура, которую он распространил, стала основой западной цивилизации. Этого никогда бы не случилось, если бы Греция продолжала оставаться кучкой разрозненных городов-государств. Но греки стали единым народом, и их национальное самосознание, их осознание самих себя как единой нации, началось с одного очень важного исторического события – с битвы при Фермопилах». [T.17.XXVII.5]
l'Amoureux (Возлюбленный) – Turris destructa
Юрий ПИВОВАРОВ, академик РАН, доктор политических наук, профессор, директор ИНИОН РАН: «И конец века. Конец восьмидесятых – начало девяностых годов, ещё одна революция. Четыре революции за одно столетие. Причём все отличались друг от друга. Их природу надо понять. И надо объяснить, почему они произошли. Почему так много революций? Раньше не было в России. Что ещё по поводу двадцатого столетия? Дважды напрочь разваливался строй. В семнадцатом году Российская Империя. Несмотря на огромные её успехи. Мы были единственной страной, кто во время Первой мировой войны, из больших стран, не ввели карточную систему. Где шло развитие экономики, и никакого голода не было. А в это время в Германии уже начинался голод. И здесь вдруг неожиданно развалилась страна. Знаете, как ветер дунул и карточный домик рассыпался. Хотя была мощная бюрократия, мощная армия. Огромная работающая страна. И вдруг всё рассыпалось. Непонятно, почему. Но то же самое, например. Это уже на моих глазах произошло. Конец восьмидесятых – начало девяностых годов. Не было такого бурного, конечно, расцвета, как в начале двадцатого столетия. Но сказать, чтобы так уж всё дышало на ладан, тоже невозможно. И вдруг в мгновение, в несколько дней, мгновенно рассыпалась страна за три-четыре дня в августе девяносто первого года. Надо понять, что это за институты власти, которые, с одной стороны. А я вам говорю, что Россия – страна властецентричная. Здесь власть всё определяет и всему довлеет. И вдруг институты же власти рассыпались. И страна оказалась бесхозной. Анархия началась. Надо это тоже понять.
Что ещё для двадцатого столетия очень важно? В России произошла антропная или антропологическая катастрофа. Что я имею в виду? В России погибло огромное количество людей. Войны, революции, голод, сталинские, невиданные в истории, террор.
Причём трижды в течение столетия мы теряли лучшие наши территории. Сначала по Брест-Литовскому миру, восемнадцатый год, который большевики подписали. Россия потеряла около миллиона, ну, чуть меньше, квадратных километров и около сорока пяти миллионов населения. Причём это европейское культурное население. Это земли с хорошим климатом. Это нынешняя Украина, Белоруссия, Дон, Крым и так далее. Потом сорок первый год. Миллион квадратных километров оккупировано немцами. Семьдесят пять миллионов населения, сорок два процента, находились под фашистами несколько лет. Мы снова отыграли это дело. И, наконец, девяносто первый год, распад СССР. И примерно эти же самые территории уходят. То есть к концу двадцатого столетия Россия оказывается в совершенно новой ситуации. Сокращается население. А раньше оно росло…
Но, конечно, на формирование русской власти повлияло во многом и известная, я думаю, что в этой аудитории это известно, концепция «Москва – третий Рим». Да? Историки точно не знают, точно не атрибутировали, как это было. Ну, это какой-то конец пятнадцатого – начало шестнадцатого столетия. Значит, учитель или старец Филофей из Пскова, который формулирует концепцию «Москва – третий Рим», которая совершенно не является исключительно русской. Она коренится, как мы знаем, в книге пророка Даниила, в Ветхом завете, где вся история человечества трактуется как история сменяющих друг друга царств. И в Западной Европе эта концепция была очень развита. Кстати говоря, такой поздней репликой, поздним вариантом этой концепции была концепция Гитлера «Третий Рейх». Тоже такая секулярная и такая фашистская форма, но, по существу, так сказать, отсюда берущая. Так вот, Филофей, как мы знаем, с рядом посланий обращается к царю Ивану Третьему, его сыну, Василию Третьему, и говорит, что Москва – третий Рим. Что первый, это, вот Рим, да, где Церковь начинается.
Апостол Петр, первый Папа Римский, начинает строить Церковь. Но римляне побивают христиан, гонения. И Церковь. А Церковь по христианской мифологии – это невеста Христова. А Христос ее жених. Церковь бежит в Византию, в Константинополь, где становится государственной религией. Византийская империя. Но потом флорентийская уния 1439 года, когда слабеющая Византия просит помощи у Рима и вступает в унию и подчиняется ей. Церковь, разумеется, не может остаться в этом «поганом» месте, где пошли на союз с католиками. А для православных католики были хуже, там, я не знаю, чего. И куда им бежать? Ну, конечно, побежал на Москву. Вот Москва. Это Москва – третий Рим. Последний. Четвертому не быти, как мы знаем, – говорит Филофей. То есть, здесь заканчивается всемирная история. Мы богоизбранный народ. Хотя мы знаем, что по христианской вере, по священному писанию есть один народ богоизбранный. Это евреи. Да? С ними Бог заключает. А вот мы. Здесь заканчивается история. И к чему это привело? Это привело к невероятной гордости русских людей. Еще вчера мы были какой-то отсталой провинцией и улусом Западной орды, а теперь мы, так сказать, впереди планеты всей, поскольку христианство нашло свой оплот здесь. И мы хранители истины в последней инстанции. Невероятно, так сказать, такая, горделиво-честолюбивая концепция. Но ведь не только это говорит Филофей. Филофей говорит о том, а кто непосредственно имеет ключик, чтоб открыть этот вот сундук с истиной или дверь, где хранится истина. Кто, так сказать, ее держит, кто ключарь этой истины? Царь. Царь. Русский царь становится по доктрине Филофея держателем истины в последней инстанции. Он становится царем-священником. Фактически, первым духовным лицом». [T.10.CI.14]
Medium – Eliminatio Logica
Юрий ПИВОВАРОВ, академик РАН, доктор политических наук, профессор, директор ИНИОН РАН: «И, например, впоследствии, уже в двадцатом столетии, Николай Александрович Бердяев, один из крупнейших наших мыслителей, скажет, что это была бомба с часовым механизмом, которую Пётр заложил под фундамент русской истории. И когда время пришло, когда часы натикали столько, на сколько были включены, раздался взрыв. Страшная русская революция начала двадцатого столетия. А немецкий философ Карл Маркс, когда-то очень важный для нашей страны – марксизм – господствующая идеология, когда-то написал: «Настанет русский 1793 год». 1793 год – это апогей якобинского террора во времена Французской революции. То есть, для него это метафора ужаса и террора. «Настанет русский тысяча семьсот девяносто третий год. Господство террора этих полуазиатских крепостных будет невиданным доселе в истории. И покончит с мнимой цивилизацией, возведённой Петром Великим». «Мнимая цивилизация». Цивилизация, выросшая не на своих корнях. Вот что Петр привнес в русскую культуру.
И это страшное восстание. Это пугачевщина, которая захватила всю Россию. И ведь смотрите, что было замечено уже тогда. Когда пугачевские войска вступали в какое-нибудь имение дворянское, во-первых, они уничтожали всех дворян. Всех. Маленьких, старых, средних. Всех мужчин, женщин, детей, стариков и так далее. И уничтожали все предметы культуры, которыми пользовались дворяне. Они не то что брали себе их одежду или их мебель, или, там, что-то несли на базар, чтобы продать, или чем-то использовать. Нет. Музыкальные инструменты уничтожались. Какие-то астрономические приспособления уничтожались. Мебель рубилась, сжигалась. Одежда сжигалась и так далее. То есть они уничтожали все элементы вот этой чуждой им культуры европеизированных верхов. Вот этой, дворянской заимствованной культуры. Именно в них они видели источник эксплуатации. Именно это всё казалось им нечестивым. То есть страшное противоречие. А ведь эта культура, культура дворянская, уже тогда стала порождать театр, музыку, литературу. Расцвет был в девятнадцатом веке, но уже в те времена, при Екатерине, подъём был ощутим. А для большей части народа вот эти вот дворяне были чуждыми, они были враждебными, они были «Не русскими». И это навсегда зафиксируется в русском сознании. Во время революции семнадцатого года, если человек шёл с французской книжкой по улице, его могли убить. Если же человек шёл в пенсне, там, и в шляпе, его могли убить. То есть вот это вот по-другому одет, читает другие книжки, мне недоступные. Это что-то такое неприемлемое. И вот это Пётр заложил. И пугачевщина показала, насколько не соответствуют два этих мира. Дворяне страшно испугались.
Потом революция. Крах всего. И в эмиграции, пожалуй, самое сильное, что было, это евразийское движение в двадцатые годы. Те люди, которые говорили, что Россия – это не только славянский субстрат, это нечто общее – это тюрки и русские. Вот эта смесь Европы и Азии. Что мы тоже другой тип развития. И что правильно, говорят они, произошла революция. Потому что петровские преобразования воздвигли вот это вот, пропасть между двумя Россиями. И она была преодолена. И правильно большевики по-своему вернулись к России органической. Им, этим евразийцам, хотя это были, в основном, дворяне и участники белого движения, многое нравилось у большевиков. И сильная организация, какие-то реформы. Но они говорили, что большевики не понимают того, что на марксистской атеистической заёмной философии ничего не построить. Надо вернуться к русским религиозным истокам. И они прекрасно видели, что, действительно, то, что осуществляется в России, это мучительный, болезненный разрыв с той неправдой, которая была в Петербургской империи. Это они зафиксировали». [T.10.CI.15]
Bifurcatio – Eliminatio Logica
Дмитрий ПАВЛОВ, доктор исторических наук: «Прав не тот, – цитирую вождя всех народов, – кто организует выборы, а кто считает голоса», понимаете? И так было всегда. Поэтому, я думаю, что это не было препятствием. Ну, если говорить об общих причинах, в известных диалогах с писателем одним, Вячеслав Михайлович Молотов сказал, что была пятая колонна, мы боялись пятой колонны. То есть несогласных в виду войны необходимо было, такую массовую чистку совершить». [P.97.13]
Иероглиф (Глаз и Ухо) – Eliminatio Logica
Судебная система была распущена Лениным 24 ноября 1917-го года Первым «Декретом о суде» (Декрет о суде № 1). Единственным юридическим инструментом государства стало «классовое чутьё» поборников социальной справедливости. Поскольку чекисты отличить шедевр от ремесленной подделки не могли даже с помощью главного инструмента, – отточенного в классовых боях «пролетарского чутья», – то к процессу сортировки вещей по степени их ценности были добровольно-принудительно привлечены специалисты-искусствоведы. [T.3.XXI.1]
Я и сам прекрасно знал за нашими седенькими ветеранами этот пунктик. Конфликт поколений своего рода, понимаете ли. Отцы и дети, так сказать. Любили они при всяком удобном случае почирикать, что нам, молодым с нашей техникой и организацией, всё достается очень уж легко. А у них, мол, были исключительно три «Н»: ноги, нюх, наган… Я привык. При некотором навыке и опыте можно всё это грамотно свести на нет…
Александр БУШКОВ [B.115.1]
l'Amoureux (Возлюбленный) – Eliminatio Logica
Бенедикт САРНОВ, критик, литературовед, академик АРСС: «Есть масса таких, как всегда, во всех этих сюжетах, есть такая апокрифическая сторона, т.е. этот самый интеллигентский фольклор, о котором я упоминал. А что касается документов, то я расскажу, поскольку я об этом писал, этот апокрифический сюжет достаточно интересен. Версия такая, что однажды Горький сказал Бабелю: «Приходите ко мне сегодня или завтра. У меня будет Сталин. Я очень хочу, чтобы Вы ему понравились. Вы хороший рассказчик, обаятельный. Постарайтесь ему понравиться. Это очень важно». Бабель сказал: «Хорошо». Пришёл, сидит Сталин, непроницаемое лицо, даже мрачноватое, чай, болтает ложечкой в стакане. Бабель делает первую попытку ему понравиться. Начинает рассказывать о том, что он был недавно в Париже, что он встречался с Шаляпиным, что Шаляпин очень тоскует, хочет вернуться на Родину. Как быть, что делать? Конечно, хорошо бы…И всё такое. Сталин слушает, слушает, слушает, молчит, только звяканье ложечки о стакан. Бабель кончил. Сталин говорит: «Вопрос о возвращении на Родину народного артиста Шаляпина будем не мы с Вами, товарищ Бабель. Этот вопрос будет решать советский народ». Бабель понимает, что этот вариант не прошёл. Пауза.
Он начинает другой рассказ. Рассказывает о том, как он был в Сибири, о реках Сибири, о том, какое это величественное зрелище, какая это дивная красота, Север, могучие реки. Расписывает так, как он умеет. Старается изо всех сил, как велел Горький, понравиться. Кончает. Сталин опять звякает ложечкой о стакан. «Реки Сибири, товарищ Бабель, текут с юга на север и впадают в Северный Ледовитый океан. Поэтому никакого народно-хозяйственного значения не имеют».
И этот рассказ Бабеля, эта история, которая ходила, как бы, со слов Бабеля, подчеркиваю – как бы – потому, что, может быть, не было ничего подобного. Бабель заканчивал, согласно этой фольклорной версии так: «Что Вам сказать, мой дорогой? Я ему не понравился. Но хуже другое! Он мне не понравился». [P.97.35]
*
Бенедикт САРНОВ, критик, литературовед, академик АРСС: «Вдова Бабеля, Пирожкова, говорит, что никаких встреч личных у Бабеля со Сталиным не было. Тем не менее, некоторый след отыскался, то, что Сталин действительно, Бабеля недолюбливал, следы этого я нашел в книге «Сталин и Коганович». Она издана несколько лет назад. [P.97.36]
l'Amoureux (Возлюбленный) – Constrictio astralis
Игорь МЕЛЬНИКОВ, доктор биологических наук, академик Международной Академии Информатизации при ООН, «Почётный полярник»: «Я не могу не вспомнить один эпизод, который связан с моей биографией. Дело в том, что в 1972-м году, когда я ещё до моей полярной карьеры участвовал в наших экспедиционных делах в Тихом Океане, мы заходили на Гавайские острова, и там Миша Циммерман – эмигрант какого-то поколения – подарил мне книгу «Воспоминания Хрущёва». По тем временам эта книга была криминальная, но было любопытно, что там Хрущёв написал. Так вот, я, естественно её привёз, кто-то («тук-тук» постучал по столешнице), меня вызвали, спросили. Я говорю: «Не знаю, не видел, не привозил». Мне сказали: «Дурак». И я остался без визы – стал невыездным. Я стал смотреть вокруг себя, куда можно пойти, где можно приложить свои знания. Я увидел, что Северный Ледовитый Океан это то место, где не нужна виза. И так вот случилось, что я пошёл таким путём: «Не было бы счастья, да несчастье помогло».
И, вот, когда я получал премию международную Подводной ассоциации в Париже – это организация, которую создал Жак Ив Кусто – и вот эта премия мне вручалась в Штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже. И когда я поблагодарил своих ребят, в конце концов я сказал: «Знаете, я должен поблагодарить ещё Комитет Государственной Безопасности».
Вы знаете, это был почти шок – в Париже, в Штаб-квартире ЮНЕСКО, я благодарю КГБ. И потом я объяснил, что у меня такой эпизод был, когда мне закрыли выезд. И они опубликовали в Бюллетене ЮНЕСКО «Newsletter»: «Наверное, я среди немногих тех, кто хотел бы поблагодарить КГБ. Дело в том, что в 1972-м году мне закрыли визу на выезд из СССР. Единственный океан, куда было ненужно оформлять визу, это был Северный ледовитый…»
Конечно, хохот был, когда уже я объяснил это, но сам факт остался фактом.
…льды населяют не только водоросли или микроорганизмы… Но со «льдом» связаны люди, их судьбы, жизни…
…она необыкновенно красива. Я иногда шучу, что для меня Арктика – это моя жена, а, вот, Антарктика – это моя любовница». [T.10.CI.62]