ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
ЗАРИСОВКИ К СТАРШИМ АРКАНАМ
АРКАН I. Magus; Единство; Скоморох; le bateleur; Divina Essentia; Vir (Энергия); Natura naturans; Иероглиф (Человек).
Magus: Бюрократия 4
Маги, Жрецы, Шаманизм, Бюрократия 4, Атрибуты
Наталья БАСОВСКАЯ, доктор исторических наук: «Прежде всего он реформировал управление. Целестин уже пытался, но вот не успел, был стар. Прежде всего, создав четкую бюрократическую систему, что позволяло потом Иннокентию вмешиваться в дела практически всех европейских государств.
…я насчитала, по крайней мере, не менее одиннадцати государств…
Государи, правители признали себя вассалами.
Итак, четкая бюрократическая система, она позволяла ему так много потом предпринять в смысле подавления светской власти. Бюрократия – мощный рычаг подавления, мы это знаем хорошо из разных времен, включая сегодняшние. Вот он с этого и начал. Добился прежде всего вассальной клятвы…» [P.97.56]
Сергей КАРПОВ, член-корреспондент РАН, доктор исторических наук: «…и вот такая мощная власть, даже при слабом иногда государстве, оно приводило к тому, что византийское общество строилось на строго иерархической системе отношений. Очень большое значение имела византийская бюрократия. Эта бюрократия формировалась из образованных людей или из воинов. И в Византии существовала «Табель о рангах». Она была многоступенчатая, по отрядам делилась. И эта иерархия была лестницей карьеры византийского чиновника. Византийцы стремились пройти по этой лестнице, потому что власть и имущество, по крайней мере, до одиннадцатого века, в Византии были слиты в одно понятие – те у кого была власть, было и имущество. Это имущество было и денежное пожалование от императора, называемое ругой, это были и земельные владения, и многое другое. И путь к власти лежал именно по этой лестнице.
Что надо было сделать для того, чтобы её успешно пройти? Надо было обладать высоким образованием, эллинской культурой, на которой стояла Византия. Надо было обладать способностями к управлению и, конечно, часто очень, разными придворными талантами, потому что многое зависело от благорасположения императора и стоявших рядом с ним. В Византии любой простой человек мог, и реально становился императором, если тому благоприятствовала ситуация. Ну, вот, во всяком случае, Византия была открытой страной для того, чтобы любой подданный мог пройти по этой лестнице и достигнуть самых больших высот. Разумеется, для этого нужны были многие обстоятельства. И первым обстоятельством было образование». [T.10.CI.27]
Сергей МЕДВЕДЕВ, кандидат исторических наук: «…а ещё у нас есть Машина для управления, и она называется Бюрократия. Бюрократия, буквально, – это «Власть стола», а если точнее, то «Власть сукна». Бюро, по-французски – это ткань, которой покрыта Конторка – офисный стол. То самое Сукно, под которое кладут бумаги, Сукно, из которого сделана Шинель Акакия Акакиевича.
…на производстве нужен был конвейер, а в управлении нужна была бюрократия. Первым, кто сказал о необходимости рациональной бюрократии, был немецкий социолог Макс Вебер».
В начале двадцатого века Макс Вебер поднял вопрос, не решённый до сих пор: «Как наладить взаимодействие общества и бюрократии?» Он утверждал, что управление невозможно без канцелярии и чиновников, и в то же время отмечал, что растущая власть бюрократии душит инициативу, а в конечном счёте угрожает либеральным ценностям, в том числе и индивидуальной свободе каждого. Тем не менее, на вопрос: «Есть ли жизнь без бюрократии?» знаменитый социолог отвечал категорично – «Выбор существует только между бюрократизацией и дилетантизмом в сфере управления». В своих трудах Вебер вывел десять принципов рациональной бюрократии, некоторые из них актуальны и сегодня.
Георгий САТАРОВ, публицист, политолог, президент Фонда прикладных политических исследований «ИНДЕМ», кандидат технических наук, бывший помощник Президента Ельцина: «Усиление бюрократии всегда связано с централизацией власти. Как только власть централизуется, а это происходило с монархиями XVII-го – XVII-го века, тут же монархии обнаруживают, что они не могут управлять самостоятельно, им нужен некий аппарат, который, естественно, в силу спроса начинает формироваться. А дальше начинается самое главное, что вот эти самые монархи, те, кто централизуют власть, попадают в зависимость от этой бюрократии. И как только эта власть – новая власть, бюрократия, – становится самодостаточной и отрывается от этого центра централизации, вот тут она начинает работать на себя, и тут она приобретает вот эту негативную оценку, и негативное отношение».
Елена ПАНФИЛОВА, директор Центра антикоррупционных исследований и инициатив «Трансперенси Интернешнл Россия», соискатель степени кандидата политологических наук: «…на мой взгляд важно здесь понять, что это всегда добровольный акт со стороны властьпридержащих, наделить бюрократию какими-то функциями, как правило с очень позитивными целями».
Георгий САТАРОВ: «…когда появляется спрос на управленцев, то это проходит всегда две стадии. Первая стадия – это стадия копирования Двора, то есть на эти должности назначаются родственники, высшая аристократия, и так далее, и так далее. Потом убеждаются в том, что им не хватает профессионализма и начинается спрос на действительно профессионалов».
Елена ПАНФИЛОВА: «…ещё одна функция бюрократии – аккумулирование ресурсов, аккумулирование капиталов, аккумулирование информации и так далее».
После большевистского Переворота семнадцатого года в России формально были уничтожены все старые институты управления: в новом государстве не должно было быть угнетателей и защищавшей их интересы бюрократии. В начале двадцатых в ЦК партии возникает новая должность, которой никто не придал значения, – генеральный секретарь ЦК ВКП(б), по статусу одна из низших должностей бюрократического аппарата. Пока старая Ленинская гвардия скрещивала копья по поводу выбора идеологического курса, Сталин, или, как иронично отзывались о нём коллеги, «Товарищ Картатеков», готовил действительно незыблемую диктатуру, и подбирал нужные ему кадры аппаратчиков и управленцев.
Георгий САТАРОВ: «…фактически вместе со Сталиным исчез последний институт, состоящий из одного человека, вот этого, так сказать, странного, и с содержательной, и с технологической точки зрения внешнего контроля, и осталась фактически верхушка вот эта, это часть этой номенклатуры. Номенклатура осталась сама с собой наедине».
Елена ПАНФИЛОВА: «Она стала, по привычке, искать «Хозяина» – бюрократия всегда ищет Хозяина – и с удивлением и последующим восторгом обнаружила, что Хозяином страны является Она сама. Произошла удивительная синхронизация левой и правой руки – «Я и реализую постановку задач, то есть политические задачи решаю, и управленческие». И тут бюрократия, к своему восторгу, обрела свою новую функцию Хозяина страны».
Георгий САТАРОВ: «Кстати, вернёмся немного назад, вот это слияние, это тоже заслуга татаро-монгольского ига. До этого не было слияния власти и собственности. Самое страшное, что произошло сейчас, и что определяет эту тенденцию, – мы вернулись к монархическим временам, когда не было разделения власти и собственности. И, если ты хочешь получить собственность, надо идти во власть. Это общество чувствует…» [T.10.LI.50]
Михаил РЕМИЗОВ, кандидат философских наук: «На чиновников в России писались одни сатиры – говорил Розанов. Неприязнь писателей и интеллектуалов к чиновничеству вполне понятна, но, похоже, что эта неприязнь помешала русскому образованному обществу осознать и, соответственно, в должной мере освоить ключевую цивилизационную технологию эпохи модерна – профессиональную бюрократию. Она стала жупелом, не успев толком сформироваться, и это, в свою очередь, мешало формированию здоровой корпоративной этики бюрократического слоя».
Что такое бюрократия, в чём её польза, а в чём опасность? – Этот вопрос волновал крупнейших мыслителей, начиная с восемнадцатого века. О роли бюрократии писал Гегель, оценивая её сугубо положительно, и называя чиновников главной опорой государства. А государство он признавал истинным носителем интересов людей. Карл Маркс, наоборот, настаивал на паразитическом характере бюрократии. Немецкий социолог Макс Вебер стал автором теории бюрократии, актуальной до сегодняшнего дня. Он не видел в бюрократии ничего плохого, скорее, наоборот, связывал её с порядком и прозрачностью государственной жизни. Более того, с точки зрения Вебера, без бюрократии вообще невозможна жизнь современного государства, ведь в нём любые действия должны совершаться согласно порядку, признанному всеми участниками.
Бывают, конечно, и другие типы государства, например, традиционное общество не так нуждается в бюрократах, потому что живёт по устоявшимся заветам. Но современный тип западного государства – подчёркивал Вебер, – родился именно из бюрократического управления. Социолог писал: выбор существует лишь между бюрократами и дилетантами, и великим преимуществом бюрократического управления является профессиональное знание. Грамотные чиновники, согласно Веберу, государству необходимы, и точно также необходимо, чтобы они действовали по единым правилам.
Михаил РЕМИЗОВ, кандидат философских наук: «Слово «бюрократия» – интересный пример того, как сатирический термин становится социологическим. Изначально во Франции это слово стало использоваться. Оно было использовано Венсаном де Гурнэ в сатирическом контексте: он писал, что есть Аристотель, который рассуждал о формах правления – аристократия, олигархия, монархия и так далее – а вот одну не предусмотрел – это бюрократия (власть бюро), она-то и является самой живучей и зловредной. Тем не менее, довольно быстро термин стал социологическим и нам уже сложно для описания реалий эпохи нового времени без него обходиться».
Александр ПОЛУНОВ, кандидат исторических наук: «Классическое определение бюрократии дал германский социолог Макс Вебер. Согласно Веберу бюрократия – это слой людей, профессионально занимающихся управленческой деятельностью и структурированный согласно определённой системе рангов, иерархии и так далее. Такое определение бюрократии соответствует эпохе Нового времени – эпохи модерна. Такая бюрократия начинает зарождаться вместе с модерном. На Западе она начинает складываться естественным образом и зарождается раньше. В России определённые тенденции подобного рода тоже имели место в ходе естественного саморазвития, но в своей классической форме она приходит в Россию вместе с Петром Первым, а отчётливого характера, отчётливых форм соответствующих достигает позже, уже к девятнадцатому веку.
Франция, безусловно, это классическая страна централизации. Франция – первопроходец. Правовые начала и принципы иерархии были очень развиты в Германии».
Фёдор ГАЙДА, кандидат исторических наук: «Франция – это место зарождения европейской бюрократии. Во Франции это, скорее некая сеть чиновников, подчиняющихся королевской власти, но ещё не мощная система. Скорее ситуация протестантских и, в наибольшей степени скандинавских стран – это Швеция, Дания второй половины семнадцатого века. И именно этот опыт преимущественно и заимствовался Петром. Причём в России мы говорим о появлении регулярного государства именно при Петре: он берёт скандинавскую традицию, но, кстати, он её творчески преобразует. Сказать, что он просто заимствовал – нельзя: он попытался наладить единый механизм на основе общей инструкции. То есть, вплоть до того, что был сочинён генеральный регламент, который нигде тогда в мире не существовал. Пётр впервые попытался завести регулярное государство как единый часовой механизм, и в этом смысле его переписка с Лейбницем совершенно не случайна. Россия являлась колоссальной площадкой для эксперимента, другое дело, что не до конца получилось. И после смерти Петра этот аппарат достаточно быстро расстроился и деградировал.
Его идеал – это, как раз, система, которая действует на жаловании, потому что то, что было до него – «приказной аппарат» знаменитый (система Приказов), это переплетение функций, это существование за счёт «дел своих» (кормиться от дел – дьяки / подьячии) и, самое главное, не было вот этой самой «инструкции», вот этого регламента. Пётр вводит систему, где чётко распределены функции, существует регламент и существует жалование».
В 1711-м году Пётр Первый начинает заменять систему Приказов коллегиальной формой управления. Основной смысл этой реформы – каждая Коллегия должна заниматься своей сферой, в то время, как один Приказ мог решать самые разные задачи. Новую систему царю посоветовал крупнейший учёный Готфрид Вильгельм Лейбниц, с которым Пётр был близко знаком. Эта система была принята в Швеции, и её название вполне отражает суть. Решения Коллегии принимались большинством голосов. Для того, чтобы успешно перенять зарубежный опыт ведения дел, за границу стали отправлять чиновников на обучение, и, наоборот, из-за границы Пётр пригласил опытных делопроизводителей, которые должны были помочь в организации новой системы. Только Президент Коллегии не мог быть иностранным подданным – они назначались из ближайших сподвижников Петра. [T.10.LI.144]
…бюрократия как слой самодостаточна. Схема бюрократа: «Вас много, а я один». [T.10.X]
В нашем доме поселилось четверо бывших советских журналистов. Первым занял студию Лёва Дроздов. Затем с его помощью нашёл квартиру Эрик Баскин, Мы с женой поступили некрасиво. А именно – пообещали взятку суперу Мигуэлю. Через месяц наши проблемы были решены. За нами перебрался из Бронкса Виля Мокер. И тоже не без содействия Мигуэля.
Взятки у нас явление распространённое. Раньше, говорят, этого не было. Затем появились мы, советские беженцы. И навели свои порядки.
Постепенно в голосе нашего супера зазвучали интонации московского домоуправа:
– Крыша протекает?.. Окно не закрывается?.. Стена, говорите, треснула?.. Зайду, когда будет время... Вас много, а я – один...
В этот момент надо сунуть ему чудодейственную зеленую бумажку. Лицо Мигуэля сразу добреет. Через пять минут он является с инструментами.
Соседи говорят – это всё появилось недавно.
Выходит, это наша заслуга. Как выражается Мокер – «нежные ростки социализма...»
Мы собирались почти каждый вечер. Дроздов был настроен оптимистически. Он кричал:
– Мы на свободе! Мы дышим полной грудью! Говорим все, что думаем! Уверенно смотрим в будущее!..
Сергей ДОВЛАТОВ [B.124.1]
Одной из поясняющих иллюстрацией к девизу «Много вас, а я один» служит искусство Древнего Египта с разномасштабными фигурами, где матери, жёны, дети фараона, находящиеся рядом с ним могли быть в два-три раза меньше.
Чиновник «стоит на исполнении закона» (не «соблюдении», – чем занимается прокурор, который, кстати, тоже является чиновником, – а именно «исполнении»). Для «исполнения» требуется ряд «внешних» признаков. Например: «От того, что вы натянули колготки не на зад, а на голову, ваш случай не стал особенным».
Фемида Восьмого Аркана слепа, а потому без лишних разговоров обрубит «лишнее». Колонны, между которыми сидит Фемида, являются опорами каменного стола Мага. А он то, как раз таки, зряч.
Александр КОЛПАКИДИ, историк спецслужб: «…то, что до сих пор и в учебниках это так подается – это пример того, как у нас мастерски мифологизируется история в политических целях. На мой взгляд, – и я легко могу это доказать, – речь шла о захвате власти в стране партийной бюрократией. Выхода партийной бюрократии из-под какого-нибудь контроля со стороны государственных органов, со стороны хозяйственных органов, со стороны органов госбезопасности. И Никита Сергеевич Хрущев именно и победил в этой борьбе, потому что опирался на этот Партийный аппарат. Республиканский, областной и так далее. Его противники были… Ну, вот возьмём Молотова: кем он был? Председатель Совета Министров, министр иностранных дел. Он никогда… Нельзя сказать, что это партийный работник. Это государственный человек. Каганович – транспорт. И так далее, да. Ну, я уже не говорю про Первухина и Сабурова. Маленков тут особый случай. Я не говорю про Первухина и Сабурова, которые являлись просто хозяйственными руководителями. И не были никогда на партийной работе. То есть эти люди после смерти Сталина отстаивали ту линию, которую, кстати, и Сталин придерживался – что в государстве должен быть контроль над всеми кланами, над всеми группами. И приоритет государственного интереса в государстве. То есть ни один из этих кланов не должен выходить из-под контроля. И Маленков на пленуме прямо и сказал Хрущеву: ты путаешь партийную диктатуру с диктатурой пролетариата. Ну, имея в виду под диктатурой пролетариата общегосударственные ценности. Вот то, что сделал Хрущёв, все, вот любое его нововведение, которое было до 57-го года, оно подтверждает эту схему. Возьмём такой совершенно, казалось бы, отвлечённый вопрос как целина. Вот вы понимаете, почему партийная бюрократия встала за целину, почему именно секретари обкомов? Да потому что интенсивный путь развития экономики, вкладывание в Нечерноземье, оно приводило к подъёму роли в стране хозяйственников. Ну, кто бы тогда руководил? Реально представители колхозов, агрономы – значит, те, кто руководит хозяйством. А новые земли, целина – кто там реально? Брежнев. Партийная номенклатура была заинтересована в этой целине. Поэтому каждый вопрос, который мы смотрим: совнархозы… – любое нововведение, его надо рассматривать именно в свете борьбы партийной бюрократии за бесконтрольное господство в стране. О чём шла речь? Уже в 53-м году Маленков выступает с большим докладом перед партийным активом и критикует бюрократию. Говорит, что в стране бюрократы обнаглели, народ живёт очень плохо, люди жалуются и так далее. Сидящие в зале секретари обкомов побелели. У всех челюсти тряслись. Они боялись, что их опять, как в 37-м году, возьмут за микитки. Он всё произнёс, и Хрущёв в конце смазал всё выступление, сказал: всё это правильно, Георгий Максимилианыч, но всё-таки не забывай, что аппарат – наша опора.
Если вы помните, именно сам процесс создания КГБ привёл к очень важной… в 54-м году, к двум важным вещам. Во-первых, у них забрали функцию контроля над партийными органами. Уже начальник управления КГБ в области не мог следить за секретарём обкома, что бы тот ни делал. И второе…
Хотя, конечно, они могли завербовать охранника, там, секретаршу и так далее. Но, тем не менее, это очень строго каралось. Разными людьми, там, в разное время. И второе: у госбезопасности была отобрана функция тотального контроля над экономикой. К чему это привело? Заметьте, начиная вот с этого 57-го года… свято место пусто не бывает. Отношения в экономике попали в руки партийного аппарата. И сразу же стали обрастать разными неформальными отношениями. Ну, то, что мы имеем в виду словом «блат». Блат, нужные люди, знакомства, по звонку достать и так далее. В конце концов, это привело к созданию мафии, которая уже расцвела… как очень широко и культурно там боролся безуспешно и которая победила. И, в конце концов, это привело к тому, что, значит, эти люди вышли из подполья, и, вот, пожалуйста, мы наблюдаем результаты их деятельности. Второй момент. Опираясь на партийный аппарат, он неизбежно должен был опираться и на секретарей республиканских организаций.
…конечно, не сознательно, да. Но он стремился к укреплению своей личной власти. Потому что он был слабый человек». [P.97.80]
«Прежде чем подписать бумагу, убедись, что если из-за неё начнут сажать в тюрьму, то ты будешь в конце списка» – повторял Маршал артиллерии Николай Яковлев. Он был Председателем Государственной комиссии на испытаниях первой советской ракеты. Сам Яковлев отсидел недолго – после смерти Сталина освободили, – но напуган был до смерти… [T.4.VIII.3]
…единственным сословием, пережившим ужасы трёх Русских революций, оказались как раз чиновники. Государственная машина по-прежнему нуждалась в исполнительных Молчалиных. Они сменили сюртуки и вице-мундиры на пиджаки советских служащих, и, по-прежнему, по утрам спешили на свои рабочие места, которые хоть и сменили свои названия, но во многом остались такими же, как и прежде. По прежнему литература, теперь уже советская, метала свои критические стелы в чиновников, обличая, высмеивая, критикуя, и по прежнему тень бессмертного Акакия Акакиевича Башмачкина иногда является прохожим у Калинкина моста… [T.10.CCCXVI.2]
Александр СМЫШЛЯЕВ, кандидат исторических наук, Институт всеобщей истории РАН: «Есть специальная работа американского исследователя Макмаллена (Professor Ramsay MacMullen), посвящённая коррупции в римском обществе. Очень интересная работа. Говорить о том, когда она была больше и когда меньше, довольно сложно. Нет инструментов для её измерения. Но мы можем говорить о том, что она в разные эпохи принимала разные формы. В классическом Риме в эпоху его рассвета, коррупция была связана с влиянием, с воздействием богатства, высокого социального статуса, репутации. Очень полезных и тесных связей, с помощью этих тесных связей можно было выйти безнаказанным из той или иной тяжёлой ситуации. В эпоху поздней империи гораздо большее влияние приобретает коррупция, связанная с прямым подкупом.
Суд в поздней империи – это так называемое чрезвычайное производство. Это суд чиновников. Суд, принципиально отличавшийся от того, что было раньше. Чиновники по природе своей – это те, кого можно подкупить. И подкупали иногда даже не самих судей, а их служителей. Потому, что судьи, как правило, это высокие вельможи, которые слабо разбирались в конкретных обстоятельствах дела. Иногда просто проштамповывали то, что им подсовывали.
Коррупция, разумеется, серьёзный недостаток. Она разъедает любую систему, в том числе и систему судопроизводства. Но, с другой стороны, невозможна без коррупции, наверное, ни одна область жизни. Очень интересен в Риме вопрос об электоральной коррупции. Это страшное зло. Но когда нет коррупции, то это означает, что нет никаких свободных выборов. В самом Риме закон о коррупции, в дигестах встречается, там указывается, что в наше время законы об электоральной коррупции вышли из употребления, поскольку выборы – это не дело народа, а дело императора, который назначает высшие должностные посты.
Фактически было что-то вроде покупки и продажи должностей. Можно было по этому поводу учинять судебные иски. Если деньги заплачены, а должность не дана, или дана, а потом отобрана немедленно назад». [P.97.97]
Slavoj Žižek, Slovenian Marxist philosopher, psychoanalyst and cultural critic: «…мы одиноки. Мне кажется, Кафка был прав в своём утверждении, что для современного светского нерелигиозного человека государственная бюрократия – единственный способ контакта со Сферой Божественного.
…видим глубочайшую связь между бюрократией и наслаждением. Недостижимое могущество бюрократии скрывает в себе Божественное наслаждение. Стремительная бюрократическая беготня совершенно не нужна: именно исполнение этой бессмысленности даёт ощутимое наслаждение, которое может воспроизводиться снова и снова.
В обычной теологической картине мира ваш долг определяется Богом, обществом или иным видом власти, и вы обязаны исполнять его. Но в полностью атеистическом мире вы отвечаете не только за исполнение своего долга, но и за определение того, что является вашим долгом. В нашей субъективности, в том, как мы себя воспринимаем, всегда присутствует некий минимум истерии. Истерия это что? Истерия – это наши сомнения в своей социальной символической принадлежности. Что такое истерия в самой простейшей форме? Это вопрос адресованный власть, определяющий мою сущность. Вопрос: «Почему я тот, кем вы велите мне быть?» В теории психоанализа истерия обладает гораздо большим потенциалом, чем извращённость: у извращенца нет сомнений, тогда как условия истерии – это сомнение, что является крайне продуктивны состоянием. Все новые изобретения вырастали из этого истерического сомнения. И уникальность христианства в том, что оно переносит это истерическое сомнение на самого Бога как Субъекта». [T.22.XXXIV]
Шофёры и крысы первыми чувствуют надвигающийся удар судьбы, это знает любой российский ответработник.
Виктор ПЕЛЕВИН [B.51.21]
*
…и подбородком кивнул на кресло напротив:
– Садись давай. Это ведь твоего деда кабинет… Вот тут он и застрелился.
И вмиг из головы Захара унеслись шелестящей лентой Босота – Можар – картины-аргентины… и в гулкой тишине остался только этот кабинет, с до сей минуты не остывшим выстрелом, и побитый оспой старый чекист.
– Вы знали деда? – отрывисто спросил Захар.
Тот усмехнулся:
– Знал! Твой дед меня из беспризорщины, из уголовщины вытащил, а мог за решетку отправить: я у него в парке на Крестовском на Первое мая бумажник вытянул. И попался. Он меня прямо за руку цапнул – реакция у мужика была поразительная: он и стрелял снайперски… Умный, резкий человек. Да, мог сдать меня куда надо, головой не кивнув; раздавить букашку – кто я был для него… А вот вытащил, что-то во мне увидел. Я сначала у него курьером бегал, потом шофером ездил, и всё он меня учиться заставлял. – Генерал помедлил, потянулся к чашке на столе – такой уютной, в красный горох, – отпил чаю и сказал: – Это ж я его и предупредил, Захар, я… Услышал кое-что, когда заменял заболевшего шофера у самого… И не жалею, хотя тогда очень горевал, по Захару-то Миронычу, как по отцу горевал. Зато – доброе имя ему сберёг и семье всё добро сохранил. Так-то вот. А теперь в его кабинете сижу. Надеюсь скоро с миром отсюда уйти. Молодые подпирают, и правильно делают.
Дина РУБИНА [B.108.14]
…стол этот сделан из серого камня: массивная доска опирается на две каменных вертикальных стенки, соединенных посредине перекладиной. Сзади него видна массивная завеса кроваво-красного цвета, наполовину отдернутая, на ней девять складок. За занавесью видна лестница, идущая вниз, в землю… [B.24.1]
…из воспоминаний современника Троцкого Зива (Григория Абрамовича): «В качестве Наркома по военным делам Троцкий нащупал свою настоящую профессию – неумолимая логика, принявшая форму военной дисциплины, железная решительность и непреклонная воля, не останавливавшаяся ни перед какими соображениями гуманности».
Андрей ГАНИН, кандидат исторических наук: «…под Петроградом Троцкий, как и под Казанью, выполнял функции «пожарного революции», и был вынужден спасать оказавшийся в угрожающем положении город путём чрезвычайных мер. Вообще традиции прямого управления на местах – это неотъемлемая часть истории государственного управления в России, когда гораздо эффективнее система работает после того, как руководитель приезжает на место».
…под Петроградом, в районе Александровки ему впервые придётся сыграть роль полкового командира. Когда отступающие войска почти вплотную навалятся на штаб дивизии Красной армии, Троцкий садится на первую попавшуюся лошадь и поворачивает цепи кругом.
…из книги Троцкого «Моя жизнь»: «Я заметил, что за мной по пятам мчится мой ординарец Козлов… С наганом в руке он метался по цепи, повторял мои призывы, потрясал револьвером и вопил изо всех сил: «Не робей ребята, товарищ Троцкий вас ведёт». Наступление шло теперь таким же темпом, как раньше отступление».
К концу октября все меры, предпринятые Троцким и его командой привели войска Красной армии к победе под Петроградом. Враг был отбит…
Декабрь 1920-го года. Спецпоезд Верховного главнокомандующего РККА возвращается в Москву. Дальнейшее руководство армией Лев Троцкий осуществляет непосредственно из Кремля, но выбранная им тактика «Кнута и пряника» остаётся неизменной.
Не смотря на явные перегибы Командующего, к концу Гражданской войны Красная армия уже мало напоминала то, чем она была весной 1918-го года. Теперь это была мощная военная сила с чёткой системой командующих и подчинённых. На месте руководителя Красной армии талантливый демагог и опытный политик Лев Троцкий оказался куда более полезным, чем многие профессиональные военные. Но после окончания Гражданской войны Троцкий остаётся не у дел: напряжение борьбы за выживание республики уже спало, видимых внешних врагов уже нет, и наркома охватывает апатия… [T.18.XXVI]