ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
ЗАРИСОВКИ К СТАРШИМ АРКАНАМ
АРКАН X. Testamentum; Kabbala; Fortuna; Regnum Dei; Ordo; Sphinx; Rota Fortunae (Колесо счастья); Иероглиф (Указательный палец человека, Фаллос).
Rota Fortunae МАЛОЕ КОЛЕСО
СЕЧЕНИЕ 5 - 5 (ЛИЦОМ К ЛИЦУ...) 2
congruentia, ae f [congruens] согласие, соответствие, соразмерность, гармоничность, стройность (membrorum PJ; morum Su): с. pronuntiandi Ар правильность произношения. [B.32]
Из его «лунохода» доносилась через открытое окно музыка. Я воспринимал её как реквием, хотя это было что-то более современное, типа: «Я рождён, чтобы задать вам перца!»
Холодный ветер стонал в Монблане железа за нашими спинами. С потревоженной колёсами прошлогодней растительности осыпалась труха.
– Шериф? – промямлил химик одними губами.
Полицейский же и я молчали.
Вообще-то, существует простое правило для того, чтобы не дать повода для общения с вами незнакомому человеку – ну, например, пьяному на трамвайной остановке или полицейскому в чужой стране. Никогда не глядите им в глаза. Это простецкое правило, как и все вообще правила, нетрудно запомнить, но мучительно выполнять.
Шериф жевал резинку и тянул резину замечательно. Он чувствовал себя полностью в своей американской тарелке, тем более что их автомобиль – это уже и не средство передвижения, а служебный кабинет на колёсах с тормозом или гостиная с карбюратором на амортизаторах.
Полицейское молчание, извиваясь, тянулось к нам, ощупывало нас шершавым хоботом мамонта, пощипывало потаенные бугорки и прыщики в дальних и тёмных закоулках наших душ.
– Скажите ему что-нибудь! – прошептал изнемогающий химик.
– А чего ему говорить? – прошептал я в ответ.
– Ну, поздравьте его с праздником! – прошептал изнемогающий химик. – Какой у них праздник?
– Заткнитесь! – прошипел я, не разжимая зубов.
Но учёного, наоборот, вытошнило со страху полным запасом его английской грамматики и американских слов:
– Гуд бай хау ду ю ду олл райт, сэр!
Полицейский детина даже перестал жевать резину, потом спросил:
– Шведы? – и плюнул изжёванной жвачкой в ближайший «кадиллак» с мощью пневматического ружья или аэродинамической трубы. Розовый комок жвачки расплющился на «кадиллаке» в плёнку микронной толщины.
– Что он говорит? – спросил химик, сжимая моё колено.
– Он спрашивает, шведы мы или нет, – объяснил я химику. Меня сильно тянуло стать шведом. Кандидат, оказывается, испытал то же извращенное желание.
– Скажите, бога ради, «да»! – пробормотал он.
– Русские! – сказал я, потому что не мог так уж сразу стать Мазепой и продать предков.
В. КОНЕЦКИЙ [B.105]
Musée National de Damas, Departement des Antiquités Orientales (Дамаск. Национальный музей. Отдел древневосточных ценностей)
Prof. Jean-Claude Margueron, Ecole Pratique des Hautes Etudes, Paris: «Мужчина из Мари: маленькая голова, совсем миниатюрная, но очень точно исполнимая. Это очень реалистичная работа. Мастеру замечательно удалось лицо: тонкая резьба, чёткая проработка лица крупный нос, маленький рот, на голове тонкая прядь волос… Кажется мастер добивался портретного сходства. Эта находка почти доказывает существование портретного жанра в тот период».
Искусство портрета зародилось в Древней Месопотамии. В Мари была настоящая школа искусств.
Sophie Cluzan, Conservateur, Département des antiquités orientales, Musée du Louvre: «Особое внимание привлекает взгляд этих фигурок, обращённый внутрь. Глаза выполнялись путём инкрустации ляпис-лазури в белую раковину или известняк. Нужно выяснить, зависело ли это от статуса изображаемого. Пластинки ляпис-лазури крепились на смолу в предварительно сделанные углубления. Эти синие глаза как будто обладают силой». [T.10.CIX.1]
Prof. Mary A. Peterson, Arizona University: «Лица с самого детства очень важны для людей, так важны, что мы видим их где угодно. Например, тарелка с яичницей, стоящая передо мной, похожа на лица (выложена в форме смайлика): мы сразу видим брови, два глаза (яйца), нос и рот (картофель и сосиска). Когда я смотрю на первую фотографию объекта на поверхности Марса, я очень отчётливо вижу лицо … Однако, когда я смотрю на сделанную недавно, гораздо более чёткую фотографию, мне очень трудно увидеть лицо… Я могу поискать те детали, которые видела на первом снимке и найти их, но на более чёткой фотографии сделать это гораздо труднее». [T.12.LI.5]
Евгений ВЕЛИХОВ, академик РАН, Вице-президент Академии наук СССР в 1978 – 1991 годах и Российской академии наук в 1991 – 1996 годах, член Президиума Российской академии наук, доктор физико-математических наук: «Видите, какая ситуация: ясно, что традиции, те же самые «Курчатовского института» и теоретического отдела, для них это было плохим тоном, так сказать, вступать в коммунистическую партию. Но я с самого детства в общем то хорошо знал историю, для меня не было открытием то, что говорил Хрущёв на XX-м съезде. Мне это и в семье говорили, многие из заключенных лагерей прошли потом, – жили у нас – через нашу семью. Поэтому у меня никогда не было веры в коммунизм и в социализм, и в коммунистическую партию, но был некий прагматизм, который заключался в том, что когда я взялся за выполнение конкретных проектов, то они решались на заседании парткома. Если ты туда доступа не имеешь, то имеешь неприятности. Потому вот из этих соображений меня убедили, я вступил в коммунистическую партию. Я думаю, что я внёс, вообще говоря, официально, очень правильное предложение однажды, на Пленуме ЦК. Я выступил и предложил коммунистическую партию пополам разделить, чтобы стало две партии. Меня Горбачёв спросил: «Ну, по какому принципу делить-то?». Я говорю: «Всё равно. Пополам поделить». Ну, на меня тогда напали с двух сторон. С одной стороны коммунисты говорили, что я хочу разрушить коммунистическую партию, а либералы заявили, что я хочу её сократить. Так что, в общем, это было всё отвергнуто, к сожалению. Хотя я думаю, что если бы тогда разделили её пополам, вот тогда, когда ещё не все реформаторы ушли из компартии, то прок бы был, конечно. Но дело прошлое…» [T.10.LXIX.7]
Кир БУЛЫЧЁВ (он же Игорь МОЖЕЙКО, доктор исторических наук): «Значит, я беспартийный человек. Я никогда в жизни не поступал в партию, в Союз писателей, я не поступаю, потому что я полагаю, что любая партийность это признание человеком, желание его принадлежать к сильной стае, а иногда, к гонимой стае – бывает по-разному. Ну, вот, а меня стайная психология, ну, она не моя. Ну, бывает так. Я не хвалюсь этим, я просто объясняю, почему со мной так произошло.
…почему я никогда не стану ни крупным писателем, ни крупным художником, ни крупным учёным? Потому что…» [T.10.LXIX.2]
Социальные конфликты.
Разные школы современной социологии сходятся в том, что они неизбежны, присущи любому типу общества и являются источником его изменений. Все конфликты развиваются примерно одинаково, поэтому их изучение может привести к созданию общей теории, которая позволит управлять конфликтами и прогнозировать их.
Борис ДУБИН, ведущий научный сотрудник «Левада-Центр»: «За представлением о конфликте, будь то как угрожающей обществу силе, будь то как о силе, которая, напротив, сплачивает общество, всё-таки стоит антропология, свод, совокупность преставлений о современном модерном человеке, который есть автор своей жизни».
Считается, что для успешного регулирования конфликта необходимы: высокая организованность конфликтующих сторон, признание различных точек зрения и наличие правил игры. Отсутствие хотя бы одного из этих условий делает непредсказуемым развитие конфликта.
Борис ДУБИН, ведущий научный сотрудник «Левада-Центр»: «…либо это свора или нарастание конфликтов не вынесенных в публичную сферу, не обсуждённых, не приведших к решениям. Вот тогда наступает момент, когда разом рушится всё. В смысле обвал, – это есть такая модель существования социума, когда нерешённый конфликт решается революцией, или войной, или чем-то в этом роде». [T.10.I.16]
Scientia Boni et Mali – Religio (Наука – Религия)
…уничтожив треть жителей Европы и половину Лондонцев, Чёрная Смерть, похоже, исчезла. К 1350-му году число заражённых людей и крыс достигло пика, а затем пандемия прекратилась.
Prof. Mark Horton, University of Bristol: «Есть две возможные причины, по которым Чёрная Смерть прекратилась. Одна причина в том, что выжившее население обладало неким иммунитетом к этой бацилле. Другая – что вымерли крысы – носители чумы».
Положительный момент был в том, что оставшиеся в живых стали жить лучше. Из-за недостатка рабочей силы крестьяне стали зарабатывать столько, что могли купить себе землю. Другие обеспечили себе благосостояние благодаря несвоевременной кончине родственников.
Хотя выжившие добились успеха, английская архитектура пострадала. Сегодняшний Винчестерский собор – это смесь изысканной работы с камнем до чумы и простых линий после того, как Чёрная Смерть выкосила лучших мастеров.
Однако не менее чем фасады церквей пострадали средневековые основы самой Церкви.
Prof. Mark Horton: «До этого времени простой люд бесспорно принимал все доктрины Церкви. Но после этого грандиозного катаклизма они стали задаваться вопросом: «Обладает ли Церковь достаточной властью для заботы обо мне и других?» Были посеяны семена здравомыслия, рационализма, возможно, это было началом Ренессанса».
Поскольку власть Церкви ослабла, возросло влияние науки. [T.4.XLII.4]
…первые пять Заповедей – это правила отношения Человека с Богом, а другие пять – с ближним, которого надо возлюбить, как самого себя. Божий Закон касается не одних лишь поступков, но чувств и мыслей человека…
…и вот, чтобы научить людей любить, Господь создаёт народ священников – Церковь. Он расписывает её жизнь до мельчайших подробностей, устанавливая законы так, чтобы все её члены заботились друг о друге.
С самого начала, расшифровывая Десять Заповедей, Бог говорит Моисею «Один закон да будет и для природного жителя и для пришельца, поселившегося между вами» (Исх.12:49)
И сразу даёт образ: «если же будешь делать Мне жертвенник из камней, то не сооружай его из тёсаных, ибо, как скоро наложишь на них тесло твоё, то осквернишь их» (Исх.20:25)
То есть каждый камень, каждая человеческая душа ценна и нужна для возведения Храма такой, как её создал Бог. [T.10.CDI.37]
Император с тревогой следил за возрастающим влиянием Реформации. «В мире существуют только две могущественные власти, – говорил он, – сам бог поручил им охранять порядок: папство и империя неразрывно связаны между собой, они служат одному и тому же делу; удар, нанесенный папству, разит империю, равно как и удар по короне обрушивается на крест». Папа и император могут сражаться между собой до тех пор, пока жертвою борьбы являются их подданные. Но когда удар исходит от народа, положение становится опасным. Поразмыслив, Карл Пятый предложил Клименту Седьмому созвать в Германии собор для восстановления отношений между германскими церквами и святым престолом, а кроме того, обсудить вопросы улучшения церковных нравов и тем самым помешать распространению еретической пропаганды. «Что я слышу, воскликнул Климент, – всемогущий государь, крупнейший политик намеревается созвать собор, на котором вольнодумцы, почувствовав себя независимыми, пожелают защищать свои догмы и опровергать наши! Созыв собора чреват опасными последствиями, он может опрокинуть Папство и разрушить Трон. Мы оба, император и первосвященник, помазанники божьи, олицетворяем на земле его божественную власть».
Лео Таксиль [B.137.3]
**
**
Николай БОРИСОВ, доктор исторических наук, МГУ: «…а что означало Высокое житие? Оно означало строгое соблюдение монашеских обетов. Ведь монах, когда он становится монахом, он даёт три обета – нестяжания, послушания и целомудрия. И, вот, казалось бы – простые вещи, – но строгое соблюдение, так, как требует этого монашеская традиция, могло быть далеко не в каждом монастыре. И вот в поисках этого Высокого жития Иосиф Волоцкий обошёл много монастырей, и только в одном из них он нашёл это Высокое житие. Это был монастырь Кирилла Белозерского.
…желание иметь Своё дело – свой монастырь – оно привело, в конце концов, Иосифа Волоцкого в Волоколамск – Волоцкий удел. Волоцкий удел принадлежал князю Борису Васильевичу – родному брату Ивана Третьего.
И вот в этом Волоцком уделе он хотел иметь монастырь: он хотел, чтобы у него здесь был свой собственный монастырь, который занимался, так сказать, отстаиванием его духовных интересов. И он дал Иосифу землю. Он поселился на этой земле – Иосиф – основал там свой монастырь. Сначала было двенадцать иноков, потом их стало больше. И возникла крепкая обитель, которая существует до наших дней. Которая является одним из самых красивых с художественной точки зрения русских монастырей.
И перед Иосифом стал вопрос: где найти обеспечение для этой обители? Она есть, но она требует кушать, потому что монахи – тоже живые люди. И он начинает думать над тем, как обеспечить монастырь. И здесь, конечно, на первом месте всегда традиционно для монастыря была вотчина. У всех крупных монастырей, уважающих себя монастырей были свои вотчины, то есть, земли, которые принадлежали монастырю. И с этих земель, с этих крестьян монастырь получал доходы, получал пропитание.
Борис Васильевич обеспечил Иосифов монастырь вотчинами. Но сразу же нашлись завистники, которые стали говорить, что не нужно этого: «Как вот ты можешь требовать себе каких-то пропитаний: монах ведь должен жить, как птица небесная – что Господь даст, то и хорошо». И постепенно, втягиваясь в эту полемику, возникла знаменитая борьба между Иосифлянами и Нестяжателями. Иосифляне – это последователи Иосифа Волоцкого. Нестяжатели – это последователи одного из тоже очень авторитетных в своё время подвижников Нила Сорского – игумена с реки Сорки, недалеко от Кириллова монастыря.
И вот между Иосифом Волоцким и последователями Нила Сорского возникла полемика, которая принимала очень острый характер по трём принципиальным вопросам. Первый вопрос – «хорошо ли, можно ли монастырям владеть вотчинами?»
Иосиф Волоцкий говорил: «Да, можно. Мы должны иметь какие-то доходы. Мы должны содержать монастырь. Я, вот, собираюсь храм построить – мне деньги нужны» и так далее. А Нестяжатели – так называли сторонников Нила Сорского – они говорили, что, нет, не надо никаких денег. Не надо никаких богатых храмов. Вот построй себе келью деревянную и молись там: больше ничего не надо.
Второй вопрос, по которому шла полемика, это был, конечно, вопрос об отношении к еретикам. А надо сказать, что в это время на Руси процвела ересь, которую современники называли «Ересью жидовствующих», ну а в нашей современной традиции её ещё иногда называют Московско-новгородской ересью. Так или иначе, это была ересь с сильной примесью иудаизма, которая, конечно, грозила Русской церкви серьёзными потрясениями.
…а его (Ивана Третьего) интересы были в том, чтобы отобрать у Церкви побольше земель. В том, чтобы припугнуть Церковь, чтобы она не стремилась к политической власти: держать её под контролем. И вот этот вопрос об отношении Церкви и Государства как раз был очень актуальным тоже в конце пятнадцатого века, потому что в это время возникает мощное единое Московское государство. И это государство подчиняет себе Церковь. Стремится к тому, чтобы подчинить себе Церковь. Здесь начинается полемика, пожалуй, самая острая.
С одной стороны великокняжеская власть не прочь была получить церковные земли. У Церкви земель было много. Вотчины Церкви могли дать возможность сформировать много вооружённых сил для великого князя.
Эта дискуссия по вопросу об отношении к власти для Иосифа Волоцкого означала, прежде всего, подчинение государю: он считал, что надо подчиняться. Не надо спорить, нужно делать всё, что требует государь, потому что государь православный, он всё делает правильно, он всё знает. А его противники говорили, что «Нет. Если государь в чём-то отступает от веры или отступает от заветов Иисуса Христа – Господа нашего, то мы, как церковные люди – стражи морали – должны выступить, должны его осудить, государя. И не надо бояться, что государь нас бросит в подземную темницу: пусть бросит, как Пафнутия Боровского бросали в своё время».
Вот эта дискуссия с переменным успехом шла лет десять – в конце пятнадцатого, начале шестнадцатого столетия. В конце концов Иосиф Волоцкий убедил Ивана Третьего в том, что нужно расправиться с еретиками, и нужно дать Церкви как можно больше средств для обогащения, потому что он говорил, – Иосиф Волоцкий: «Нам ведь не для себя нужно. Богатство монастырей – нищих богатство. Да, мы получили большие вклады, но мы же едим золотыми ложками: мы всё это тратим на строительство храма, на нищих, на больных». А, между прочим, монастыри выполняли целый ряд социальных функций в Древней Руси. Монастырь делал то, чего кроме монастыря никто в то время не делал. Например, монастырь был госпиталем, монастырь был ссудной кассой: денег можно было занять, и государство, кстати, часто очень занимало у монастырей деньги, а потом редко очень отдавало. Дальше – гостиница для путников: монастырь никому не отказывал, если человек попадал в такое положение.
В конце концов, борьба приняла такой ожесточённый характер, что Иосиф Волоцкий стал требовать беспощадной расправы с еретиками. Вот здесь он вошёл в историю в довольно таких мрачных тонах, потому что он говорил, что еретиков надо казнить: как ересь казнят – сжигать их на кострах.
Жестокая расправа с еретиками вызвала много толков и много осуждений, но, так или иначе, мы должны видеть, чем всё это кончилось. А кончилось это тем, что Московская ересь угасла: раскол Русской Церкви, который мог бы произойти, если еретики действительно захватили руководство Церкви, к чему они стремились, такой раскол привёл бы к религиозной войне. В Средневековье религиозных войн было очень много.
…и в этих Посланиях он как раз обосновывает свою позицию и по вопросу о вотчинах, и по вопросу о еретиках. Иосиф Волоцкий умел словом пользоваться. Это был не просто монах, который верит в свои идеи, но это был философ, это был богослов, это был полемист – создатель той традиции отношений между Церковью и Московским государством, которая впоследствии существовала в течение двух-трёх веков». [T.29.XLV.5]
***
***
В Российском Государственном историческом архиве хранится в специальном ковчеге, изготовленном из позолоченной бронзы, экземпляр так называемого «Духовного регламента» – государственного документа начала восемнадцатого века, устанавливающего отношения государства и Православной церкви в Российской империи.
В этом документе, который составил видный церковный иерарх того времени архиепископ Феофан Прокопович, прямо на полях находятся правки, сделанные рукой первого российского императора Петра Великого.
Евгений АНИСИМОВ, доктор исторических наук: «Экземпляр «Духовного регламента», хранящегося в Государственном архиве датирован 1720-м годом, но готовился он заранее. Ещё в 1718-м году архиепископ Псковский Феофан Прокопович получил задание Петра составить некий документ, который бы определил жизнь Русской Православной церкви в новых условиях. Почему «Духовный регламент» оказался столь важным в истории Русской Православной церкви? Дело в том, что он писался в то время, когда Пётр проводил церковную реформу. Занимаясь различными сферами жизни, реформируя их, Пётр, наконец, добрался до Церкви.
И в одном из своих указов он пишет: «Что же будет, когда Господь призовёт меня на Свой Суд и спросит, почему я не навёл порядок в «Духовной» сфере? Волю Господа нужно исполнять».
Главный церковный вопрос в начале восемнадцатого века был связан с избранием Патриарха. После смерти в 1700-м году Патриарха Адриана во главе Русской церкви формально стоял митрополит Стефан Яворский, однако реально Церковь оказалась обезглавленна, и многие важные церковные вопросы стали решаться кулуарным способом. Причём на первый план выдвинулись епископы нового поколения – ставленники и любимцы самого Петра – Феодосий Яновский и Феофан Прокопович. Одному из них, а именно Феофану Прокоповичу и суждено было стать главным идеологом церковных реформ в Петровскую эпоху.
Евгений АНИСИМОВ, доктор исторических наук: «То, что Государь поручил сочинение «Духовного регламента» Феофану Прокоповичу не случайность: он хорошо разбирался в людях. И Феофан, как никто другой, подходил к этой роли. Феофан Прокопович был личностью незаурядной, я бы сказал, гениальной. Он знал прекрасно литературу, знал множество языков и был истинным интеллектуалом. Но Феофан принадлежал к тому разряду людей, которые часто востребованы государством – талантливый, образованный, но, вместе с тем, как говорят в народе, бесстыжий».
Феофан Прокопович был из тех людей, которые чутко прислушиваются к тому, что говорит, или даже хочет сказать власть. В этом смысле он был истинным царедворцем. Хитрый и дальновидный епископ умел строить свою жизнь, не обращая внимания на христианскую совесть. В Прокоповиче Пётр нашёл понятливого исполнителя и истолкователя своих пожеланий и мыслей. Феофан умел угадывать и договаривать не только недосказанное, но, даже, недодуманное Петром.
Евгений АНИСИМОВ, доктор исторических наук: «Пётр строил новое светское государство, где «все и всё» подчинялись только русскому царю, а потом императору. И иерархическая система управления Русской Православной церковью с Патриархом во главе противоречила всей системе, которую создавал Пётр. Недаром Феофан Прокопович в «Духовном регламенте написал» строки, как-будто продиктованные ему стоящим за его спиной царём Петром: «Простецы видя, что Патриарх имеет такую же власть как Государь, могут подумать, что Патриарх выше, чем Государь, и могут пойти за своим Духовным отцом. А это для государства недопустимо».
Государство, начиная с Петра, стало утверждать себя как единственный и безусловный источник всякой деятельности, всякой власти в России. Всё в стране должно стать государственным. И только государственное попускается и допускается впредь.
Перед Церковью же было поставлено категорическое требование: Признать новый порядок вещей и принять новое мировоззрение – Мировоззрение государственного абсолютизма.
Евгений АНИСИМОВ, доктор исторических наук: «Существует исторический анекдот, кстати говоря, весьма правдоподобный, что однажды церковные иерархи просили Петра разрешить им выбрать из своей среды Патриарха. Разгневанный Пётр выхватил кортик, воткнул его в стол и сказал: «Вот вам Патриарх – ему и «Духовному регламенту» подчиняйтесь!» Это был апогей господства светского начала над духовным».
Экземпляр «Духовного регламента», который хранится ныне в Государственном архиве в Санкт-Петербурге, датирован 1720-м годом. Однако ещё ранее был составлен так называемый «Чёрный», то есть черновой документ, который Феофан Прокопович надиктовал писарю, и который внимательно просмотрел и поправил Пётр. Затем на основании Черновика были составлены две «беловые» рукописи, которые были разосланы во все российские епархии, чтобы собрать подписи со всех епископов Русской церкви. И только после этого был написан торжественный экземпляр Регламента, который переплели в роскошный сафьяновый переплёт и положили в специально изготовленный Ковчег.
Евгений АНИСИМОВ, доктор исторических наук: «То, что этот ларец назывался «Ковчег» – очень символично – это сразу корреспондирует к Ветхому Завету. Здесь, в этом Ковчеге, как у древних евреев, хранились заповеди и законы, по которым управлялась Русская Православная церковь в имперский период. Ларец стоял на столе в Зале заседаний Святейшего Синода. Что это значило? В своих спорах и мыслях о Церкви взгляд иерархов Церкви два столетия устремлялся к этому ларцу, к этому Ковчегу, и они понимали, что за этим стоит. Феофан Прокопович, Феодосий Яновский и другие деятели Церкви подписались за них, за все последующие поколения в том, что Русская Православная церковь будет исполнять заключённый в этом ларце закон – Закон «Подчинения Церкви Государству».
По форме и изложению «Духовный регламент» менее всего похож на юридический и законодательный документ. Это, скорее, идеологический памфлет, написанный местами едко, даже зло: в нём больше обличений и критики, чем прямых и положительных постановлений. Всё основное содержание этого документа можно свести к тому, что отныне волею Государя в Русской Православной церкви вводится коллегиальное управление, и во главе Церкви ставится Духовный Коллегиум или Синод – собрание нескольких высокопоставленных епископов, находящихся под жёстким контролем государства.
Евгений АНИСИМОВ, доктор исторических наук: «Со времени утверждения «Духовного регламента» и образования Святейшего Синода в 1721-м году начинается довольно мрачный, тяжёлый период истории Русской церкви, который называется Синодальным периодом. В это время Церковь полностью подчинялась Государству и была вмонтирована в систему государственных учреждений. И, мне кажется, прав Александр Солженицын, который в одном из своих интервью сказал, что если бы не было Синодальной реформы Петра, если бы не было Синодального периода Русской Православной церкви, то жизнь наша, наверное, была бы другой».
Главным итогом Церковной реформы Петра стало социальное расслоение Русской церкви, когда епископат начали превращать в высокопоставленных государственных чиновников, а рядовое духовенство стало оттесняться властью в социальные низы, превращаться в запуганное сословие.
Русская церковь оказалась серьёзно потрясена в своих основах Петровской реформой, которая уже при преемниках Петра оборачивалась прямыми гонениями на Церковь, то под предлогом Государственной безопасности, то под предлогом борьбы с суевериями.
Евгений АНИСИМОВ, доктор исторических наук: «Вообще духовное начало не может опираться только на волю и веру прихожан, простых людей. У них должны быть свои лидеры, которые бы сопротивлялись насилию, которые бы боролись против злоупотреблений власти, которые могли бы защитить простого человека перед лицом безжалостной государственной машины. Но в начале восемнадцатого века голоса таких лидеров, таких людей, заглушал хор придворных льстецов в рясах. Но, можно сказать, и этим людям можно найти оправдание. Дело в том, что в разные периоды истории Русской Православной церкви, в том числе в Петровский период, были моменты, когда важно было сохранить саму Церковь, её существование, не дать её растереть и уничтожить. И во имя сохранения Церкви можно было подписать любые «Духовные регламенты». [T.10.CCLV.1]
С того момента, когда русские епископы поставили свои подписи под экземпляром Духовного регламента, началась новая эпоха в жизни русской церкви, так называемый Синодальный период. Церковь лишилась патриарха и перешла под контроль государства. [P.110.1]
Леонид КАЦВА, Почётный работник народного образования, учитель истории гимназии № 1543: «…даже императрица-мать пишет царю, что он именуется в обществе другом Бонапарта, что он рискует потерять империю и семью. Когда он возвращается, она отказывается его поцеловать, демонстративно и публично говоря, что ей неприятно целовать друга Бонапарта. Всегда послушная русская церковь в лице своих иерархов отказывается отменить анафему Бонапарту, вернее, заявляет о том, что это, так сказать, безбожие. И царь вынужден оправдываться». [P.97.143]
****
****
Леонид МЛЕЧИН, журналист, международный обозреватель, Заслуженный работник культуры Российской Федерации: «…и распределили власти между собой. Главой правительства и председательствующим на заседании президиума ЦК стал Маленков, и он воспринимался как преемник».
Виталий ДЫМАРСКИЙ, журналист, политолог: «Потому что Сталин был председателем Совета министров?»
Леонид МЛЕЧИН, журналист, международный обозреватель, Заслуженный работник культуры Российской Федерации: «Ну, Сталин был одновременно и секретарем ЦК. Ну, дело в том, что Сталину было совершенно всё равно, как оформлять свои решения. Ну, существовал во время войны Государственный Комитет обороны. Есть работа в Государственном Комитете обороне. Его не было, это было просто название. Сталин подписывал так: «Решение ГКО». Но он мог писать как угодно – Решение ЦК, Решение Совмина – какая разница? Там было просто «Сталин», ему было всё равно.
Я думаю, что от общения, поскольку занялся большой политикой, он стал встречаться с иностранцами, встречался с ними в роли, конечно, главы правительства. И постепенно ему стало представляться, что он – глава правительства, вот и важнее. И он, действительно, сократил аппарат партии, особенно после смерти Жданова – он там разогнал каких-то людей. Всё управление страной реальное в руки Совмина, а в ЦК партии такая идеологически-кадровая работа, и, конечно, главная точка – это Совет министров, туда Георгий Максимилианович и пересел. Первым заместителем, несколько первых заместителей, стал Берия». [P.97.55]
Сергей ШАРГУНОВ, писатель: «Сталин, конечно, был религиозным фанатиком, только на месте религии у него была идеология социалистического строительства. Он был весь посвящён строительству такого монастыря под названием Советский Союз, возведению стен вокруг этого монастыря».
А у монахов нет жён и детей – только братья по вере – весь огромный Советский Союз. И Политбюро – как некий Орден, который взял на себя руководство жизнью возводимого монастыря.
…и только во время Великой Отечественной войны Сталин ослабил свою хватку на шее у религии, пытаясь в годы всенародного несчастья опереться на её всё ещё сильный авторитет. В этом смысле очень интересен факт, что именно на годы войны приходятся и немногие посещения Сталиным могилы своей погибшей жены.
Александр БУРДОНСКИЙ, режиссер, Народный артист России (внук И. В. Сталина): «…ведь Сталин имел покаяние. В конце жизни он имел покаяние. Об этом в книге Володя Аллилуев пишет, в частности, и я слышал эту историю. Её все замалчивали, потому что, как бы это не вяжется одно с другим: хотя, вроде бы, как бы, он атеист – Сталин – и от Бога (отошёл)… А кто-то из мудрых сказал верно очень, что, вообще атеизм – это вход к Богу с «чёрного хода», понимаете. И я думаю, что это очень правильно». [T.3.XII.10]
Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ, кандидат исторических наук, публицист, писатель: «…дети росли в ненормальной психологической обстановке. Они росли в обстановке, когда в стране их родителей воспринимали, чуть ли не как живых богов, а они их видели как обычных пап, и как людей, которые могут раздражаться, могут говорить не обязательно мудрые, великие вещи».
Как может сказаться на психике ребёнка тот факт, что в школе в каждом классе на парадном месте висит портрет отца, учительница на уроке называет его «Великим Вождём» и с придыханием говорит о его чутком руководстве, а дома ребёнок слышит совсем другое.
Юрий ЕМЕЛЬЯНОВ, кандидат исторических наук, публицист, писатель: «…невинные, казалось бы, шутки. Вот, они становятся свидетелями, как Сталин и Киров сидят за столом и подначивают друг друга: «Иосиф! Ой! Извини, не Иосиф – Великий и Мудрый Вождь! Или, как-как тебя называют? – Вождь всех народов Советского Союза». «Слушай, Сергей! Ой! Не Сергей, а Вождь ленинградского пролетариата…» То есть, вот они издеваются над этой… Но дети-то видят, что делается в мозгах…»
Все дети Сталина очень рано лишились матерей… [T.3.XXX.2]
Павел ПОЖИГАЙЛО, президент фонда изучения наследия П.А. Столыпина: «…меня очень в этом смысле тронул момент, когда Николай Второй предложил себя на должность Патриарха. В девятьсот девятом году. Антоний Храповицкий уже в эмиграции вспоминал, что: «у нас было заседание Синода, открывается дверь, заходит Государь. (почти дословно) Мы замолчали. Государь обвёл нас взглядом. Была длинная пауза, потом он сказал: «Вы знаете, я принял решение ввести в России патриаршество». Мы молчали. Ещё раз обвёл нас взглядом, сказал: «Вы знаете, я даже хотел бы предложить вам кандидатуру Патриарха. Я поговорил с императрицей. Я готов принять патриаршество, а Александра Фёдоровна готова уйти в монастырь». Мы молчали. Была длинная пауза, после которой Государь обвёл нас взглядом, сказал: Я снимаю свой вопрос». Развернулся и ушёл». [T.10.CDLXXVIII.1]
Андрей ДЕСНИЦКИЙ, доктор филологических наук: «…он правит государством долго, благополучно, и хочется поставить точку. Но Нет! Мы, конечно же, должны ожидать подтверждения главного тезиса нашего повествователя «Пока царь верен Богу – Бог помогает царю». А как только нет…
«Но его могущество вскружило ему голову и привело к гибели: («Как со многими правителями бывало») и он совершил преступление против Господа, Бога его. Он вошёл в Господень Храм, чтобы воскурить благовония на жертвеннике для воскурений». (2Пар. 26:16)
Воскурить благовония на жертвеннике.
«Следом за ним вошел священник Азария, а с ним восемьдесят священников Господних, людей знатных. Они встали на пути царя Озии и сказали ему: «Не тебе, Озия, совершать воскурения Господу! Воскурения – дело священников, потомков Аарона, которые на то и посвящены. Выйди из святилища, ибо ты совершил преступление, и не принесёт это тебе славы от Господа Бога». (2Пар. 26:17-18)
То есть, Священство и Царство разделены очень чётко: священник совершает богослужения, а царь управляет народом. И не надо их смешивать. А здесь царь присваивает себе полномочия священника, маленькие – воскурения: не жертву даже принести. Всего лишь маленький символический жест! И то нельзя, потому что царь не должен становиться одновременно жрецом, как у язычников, где фараона вообще обожествляли, но обычно цари Древнего Ближнего Востока – главные священники, главные жрецы своих государств.
«Озия, который уже взял в руки ковш для воскурений, разозлился. Но как только он разозлился на священников, на лбу у него проступила проказа – перед священниками, в Господнем Храме, рядом с жертвенником для воскурений!» (2Пар. 26:19)
А прокажённый – нечист: он не имеет права даже приближаться к Храму, не то, чтобы совершать в нём воскурения. И таким образом было показано, что царь не должен.
«Первосвященник Азария и все священники взглянули на него – и увидели на лбу проказу. Они поспешно вывели его, да он и сам торопился выйти, ведь его поразил Господь». (2Пар. 26:20)
[P.125.367]