ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
СБОРНИК
АРКАН III. Divina Natura; Partus Generatio; Venus Urania; Physis 2; Императрица.
МЕТАФИЗИКА
МЕТАФИЗИКА (греч. μετα τα θψσιχα... букв. то, что после физики) [B.38]
Когда ученики Аристотеля приводили в порядок все его сочинения, то 14 книг с рассуждениями о первых причинах, оставшиеся после учителя в необработанном виде, были помещены после трактатов о физике и обозначены, как следующие за физическими (книгами) – μετα τα φυσικα.
Из ст. В. С. Соловьева из «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона» [B.38]
Philosophia prima – лат., первая философия. Так Аристотель называл метафизику, а Вольф – онтологию. [B.40]
В эстетику Аристотель ввёл понятие КАТАРСИС – очищение человеческой души. [T.10.LXI.3]
Шесть традиционных философских дисциплин таковы: метафизика, имеющая дело с такими абстрактными предметами, как космология, теология и природа вещей; логика, имеющая дело с законами человеческой мысли, или, как часто её называют, «учение об ошибках»; этика – наука о морали, индивидуальной ответственности, или учение о природе добра; психология – наука, посвященная исследованию и классификации тех феноменов, которые имеют умственное происхождение; эпистемология – наука, имеющая дело главным образом с природой самого познания и вопросами о том, может ли оно существовать в абсолютной форме; и эстетика – наука о природе и осознании прекрасного, гармонии, изящества и благородства.
Философия есть наука о природе ценностей. Главенство одного вещества или субстанции над другими определяется философией. Приписывая важность тому, что остаётся по устранению всего второстепенного, философия становится истинным показателем значимости в сфере спекулятивной мысли. Априорная миссия философии состоит в установлении соотношения проявления вещей и их невидимой причины или природы.
«Философия, – пишет сэр Уильям Гамильтон, – определялась различными людьми по-разному: Цицероном – как наука о вещах божественных и человеческих и об их причинах; Гоббсом – как наука о действиях причин; Лейбницем – как наука о достаточном основании; Вольфом – как наука о вещах возможных, ввиду того, что они возможны; Декартом – как наука о вещах, выводимых из первых принципов; Кондильяком – как наука о вещах, чувственных и абстрактных; Тенеманном – как наука о применении причин к допустимым вещам; Кантом – как наука об отношении всего познания к необходимым целям человеческого разума; Крюгом – как наука об исходной форме «эго» или умственного «я»; Фихте – как наука наук; Шеллингом – как наука об абсолютном; Гегелем – как наука, абсолютно безразличная к идеальному и реальному, или тождество тождества и нетождества» (см. «Лекции по метафизике и логике»).
Платон рассматривал философию как величайшее благо, ниспосланное Божеством человеку. В двадцатом веке, однако, она стала тяжеловесной и запутанной структурой произвольных и несогласованных понятий, каждое из которых, тем не менее, поддерживается неоспоримой логикой. [B.30]
*
ἐπιστήμη ἡ 1) умение, искусство, опытность (τινός и περί τι Plat. и πρός τι Lys.); 2) знание: ἀνὴρ ἐπιστήμης πλέως Soph. просвещённый человек; τῇ ἐπιστήμῃ σύ μου προὔχοις ἄν Soph. это ты знаешь, пожалуй, лучше меня; 3) филос. (в отличие от τέχνη и ἐμπειρία) научное знание, наука; (в отличие от δόξα) достоверное знание Plat. etc.; 4) научная отрасль, дисциплина Plat. etc. [B.169]
*
αἰσθητικός 3 1) чувствующий, ощущающий (ζωή Arst.; περί τινος Plat. или αἰ. τινος Plut.); 2) чувственно воспринимаемый, чувственный (τὰ αἰσθητικὰ καὶ τὰ σωματικά Plut.). [B.169]
αἰσθητικῶς чувственным образом, посредством чувств: αἰ. ἔχειν Arst. восприниматься чувствами. [B.169]
Александр ДОБРОХОТОВ, доктор философских наук, заслуженный профессор МГУ: «…это самый конец шестого века – начало пятого века. В этот момент некоторые люди решили, что о глубочайших божественных Истинах можно, как бы при помощи Разума рассуждать, значит, можно их как-то и передавать также логически. Вообще-то все эти священные истины раньше передавались в храмовом пространстве от учителя к ученику. А первые греческие философы решили, что, вот, они носители Разума, и Разум должен вот эти тайны перевести на язык человеческий, на язык рассудка. Эксперимент дерзкий, и тот же наш герой – Гераклит – говорил: «Не нужно спорить о величайшем». То есть он, «Первый философ», сам говорит, что, вообще, вся эта логика не для истины. Нужно увидеть что-то, потом об этом сказать, но без аргументации, потому что никому ничего не докажешь. Вот это рождение философии – спорная, удивительная, волшебная точка в истории европейского духа. И первые философы, они как раз вот здесь между Древностью с её Мифом, но и перед, как бы, наукой, которая будет утверждать своё Право на Истину. Они, всё-таки, поэты, пророки, визионеры, и, в то же время, уже логики, аналитики и, я бы сказал, учителя морали и поведения.
…Гераклит отказывается от царской власти, хотя, в общем, он наследственный басилевс. Он видит эту смуту, он разочарован в людях. И, в общем, уходит, как мы бы сказали, в частную жизнь. Но при этом полезно помнить, что басилевс – он ещё и по своим служебным обязанностям является верховным жрецом». [T.10.CCXLVI.1]
Но мыслители и учёные в Тибете, как и всюду, составляют ничтожное меньшинство. Среди приверженцев «устава» и «дисциплины» можно встретить немало индивидов, ведущих растительное существование в монастырях, а под девизом абсолютной свободы скрывается множество людей, для которых совершенно недоступны никакие вершины духовного совершенства. Это, впрочем, не мешает им быть необычайно живописными. Среди них можно встретить полную гамму чародеев, прорицателей, некромантов, оккультистов и магов – от самых убогих до занимающих исключительно высокое общественное положение. Нет ничего забавнее оригинальных толкований «полного освобождения», придуманных их причудливыми головами.
Официальное духовенство, то есть монахи, объединяемые общим наименованием секты «Желтых колпаков» («Гелуг-па»), основанной реформатором Тсонг Кхапа, поддерживает метод «обязательного устава».
Сект «Красных колпаков» реформация совсем не коснулась, или затронула только наполовину. Большинство членов братии этих сект преимущественно в монастырях «Сакья-па» и «Кхагиуд-па» – в наши дни, отдаёт предпочтение методу осмотрительного соблюдения обязательных правил. Так было не всегда, поскольку основатели «Кхагиуд-па» – лама Марпа и, главным образом, подвижник-поэт Милареспа были ярко выраженными последователями «прямого пути». Монахи общины «Сакья-па», возникшей приблизительно в то же время, в самом начале были магами, и в их монастырях оккультные науки насаждались специально. То же происходит и сейчас, но теперь среди избранного меньшинства монахов с магией успешно конкурирует философия.
Александра Давид-Неэль [B.100]
«Известно правило, согласно которому в ситуации, не допускающей логически однозначного решения, следует принять решение, однозначное этически». С. Б. Переслегин. Предисловие к пятому тому Стругацких
«Больше мы не сказали друг другу ни слова. Я вышел, начал спускаться по ступенькам, Светлана закрыла за мной дверь. Какая тишина… мертвая тишина, даже собаки устали скулить в эту ночь.
Неразумно. Я поступаю неразумно. Если нет этически правильного выхода – поступай неразумно. Мне это кто-то говорил? Или вспомнилась строка из старых конспектов, фраза из лекции? Или я подбираю себе оправдания?»
С. ЛУКЬЯНЕНКО [B.52.4]
Кажется «ну, что может быть скучнее философии?» с её дискурсом, имманентностью, трансцендентностью и другими непонятными простому смертному словами…
Кто-то остроумно заметил, что философия началась тогда, когда греки стали задаваться непрактичными вопросами: не столько о сельском хозяйстве, сколько о Началах Бытия.
Священник Алексий УМИНСКИЙ: «Мы привыкли считать, что философия, она – служанка богословия. Философия послужила нашему Каппадокийскому богословию, когда выяснялись смыслы слов «ипостась», «субстанция», «природа» и так далее, то о чём шли споры на Первом (и) Втором Вселенских соборах и что позволило, собственно говоря, великим учителям нашей Церкви сформулировать наше богословие».
Юрий ШИЧАЛИН, доктор философских наук: «…в четвёртом веке решался вопрос о том, как относится вообще к предшествующему наследию, например, когда Святитель Василий комментирует Шестоднев. Он целиком вводит туда материал из Аристотеля. Почему? – Потому что это было для него предметом, который он изучал в школе. При всём при том, он не считал, что если есть определённая наука, то христиане должны её заново изобретать. То есть, вот эта мысль, что общее образование необходимо для христиан, и что оно не имеет отношения прямого к вероисповеданию, к культу…»
*
Древние греки очень интересовались устройством окружающего мира. В результате этого родилось много блистательных теорий, чаще всего противоречащих истине, однако некоторые из этих теорий мы исповедуем и по сей день.
Айзек Азимов [B.129.2]
Тогда я, слегка может быть, насилуя правила формальной логики, на то она и формальная, чтобы иногда её насиловать, говорю им: «Все согласны что Бог есть?» Они что-то мычат: «Ну, вроде. Ну как бы так получается. Ну что-то выходит». «Хорошо – говорю, – тогда третий мой вопрос. У кого из вас в жизни была ситуация, когда ты хотел совершить гадость, но остановился, потому что вспомнил, что Бог этого не велит?» Опять тишина. Я говорю: «Ну скажите, это разумное поведение или нет, знать, что есть Бог, знать, что Он дал заповеди, и эти заповеди ставить ни во что. Это разумно?» Говорят: «Нет». «Так вы homo sapiens'ы?» Говорят: «Нет» (Смех в зале)
Сами понимаете, Золотое Правило христианской этики: «Зачем смиряться самому, если можно смирить ближнего». (Смех в зале)
Диакон АНДРЕЙ КУРАЕВ, кандидат философских наук, «Верую, ибо абсурдно», ДК Москва, 1999
Марксизм учил, что религия – это продукт ощущения нашей беспомощности перед силами природы. И отчасти он был прав, мы действительно беспомощны, но только не перед дождями и извержениями вулканов, не перед холодами и жарой. От этого у человека средства находятся. Мы на самом деле беспомощны (точно так же беспомощны, как в первый день, когда первый человек ступил на эту землю), в том, что касается нашей отчужденности друг от друга и нашей конечности.
А. ЗУБОВ, доктор исторических наук, профессор [P.14]
Prof. Pierre-Henri Gouyon, Muséum national d'histoire naturelle: «Вплоть до восемнадцатого века великие систематики вроде Линнея, придерживались мнения, что виды являются неизменными. Это был прогресс по сравнению с тем, что этому предшествовало: люди верили, что оборотни по ночам превращаются в волков, что на ветвях растут птицы, звери, что хлопок дают маленькие овцы. Они считали, что виды остаются такими, какими их сотворил Создатель. Но у идеи изменчивости видов были свои последователи. Одним из них был Ламарк. Но теория Ламарка была основана на неприемлемом принципе: он заключался в том, что усилия отдельных особей влияют на то, каким будет их потомство. Например, у животных, что тянут шею за листьями, рождается потомство с более длинной шеей – так появились жирафы. Идеи Ламарка не прижились, но встретили некоторую поддержку в учёных кругах. В частности, их сторонником был дед Чарльза Дарвина – Эразм Дарвин – поэт и натуралист. Он писал статьи в поддержку «Теории трансформации видов», выдвинутой Ламарком».
Dr. Pascal Picq, paléoanthropologue, Collège de France: «…до Дарвина, и это очень важно, существовал компромисс между Миром Науки и Миром Метафизики – как теологии, так и философии. Появлением, происхождением жизни занималась Метафизика, но её существованием и движением занималась Наука: таков был существовавший компромисс. В своём «Происхождении видов путём естественного отбора» Дарвин впервые применил к вопросу происхождения материалистический научный метод. Это был прорыв, как порой говорят: «Дарвин убил метафизику». [T.10.CDLI]
1 - 2