ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО

СБОРНИК

АРКАН I. Magus, Единство, Скоморох (2), le bateleur, Divina Essentia, Vir, Natura naturans

Существует известная парадоксальная фраза: «Смех – дело серьёзное». Однако если вдуматься, то никакого парадокса тут нет. Если вспомнить, как за неуместный смех можно было попасть в опалу, а то и вовсе лишиться жизни. Тем не менее, для многих смех был профессией: шуты, клоуны, скоморохи, буффоны веселили народ не одно столетие. Смеялись иногда и над юродивыми. Но если шуты встречались в разных странах, то юродство наибольшее распространение получило на Руси.

Шуты должны были веселить правителей, юродивые – ругать и говорить правду. И над теми, и над другими смеялись, но смех этот был разным, иногда – сквозь слёзы.

***

Сергей ИВАНОВ, доктор исторических наук, профессор МГУ. Ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН: «Юродство – очень сложный институт, и мы здесь можем говорить о нём с точки зрения истории культуры, а не с точки зрения истории церкви. Для церкви юродивые – это особый вид святости, и мы, как светские исследователи, этого касаться не можем. Нас интересует, главным образом, как возник именно культурный феномен, который мы называем юродством. Феномен этот возник, по всей видимости, в пятом веке в Восточной Римской, позже называвшейся Византийской, империи, как реакция на некоторое такое «заиливание», как на некоторую рутинизацию христианства. Пока христианство находилось в катакомбах, пока за принадлежность к христианству можно было стать мучеником, то ни для кого не возникало вопроса о том, что такое быть христианином. После того, как христианство стало государственной религией огромной империи, фактически просто идеологией, то, соответственно исполнение христианских обрядов постепенно, неизбежно стало рутиной. И вот, в качестве некоторого протеста против этой рутины возникает сначала движение монашества – уход людей в пустыню из этого мира. Они сами себе создают мученичество в условиях отсутствия гонений на христианство. А потом, в пятом веке, начинается попятное движение – монахи возвращаются в города. И тут уже начинают возникать разные странные явления, столкновения этой среды, вот такой, которая живёт в ожидании конца света, с обычным, хоть и христианским, но вполне нормально живущим миром. И вот из этого соударения возникают разные странные явления духовной жизни, среди них возникает и юродство, то есть странная ситуация, при которой люди, жители города, начинают воспринимать какого-то городского сумасшедшего, который ходит по улицам, задирает прохожих, совершает ужасные, безнравственные, подчас кощунственные поступки, например, срывает литургию в церкви. Общество думает, что этот безумец, этот городской сумасшедший не просто что-то там бормочет, а он на самом деле нормальный, и он ведёт себя так, чтобы спровоцировать нас, обычных людей, на то, чтоб мы его унижали, над ним смеялись, и тем самым… Тем самым что? Это очень парадоксально. Чего собственно хочет юродивый в глазах общества, которое придумывает юродивого? Чего он хочет от общества? Сформулировать это в конкретных терминах невозможно: он хочет напомнить, что жизнь не такова, какой кажется на первый взгляд. Он хочет сказать, что видимое глазу – не истина, истина скрыта. Вот тот моральный урок, который, якобы, с точки зрения культуры, которая создаёт юродивого, преподаёт юродивый миру. После невероятного взлёта популярности юродства, случившегося в конце пятого, в шестом веках, в седьмом веке наступает некоторый закат юродства, вернее церковь, вместе с государством, начинает бороться против этого феномена, поскольку этот феномен, конечно же, подрывает, ну если угодно, монополию церкви на спасение. К концу византийской истории, юродство, в общем, в Византии уже не остаётся. Но, между тем, в момент этого второго взлёта интереса к юродству как раз происходит крещение Руси. И этот институт, вместе с другими институтами христианства приходит на Русь».

***

Сергей ИВАНОВ, доктор исторических наук: «Надо учитывать, что Исаакий очень подражательный персонаж: его юродство происходящее в монастыре, воспроизводит некоторые византийские образцы. Всё-таки в это время ещё русское христианство очень оборачивалось на византийский пример. Важно учитывать, что после Исаакия юродивых на Руси нет несколько столетий. Настоящее русское юродство возникает на русском севере. «Житие Андрея Цареградского» популярное в Византии в десятом веке было невероятно рано переведено на древнерусский язык. С четырнадцатого века начинает появляться изображение Андрея-юродивого. Изначально русские иконописцы представляли себе Андрея как пророка, он одет как Иоанн-пророк на иконах с Предтечей. А потом его образ начинает эволюционировать на иконах, то есть прямо на глазах образ пророка становится образом именно городского безумца. И именно в этом качестве юродивый входит на сцену русской истории, и происходит это в середине пятнадцатого века. С этого момента начиная, и более чем сто лет идёт непрерывный подъём популярности юродства на Руси. До восьмидесятых годов шестнадцатого века юродство беспрерывно увеличивает свою культурную значимость».

***

… жития блаженных-юродивых не всегда точны: писались они много позже описываемых событий. Часто одни и те же деяния приписывались разным людям. И, всё же, в самых разнообразных источниках – донесениях дипломатов и житиях передано основное ощущение переломной эпохи конца шестнадцатого начала семнадцатого веков – лишь одни юродивые осмеливались говорить неправедным правителям и царям правду.

***

В середине семнадцатого века начался закат русского юродства. Поначалу «Тишайший» Алексей Михайлович к юродивым внешне благоволил. При дворце, в Кремле, находились так называемые «верховые богомольцы», то есть придворные, дворцовые. Они жили у царя вверху и получали от него пищу, одежду и всё содержание. Царь, по старой традиции, участвовал в похоронах юродивых. Но после церковной реформы патриарха Никона все знаменитые блаженные оказались в лагере его противника протопопа Аввакума, и отношение царя к юродству изменилось. Юродивый Киприан, который, по преданию, ездил с царём в одной колеснице, попытался передать царю челобитную Аввакума, но царь приказал арестовать Киприана, а вскоре его казнили в Пустозерске. Наступит новый век – век правления Петра первого, и юродство на Руси будет уничтожено почти окончательно. А Покровский собор, построенный Иваном Васильевичем Грозным, чтобы прославлять торжество царской победы, простой народ, почитая заступничество юродивых, упорно именовал Храмом по имени Василия Блаженного.

***

Сергей ИВАНОВ, доктор исторических наук: «И не даром есть такое изречение, что политический строй на Руси назывался «самодержавием, ограниченным юродством».

***

Считается, что первый настоящий царский шут на Руси появляется тоже при Иване Грозном. Звали его Осип Гвоздев, и закончил он свои дни очень печально – собственно Иван пришиб его.

***

Сергей ИВАНОВ, доктор исторических наук: «Эти две фигуры (шута и юродивого) часто путают. Между тем они совершенно различны, хотя иногда на поверхности кажется, что похожи, на самом деле совершенно различны. Ведь шут – это, если хотите, профессия, это амплуа, человек сам про себя твёрдо знает, что он шут, у него даже одежда есть специальная шутовская. Происхождение института шутов восходит к так называемому «бубонному царю», фигуре, которая есть во многих древних культурах, во многих племенах. Эта фигура, которую как бы нагружают всеми грехами, преступлениями реального царя и потом убивают в конце, а царь, как бы очищенный от всех грехов снова начинает править непорочно, как младенец. Эта фигура, в каком-то смысле, очень трагическая потом вырождается, конечно, уже просто в придворную должность, но его жезл, его колпак с бубенчиками напоминают, что он действительно является, в каком-то смысле, такой пародийной тенью монарха. Шут – принадлежность специальной карнавальной культуры».

***

Любовь к шутам и крупномасштабным увеселительным мероприятиям Анна Иоановна унаследовала от своего дяди Петра Первого. Его безудержные развлечения переходили порой все рамки приличий и становились просто кощунственными и издевательскими. Так он собрал Всешутейший собор – пародию на католическую, а позже и на православную церковь. Всешутейшим собором назывались пьяные оргии, организованные в форме богослужения: ларец для бокалов выглядел в точности как большое Евангелие, карлы, скоморохи и шуты были непременными участниками действа. Бывало, что на Святки Всешутейший собор на санях выезжал в город – Петербург или Москву, и всю ночь со свистом и криками ездил по улицам, заезжая в гости к горожанам. Знаменитый сотоварищ Петра, князь Куракин писал в своих записках: «Многие к тем дням приготавливались как бы к смерти. Чем родовитее был хозяин, тем вульгарнее выдумывали над его семейством шутки. Срамил царь фамилии всё громкие, столбовые и заслуженные».

Анна Иоановна, взойдя на престол в 1730-м году, немедленно сделала развлечения главной целью своей жизни. При ней на содержание императорского двора уходило в пять – шесть раз больше средств чем при Петре Первом. Императрица любила, чтобы шуты вокруг неё болтали без умолку, и доверенные лица специально выискивали по России говорливых мужчин и женщин, способных развлечь царицу. Был ещё один путь попадания в шуты – провинность. Именно за провинность шутом сделали князя Михаила Алексеевича Голицына.

***

Сергей ИВАНОВ, доктор исторических наук: «Шут – очень регламентированная фигура: он именно живёт в некоторых определённых всем известным правилах. По этим правилам все играют: шут может быть убит королём, или он может отдать жизнь, наоборот, в некоторых других легендах, так бывает, за своего короля, то есть его шутки могут перейти во что-то очень важное или в самопожертвование. Но это не отменяет того факта, что все знают про него, что он шут, и от него ждут определённого поведения: в этом смысле он гораздо более предсказуем. Юродивый же – главные его функции в том, чтобы быть абсолютно непредсказуемым: никто не знает кто юродивый, а кто просто сумасшедший.

Семнадцатый век это время постепенного заката юродства, и именно на своём выдохе, на своём вырождении юродство действительно на каком-то этапе совпало с шутовством. Первый пример – это юродивая Дарья или Марфа Московская, которая была одновременно инокиней Московского Ивановского монастыря и дуркой, придворной дуркой царя Алексея Михайловича. Алексей Михайлович очень любил её, тратил огромные деньги на её содержание, тем не менее, она оставалась монахиней и опочила в этом чине.

Главный удар по юродству был нанесён Петром Великим: он лично ненавидел юродивых, считал их дармоедами, и вообще для него они воплощали всё то, что он ненавидел в старой Руси. Именно после него, после его гонений, и особенно гонений времён Анны Иоановны, юродство спустилось на нижние этажи культурной лестницы. Оно стало либо принадлежностью старообрядческих общин, либо родом таких приживалов и нищих, калик перехожих, которые ходили по богомолью, просили милостыню или жили просто в богатых домах. Именно в этом качестве мы знаем многих героев русской литературы, например, Гришу из повести Толстого «Детство».

***

692-й год. Состоялся шестой Вселенский Трульский собор, окончательно утвердивший библейские каноны. Канон шестидесятый в частности гласил: «Всячески наказывать тех, кто притворяется бесноватым и нарочно подражает ему в испорченности нравов». После этого подвиг юродства стал противоканоническим.

1716 год. Царь Пётр издал указ по борьбе с юродством. Он объявил всех юродивых своего времени притворно беснующимися. Их стали преследовать, а церковная власть предписывала помещать этих людей в монастыри с употреблением их в труд до конца жизни.

1739-й год. Анна Иоановна издала именной указ о юродивых, где в частности говорилось: «Оных ханжей тайным образом взять и без всякого истязания и наказания послать в разные монастыри. Ежели будут молодые люди, то их ловить и отдавать в солдаты, а молодых девок, скитающихся по миру отсылать и отдавать помещикам».

[T.10.LI.3]

Юродивые пришли на Русь вместе с христианством из Византии и со временем стали специфически русским явлением, которое не прижилось ни в одной другой стране мира.

Сергей ИВАНОВ, доктор исторических наук: «В Византии оно исчезло, не оставив следа, и в современном греческом языке нет такого феномена как «юродство». И слова такого даже нет. А на Руси, действительно, оно приобрело невероятный резонанс и невероятную славу, и, действительно, понятие юродства далеко вышло за пределы религиозной сферы».

…да и само слово «юродивый», скорее негативное. «Оурос» в переводе с древнегреческого означает «глупый». С древнерусского – попросту «урод».

Сергей ИВАНОВ, доктор исторических наук: «…юродивый – агрессивный, юродивый вторгается в нашу жизнь. Он говорит: «Я вам не дам спокойно тут как-то жить, я вам не дам считать себя благочестивыми христианами. Я вам этого не дам. Я взорву ваш мир.

…чудо не может быть предметом научного исследования, поэтому я, как исследователь, как историк культуры не могу вам сказать, что такое «Святой». Это дело Церкви давать ответ на этот вопрос.

…но определяет ли оно наш менталитет, или, наоборот, нашим менталитетом объясняется то, что оно приобрело такую популярность? На этот вопрос, я боюсь, нет ответа». [T.2.XIII]

Они называли себя скоморохами (от греческого слова «скоммархос» – потешники). Это название надолго закрепилось за народными артистами Древней Руси. Скоморохи исполняли былины и песни, акробатические номера, демонстрировали фокусы, которые в древних русских документах назывались «шутками», а скоморохи-фокусники – «шуткарями» и «морочниками». О них чаще говорится как о колдунах: «…скоморошничают и совершают разные чары».

В Россию иллюзионное искусство пришло из Византии, куда, в свою очередь, в давние времена было занесено сирийцами, которые унаследовали профессиональные секреты иллюзионистов Древнего Египта и Ассиро-Вавилонии.

При пышном византийском дворе оно было одним из любимых развлечений наряду с хорами, оркестрами…

Как и западные иллюзионисты, русские скоморохи попутно занимались знахарством.

Церковь относилась к скоморохам враждебно. Аскетическим взглядам православия противоречило любое проявление народного веселья. Тем более нетерпимы были для церковников издевки скоморохов. Чем сильнее крестьяне тянулись к единственному доступному им жанру развлечений, тем ожесточеннее становилась борьба со скоморохами. Одной из причин такого гонения были фокусы. Духовенство объявило их колдовством, совершавшимся при непосредственном участии нечистой силы.

С амвонов слышались проклятия скоморохам. На иконах Страшного суда их изображали подвешенными над адским пламенем за пуп. Вокруг черти с трубами вдували огонь в уши тех, кто осмеливался слушать злые скоморошьи шутки. На старинной лубочной картинке, изображающей истязание грешников в аду, подпись объясняет содержание: «И рече сатана: любил еси в мире различные потехи, игры, приведите же ему трубачей. Беси же начата ему во уши трубить в трубы огненные, тогда из ушей, очей, из ноздрей проиде сквозь пламень огненный…». В общем, и скоморохам, и их зрителям и слушателям угрожали самые страшные кары на «том свете».

Беспощадно расправляясь с профессиональными иллюзионистами, русская православная церковь не гнушалась иллюзионными трюками, которые выдавала за чудеса. Первое подобное «чудо» совершилось на Руси еще в 1169 г. Византийская икона «Корсуньская Божья Матерь», некогда привезенная великим князем Владимиром Красное Солнышко из Херсонеса, была самой большой драгоценностью Софийского собора в Киеве. Летописец рассказывает, что князь Андрей Боголюбский, учредив свой княжеский стол во Владимире-на-Клязьме, завоевал и разграбил Киев. При этом он увез оттуда знаменитую икону. Киевляне пустились в погоню и пытались с оружием в руках отбить свою святыню. Но икона «явила чудо»: повернулась спиной к киевлянам и заплакала, выражая таким образом «собственное» желание переменить местожительство. Это настолько обезоружило простодушных киевлян, что они смирились. После этого икона с почетом была водворена во Владимире. [P.4]

др.-греч. σκώμμαρχος от σκῶμμα «шутка, проделка», однако данная форма не зафиксирована [P.98.8]

1 - 2

ДАЛЕЕ