ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО

ЗАРИСОВКИ К СТАРШИМ АРКАНАМ

АРКАН V. Magister Arcanorum (Великий иерофант); Magnetismus Universalis (Scientia Boni et Mali); Quintessentia; Religio; Папа 2; Иероглиф (Дыхание).

II commūnio, ōnis f [communis] 1) общность, соучастие (inter aliquem C): c. nominum Ap общность наименований; c. sanguinis C родственные связи; 2) церковная общность, единение Eccl; 3) (тж. c. sancti altaris Aug) христианское причастие Eccl. [B.32]

Анна ШМАИНА-ВЕЛИКАНОВА, доктор культурологии, профессор Центра изучения религий РГГУ: «…иудаизм – не богословская религия: текстов богословского характера очень мало. Если они есть, то они обычно имеют вид «изречения отцов». Существует трактат в Талмуде, который называется «Авот» – «Отцы»: это в точности «Патерик»: и слово то же самое, и жанр, и сюжеты – это рассказы об Отцах. И там много изречений общего богословского характера: в других местах их не сыщешь». [P.168/6]

Андрей КУРАЕВ, (прото)диакон, кандидат философских наук: «Когда были выборы патриарха, очень многие люди в Церкви говорили, что патриаршее служение – это особая мистика и благодать, поэтому не может быть никаких избирательных кампаний, нельзя хвалить или ругать кандидатов, агитировать за кого-то. Только молитвенное участие в таинстве избрания патриарха… Но я ещё тогда объяснял: простите, патриарх – это чисто административная должность, управленческая, с мистикой никак не связанная. Церковь знает только три священных сана: дьякон, священник, епископ. И всё. Остальное – это размер звёздочек на погонах, которые с точки зрения мистики близости к Христу не добавляют. Я тогда говорил, что митрополит Кирилл – это антикризисный менеджер. Противники митрополита Кирилла ругали меня за то, что я десакрализирую образ патриарха. Его сторонники же тогда со мной соглашались. Теперь они же и за это же меня ругают. Поэтому я и говорю: мои убеждения не меняются. Продавливание тезиса о непогрешимости церковного официоза – это вопрос, который касается не только церковно-аппаратной жизни, но и вероучительного нерва церкви, и здесь болевая реакция будет не только у меня. И лишат меня сана или нет, важно заметить эту опасность и на неё вовремя отреагировать…

…речь ведь не о моей судьбе, а о путях церковной жизни. Церковь зажралась. Это всё от избытка. Никогда в истории Церкви у нас не было такой безнадзорной сытости. В советские годы были гонения, в царские годы был государственный надзор. В доимператорской Руси Москва была деревней и жизнь и траты духовенства были прозрачны. А сейчас деньги элитного духовенства не зависят даже от количества прихожан. Бабушек с их копейками заменили спонсоры и гранты. Контроля со стороны нет. Контроль снизу блокирован. Контроль сверху откупается. Контроль совести заморожен формулой «Церковь – это я, и то, что полезно мне, полезно церкви». [P.121]

Павел КУЗЕНКОВ, кандидат исторических наук: «Патриаршество возникает в Римской империи, как высшая форма архиепископской власти. Строго говоря, в Церкви вся полнота власти уже есть у епископов. И в Римской империи довольно большой был период становления патриаршества, и, в конечном счёте, оно сформировалось как институт, что называется, высших политических территориальных образований. И старший епископ, то есть, «епископ столицы» вот этого большого территориального, как правило, политического пространства, но не обязательно это отдельное государство – в Римской империи существовало несколько патриархов в рамках одного государства, – и вот этот епископ именуется Патриархом.

Россия Ивана Третьего ещё была достаточно слабым государством: претендовать на статус Патриарха митрополит всея Руси никак не мог. Тем более, что автокефалия была объявлена, но она не была закреплена, она не была признана никем, и, в конечном счёте, эта Церковь оказалась, в какой-то степени, в руках государевых. Но восточные патриархи, оказавшись один на один с турками, стали смотреть на Москву, как на свою потенциальную освободительницу, как на самое сильное, можно даже сказать, единственное свободное православное государство конца пятнадцатого – шестнадцатого века. И возник некий консенсус между христианским Востоком и российской политической властью в лице Бориса Годунова, царя Фёдора Иоанновича, который привёл к тому, что с согласия Константинополя московский митрополит был не просто признан автокефальным, но, одновременно с этим, был возведён на степень Патриарха. И поскольку на Москве находился уже в то время царь, не существовало никаких канонических препятствий для возникновения патриаршества, как его называли «Московского и Всея Руси».

Михаил РЕМИЗОВ, кандидат философских наук: «То есть, это было следствием роста и усиления самого государства, чем развития Церкви. Богослов Пётр Знаменский пишет, что освободившись от зависимости от внешнего центра Константинопольского, русская иерархия церковная оказалась в большей зависимости от светских властей, сначала московских, затем петербургских, и, в конечном счёте, эта зависимость вылилась в упразднение патриаршества. И, что может ещё более важно, в таком смысле в утрату Церковью статуса самостоятельного юридического лица, то есть, поглощения государством Церкви».

Павел КУЗЕНКОВ, кандидат исторических наук: «Христианство порождает инновационную идею, которой не было раньше нигде, и, которая, в общем-то, с тех пор не появлялась больше, – идею радикального разделения светской и духовной властей. В античности вообще не было даже такого понятия, как «духовная власть» в принципе: было жречество, но оно исполняло только культовые. Здесь появляется идея именно власти, в таком, высоком смысле – не через насилие, а через убеждение. И эта власть сосредоточена в Церкви, и возникает эта самая симфония двух начал – государственного, действующего по старинке, через закон, принуждение, и церковного – действующего совершенно по другому. Потому что человек не свободен, и христианство это признаёт, и как «свободного», его нельзя излечить насилием: излечить от заблуждения, от грехов человека можно только как свободного, то есть, через убеждения. И вот это страшно сложная задача – обеспечить, с одной стороны, совместную деятельность этих двух институтов и их независимость, потому что если государство будет чрезмерно сильно защищать церковь, возьмёт его, так сказать, под свою опеку, оно, как это было при Петре, Пётр же формально никакого патриаршества не упразднял, он просто не допустил избрания патриарха, и взял Церковь под свою личную опеку». [T.10.LI.127]

…фальшивка называлась «Константинов дар» или «Завещание Константина». Документ был сфабрикован в одном из французских монастырей в восьмом-девятом веке.

Ги Меттан (Guy Mettan), писатель: «…одной из главных фальшивок истории стало поддельное завещание императора Константина, которое легло в основу западной идентичности. Придумали фальшивку католические монахи. В документе утверждалось, что император Константин передаёт всю полноту власти Папе Римскому. Боле того, там говорилось, что и власть над всеми христианскими церквями передаётся Папе Римскому.

Когда Римская империя пала, её европейская часть полностью деградировала. Великий некогда Рим лежал в руинах: в заброшенных храмах росли деревья, епископ Рима жил среди развалин, словно в чистом поле. Население города сократилось до нескольких тысяч человек. А столицей христианского мира стал Константинополь. Там жил и император, поэтому Константинополь стал центром культуры, политики и религии. Но не смотря на нашествие в Европу варваров, на политический и экономический спад, память о великой Римской империи была жива. Поэтому в 800-м году, когда Карл Великий завоевал значительные территории на севере современной Франции, Бельгии и юго-западе Германии, он решил провозгласить себя императором. Но для этого ему нужна была своя Церковь, поскольку христианский император уже был». [T.1.XLVI.1]

Рим. Церковь Сан-Клементе (San Clemente). Под мраморным полом находится основание самой ранней христианской церкви. К моменту постройки Сан-Клементе в IV-м веке нашей эры Иисус Христос уже стал считаться Мессией и Спасителем человечества. Христианство приобрело такую популярность, что церковь была построена поверх языческого храма. Это стало полной победой новой религии над своим самым главным конкурентом, языческим культом под названием митраизм. Этот мужской культ плодородия имел в своей основе поколение Митре – языческому богу Солнца. На фреске Митре убивает быка – это ключевой момент всей мифологии культа. В течение трёхсот лет митраизм был одной из самых популярных религий в Риме. Но Митра не мог соперничать с Христом в его обещании вечной жизни. Особенно, когда христианство получило одобрение императоров.

Prof. Brian J Ford, University of Leicester: «Я думаю, что успех христианства обусловлен двумя факторами. Во-первых, люди потеряли веру в общество и отчаянно нуждались в этой самой вере. Поэтому то, что предложило им христианство во главе с Иисусом Христом, было просто и заманчиво. Во-вторых – это было время, когда рушились сами основы Римской империи. В то время были выпущены первые канонические Книги Библии. Именно этот факт – существование книги, – и страстное желание людей верить во что-то и сделали христианство таким популярным».

Христианство стало новой суперсилой. Теперь жизнями людей управлял другой тип императора, его называли ПАПОЙ. Сегодня, спустя почти полторы тысячи лет небо над Римом усеивают не башни языческих храмов и колонн акведуков, а звонницы, шпили и кресты. И над всем этим господствует Собор Святого Петра – центр паломничества миллионов католиков. Собор построен на месте первой базилики и является символом христианского могущества. [T.13.XLI.5]

Сергей МЕДВЕДЕВ, кандидат исторических наук: «В Средние века не существовало такого понятия как Европа, было понятие «Кристианитас» – христианский мир или республика Кристиана. Историческая память этого сообщества формировалась, прежде всего, в битвах за веру. В битвах с сарацинами в Испании, в битвах с Османской империей.

…это знаменитая битва на Поле Чёрных Дроздов – Косовом поле. 28 июня 1389-го года на Косовом поле сербское ополчение потерпело жестокое поражение от турецкой армии. Тем не менее, это сражение на несколько лет приостановило экспансию турок в Европу. День этой битвы сербы до сих пор отмечают как главный праздник – Видовдан (сербское название дня Святого Витта), который стал символом их национального духа и стойкости. И хотя после сражения на Косовом поле сербы всё же потеряли независимость, и попали под османское иго, они сумели сохранить национальную культуру, веру и язык.

Сергей МЕДВЕДЕВ, кандидат исторических наук: «Впрочем, в Косово тоже не обошлось без создания мифа. Сербы, которые потерпели поражение, стали лишь вассалами турок и даже принимали участие в борьбе с католиками-крестоносцами как союзники турок на протяжении нескольких десятилетий». [T.10.LI.21]

Prof. Horst Herrmann, Church Critic: «Началось оно с рыбака из Галилеи и стало одной из самых успешных властных структур в мире, если не самой успешной за все времена…»

Правление Сергия Третьего знаменует начало так называемой Порнократии (итал. pornocrazia romana, governo delle prostitute) – периода, который до сих пор приводит в ужас историков Ватикана, и которого они стыдятся. У Сергия была пятнадцатилетняя любовница Марозия (итал. Marozia), – дочь римского сенатора. Марозия уже замужем, что не мешает её прелюбодейство с Папой. В результате рождается сын, позже он сам станет Папой.

Prof. Horst Herrmann, Church Critic: «Марозия последовательно рожала Пап, приводила их к власти, лишала власти и убивала. От колыбели и до могилы – она делала многое».

Она привела к власти не менее четырёх Пап, после чего стала причиной их падения. Она устроила арест и убийство, по меньшей мере, одного Папы, несколько Пап правили лишь короткое время, после чего исчезали при таинственных обстоятельствах. Все разговоры о Папе-женщине имеют историческим обоснованием фигуру Марозии. Но чтобы женщина когда-либо управляла Ватиканом, – это невероятно. Начиная с 914-го года Марозия, тем не менее, контролировала Церковь «де факто» из Замка святого Ангела. В этот период Папство стало синонимом бесстыдства, злоупотреблений и коррупции. В декабре 955-го года внук Марозии становится главой Католической Церкви. Папе Иоанну Двенадцатому всего 16 лет, но у него несколько любовниц и он кормит две тысячи лошадей вымоченными в вине фигами и орехами. Он проигрывает пожертвования пилигримов и награждает женщин лёгкого поведения золотыми кубками из сокровищницы Ватикана. Иоанн Двенадцатый считается одним из самых недостойных людей, когда-либо занимавших папский престол. Его жестокое правление продолжалось восемь лет. За это время он оскорбил всё, что христиане считали святым. Он убивал и расчленял своих противников, совершал прелюбодеяния и инцест. Он страстный охотник, игрок и клятвопреступник. В итоге недостойный Папа пал жертвой разъярённого мужа, который поймал его на месте преступления и убил. Его бабка Марозия тоже кончила трагически в темнице Замка Святого Ангела. Епископа к старой женщине послали только десятилетие спустя. Его задача – изгнать из неё Дьявола раз и навсегда. После этого, простив Марозии все грехи, её казнили. Век Порнократии подошёл к концу.

Его приемник, Григорий Седьмой, по мнению многих, один из величайших Пап в истории. У Григория есть единственна цель. Он сделает всё и добьётся, чтобы папская власть снова стала выше светской. Григорий создаёт целую школу фальсификации. Её глава Ансельм фон Люкка (Anselmo da Baggio, Bischof von Lucca) пишет «Диктатус Паппае» (Dictatus Papae), документ, который даже превзошёл пресловутый «Константинов Дар». Это манифест власти.

I. Римская церковь основана самим Господом и одним только Господом.

VIII. Только Папе дозволяется использовать символы имперской власти.

IX. Все светские правители достойны только целовать Папе ноги.

XI. Папа – единственная власть в мире.

XII. Папе позволено низлагать императоров, если он того пожелают.

XXI. Римская Церковь никогда не допускала ошибок и в соответствии со Священным Писанием, никогда не допустит.

Prof. Horst Herrmann, Church Critic: «Мне представляется очень печальным, что Человечество не может использовать свой собственный здравый смысл. Вместо этого, как овцы, люди продолжают соображать, что им следует делать; грешно ли что-то или нет. Конечно, им нужен «Папочка» в Риме, их Главный Отец, которого они называют Святым Отцом, который говорит им что делать, а чего не делать. Во времена Христа люди могли сами решать, а сегодня существует чёткий свод правил, касающийся грехов, индульгенций, наказаний и догм, вплоть до тончайших деталей. Единственное утешение, на мой взгляд, в том, что даже люди, которые управляют всей этой религиозной машиной, потеряли представление о том, что же происходит».

Две тысячи лет Католическая Церковь делала всё, чтобы её учение стало непонятным для многих людей. Но жаждущим власти Папам, мрачным интриганам, епископам, отделявшимся от Церкви, и фанатичным богословам так и не удалось полностью уничтожить наследие Человека, умершего на Кресте. [T.4.XXI]

Наталья БАСОВСКАЯ, доктор исторических наук: «В Турине он (Эразм Ротердамский) задержался и совершил поступок, который итальянским гуманистам был непонятен. И в итоге он с ними не очень-то и сошёлся, он остался совершенно одиноким и здесь. В Северной Европе, правда, на это смотрели иначе. Он в Туринском университете провёл, как называется, церемонию учёного диспута, и за это получил звание доктора богословия. Почему итальянские гуманисты смотрели на это презрительно? Доктор богословия в тогдашнем университете – это схоласт. Это учёный средневекового типа. Это непременное знание, ну, как в наши недавние советские времена это специалист по истории КПСС – вот иначе просто не могу… самое прямое сравнение. Которого… некие учёные из других областей смотрят на него слегка презрительно. Но на севере Европы было иначе. Северное Возрождение только разгоралось». [P.97.38]

Евгений ВЕЛИХОВ, академик РАН, доктор физико-математических наук: «Вот если взять иностранных учёных, то это Виктор Вайскопф (нем. Victor Frederick Weisskopf), он был заместителем Ганса Бете (Hans Albrecht Bethe) в Лос-Аламосе в теоретическом отделе, когда создавали бомбу. Он был замечательный человек. Я помню, когда его корреспондент спросил, что вот рассказывают, что вы главный консультант у Папы Римского по вопросам разоружения, он сказал: «Нет! Папа Римский консультируется у Бога, а не у австрийского еврея». [T.10.LXIX.7]

Христиане были первыми, кто превратили существование Сатаны в догму церкви. И раз это учредивши, ей пришлось бороться в течение более чем 1700 лет за подавление таинственной силы, которой, согласно своей политике, она должна была приписывать дьявольское происхождение. К несчастью, проявляясь, эта сила неизменно обладает тенденцией опрокидывать такое верование смешным расхождением между приписываемой причиной и следствиями. Если духовенство не переоценило действительной силы «заклятого врага Бога», то надо признать, что он прибегает к большим предосторожностям, чтобы не быть опознанным в качестве «Князя Тьмы», метящего на наши души. Если современные «духи», вообще, являются дьяволами, как проповедует духовенство, то они могут быть только теми «бедными» или «глупыми чертями», которых Макс Мюллер описывает как постоянно являющихся в германских и норвежских сказках.

Несмотря на это, духовенство больше всего боится, что его принудят выпустить из рук эту узду над человечеством. Они не желают позволить нам судить о дереве по его плодам, так как это может иногда поставить их перед опасными дилеммами. Они также отказываются признать, вместе с непредубеждёнными людьми, что феномены спиритуализма несомненно одухотворили и отклонили от неправильных путей многих непоколебимых атеистов и скептиков. Но, как они сами признают, что за польза в Папе, если нет Дьявола?

Е. П. БЛАВАТСКАЯ [B.135.2]

Сергей КАРПОВ, член-корреспондент РАН, доктор исторических наук: «…и этот Государь-император, он был избираем. И вот в этом тоже правовой характер византийского государства. Императора избирали – сенат и народ – по Римскому праву, и Церковь. Сенатом становился синклит при императоре, армия играла очень большую роль. А народ, это были димы, в том числе те, которые участвовали в играх на ипподроме, разделились на цирковые партии и могли провозглашать того или иного государя.

…и вот когда такой император занимал престол, он должен был опираться, конечно же, на веру. И эту веру поддерживала Греческая Церковь Византийская, и эту веру поддерживал Патриарх. Патриарх был во главе Церкви. Патриарх Константинопольский – один из пяти патриархов тогдашнего мира, – потому что кроме Константинопольского были патриархи Рима – Римские Папы, патриархи Антиохии, Александрии, Иерусалима.

Константинополь занимал столичное положение, поэтому его патриарху на Востоке принадлежала особая роль. И складывается система Симфонии. Симфония – это согласие Императора и Патриарха в решении дел Церкви и в решении дел Государства.

«…так как невозможно для христиан иметь Церковь и не иметь Императора. Ибо Империя и Церковь образуют Единое сообщество, и его невозможно разбить. Мой могущественный и святой самодержец по Воле Божьей верен православию, он является защитником Церкви, воюет за неё и охраняет её. Невозможно, чтобы священник не молился за него во время службы. Послушай же главу апостола Петра, в Первом из апостольских посланий он пишет: «Бога бойтесь, царя чтите» (1 Пет. 2 :17) Он не говорит «царей», для того, чтобы было понятно, что речь идёт не о тех, кто «там и здесь» у разных народов называет себя басилевсом, а об одном басилевсе, что значит Всемирный правитель. Правитель – один» – вот так пишет Патриарх (Антоний Четвёртый) русскому князю (Василию Первому Великому), призывая его признать и поминать Византийского императора (XIV-й век), как номинального главу того, что исследователь-византинист, князь Дмитрий Оболенский назвал «Византийским содружеством наций». [T.10.CI.27]

С восшествием Льва Десятого на престол в римской курии произошли довольно существенные изменения. Не то, чтобы Лев Десятый был менее распутен, чем его предшественники, но его распутство носило утончённый характер и было облечено в более эстетические формы. Правление его отмечено пышностью и блеском и сопровождалось всеми безумствами, какие жажда развлечений может внушить правителю, преданному только наслаждениям. Он окружил себя красивейшими женщинами, учёными, артистами, художниками. Что касается религии, то он над ней откровенно подшучивал, публично заявляя, что религия – институт, предназначенный для того, чтобы держать народ в узде, но она отнюдь не должна связывать богатых и власть имущих.

Лео Таксиль [B.137.3]

Сковорода вошёл в жизнь с тем образованием и кругом знаний, какие имели все выпускники Киево-Могилянской академии: у него были основательная теологическая подготовка, сведения в области религиозной философии, знание библии и работ прославленных отцов церкви, отчасти греко-римской культуры и языков. Знания эти послужили ему лишь основой для создания философии.

Шёл против искушений церкви. На предложение получить место в Печерской лавре он дерзко отвечал.

– Ах, преподобные! Я столботворения умножать собою не хочу, довольно и вас, столбов во храме божием.

И добавил сурово:

– Риза, риза! Коль немногих ты опреподобила! Коль многих очаровала. Мир ловит людей разными сетями, накрывая оные богатствами, честьми, славою, друзьями, знакомствами, покровительством, выгодами, утехами и святынею, но всех несчастные есть последняя. Блажен, кто святость сердца, т. е. счастье своё не скрывал в ризу.

Виктория ГАЛУЗИНСКАЯ [A.407]

26-е февраля 1917-го года. Петроград.

Уже месяц столицу сотрясают волнения. Бастуют рабочие Обуховского и Ижорского заводов, фабрики Торнтона, заводов Лесснера – более восьмидесяти тысяч человек выходят на улицу с лозунгами «Долой правительство! Да здравствует республика! Долой войну!»

По столице с января циркулируют слухи о неотвратимом голоде, недостатке хлеба. Запас муки в городе достаточный, но даже с введением карточной системы очереди за хлебом не рассасываются. На улицах начинаются перестрелки, появляются первые баррикады. Военные министр предлагает отдавать виновных в мятеже под трибунал и казнить, но начальник Петроградского военного округа не решается пойти на крайние меры. Российская империя стремительно движется к катастрофе.

Обер-прокурор Святейшего Синода Раев предлагает руководству Русской Православной церкви выпустить обращение к народу с призывом поддержать монархию и решительным осуждением революционного движения. Входящие в Синод архиереи поддержать обращение отказываются, заметив, что ещё не известно, откуда идёт измена, сверху или снизу.

Николай ЛИСОВОЙ, доктор исторических наук: «Синод это просто, как бы, «спустил в песок», как тогда говорили: выслушали – ладно, хорошо – и пропустили, и ничего не стали делать. А вот почему не стали делать, это очень хорошо понятно – потому что они были недовольны ни Государем-императором, ни его семьёй, ни Александрой Фёдоровной, ни живущем при них «старцем» Григорием Распутиным, никем из этих.

В 1934-м году при большевиках была издана переписка некоторых лидеров так называемого черносотенства, и речь шла о том, что пора и нужно не только Государя-императора сменить, а династию сменить».

27-го февраля начинает работу самопровозглашённый Временный комитет Государственной Думы – зародыш будущего Временного правительства. К вечеру мятежом охвачен уже весь петроградский гарнизон. Толпа захватывает правительственные здания, оружие из арсеналов бесконтрольно раздаётся демонстрантам.

2-го марта 1917-го года Государь-император Николай Второй подписывает на станции Дно акт об отречении от престола Государства Российского.

В тот же день крестьянка Евдокия Андрианова из деревни Починок находит в Коломенском икону, которую увидела во сне. Это был образ Божией Матери «Державной» – последняя чудотворная икона, обретённая в Российской империи.

Владимир ВИГИЛЯНСКИЙ, протоиерей, настоятель храма святой мученицы Татианы при МГУ: «Церковный кризис перед революцией, он, конечно, накапливался на протяжении нескольких веков. И, с одной стороны, общий кризис Церкви – десакрализация общества – понижение сакральных принципов, на которых зиждилась всегда Церковь. И как результат – Церковь дистанцировалась от Царства».

Николай ЛИСОВОЙ, доктор исторических наук: «В принципе, что такое Святейший Синод? Это коллегиальное управление в Церкви. Определял всё Обер-прокурор Святейшего Синода. Обер-прокурор – это было всегда светское лицо, назначавшееся Государем-императором, и который считался как бы «Око Государево», то есть, на самом деле он определял всю деятельность Синода. Мы не будем далеки от истины, если согласимся с теми историками, которые говорили, что Церковь к 17-му году давно уже превратилась в «Ведомство православного исповедания».

Бюджет Святейшего Синода исчислялся астрономической суммой в шестьдесят три миллиона рублей, церковная собственность превышала два с половиной миллиона десятин земли, число монастырей перевалило за тысячу, действовало пятьдесят пять тысяч храмов. Как ни странно, многие, как среди простых клириков, так и в высшем руководстве Церковью были существующим положением дел недовольны.

Василий МОРОВ, кандидат физико-математических наук, кандидат богословия: «В Церкви были значительные силы, которые были заинтересованы в сокрушении русской исторической государственности. И здесь произошло очень неприятное для нашего отечества, да и, смею утверждать, для нашей Церкви, стачка, когда ради того, чтобы изменить порядок управления Церковью, сокрушить так называемый «Синодальный режим», романтики патриаршей идеи нашли общий язык с либерально настроенными клириками в Русской Православной церкви. Уже в начале двадцатого столетия достаточно широкий круг клириков вот этому, так называемому «освободительному движению» сочувствовал».

Часть епископата считала сложившуюся в империи «Византийскую симфонию» церкви и государства оскорбительным проявлением, как тогда говорили, «цезарепапизма». Церковь стремилась к обретению свободы управления, дистанцированию от светских властей.

Николай ЛИСОВОЙ, доктор исторических наук: «Император Николай Второй, как к нему ни относится, был в этом смысле последовательным православным императором – преемником византийских и московских царей и всей череды от Петра Великого российских императоров он понимал, что это он решает вопрос созывать собор, не созывать собор, восстанавливать патриаршество, не восстанавливать патриаршество. И он широко карандашом через весь лист писал каждый раз резолюцию «Считаю несвоевременным».

Сторонники обновления Церкви предлагали не только восстановить патриаршество, но вообще установить автономность Церкви по отношению к светской власти – превратить каждый приход в юридически самостоятельную общину, которая коллективно управляет своим церковным имуществом. Все церковные должности предполагалось сделать выборными.

Николай ЛИСОВОЙ, доктор исторических наук: «Разве Христос в евангелии не говорил о «свободе»? И очень многие, даже вполне искренне, они, конечно, были за свободу. И они понимали, что в России такой свободы, как в евангелии обещано, её нет в Русской церкви».

Когда 17-го апреля 1905-го года император принял указ об укреплении начал веротерпимости, духовенству было предоставлено право участвовать в выборах в Госдуму, но на более широкие реформы царь в условиях революционных волнений пойти не решился.

Владимир ВИГИЛЯНСКИЙ, протоиерей, настоятель храма святой мученицы Татианы при МГУ: «…когда была Февральская революция практически все архиереи поддержали Февральскую революцию».

Уже 6-го марта 1917-го года Святейший Синод выпускает определение, в котором приказывает возглашать отныне многолетие богохранимой Державе Российской и благоверному Временному правительству ея.

Николай ЛИСОВОЙ, доктор исторических наук: «Вы знаете, кем подписано это постановление? Святитель Владимир Богоявленский. 25-го января 1918-го года он первым будет убит – один из первых святителей священомучеников. Подписано Макарием Невским. Он на другой день буквально будет снят с места со своего. Тихон – член Синода – Тихон Белавин, будущий патриарх. Сергий Старогородский – будущий патриарх. То есть, не просто «какой-то синод», какая-то казённая канцелярия что-то подписала – нет! – лучшие люди Русской церкви, лучшие лидеры духовные».

В 1918-м году мученическую кончину примет Черниговский архиепископ Василий Богоявленский, а чуть позже и архиепископ Нижегородский Иоаким Левицкий. Георгий Шавельский, спасаясь от большевистского террора в лохмотьях нищего сумеет добраться до Деникина. Отсутствует лишь подпись митрополита Петроградского и Ладожского Питирима – он уже был арестован.

Все попытки добиться Высочайшего разрешения на созыв Поместного собора оказались безуспешными. Представители архиерейского корпуса стали связывать надежды на освобождение Церкви от императорского контроля со сменой государственной власти, причём в пользу любой формы правления.

Ровно через месяц после отречения императора – 2 апреля 1917-го года – Россия отмечала Светлый праздник Пасхи. Впервые за многие годы из чина пасхального богослужения было изъято традиционное поминовение царской власти. У православных вызывало изумление то, как легко Помазанник божий превратился в обыкновенного человека.

Николай ЛИСОВОЙ, доктор исторических наук: «То, что Николай Второй так легкомысленно подошёл к своему Помазанию, он даже не упомянул об этом, как будто еврейский раввин свою кипу снимает, и положил и пошёл. Вот так Государь-император сложил своё помазание и пошёл. Была замечательная статья Михаила Осиповича Меньшикова – поставил вопрос: «Кто кого предал?» И вот всё это изложил и сказал: «Это, извините, Государь-император нас предал. Весь народ предал. Оставил его в тяжелейших условиях. Он не имел права этого самого Помазания с себя снять». А он сделал. То есть акт десакрализации, о котором мы говорили, совершил 2-го марта, подписывая акт отречения, Государь-император».

…а 15-го августа 1917-го в Успенском соборе Кремля открылся долгожданный Всероссийский Поместный собор. Он собрался в Москве, а не в Петрограде не случайно: его организаторы хотели удалить Собор от столицы и тем самым минимизировать возможное влияние правительства на ход его заседаний. Главным стал вопрос о возрождении патриаршества.

Николай ЛИСОВОЙ, доктор исторических наук: «Что вы думаете, как члены Поместного собора реагируют? Они против. Вы что! Мы только что свергли самодержавие, а вы хотите внедрить самодержавие в Церковь? Мы против! Девяносто процентов Собора против идеи о патриаршестве».

Алексей СВЕТОЗАРСКИЙ, кандидат богословия, профессор Московской духовной академии: «Многие участники Собора были сторонники синодальной модели. Они не хотели патриаршества, они его боялись, как возрождения монархического начала в противовес соборности. Они предлагали дать какой-то громкий титул первому члену Синода и всё оставить практически как было, только без навязчивой опеки со стороны государства».

Николай ЛИСОВОЙ, доктор исторических наук: «23-го октября на трибуну поднимается архимандрит Илларион Троицкий и произносит знаменитый свой доклад «зачем нам нужен патриарх». И объясняет, что действительно нужно и необходимо…»

Возможно эти дебаты продолжились бы дольше, но в жизни нашей страны произошли роковые перемены: в ночь с 25-го на 26-е октября Временное правительство было свергнуто и сформировано новое – Совет народных комиссаров. А 28-го октября на улицах Москвы началась стрельба: юнкера захватили Кремль, пушки большевиков били по древнему Кремлю прямой наводкой.

Николай ЛИСОВОЙ, доктор исторических наук: «Под первые залпы Гражданской войны кровавой, вот только под эти залпы пришла в себя основная масса церковного народа, собравшегося на Поместном соборе. И они проголосовали 30-го октября за восстановление патриаршества. Вот как на самом деле – не будь большевиков, не будь Великой Октябрьской социалистической, не иметь бы нам патриарха. Так бы и получилось при Временном правительстве «Временное церковное правительство» – поповское пресвитерианское».

Алексей СВЕТОЗАРСКИЙ, кандидат богословия, профессор Московской духовной академии: «А после уже расстрела Кремля состоялась интронизация патриарха Тихона, собравшая массу людей, очень торжественная, но и тревожная…»

Василий МОРОВ, кандидат физико-математических наук, кандидат богословия: «Выборы патриарха для многих участников Собора или для иных участников Собора, сохранивших здоровый монархический инстинкт, это явилось обретением некоей замены утраченному царю. Царя нет – нужен патриарх. И действительно, в представлении очень широких народных масс патриарх был до некоторой степени заменой утраченному царю».

…некоторые участники Собора даже надеялись, что договориться с большевиками будет легче, чем с печальной памятью Временным правительством. И большевикам первое время было не до церковных дел: перед ними стоял вопрос об удержании власти, поэтому они сквозь пальцы и смотрели на постановления церковного монарха.

Органы церковной власти никак не отреагировали на разгон большевиками Учредительного собрания, и вплоть до расстрела царской семьи не вспоминали о её участи.

Николай ЛИСОВОЙ, доктор исторических наук: «Когда наконец произошла катастрофа екатеринбургская, было цареубийство, даже когда на Поместном соборе в это время в Москве продолжавшем свои заседания, уже избранному патриарху Тихону предложили соборно отслужить панихиду, он отказался и благословил архипастырям и пастырям по местам самим молиться. То есть Церковь на самом деле своего голоса тогда ни в защиту самодержавия, ни со словом благодарности за триста лет служения династии, ни в защиту арестованной царской семьи, ни в защиту сосланной царской семьи, ни даже в защиту уже расстрелянной царской семьи официального голоса не было».

Духовенство заняло в отношении Советской власти выжидательную позицию, причём некоторые священнослужители даже возлагали на большевиков определённые надежды.

А 31-го декабря 1917-го года, как гром среди ясного неба появляется проект декрета Совнаркома об отделении церкви от государства. Церковная собственность была объявлена народным достоянием, а сама Православная церковь оказалась вне закона Страны Советов. [T.10.DCXXI]

1 - 2