ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
ЗАРИСОВКИ К СТАРШИМ АРКАНАМ
АРКАН XVI. Eliminatio Logica; Constrictio astralis, Destructio physica; Turris destructa или Turris fulgurata 5, la Maison Dieu (Богадельня, Дом Господень); Иероглиф (Реакция, «материализованная связь»)
…на башню горделивой поступью взошёл человек, одетый в мантию, с короной на голове. Исполненный самодовольства, он горделиво окинул взглядом всё кругом и на мгновение остановил свой взор на бедно одетом человеке, почтительно склонившемся у подножия круглой башни. В этот миг из маленького, чуть заметного облачка на ясном небе грянули две молнии. Одна из них ударила в основание башни и поразила стоявшего около неё человека…
Другая молния расчленила башню надвое, сверху донизу, и сбросила стоявшего наверху её человека, полетевшего вниз стремглав…
I dē-cido, cidī, —, ere [cado] 1) падать (imber decĭdit H); спадать (caelo PM или de caelo Pl; glandes decĭdunt arbore O; poma ex arboribus decidunt С); ниспадать, спускаться (tunica ad pedes decidit Su); выпадать (comae O, dentes decidunt PM); рухнуть, рушиться (gravi casu H); упасть, свалиться (equo Cs; ab equo in arva O; ex equo in terram Nep); 2) попадать, впадать (in lacum Su; перен. in fraudem С); потерпеть неудачу, провалиться (perfidiā amicorum Nep): ex astris d. погов. С пасть с большой высоты (утратить былое значение); nunc eo decidit, ut exsul de senatore fieret PJ теперь он так пал, что из сенатора стал изгнанником; d. spe Su, de spe Ter и a spe L утратить надежду; 3) погибать, сойти в могилу (morbo Pl): abhinc annos centum qui decidit H умерший сто лет тому назад. [B.32]
РОССИЯ
com-plāno, āvī, ātum, āre 1) выравнивать, выглаживать (lapis omnifariam complanatus Ap); 2) срыть до основания, сносить (domum С; juga montium Su): lacum replere et с. Su засыпать озеро и сравнять его с землёй; 3) сглаживать, устранять (aspera, dura Sen). [B.32]
Легендарный Рюрик считается предком русских царей, поэтому здесь (Новгород) установили памятный камень, который сообщает, что в этом месте высадился будущий первый князь в истории Руси с группой викингов. Слово «рос» означает «гребец». Позже эти события были описаны в летописи. [T.10.DXCIX.1]
«Крепостью» на Руси называли соглашение, по которому вещь или человек переходили в собственность покупателя. Люди издревле продавали за долги своих детей или самих себя и становились холопами.
Сергей Соловьёв объясняет закрепощение русского крестьянства военно-политическими мотивами. «Основу войска составляли дворяне и дети боярские, получившие за свою службу поместья, с которых они должны были содержать себя, и по призыву Государеву являться на службу конны, людны и оружны. Для этого служивый человек должен был иметь на своей земле постоянное народонаселение. А мог ли он иметь его, когда богатый сосед переманивал у него крестьян большими льготами. Государство, давши служилому человеку землю, обязано было дать ему и постоянных работников. Иначе он служить не мог». [T.10.DCCXIX]
Александр Михайлович Панченко, академик РАН, доктор филологических наук: «…дело в том, что конец «Екатерининского царствования» не был блистательным, отнюдь не был блистательным: более того – он производил жалкое и отвратительное впечатление. Вот что за полгода до кончины своей бабки писал Великий князь Александр Павлович, которого она предназначала в императоры. Он писал одному из своих друзей – Виктору Кочубею, кстати, секретное письмо. Он пишет, что высшие места занимают люди, которых он не желал бы иметь у себя лакеями: «…в наших делах господствует неимоверный беспорядок – грабят со всех сторон. Все части управляются дурно, порядок, кажется, изгнан ото всюду. При таком ходе вещей (а он вынужден думать о себе как о претенденте на престол) возможно ли одному человеку управлять государством? А я постоянно держался правила, что лучше совсем не браться за дело, чем исполнять его дурно». Отличное, кстати, правило…
Это азиатское правило: если не умеешь сделать хорошо, не делай ничего. И Обломов, который не делал ничего, это не самый худший русский персонаж». [T.10.II.2]
Николай БОРИСОВ, доктор исторических наук, МГУ: «Наше самодержавие особенно в XIX-м веке, в начале двадцатого: очень много было сказано о том, что это деспотизм, что это система, которая недостойна европейской страны. Но вы знаете ведь дело в том, что когда появляется самодержавие в конце XV-го – начале XVI-го века, тогда же, когда появляется и крепостное право. И вот мы увидим здесь интересное явление – два события почти рядом на хронологии. Это судебник Ивана Третьего 1497-го года, который создавал крепостное право, и стояние на Угре 1480 года.
То есть получилось так, что для того, чтобы вернуть себе независимость, страна должна была создать крепостное право.
Крепостное право – это была мобилизация всех человеческих ресурсов страны для решения общенациональных задач. Независимость – важнейшая общенациональная задача. И это то, о чём наши зарубежные гости часто не понимают нас. Они говорят, что вы русские, так сказать, всё бегаете от свободы к диктатуре, от диктатуры к свободе и никак не можете решить, что вам лучше. Но дело то в том, что наш выбор – не выбор между свободой и диктатурой, деспотией. Если бы наш выбор был такой, мы бы все с песнями побежали бы к свободе потому, что любой человек любит свободу по природе своей.
Но, к сожалению, наш исторический выбор – это выбор между свободой и независимостью. Между свободой, как свободой внутри страны и независимостью от внешних сил.
А что такое стояние на Угре? Стояние на Угре это великое историческое событие, которое означало окончательное свержение татаро-монгольского ига. То есть это то, чего наши предки добивались в течение двухсот с лишним лет. И вот для того, чтобы эту проблему всё-таки решить, решить навсегда, нужно было иметь мощную армию, экипированную, снабжённую артиллерией и всем необходимым. А для того, чтобы иметь такую армию, необходимо было обеспечить воинов, дворян питанием, снабжением, так сказать всем, что человеку необходимо для участия в боевых действиях.
И вот тогда решено было прикрепить крестьян к тем помещикам, которые шли на войну. Помещики воевали, защищали родную землю – крестьяне их кормили. Это, в общем, было справедливо. Другое дело, что позднее в нашей истории уже крепостное право принимает характер такого, знаете, издевательства над людьми, когда во времена Екатерины запрещено было жаловаться на помещиков. Ну и так далее.
Крепостное право отменено было у нас в 1861 году, и возникает вопрос – почему так долго? Почему не отменили, скажем, при Александре I, который очень хотел этого. Дело в том, что крепостное право, мы обычно представляем себе только одну сторону этого явления: это несчастье, это издевательство над людьми, всё такое прочее. Но на самом деле это, наверное, бывало, но, в общем-то, крепостное право – это система взаимопомощи потому, что крестьяне в трудную минуту шли к барину. Неурожай, пожар, какое-то бедствие – они идут к барину. «Барин помоги! Барин спаси! Барина дай взаймы денег!» и так далее. Барин даёт потому, что ему выгодно, чтобы крестьяне были живы. Хотя бы по этой простой причине. И вот такая взаимосвязь между крестьянами и помещиком существовала многие века – её не так просто было оборвать.
Поэтому, Николай I провёл целый ряд реформ для того, чтобы решить эту проблему. Действительно великие реформы, те которые провёл Александр II, но разбираясь в истории России, очень важно понять именно феномен крепостного права, потому что крепостное право – это была цена независимости. И возникает вопрос – почему в России так долго существовало самодержавие, существовала эта форма монархи? Дело в том, что монархия и её форма – самодержавная монархия, имели, как любая политическая система, свои плюсы и минусы, но среди этих плюсов был огромный плюс, о котором мы уже говорили, то есть обеспечение независимости». [T.29.XLV.1]
*
Николай БОРИСОВ, доктор исторических наук, МГУ: «…вот Россия такая страна, где очень много бедных и очень мало богатых. Вот соотношение бедных и богатых оно катастрофическое, с точки зрения того, что бедных очень много. По сравнению с ними фантастически богатых людей немного, и они держат в руках всё. И вот средний класс, который повсюду является источником стабильности, источником прогресса, источником демократии, в конце концов: демократия основана полноценная на среднем классе потому, что средний класс – это люди которые довольны жизнью, в общем, у них есть всё необходимое, и они не будут идти на баррикады.
Так вот, в России почти не было, исторически не было среднего класса. Потому, что у нас не было богатых городов, у нас не было развитого производства. Откуда появляется средний класс? Это, прежде всего из производства, из торговли, финансовый капитал, торговый капитал. Это противоречие между очень бедными и очень богатыми, оно для внимательного наблюдателя нашей русской жизни, оно заметно. Оно заметно, как знаете такой подземный гул, который в любой момент может взорваться. Россия – это заряженная бомба, которая может взорваться когда угодно, когда не ожидаешь.
…русский человек он понимает даже не сознанием, а подсознанием, он понимает, что Россия такая страна, в которой как бы ни было плохо, но всегда может быть ещё хуже. Поэтому, не трогайте – дайте самим людям разобраться». [T.29.XLV.2]
Елена КОРЧМИНА, кандидат исторических наук, НИУ ВШЭ: «Российская империя, она пугает своими размерами и своей немонетизированной частью экономики. И, кажется, что это невозможно преодолеть.
Вся экономика в принципе делится на три части – это сельское хозяйство, промышленность и, что называется, услуги (сфера услуг). Самая сложная часть – это сельское хозяйство. По сельскому хозяйству нужны данные, связанные с урожайностью по разным культурам, с объёмом территорий, которые находятся под культивацией; нужно количество людей – такие самые базовые характеристики. Здесь нюанс весь в том, что, как и всегда в российской экономической истории, есть такой клинч между реальным наличием данных и уверенностью людей в том, что их нет». [P.125.388]
…из воспоминаний члена ЦК Карла Радека: «Одна из величайших побед Троцкого состоит в том, что он сумел людям, пришедшим к нам по принуждению из вражеского лагеря, внушить убеждение, что Советское правительство есть Правительство, борющееся за благо русского народа».
Троцкий лично участвует в раздаче таких подарков. Но Нарком действует по принципу: «Там, где есть пряник, должен быть и кнут», особенно, когда речь заходит о «Белых» специалистах, которых знаками отличия вряд ли возьмёшь. [T.18.XXVI]
…для Троцкого только что полученная телеграмма была полной неожиданностью. Причём, неожиданностью неприятной: военный руководитель Высшего Военного Совета Бонч-Бруевич просил об отставке.
«Тоже мне генералы! Институтки! Кисейные барышни! Всё бояться испачкаться. Так и империю профукали. Ходят, вздыхают над своими принципами, когда надо засучить рукава и работать, и не бояться измазаться в дерьме, а, если надо, то и в крови».
…как всегда бывает накануне большой войны, в её близкую возможность никто не верил.
Таким же летним днём четырнадцатого года его полк отправился на фронт.
«…вспоминая это теперь, я испытываю странное ощущение: мне уже нелегко понять свои тогдашние мысли и чувства, но ещё труднее, даже просто невозможно было бы тогдашнему полковнику Бонч-Бруевичу понять теперешнего меня.
Все полагали, что война продлится не больше четырёх месяцев. Уверенность в непродолжительности войны была такова, что я, подобно другим офицерам, даже не взял с собой тёплых вещей.
Словом, маршировали отлично. За учения получали высший балл. На манёврах творили чудеса. А когда дошло до столкновения не с условным, а с настоящим противником, началось тяжёлое похмелье. Неожиданно выяснилось, что в войсках нет ни снарядов, ни винтовок, ни сапог – русский солдат должен был чуть ли не палкой отбиваться от отлично вооружённого и обеспеченного всем необходимым противника».
…скоро Михаил Дмитриевич получает генеральский чин. Отличившись во время Львовской и Варшавской операций, занимает должность Начальника штаба Армии. В пятнадцатом году становится Начальником штаба Фронта.
«Словно в какой-то всеобщей игре, все обманывали друг друга и самих себя. Истошно вопя о неизменном процветании империи и непременных победах российского воинства. Два исконных российских зла – бюрократизм и казнокрадство, в сочетании с исконным же очковтирательством, – не раз «сводили на нет» героические усилия русского солдата. Все, кому не лень, крали и расхищали казённое добро, взятка проникала в любые министерские кабинеты. На фронте любому из нас, столкнувшемуся с чудовищной бестолочью, подлостью и изменой, казалось, что достаточно открыть кому-то наверху глаза, и всё пойдёт как надо. Я, в меру моих сил, пытался довести до сведения правительства и даже до царя правду о том, что делается на необозримых фронтах войны».
Правда и в мирное время не очень-то нужна, а уж в военное – и подавно. Настойчивость генерала не пропала даром – в шестнадцатом году он был снят с должности.
«…я считал себя монархистом, но отношению к царю даже такого аполитичного службиста, каким я был в ту пору, резко изменилось к худшему. А теперь, хочешь-не хочешь, вместе с отрёкшимся царём, летел куда-то в пропасть и я – генерал, – которого никто не станет слушать.
Вспоминая тот год, вижу серый, шуршащий под ногами ковёр из шелухи, которой были покрыты мостовые и тротуары едва ли не всех городов бывшей империи. Почувствовавши себя свободным, солдат считал своим законным правом лузгать семечки. Их тогда много привозили с юга. Семечками занимались в те дни не только на митингах, но и в строю, в карауле, и даже на первых после революции парадах. И пока очередной оратор обещал собравшимся на площади солдатам и обывателям самый соблазнительный рай на земле, будущие обитатели этого рая непрерывно лузгали семечки. От неустанного занятия этим шёл шум, напоминающий массовый перелёт саранчи, которая я как-то наблюдал в южнорусских степях.
По дороге в штаб фронта я видел, как изменились и поведение, и, даже, внешний облик солдат. Вместо привычного строя, в котором солдаты доныне появлялись на улицах города, они двигались беспорядочной толпой, наполовину перемешавшись с одетыми в штатское людьми. Начался, как мне казалось, полный развал армии».
С точки зрения офицера старой армии Временное правительство Керенского и Савинкова было ничем не лучше Ленинского правительства. До Февральской революции, террор был программной установкой эсеровской партии, то есть с точки зрения военных это были просто убийцы, дорвавшиеся до власти. Большевики, официально террор отвергавшие, выглядели на их фоне более достойно. К тому Ленин заявлял, что берёт власть временно, до созыва Учредительного Собрания, которое и решит дальнейшую судьбу России.
«Партия, которая около восьми месяцев правила Россией и травила нас – командный состав – как контрреволюционеров, теперь поджала хвост, распустила слюни и требует чтобы мы спасли их: картина, безусловно, возмутительная.
Становиться на защиту Временного правительства я не собирался: в провале «керенщины» я видел избавление от окончательного развала и анархии. Только твёрдый порядок мог спасти государство, возврата к прошлому не было.
Единственной силой, которая, как мне казалось, могла вывести страну из тупика, были, захватившие власть, большевики.
…известная подозрительность сопровождала меня все эти годы. Я не раз оказывался в положении человека, который и от своих отстал, и к чужим не пристал. А кто ты, в конце концов – генерал, или, вернее, бывший генерал Бонч-Бруевич – «слуга двух господ», ловкий приспособленец, готовый ладить с любой властью, или человек каких-то принципов, убеждений, способный по-настоящему их отстаивать?» [T.10.CCXCII.1]
Валентина ТЮТЧЕВА, директор музея «Смольный»: «Самый главный документ, который был принят ещё Советом Народных Комиссаров 26-го февраля, это был проект Постановления «Об эвакуации Советского Правительства и Правительственных органов из Петрограда в Москву. Этот проект постановления был написан Владимиром Ильичом Лениным».
Ночью 26-го февраля ленинский проект с незначительными изменениями был утверждён на закрытом заседании СовНаркома.
Валентина ТЮТЧЕВА, директор музея «Смольный»: «И вот здесь несогласованность получается: 26-го февраля было принято Постановление, а Ленин встречается с военным специалистом Михаилом Дмитриевичем Бонч-Бруевичем в начале марта. И спрашивает его, и, как бы, впервые слышит о том, что Правительство должно переехать в Москву, хотя есть уже Постановление СовНаркома. Он встречался здесь, в этом кабинете».
Виталий ШЕНТАЛИНСКИЙ, писатель: «Михаил Дмитриевич на краешке стола тут же написал, почему он считает, что реальная опасность настолько велика, что надо бросать Петроград. И потом он вспоминал, что за два с половиной года до этого точно такое же поручение дала ему Императрица Александра Фёдоровна. Когда он ей, значит, докладывал о положении на фронте, она сказала: «Вот, сядьте и напишите». Конечно, он сказал, что императрица была злобная и нервная, а тут он писал Главе первого в истории Государства Рабочих и Крестьян. Он поймал себя на мысли: «Кто же я такой тогда? Я что, Слуга двух Господ, или у меня есть какие-то принципы?» Михаил Дмитривич Бонч-Бруевич – советский генерал – как его называли, говорит в своих воспоминаниях, что никто лучше не передал ощущение того момента, как Александр Блок:
Чёрный вечер.
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек.
Ветер, ветер –
На всем божьем (белом) свете!
Вот этот Ветер и вымел большевиков из Петрограда». [T.10.CCCXXIII.1]
Весной 1894-го года он написал: «Россия на краю пропасти».
Когда в императорской семье ещё только родился наследник, Ключевский печально заметил: «Николай – последний царь, Алексей править не будет».
Изучив прошлое, он понимал настоящее и потому мог предвидеть будущее. [T.10.DXLVI]
Сергей СОЛОВЬЁВ, кандидат философских наук: «…если анализировать ситуацию самого четырнадцатого года в Росси, то не могу сказать, что правящие круги Российской империи воспринимали ситуацию как благостную. Если говорить о самой войне, то о гибельности любого серьёзного военного конфликта для Российской империи, вот эта формула «Война равно Революция», об этом писал и говорил Сергей Юльевич Витте неоднократно, об этом говорил антипод Витте – Пётр Аркадьевич Столыпин, об этом говорил лидер «правых» в Государственном совете Пётр Николаевич Дурново – о том, что война неминуемо приведёт к краху, как минимум, династии Романовых. Это воспринималось правящими кругами, знавшими состояние дел в Российской империи как норма».
Григорий ШКУНДИН, кандидат исторических наук: «…война выступила катализатором и обострила все противоречия в стране. Не только ведь «рабочий вопрос» – «национальный вопрос», «аграрный вопрос» – ведь это всё сразу вышло на поверхность, то, что до этого где-то, как-то было загнано вглубь. Поэтому в этом смысле война, конечно, ускорила революцию». [T.10.LI.98]
*
…ровно год назад – в феврале 1914-го он направил императору обширную аналитическую записку, призывающую не допустить войны с Германией. Позже она станет известна как «Пророчество Дурново». Многие историки будут сомневаться в её подлинности: настолько точно и детально в ней предсказано будущее на годы вперёд.
Пётр Николаевич Дурново слыл ярым монархистом и реакционером, именно он, будучи министром внутренних дел, распорядился жёстко подавить революцию 1905-го года. Даже самые яростные противники признавали за ним выдающийся ум и железную волю. На всю Россию прославилась его телеграмма генерал-губернаторам: «Примите самые энергичные меры борьбы с революцией. Не останавливайтесь ни перед чем. Всю ответственность я беру на себя».
Из записки Петра Дурново императору: «Главная тяжесть войны, несомненно, выпадет на нашу долю, так как Англия к принятию широкого участия в континентальной войне едва ли способна, а Франция, бедная людским материалом, будет придерживаться строго оборонительной тактики. Роль тарана, пробивающего самую толщу немецкой обороны, достанется нам».
Действительно, уже к началу 1915-го года Россия потеряла на полях сражений более полумиллиона человек, и этим жертвам не было видно конца. Наградой за страдания стала отнятая у Австро-Венгрии Галиция. Пресса с восторгом писала о взятии Львова, освобождении братьев-славян и помощи галичанам. Но задолго до войны Пётр Дурново предупреждал царя об опасности такого завоевания.
Из записки Петра Дурново императору: «Нам явно не выгодно присоединять к нашему Отечеству область, потерявшую с ним всякую живую связь, ведь на ничтожную горсть русских по духу галичан сколько мы получим украинизированных униатов. Так называемая «украинское» или «мазепинское движение» сейчас у нас не страшно, но в этом движении зародыш крайне опасного малороссийского сепаратизма, могущего достигнуть совершенно неожиданных размеров».
Пётр Дурново предсказал скорый снарядный и оружейный голод в силу слабости русской промышленности, и связанные с этим неизбежные поражения. Он точно прогнозировал поведение союзников и всех ведущих держав.
В феврале 1915-го газеты спорили, вступит ли в войну Италия, и на чьей стороне. Итальянцы были связаны тройственным союзом с Германией и Австро-Венгрией, но Дурново ясно видел истинную расстановку сил и интересов.
Из записки Петра Дурново императору: «Италия на стороне Германии не выступит. Она несомненно стремится к расширению своей территории. Это может быть достигнуто только за счёт Австрии и Турции».
Прогноз Петра Дурново скоро сбудется: Италия вступит в войну на стороне Антанты в мае 1915-гогода.
Ранним утром здание Варшавского вокзала заполнилось восторженной публикой и высокими официальными лицами, включая градоначальника – князя Оболенского. Встречали французскую делегацию во главе с генералом По. Генерал прибыл с почётной миссией – вручить французские ордена и знаки отличия Главнокомандующему, Великому князю Николаю Николаевичу, а также высшим чинам Русской армии. Поезд прибыл ровно в десять. Из вагона вышел невысокий старичок в накинутом поверх мундира пальто. Толпа встретила его восторженными криками: «Ура!» и «Да здравствует Франция!» Особое умиление вызывало то, как генерал По не по уставу отдаёт честь левой рукой, и её же протягивает для рукопожатия. Все знали, что свою правую руку героический военачальник потерял в сражении с немцами. В Петрограде французов ждала обширная программа с посещением достопримечательностей и лазаретов, официальными завтраками и обедами. Везде генерала По встречала радостная публика. Газеты печатали о перемещениях гостя подробные и восторженные отчёты. На волне ликования никто не должен был задумываться, зачем французская делегация появилась со своими наградами именно сейчас, когда русская армия проливала реки крови, сдерживая германское наступление.
Кульминацией визита генерала По стало посещение Царского Села, представление Государю-императору и завтрак с царской семьёй. Безрукий генерал с лицом честного солдата всем своим видом демонстрировал решимость Франции продолжать войну до победного конца, невзирая на жертвы. У России для подобной решимости не было ни одной рациональной причины: колоссальные человеческие жертвы приносились ради мифического «освобождения славян» и «борьбы с немецким засильем». Чтобы сохранить Россию как союзника, пришло время говорить о серьёзных вещах: это хорошо понимал присутствующий на завтраке французский посол Морис Палеолог.
Из воспоминаний Мориса Палеолога: «Как только встают из-за стола, император увлекает меня в глубину гостиной и, принимая серьёзный вид, говорит мне: «Я не признаю за собой право налагать на мой народ ужасные жертвы нынешней войны, не давая ему в награду осуществления его вековой мечты. Я радикально разрешу проблему Константинополя и проливов».
Вопрос о Константинополе и свободном выходе русского флота в Средиземное море и Атлантику широко и открыто обсуждался в русском обществе с того момента, как в войну вступила Турция. Южные моря служили главной транспортной артерией для экспорта хлеба из южных губерний. Однако союзники по Антанте пока лишь туманно обещали после победы учесть «русские интересы». Теперь вопрос ставился ребром.
Но при любом ответе союзников, при любом исходе войны престарелый чиновник Пётр Дурново не видел для России радикального решения её вековых задач. Ещё год назад он предупреждал об этом царя.
Из записки Петра Дурново императору: «Выхода в открытое море проливы нам не дают, так как за ними идёт море, почти сплошь состоящее из территориальных вод, где, например, английскому флоту ничего не стоит фактически закрыть для нас все входы и выходы, независимо от проливов».
Пётр Дурново считал зачинщицей войны именно Англию, которая боялась уступить владычество над морями набирающей силу Германии. У России для этой войны не было никаких практических мотивов: в случае победы её ждали выплаты союзникам по военным займам, которые не компенсируют никакие репарации от разгромленных немцев. В случае поражения Пётр Николаевич видел неизбежное свержение монархии, а после – и победивших либеральных сил. Бывший министр внутренних дел, душитель Первой Русской революции слишком хорошо знал свой народ. Он предсказывал социалистическую революцию.
Из записки Петра Дурново императору: «За нашей оппозицией нет никого: у неё нет поддержки в народе. Крестьянин мечтает о даровом наделении его чужою землёю, рабочий – о передаче ему всего капитала и прибыли фабриканта, и дальше этого их вожделения не идут. И стоит только широко кинуть эти лозунги в население, Россия будет ввергнута в анархию. Всякое революционное движение неизбежно выродится в социалистическое».
В 1922-м году лидер свершивших социалистическую революцию большевиков – Владимир Ленин прочитает записку Дурново, придёт от неё в восторг и прикажет напечатать текст в советском журнале «Красная Новь». В предисловии к публикации будет сказано: «Дурново был черносотенцем и реакционером, но по сравнению с ним все светила нашей либеральной оппозиции – Милюковы, Маклаковы, Керенские и другие – оказываются жалкими пигмеями в умственном отношении. Сам Пётр Николаевич эту публикацию не увидит: 1915-й год станет для него последним. Полуслепому пророку не дано было узнать, насколько точно сбудутся его предсказания. [T.10.CDLVII.7]
Андрей ЮРГАНОВ, доктор исторических наук: «…кстати говоря, по утверждённой грамоте династического избрания не было: избрали, всё-таки, лично Михаила Фёдоровича на царство. Так что вопрос о том, династия это или не династия, ещё должен был решаться в перспективе». [T.10.LI.128]
Юрий ПИВОВАРОВ, академик РАН, доктор политических наук, профессор, директор ИНИОН РАН: «…вот эта вот мощная власть, самодержавная, неограниченная ничем власть, которая что хотела, то и делала… архаичная, мощная власть, причём власть как насилие, такая власть уже была несовременной. Она была несовременной не только в мировом контексте, не только в международных отношениях, она уже здесь была неспособна к какому-то творческому развитию. И что ещё было для этой власти характерно, что Романовы были в одном лице Папа и Лютер (имеется ввиду Римский Папа и Лютер). То есть это, с одной стороны, человек, который говорит: «Держать и не пущать», а другой говорит: «Надо делать реформы». Потому что Власть была всем здесь, она здесь за всё отвечала…
С этой властью надо было что-то делать, она не была уже эффективна, она была уже опасной, конечно, и для самой страны.
…если бы их не арестовали, никто бы о них и не знал. Дело в том, что они впервые стали обсуждать проблему «как Россию пустить по пути социализма?»
В Россию наряду с «Идеей революции» приходит «Идея социализма». А что такое социализм? – Социализм – это общество без частной собственности, это самое главное. Это общество, построенное на отсутствии частной собственности. Потому что идеологи социализма полагали, что наличие частной собственности приведёт к тому, что у «одного будет много, а у другого – мало». А это к чему приведёт? – К революции.
…на Западе бесконечная череда революций всё девятнадцатое столетие. И, вот, рождается идея социализма, которая говорит, что это Панацея от всех социальных болезней, замечательнейшее лекарство, и, вообще, это идеальное состояние человечества, это, такой «Золотой век» человечества, Рай на Земле.
И, вот, с Петрашевским приходит «Идея социализма», и социализма, как абсолютного социального идеала. И она потом таковой и становится для большинства русских думающих людей в конце девятнадцатого и в начале двадцатого века.
…вообще, что такое Политика? – Легко сказать «Политика» – это когда различные исторические силы конкурируют за право управлять страной, за влияние на процесс принятия решений. И, вот, в России в девятнадцатом столетии возникает Политика.
…вот, например, один из основателей русского либерализма Константин Кавелин, он предполагал, что Россия должна быть, он называл это «Самодержавной республикой». У нас должен быть царь, а республика – это власть народа, и господство таких общин, никакой частной собственности, страна состоит из таких коллективов, из таких общин, вот, как была русская община, во главе стоит царь. Это и получилось в конечном счёте – мы получили всяких Сталиных-царей и вот этот вот колхоз – закрепощённую Россию». [T.10.CI.105]
…развитие фототехники сделает искусство съёмки доступным для непрофессионалов, даст возможность снимать не только в фотоателье, но в любом месте – во дворце, в парке, на прогулке, в заграничной поездке, в купе поезда или на палубе императорской яхты. Такой человечной в дофотографическое время императорскую семью никто не видел.
В его собственной семье будут снимать все – он сам, Александра Фёдоровна. Фотоаппараты будут у всех дочек, фотографией с азартом занимается даже пожилая вдовствующая императрица Мария Фёдоровна. Конечно, эти снимки не предназначаются для посторонних глаз.
Из воспоминаний Юлии Ден, фрейлины императрицы: «Правителей одной из величайших империй окружала простота. Простота была характерна для всех их дел. Эта же простота привела и к их падению. Их Величества захотели жить, как живут частные лица: они воображали, что это возможно. В России не принято, чтобы царь был обыкновенным человеком со свойственными человеку чувствами: Он – символ – воплощение вековых традиций. Император и императрица в домашнем халате никогда не задевали души своих подданных. Воображение простолюдина влекут порфиры, горностаевые мантии, золотые короны и скипетры – символы царской власти. Крестьянину не пришлись бы по вкусу семейные фотографии их властелинов». [T.10.CCCLXVIII.1]
**
**
…конечная цель этой поездки была им неизвестна, видимо, её не знали и сопровождавшие их комиссары. По одной из версий они везли царя в Москву, но уже в пути пришло сообщение, что дальше Екатеринбурга их не пустят.
Александр ЛОГУНОВ, доктор исторических наук: «Там была ситуация в растерянности и непонимании, и у местных властей, и у центральных властей. Прежде всего нужно чисто по человечески учесть – «а не понятно что с ними делать вообще». То есть, с точки зрения революционной нравственности и энергии ясно, что нужна гильотина – тут никаких сомнений не было. Но как реально это сделать, и можно ли это сделать в России, вот, в начале было полное состояние растерянности». [T.10.CDXXII.1]
*
Александр БОХАНОВ, доктор исторических наук: «…надо знать, что такое Петербург – это был самый изысканный и самый дорогой город мира: вот центр Петербурга – Париж, Лондон – была провинциальная окраина. Такой изыск, такой роскоши, такой утончённости, которая была в столице империи, не было такой нигде. И вот эти золотые дворцы, вот этот изысканнейший мир, эти супы, которые из Парижа привозили…
…он столкнулся с миром, который был ему неведом. Мир этот был насквозь лицемерный. И, конечно, он стал такой «модной штучкой», потому что религия уже, веры настоящей в аристократических кругах она исчезала: ходили в храм, исповедовались, причащались – это было такое, обрядовое, но никто не «жил во Христе» по-настоящему, никто не чувствовал жизнь Спасителя, как свою собственную жизнь».
Первым из петербургской элиты на Распутина обратил внимание будущий ректор Духовной академии духовник царской четы Феофан. Придёт время, и он будет глубоко сожалеть, что не понял до конца «божьего человека», открыл ему путь к подножию трона.
…как это постоянно нарастающее народное недовольство тем, что мужик находится рядом с троном. Власть сама себя превращала в карикатуру, правда, не без помощи тех, кто был заинтересован в её падении.
Личный врач царской семьи Евгений Боткин, расстрелянный вместе с ней в подвале Ипатьевского дома, говорил: «Если бы не было Распутина, то противники царской семьи, подготовители революции, создали бы его своими разговорами из Вырубовой. Не будь Вырубовой – из меня. Из кого хочешь…» [T.10.CDXXII.2]
*
…близость Григория Распутина к царской семье – ещё одна неразрешимая проблема русского монарха. Мог ли он хоть как-то объяснить обществу истинную роль Распутина-целителя? – Нет! Болезнь царевича Алексея – особо важная государственная тайна. Власть надеется на цензуру. Конфискована брошюра, осуждающая Распутина, как члена развратной секты хлыстов. Предлог – описание нравов хлыстов – это порнография. В обществе распространяется шутка, что у Распутина само имя порнографическое.
Газета «Русское слово» помещает резкую статью о Распутине. Разъярённый Николай Второй велит положить этому конец. Телеграмму с приказом отправляют московскому генерал-губернатору. Однако уже на следующий день об этом злоупотреблении власти пишут все газеты. Оппозиционеры таким ходом событий оказались довольны.
Юрий ПИВОВАРОВ, академик РАН, доктор политических наук, профессор, директор ИНИОН РАН: «Они потом за голову схватились в эмиграции «Что мы сделали?». Власти хотелось. Похоть власти – это страшная вещь». [T.10.CDXLII]
*
…пока водолазы безуспешно искали тело в Малой Невке, императрица прибывала в страшной тревоге. Ей уже донесли о пропаже старца и его ночном визите в юсуповский дворец, и о выстрелах, которые слышал городовой.
Из Царского Села следуют бесконечные телефонные звонки, телеграммы и письма Анне Вырубовой, министру внутренних дел Протопопову и, конечно, императору в Ставку.
«Мы сидим все вместе. Ты можешь себе представить наши чувства, мысли: наш Друг исчез. Я всё ещё полагаюсь на Божье милосердие, что его только увезли куда-либо. Я не могу, я не хочу верить, что его убили. Да смилуется над нами Бог. Приезжай немедленно».
Николай Александрович и так уже собирался в дорогу: приближались рождественские и новогодние праздники. Однако ускорить сборы и отменить важное совещание не мог, позволяя себе лишь ненадолго отвлекаться на письма и телеграммы Александры Фёдоровны.
Княгине Палей вспоминала, что её муж Великий князь Павел Александрович, присутствовавший в этот день на чаепитии с императором, был поражён странной умиротворённостью его лица. Государь шутил и смеялся, чего не бывало с ним давно уж, а ведь императрица ежечасно сообщала ему новости о распутинском деле. И эта улыбчивость, как впоследствии считал Великий князь, доказывала тайную радость Царя избавиться от Старца. Из любви к жене перечить ей он не смел, а теперь радовался, что волки сыты и овцы целы.
Ни один участник убийства Распутина не был осуждён. Пуришкевич, как депутат Государственной Думы, обладал неприкосновенностью. Что же касается Великого князя Дмитрия Павловича, то российские законы не предусматривали суда над членами династии: для начала его нужно было лишить титула. Феликс Феликсович был столь знатен, что мало чем отличался от «Членов Фамилии». Суд над другими участниками убийства был бы похож на поиск «Козлов отпущения». Император решил во избежание большего скандала дело прекратить, а главных фигурантов выслать из столицы. Юсупов отправился в своё имение в Курской губернии, а князь Дмитрий Павлович – на Персидский фронт в корпус генерала Баратова.
Из воспоминаний генерала Александра Спиридовича: «Всеобщее злорадство по поводу убийства Распутина, и дальнейшие разговоры и критика всего, что делали в Царском Селе, были настолько резки и открыты, что в тогдашней сгущённой атмосфере создалась легенда о «Заговоре Великих князей». Заговора как такового не было, было коллективное письмо, вошедшее в историю как «Письмо шестнадцати». [T.10.CDLVII.19]
*
Helen F. Rappaport, Author «Ekaterinburg: The Last Days of the Romanovs»: «Одержимость идеей родить сына и наследника была настолько всепоглощающей, что вполне понятно, что она была столь же одержима сохранением его жизни, и обратилась к такому человеку, как Распутин.
Дело в том, что этот человек мог помочь их сыну. Однажды Николай сказал, что предпочитает десять Распутиных одному истерическому припадку Александры». [T.21.IV.9]
*
Олег БУДНИЦКИЙ, доктор исторических наук: «…когда следователь Соколов проводил расследование, то он снимал показания с разных людей, широко понимал свою задачу, и вот с дореволюционных времён. И в том числе он снял показания с Маклакова. Эти показания, заверенные, лежат в его архиве в Гувере. Так, значит, и он с некоторыми вариациями, он их опубликовал в «Современных записках» по поводу выхода мемуаров Юсупова. А то, – он пишет, – из его текста можно понять, что я вместе с ними убивал Распутина. А дело было вовсе не так. Ну, приведу такой штришок, характерный для представления о состоянии умов этих людей. Юсупов прочитал речь Маклакова в Думе 3-го июня 16-го года, такая она была, антираспутинская, антиправительственная. Что правительство нас ведёт к поражению и прочее. Такая, вполне патриотическая. И пришёл к Маклакову на приём с тем, чтобы Маклаков помог ему найти людей, которые убьют Распутина, считая, что раз Маклаков говорит такие вещи, наверно, он знаком, там, с какими-то террористами. Тот ему сказал, что у меня не контора наёмных убийц, и вообще чуть с лестницы его не спустил. Потом к нему Пуришкевич подходит в Думе, говорит: слушайте, вот мы тут хотим убить Распутина, а может, вы как-то посодействуете? Ну, Маклаков понял, что это как-то уже довольно серьёзно и он, в общем, их проконсультировал. Он сказал, что, во-первых, если хотите убить, убивайте сами. Если вы кого-то там наймете – это будет совершенно другой эффект иметь. Во-вторых, он, значит, там дал советы, как себя вести, чтобы их не посадили. Ну, Пуришкевич, как известно, последовал, да? Первому же полицейскому, городовому сказал: смотрите, вот труп Распутина, я его убил. Вот. И он, Маклаков, дал, значит, этому самому Юсупову такую резиновую палку со свинчаткой, такой типа кистеня, который он когда-то купил в Париже – ну, на всякий случай, для целей самообороны. И это было-таки использовано. И сам Маклаков писал впоследствии, что в юридическом смысле я был полностью соучастник убийства. Но сам он на всякий случай уехал в день убийства в Москву, где у него заранее был назначен доклад по аграрному вопросу, там, и так далее. Вот. Алиби себе обеспечил. Но сказал, что если бы дело дошло до реального суда, я должен был сидеть». [P.97.193]
*
Из дневника Владимира Пуришкевича: «Как мне бесконечно жаль Государя, вечно мятущегося в поиске людей способных занять место у кормила власти, и не находящего таковых».
Монархисту не повезло с монархами: они никак не хотели видеть, что только Пуришкевич способен спасти страну – не допускали его гений к кормилу власти. Отчаявшись дождаться царского прозрения, депутат вернулся в политику, пушечным снарядом, содрогнувшим монархию. Сначала выступил в Думе с клеветнической антираспутинской речью, а потом участвовал в убийстве Старца.
Пуришкевич прекрасно понимал, что делает. В ту роковую ночь о своём выстреле в Распутина он сказал: «Это первая пуля революции».
Однако после победы Февральской революции о заслугах Пуришкевича забыли и во власть не пригласили. При большевиках Владимир Митрофанович попытался создать боевую офицерскую организацию, но её тут же разгромили – арестованы были все тринадцать человек. Впрочем, даже суровые ленинцы не посчитали Пуришкевича серьёзной угрозой: уже в апреле 1918-го года он вышел на свободу. Владимир Митрофанович пытался примкнуть к Белому движению, но безуспешно: никто не воспринимал самовлюблённого думского шута всерьёз.
Пуришкевич умер в 1920-м году от сыпного тифа, или просто от нежелания жить. Перед смертью он опубликовал своё стихотворение, которое звучит покаянной молитвой:
«Русское имя покрылось позором,
Царство растерзано адским раздором,
Кровью залита вся наша страна…
Боже наш, в том есть и наша вина.
Каемся мы в эти страшные дни…
Боже, Царя нам верни!» [T.10.CDLVII.23]
…утро Николай Второй встретил в поезде, а столица – в безвластии: любые законные её представители в Петрограде отсутствовали: Думу разогнало правительство, правительство – бунтовщики. Верховодит Совет рабочих и солдатских депутатов. А десяток человек из числа думского актива сформировали ночью Временный комитет, во главе – Родзянко, на телеграммы которого ни разу не ответил Николай. Его поезд остановлен на станции Малая Вишера, к Царскому Селу дороги нет: отрезана восставшими. Царский поезд поворачивает назад и движется к Пскову: там есть связь с Петроградом, там штаб Северного фронта.
1-го марта к вечеру в Пскове Николая встретил командующий Северным фронтом генерал Рузский. Встретил всё тем же – просьбой ответственного перед народом правительства. Николай разъяснял Рузскому, что по основной своей клятве перед Богом он не имеет права доверить страну случайным людям, которые сегодня принесут России вред, как правительство, а завтра отойдут от власти как ни в чём не бывало. Начальник штаба генерал Алексеев прислал проект соответствующего манифеста. Оставалось только подписать. Так военные занялись политикой…
…генерал Алексеев разослал циркулярную телеграмму командующим всех фронтов. «Войну можно продолжать лишь при исполнении предъявляемых требований отречения от престола. Если вы разделяете этот взгляд, то не благоволите ли телеграфировать спешно свои верноподданническую просьбу Его Величеству»
Государь медленно внимательно прочёл все листы, затем встал и подошёл в раздумье к окну. Государь стал спокойно говорить об отречении: «Мне не простят старообрядцы, что я изменил своей клятве в день священного коронования. Меня обвинят казаки, что я бросил фронт». Пристально и грустно взглянул на Рузского и сказал: «Мне надо подумать».
В половине третьего генерал Рузский вновь у Государя с двумя помощниками и кипой телеграмм.
…остальные телеграммы были от командующих фронтами. Все они – всё сердце русской армии – отреклось от Николая ещё до того, как он отрёкся сам.
Две минуты тишины, и Николай произнёс: «Я решился! Я отказываюсь от престола».
Генерал Рузский подсчитал: вся история с отречением заняла сорок пять минут.
…на глазах Николая Могилёв «оделся в красное», а его любимые войска присягнули новому Временному правительству у него под окнами. На четвёртый день Свободной России «Даровавший свободу» арестован. В Царском Селе императрице об аресте объявляет генерал Корнилов.
Царь в заточении, переписка запрещена. Из слуг и свиты – только добровольцы, разделяющие бремя ареста. Вместо правил дворцового этикета – инструкции по соблюдению режима.
«В саду около самого дворца стоял Царь Всея Руси и с ним преданный друг его – князь Долгоруков. Их окружало шесть солдат, которые всё время толкали Государя то кулаками, то прикладами, как будто он был какой-то преступник, прикрикивая: «Туда нельзя ходить, господин полковник. Вернитесь, когда вам говорят». Анна Вырубова, фрейлина императрицы
…ровно через два месяца, не дожидаясь никакого Учредительного собрания, Керенский и его правительство провозгласили Россию республикой: мерещился реванш – «Призрак царизма» был страшнее, чем «Призрак коммунизма». Ещё через месяц – в октябре семнадцатого – Керенский и сам «Призрак»: он смыт с «Капитанского мостика» России волной, набежавшей «с левого борта». Двадцать пятого октября в Петрограде «большевистский переворот».
…новая власть планирует новый суд над Николаем. В Тобольск из Москвы с отрядом прибывает комиссар – некто Яковлев. Ему поручено увезти царя.
…в декабре 1963-го в Москве неизлечимо больной старый чекист диктовал свои воспоминания сыну-историку. Он коммунист с одиннадцатого года, ему до смерти месяц, а главное коммунистическое дело его жизни так и лежит под спудом. Главным делом своей жизни Михаил Медведев (Кудрин) считал убийство русского царя. Уходя, он хочет оставить себе в истории роль главного цареубийцы. «Стремительно входит Юровский и становится рядом со мной. Царь вопросительно смотрит на него. Слышу зычный голос Якова Михайловича: «Прошу всех встать!» Юровский обращается к царю: «Николай Александрович, попытки ваших единомышленников спасти вас не увенчались успехом. И, вот, в тяжёлую годину для Советской республики на нас возложена миссия покончить с «Домом Романовых». Женские крики: «Боже мой! Ах! Ох!» Николай Второй быстро бормочет: «Господи! Боже мой! Господи! Боже мой! Что же это такое?» «А вот что такое!» – говорит Юровский, вынимая из кобуры Маузер. Но я уже спускаю курок моего Браунинга и всаживаю первую пулю в царя. На моём пятом выстреле Николай валится снопом на спину».
Владимир СОЛОВЬЁВ, старший следователь-криминалист Главного управления криминалистики Следственного комитета России: «Вот такой вот небольшой по величине пистолет системы Браунинга девятисотого года. Надо сказать, что такая модель пистолета – это одна из самых популярных моделей у революционеров: он компактный, он небольшой. Вот именно из такого пистолета застрелили Столыпина, именно из такого пистолета Каплан стреляла в Ленина».
Стрелянные пули медведевского Браунинга найдены вместе с останками царской семьи… [T.3.XXXIV]
РОССИЯ (ДАЛЕЕ)