ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
ЗАРИСОВКИ К СТАРШИМ АРКАНАМ
АРКАН II. Изида; Gnosis; Врата Святилища (la Porte du Sanctuaire); Папесса (la Papesse); Divina Substantia; Femina; Natura naturata; Иероглиф (Рот Человека).
Gnosis (Книга - Знание 2, Гностицизм)
charta, ae f (греч.) 1) лист папируса, перен. бумага: ch. dentata С гладкая (лощёная) бумага; ch. bibula PJ промокательная бумага; ch. aversa (inversa) M оборот бумажного листа; ch. transversa Su большой лист бумаги, исписанный в поперечном направлении; 2) исписанный лист, письмо, сочинение: chartae Arpinae (см. Arpinas III) M = сочинения Цицерона; 3) книга (tribus chartis aliquid explicare Ctl); 4) листочек, тонкая пластинка (plumbea Su); 5) куст папируса РМ. [B.32]
*
χάρτης, ου ὁ хартия, лист бумаги (из папируса) Plut., Anth.: διὰ χάρτου καὶ μέλανος NT чернилами на бумаге. [B.169]
enchīridion, ī n (греч.) учебник, руководство Dig. [B.32]
*
ἐγ-χειρίδιον τό 1) нож, кинжал…; 2) поздн. руководство, пособие (напр., название сочинения Арриана об учении Эпиктета). [B.169]
γρᾰφή ἡ 1) писание, записывание, письменное изложение…; 2) рисунок, изображение…; 3) очертания, контур, форма…; 4) написанное, письмена, текст…; 5) запись…; 6) надпись…; 7) письменное послание, письмо…; 8) письменное условие, pl. соглашение, договор…; 9) письменный перечень, список; подсчёт; описание…; 10) записка, протокол, документ…; 11) сочинение, книга (γ. ὑπομνημάτων Plut.); 12) (в атт. праве) письменная жалоба, исковое заявление, иск (преимущ. - в отличие от δίκη - по обвинению в преступлениях против государства)… [B.169]
Георгий ДЕРЛУГЬЯН, профессор социологии Северо-Западного университета (Чикаго, США): «…не все греческие крестьяне, – в Древней Греции очень уникальное сельское хозяйство – о там, где господствовала культура долгосрочная, многолетняя, то есть оливки и вино, которые вообще-то, по определению, должны быть коммерческими культурами: это надо продавать, потому что вы должны покупать хлеб. И собственно на этом поднялась письменная культура Греции, потому что крестьянам самим приходилось быть своими бухгалтерами, им приходилось считать всё это на поколение вперёд. Поэтому собственно вся символика, – оливковая ветвь, венков…» [T.10.LI.47]
Следует отметить, что значение книги – и пространного письменного текста – довольно долго не осознавалось греками. Вероятно, прав С. С. Аверинцев, доказывая, что культ книги был внеэллинским по своему происхождению и относится к эпохе позднего эллинизма.
Е. АБДУЛЛАЕВ, В. ДАНИЛЕНКО [A.287]
Prof. John Dominic Crossan, De Paul University. Chicago: «…дело в том, что сам Иисус сказал им перед смертью, что от него ничего не зависит, что всё Царствие Божие не является монополией. И они его часть. Последователи уже получили полномочия рассказывать. Поэтому медленно, но верно, в течение нескольких десятилетий, сначала в устных традициях, потом письменно. Главное письменно, поскольку письменные записи хранятся долго». [T.12.XXIV]
«…может не устраивало то, что апостол пишет по-еврейски, что, кстати, тоже соответствовало истине, поскольку Евангелие от Матфея написано для тех, кто хорошо знает Ветхий Завет». [T.10.CDI.6]
Анна ШМАИНА-ВЕЛИКАНОВА, доктор культурологии, профессор Центра изучения религий РГГУ: «…те, кто не участвуют в храмовом богослужении, а только принимают (приносят жертвы и получают их остатки) – эти люди, например, не должны читать.
Огромное расхождение между фарисейской и саддукейской парадигмой отношения было в том, что саддукеи считали, что земледельцы должны оставаться такими без всяких выдумок. А фарисеи считали, что кто бы то ни был – любой человек народа должен изучать Тору: если он подённый рабочий, и если он царь.
…все остальные народы были абсолютно неграмотны. Этот вопрос возник только у евреев. Среди греческих философов многие были неграмотные: им читали вслух – это было рабское занятие «буквы читать». Отношение специфическое к чтению и письму образовалось только у евреев. Уже начиная со времён Йосе Цереда, то есть, с пятого века, и, во всяком случае, во втором (до нашей эры) в среде хасидеев твёрдо оформилось убеждение, что Танах должен знать каждый еврей. И знать наизусть. И каждое слово уметь растолковать любому, кто отчёт об уповании потребует.
…в каждом населённом пункте, где есть синагога, то есть, место, где вообще люди собираются (молятся, обсуждают что-то), при ней сделали общественную школу для детей, достигших мальчики – шести, девочки (если хотят) – пяти лет. Для мальчиков обязательно. И вот это как раз и была революция, потому что во всём мире всегда были люди чрезвычайно образованные и люди, необразованные вовсе. Но что какой-то минимум образования нужен всем – эта идея возникла только тогда. С шести до тринадцати все мальчики должны учиться. А дальше они проходили бармицву. И дальше уже это зависит от способностей мальчика, от его желания, возможностей его родителей и так далее». [P.168/5]
*
Анна ШМАИНА-ВЕЛИКАНОВА, доктор культурологии, профессор Центра изучения религий РГГУ: «…однако всегда происходит одно и то же со всеми священными текстами в этом смысле: толкования разрастаются, а жизнь не стоит на месте. И два фактора приводят к записи – социальные катаклизмы и объём человеческой памяти». [P.168/6]
Рим. Церковь Сан-Клементе (San Clemente). Под мраморным полом находится основание самой ранней христианской церкви. К моменту постройки Сан-Клементе в IV-м веке нашей эры Иисус Христос уже стал считаться Мессией и Спасителем человечества. Христианство приобрело такую популярность, что церковь была построена поверх языческого храма. Это стало полной победой новой религии над своим самым главным конкурентом, языческим культом под названием митраизм. Этот мужской культ плодородия имел в своей основе поколение Митре – языческому богу Солнца. На фреске Митре убивает быка – это ключевой момент всей мифологии культа. В течение трёхсот лет митраизм был одной из самых популярных религий в Риме. Но Митра не мог соперничать с Христом в его обещании вечной жизни. Особенно, когда христианство получило одобрение императоров.
Prof. Brian J Ford, University of Leicester: «Я думаю, что успех христианства обусловлен двумя факторами. Во-первых, люди потеряли веру в общество и отчаянно нуждались в этой самой вере. Поэтому то, что предложило им христианство во главе с Иисусом Христом, было просто и заманчиво. Во-вторых – это было время, когда рушились сами основы Римской империи. В то время были выпущены первые канонические Книги Библии. Именно этот факт – существование книги, – и страстное желание людей верить во что-то и сделали христианство таким популярным». [T.13.XLI.5]
Prof. Karen L. King, The Divinity School, Harvard University: «Ириней (Лионский) хочет объединить людей под сенью Церкви, дать им понять, что гибель мучеников имеет высший смысл».
Он объясняет страдания в положительном ключе, говорит, что они тоже имеют своё предназначение.
Dr. Elaine Pagels, Princeton University: «…он хотел, чтобы его люди чувствовали связь с другими христианскими общинами по всему миру. Это было, примерно, как в годы Американской революции, когда среди революционеров бытовали такие настроения «если нас не повесят всех вместе, нас, всё равно, повесят по отдельности».
Сначала письменные источники в христианстве не были распространены: существовала только традиция устной передачи. Со временем, разумеется, устные предания стали записываться. Конечно, тогда это всё совершенно не походило на Библию – это было просто собрание писаний, которое по размерам значительно превосходило Библию в её современном варианте.
Dr. Elaine Pagels: «Нам известно, что существовало и множество других евангелий, которые не дошли до наших дней. То, что мы имеем в четырёх канонических евангелиях – это небольшая и тщательно составленная выборка того, что христианам можно было знать, по мнению христианских лидеров».
Евангелие от Фомы, Послание к галатам, Евангелие от Филиппа, Второе письмо к галатам, Евангелие от Иуды, Книга Пастырь Гермы, о которой большинство христиан скорее всего не слышали. Евангелие Истины, Евангелие от Марии Магдалины, Евангелие египтян, Послание апостола Варнавы, святого Климента, святого Игнатия и святого Поликарпа.
И так, во втором веке Библии, в том смысле, в каком мы понимаем её сегодня, ещё не существовало.
Ириней мыслит так: «у нас есть много текстов, но среди них есть главные – ключевые – давайте выделим их из общей массы». Он разрабатывает Корпус священных текстов, которые и определят дальнейшее развитие христианства, как в его родной Франции, так и по всему миру. Где бы люди ни жили, теперь они знают, что принадлежат к определённой группе, у которой есть свой Кодекс – свой Свод законов. [T.21.LX.2]
*
Prof. Bart D. Ehrman, Chair of the Department of Religious Studies at the University of North Carolina at Chapel Hill: «Его главный аргумент для большинства людей сегодня не имеет никакого смысла. Ириней заявлял, что: «так как существует четыре угла у земли и четыре ветра в небесах, то и евангелий должно быть четыре».
И это были евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна.
Dr. Elaine Pagels, Professor of Religion, Princeton University: «В родном городе Иринея (Лионского) прошли общественные беспорядки против христиан, и многие были арестованы и обвинены в приверженности к христианству. Многие признались в этом и были брошены на арену в праздник и убиты на потеху толпы».
Dr. Craig A. Evans, Acadia Divinity College: «Пытки и убийства около сотни христиан в Лионе должны были произвести впечатление на Иринея. Это должно было подсказать ему, что если ты собираешься умереть за веру, то должен понимать, что это за вера. Если тебя бросят в темницу или будут пытать, или бросят на арену, чтобы тебя разорвали дикие животные, нужно знать ради чего. И что же тогда представляют собой евангелия? Что такое «святая вера», за которую мы умираем?»
Из тридцати с лишним Ириней выбрал четыре евангелия, чтобы они помогли ему в определении «святой веры». [T.21.XCVIII]
Монахи посвящали себя не только молитвам, они собирали и хранили знания своего времени. В монастырской библиотеке более 20-ти тысяч книг. Францисканцы открыли в монастыре одну из первых аптек в Европе, доступную для всех горожан. [T.10.XI.22]
…или здесь находилась библиотека, которой так славился монастырь. В Лорше была одна из самых больших библиотек в Средние века, в которой насчитывалось более шестисот томов. Тогда библиотека считалась большой, даже если в ней было всего двадцать книг. Ценные манускрипты из этой библиотеки сегодня разбросаны по всему миру. Евангелие в великолепном переплёте XVI-го века, хранящееся в земельной библиотеке в Дармштадте, было написано в Лорше в 830-м году. [T.10.XI.8]
В Средних веках девяносто процентов людей были неграмотны. Те немногие, кто умел читать и писать, были, как правило, священнослужителями. Они писали книги и хранили их как сокровище. Один переписчик за свою жизнь успевал сделать от десяти до пятнадцати книг. Это делает их действительно невообразимо ценными. [T.29.XXXVII]
Ирландия стала не только главным центром набожности, но и науки. В мрачное Средневековье грамотность сохранилась лишь в монастырях, и ирландское духовенство стало источником света западного мира. Учёные со всего континента спасали древние тексты от варваров и перевезли их в Ирландию. Монастыри превратились в хранилища великих трудов западной литературы, а также стали местом зарождения новой Европы.
Dr. David R. Howlett. Oxford University: «Ирландцы возрождали европейскую цивилизацию и попутно изобретали многие вещи, которые мы с вами принимаем как само собой разумеющееся».
Они первыми придумали отделять друг от друга слова. Прежде слова писались вместе. Им пришла в голову идея делить текст на параграфы, они придумали заглавные и маленькие буквы. Это был всплеск творческих идей. [T.13.XXIII]
В средневековом мире просматривается согласие между сожжением и моральной волей. В раннем Средневековье поиски знаний были ограниченны стенами больших монастырей и соборов. Знания оставались в руках монахов и священников весьма буквально.
Prof. Robert Bartlett, St Andrews University: «В средневековой Европе бытовала культура рукописей, ведь для того, чтобы текст вообще существовал его надо было переписать вручную. И чтобы он существовал не в одной книги, его надо было переписать снова, и снова».
Это был медленный и трудоёмкий процесс. Иногда с полей можно было услышать слабый протестующий голос. На этом заканчивается вторая часть теологического свода, очень длинная, очень многословная и очень утомительная для переписывания: «Хвала Господу. Хвала Господу. И снова хвала Господу».
Prof. Robert Bartlett: «Поэтому книги были очень ценными и тщательно охранялись».
Если их перевозили, то обычно из одного монастыря в другой. И если они терялись, то, по крайней мере, на одного счастливого средневекового библиотекаря становилось меньше. «Тот, кто крадёт книгу или берёт её и не возвращает, превращается в змею, которую надо разорвать. Пусть поразит его паралич, и все его члены будут разорваны. Пусть мучается он от боли громко моля о пощаде. И когда, наконец, наступит последнее его наказание, пусть адский огонь поглотит его навсегда».
Prof. Robert Bartlett: «Книги были редкими и драгоценными. Они были доступны немногим. В начале Средневековья знания были заключены в умах монахов и священников: они были толкователями мира».
Знания не были чем-то распространённым, поскольку они существовали не сами по себе, а как часть поиска Божественной Истины. [T.13.XVIII.1]
До Нострадамуса было немало тех, кто предсказывал судьбу, но он от них отличался, поскольку имел доступ к совершенно новому изобретению.
Mark Corby, Hystorian: «Нет сомнения, великим техническим прорывом эпохи Возрождения было книгопечатание. Внезапно появилась возможность печатать большое количество книг и распространять их по Европе. Таким образом, крайне радикальные, нелепые и блестящие идеи теперь могли проникать в дома всех тех, кто имел счастье быть грамотным. Это было идеальное время, дававшее возможность человеку использовать новейшую информационную технологию. Его работа могла распространяться по всей Европе. Родись он сотней лет раньше, всё это не вышло бы за пределы Прованса, даже если бы ему повезло».
Robin Briggs, Historian: «Вероятно, это была одна из самых, если не самая быстроразвивающаяся отрасль того времени. Книгоиздатели очень старались отыскать бестселлеры, что, конечно, весьма способствовало популярности астрологии, предсказаний и тому подобного, поскольку эти книги нередко продавались в очень больших количествах». [T.12.XLV]
Книга погружает читателя в глубины духовного опыта, берущего начало от Антония Великого и Макария Египетского. «Откровенные рассказы» написаны языком, свободным от сусальной поволоки, принятой в духовно-нравственной литературе «для народа». Незатейливость повествования даёт повод думать, что основа не выдумана, а пережита. Незамутнённый умствованиями опыт, заключенный в тексте книги, раскрывает величайшее христианское таинство – повседневность русского православного подвижничества.
Безусловно, не всем людям по вкусу чувства, предлагаемые в «Откровенных рассказах». Однако бесценным является то, что в них живёт дивный настоящий русский язык, который тихо вымирает в последнее время. Это по форме, а по сути – опираясь на безыскусный глубокий реализм мистической повседневности, рассказ исподволь прорастает из откровенности к откровению, – тайноприемному откровению…
В. АХРАМОВИЧ [A.248]
Руны на костях часто имели и магическое значение. Древнегерманское слово «руна» имеет значение «надпись», а также «послание» или «секрет». Руна состоит из трёх графических элементов: ветка, палка и крючок. Символы часто писали на дощечках из бука, по-немецки «Buche (бухе)», отсюда возникло немецкое слово «Buchstabe (бухштада)» – «буква».
На этом кусочке черепа также вырезаны Руны, – он был амулетом.
Dr. Edith Marold, University of Kiel: «Надпись на фрагменте черепа – без сомнения лечебный заговор. («Помощь против боли – эта дыра и карлик будет побеждён»). Поскольку это фрагмент черепа, возможно заговор от головной боли. Может быть, головная боль проходила, если удавалось уговорить карлика выйти через отверстие. Но этот заговор не только проговаривали или пели, он был записан. И не только для того, чтобы лучше его запомнить, а потому что он придавал этой надписи некую силу. Они верили, что если записать заговор, он станет в два-три раза сильнее и эффективнее». [T.10.CLXXXII.1]
Был ли этот образ мышления занесен в Тибет из Китая или из Индии? Для ответа на этот вопрос ещё нет достаточных данных. Но я приведу здесь слова одного ламы из Кхама: – Члены секты «бонпо» исповедовали эти доктрины ещё до пришествия в Тибет Падмасамбхавы. – Заявления подобного рода напоминают нам о гипнозе, будто ещё до распространения буддизма в Тибете существовало философское учение. Но какую степень достоверности имеют подобные заявления?
Не обсуждая достижений более высокого порядка, получаемых в результате выполнения упражнений на «перемещение сознания» в какую-нибудь часть своего тела, я хочу отметить…
…нужно отметить, что термины, переводимые словами «познание», «знание», «сознание», «рассудок», «дух» на тибетском языке имеют несколько иное значение. Тибетцы различают до одиннадцати разновидностей понятия «сознания», «знание» и имеют для их обозначения три термина, каждый из этих терминов имеет особый, только одному ему присущий оттенок смысла. Между тем, нам приходится переводить все три словом «сознание».
Александра Давид-Неэль [B.100]
Галина ЕРШОВА, доктор исторических наук: «…тексты Майя наносились так же на памятники, стелы, стены городов, лестницы. И много текстов появляется на керамике Майя – на сосудах, на блюдах. На самом деле это самые интересные тексты, потому что если мы говорим о рукописях, – это жреческие требники – довольно занудливые. Если мы говорим о текстах на монументальных памятниках – на зданиях, на стелах – они, ну, такой вот официозно-исторический характер носят. А вот тексты на сосудах и на предметах мелкой пластики, на самом деле, они то и отражают вот то, что называется «Душу Майя». То есть говорят о каких-то реальных людях, о реальных событиях, и, зачастую, о событиях совершенно неожиданных. То есть духовные представления Майя, они выявляются из вот этих вот изображений и текстов, которые писались на сосудах. А сосуды в своё время расписывались в честь поминания умерших. И для этого писалось с одной стороны, скажем, или какое-то выдающееся событие из жизни умершего человека, или же, наоборот, вот он уже умер, и вот он уже оказался в Преисподней, и что с ним там происходит. Это вот тут то мы как раз и получаем сведения о том, что называется «Духовные представления». [T.10.CI.45]
*
Jean-Pierre Adam, Architect and Archeologist at the CNRS. Professor at l'Ecole du Louvre, Paris, and at the Universities of Rome and Lausanne: «Бесполезно искать связи или следы культурного обмена между цивилизациями, существовавшими в разные времена и в разных местах.
Интересно, что в Египте была иероглифическая письменность, в Китае тоже были иероглифы, даже более сложные. И в культуре майя пользовались иероглифами. И во всех трёх культурах строили подобные сигнальные монументы. Однако в случае с Месопотамией это не работает. Так что это всего лишь совпадение, потому что письменность обычно зарождается для отображения реальности». [T.22.XXXV]
Древний мир породил три величайших открытия, навсегда изменивших нашу жизнь. Во-первых – огонь, но его скорее открыли, а не изобрели. Также велико значение колеса. Однако ещё больше повлияло на людей другое изобретение, – оно может изменять наши представления, оно легло в основу обществ, подаривших миру науку и логику, в течение столетий оно было мощнейшим инструментом распространения искусства, науки, политической мысли и просвещения – письменность. [T.21.XXXII.6]
Сергей МЕДВЕДЕВ, кандидат исторических наук: «История человечества – это история хранения информации. Самым первым хранилищем была наша память, затем люди изобрели письменность. У Умберто Эко в его знаменитой лекции об истории книг приведён диалог Платона «Федр»: фараон разговаривает с Гермесом, – изобретателем письменности. «Хитроумный Тот, – говорит фараон – письменность, это прекрасно, но люди разучатся пользоваться памятью». Сами египтяне записывали свою историю на обелисках, но тот народ, который был у них в плену, был кочевым племенем и носил свою историю на свитках, на книгах. Евреи первыми обожествили книгу. А вслед за ними и христиане стали «Народом Книги». Само слово «Библия» в переводе с греческого означает «Книги, – Книга Книг».
…на сегодняшний день это не только самая переводимая в мире книга, но и наиболее комментируемая. В библиотеке Оксфорда работы, посвящённые лишь «Посланию апостола Иоанна» занимают помещение в двадцать квадратных метров. А ежедневный тираж Библии составляет 32 876 экземпляров, то есть каждую секунду в мире печатается одна Библия.
Сергей МЕДВЕДЕВ, кандидат исторических наук: «…давайте выведем за скобки политическую литературу».
Борис ДУБИН, ведущий научный сотрудник «Левада-Центр»: «Ну а как её вывести? Довольно сложно отделить принудительное чтение от непринудительного. Действительно, были ошеломляющие показатели, в том числе и для нынешних времён, по подписке на журналы и газеты. Была подписка принудительной, но а уж там, коли подписал, так что же, заодно и прочёл. В смысле выпуска книг, опять-таки, довольно сложно отделить в тогдашних цифрах, «брошурятину» бесконечную и книги Леонида Ильича и близких его, которые печатались чудовищными тиражами, от книг, которые действительно население хотело читать. Это книги о войне, это книги о любви, это книги об истории. Детективы, конечно. Молодёжь – фантастику. Но ведь всё это нельзя было дать в полной мере, поскольку через фантастику шли какие-то нецензурированные значения и свободы, и выбора, и игры или, напротив, если она была такая антиутопическая, значит значения принуждения, насилия, власти и прочее-прочее. То же самое детектив. Детектив же – свободный жанр демократического общества. Там сыщик то, как мы знаем, в классическом начальном детективе, он не государственный служащий, он – частный человек. А у нас все детективы-то милицейские. Ну и так далее и так далее. Но дело то ведь не только в этом. Дефицит был, по крайней мере для позднего советского общества, дефицит был работающим механизмом. Без этого механизма, я думаю, что Советский Союз развалился бы быстрее. Это была своего рода смазка…».
Изобретение книгопечатания не только величайшее событие в европейском просвещении, это фактически первый шаг к развитию капитализма.
Сергей МЕДВЕДЕВ, кандидат исторических наук: «А вот интересная деталь. Заказчиком Гутенберга был еврей-ювелир Йохайм Фуст, который поменял своё имя на немецкое Иоганн Фауст.
…и книга своего рода носитель вот этой фаустовской культуры…»
Борис ДУБИН, ведущий научный сотрудник «Левада-Центр»: «Макс Вебер, замечательный немецкий социолог, говорил, что ну вообще говоря, изобретений в китайской культуре было чрезвычайно много, и порох, и шёлк. Или, например, в индийской философии и логике изощрённейшие системы знания. Но отсутствие такого простого инструмента, как алфавитное письмо, а затем построенная на ней общедоступная печать, фактически не дало возможности этим открытиям превратиться в целую цивилизацию, двинуть её вперёд».
Сергей МЕДВЕДЕВ, кандидат исторических наук: «…мы с вами говорим о книге как об одном из инструментов нового времени. Я подумал, что это также и инструмент империи, институт колониализма, распространения Запада, наряду с порохом и сталью. Так, например, в Британской империи одним из важнейших имперских инструментов, наряду с Вестминстерской парламентской системой, Гринвичским меридианом или Имперской системой мер, стала Британская энциклопедия». [T.10.LI.60]
Наталья БАСОВСКАЯ, доктор исторических наук: «…прадед Монтеня купил замок Монтень – звучный, с аристократическим названием – присоединить «Монтень» к своему имени. Эйкем не звучит. И наконец, это удалось, прадед Монтеня приобрел замок Монтень со всяческими аристократическими церемониями, и отец твердо отказался от имени Эйкем. Отец образован, образован тонко. Признаком тогдашнего тончайшего образования, конечно, является знание древних языков и любовь к ним. Он вполне этим обладает. И отец хочет из Мишеля – как, вот, сознательно – вырастить человека, который так же бы чувствовал, так же бы был тонок, восприимчив, короче говоря, был бы аристократичен – в тогдашнем смысле слова. Аристократичность рыцарей ушла – кончился век меча. Аристократичность вот этих голубых кровей тоже пошатнулась, потому что дворянство можно уже купить. А Возрождение, начиная с XIV века, включая этот XVI, внесло другой тип аристократичности – аристократичность духа». [P.97.44]
…к нам бумага пришла с Запада. Итальянское «bombagio», пройдя через горнило европейских языков, стало нашей «бумагой». Производство её было очень трудоёмким, пока Николя Робер (Louis Nicolas Robert) не изобрёл бумагоделательную машину. Это случилось в год рождения Пушкина. Через пятнадцать лет наши умельцы освоили французское изобретение. Российские столоначальники получили усовершенствованное орудие труда: тогдашний офисный планктон почитал бумагу не меньше нынешнего. Не смотря на тотальную компьютеризацию, современное делопроизводство требует всё больше и больше бумажной продукции.
…именно этот корень, восходящий к греческому «папирус», в большинстве европейских языков дал название бумаге и изделиям из неё, например, книге. «Кубический кусок горячей дымящейся совести» – смысл этого определения книги вряд ли нарушится, если её содержимое перекочует на «электронные скрижали». [T.10.I.5]
Сергей ИВАНОВ, доктор исторических наук: «Античность основным носителем письменности имела папирус – то есть, писчий материал из стеблей растения, которое произрастало в дельте Нила, в Египте. Это был дешевый материал, но довольно ломкий, кроме того текст с папируса с легкостью стирался при помощи губки, например. И он был в целом не очень долговечен.
Ещё до нашей эры стал широко употребляться другой писчий материал – пергамент, то есть, гораздо более прочный материал, выделанный из кожи животного. Он был довольно дорог, но зато на нём можно было писать таким образом, что текст сохранялся: смыть его было невозможно, его можно было только соскоблить, что и делалось часто при помощи специального ножика. И по выскобленной поверхности снова писать текст. И так сколько угодно раз.
Такой текст, написанный поверх выскобленного, называется в науке «палимпсест», дословно – «снова выскобленный». Этот подчас в два-три слоя написанный текст является бесценным источником увеличения наших знаний о древней литературе, потому что теперь, благодаря современной технике, можно читать стёртые слои и таким образом расширять круг известных нам письменных текстов.
Гораздо более важная революция произошла при переходе от античности к византийскому Средневековью в виде книги. Дело в том, что основная форма античной книги – это свиток. Свиток имел свои плюсы, но и свои минусы. Свиток, во-первых, нельзя было постоянно держать открытым: он норовил свернуться. Найти нужное место в свитке также трудно, как найти нужное место, например, в современном микрофильме: нужно его весь перемотать к нужному месту. Трудно вести оглавление, трудно писать заметки на полях, и так далее. В общем, в этом «сворачивающемся носителе» были большие недостатки. Тем не менее инерция, идея того, что текст «настоящая книга» – это свиток, приводило к тому, что и пергамент, который вовсе не имел природной склонности свёртываться в свиток, тоже сворачивали в свиток. И лишь во втором веке нашей эры начинаются эксперименты с созданием принципиально нового вида книги, а именно – книги-кодекса – собственно той книги, которую мы с вами знаем, как книга. То есть, переплетённые сложенные вместе листочки пергамента.
Это имело совершенно колоссальное культурное значение: не только появилась возможность мгновенно находить нужный текст, не только появилась возможность создать оглавление, не только появилась возможность, например, делать заметки на полях удобные, но появилась возможность, например, отлистать легко к началу произведения, и посмотреть, что это было. Это имело значение даже и для литературы, потому что, например, античный роман возник в значительной степени благодаря тому, что, не смотря на сложно устроенный сюжет, читатель мог легко отлистать несколько страниц и посмотреть, что было раньше, и, таким образом, не потерять нить повествования.
Не смотря на то, что традиционная культура свитка долго этому сопротивлялась, она, в конце концов, уступила только в IV веке, благодаря победе христианства. Для христианства с самого начала книга была книгой-кодексом.
То есть, тем самым начало Византии совпадает с вхождением в жизнь принципиально нового вида оформления текста, книги-кодекса, которая досуществовала до наших дней и, видимо, вот сейчас, на жизни ныне живущих поколений, доживает свои последние десятилетия.
Иногда эту книжную цивилизацию называют «гутенберговской цивилизацией», но она, на самом деле, не имеет никакого отношения к Гутенбергу, потому что виды оттискивания знаков на бумаге, на самом деле, не имеют никакого культурного значения.
Вот та эпоха, которая сейчас подходит к концу, – это великая эпоха книги-кодекса, которая началась вместе с христианизацией империи в IV веке.
Практически вся книжная продукция, которая создавалась в Византии, создавалась на этих самых пергаментных книгах. Это придало специальное выражение византийской цивилизации, потому что это имело ряд последствий для химии чернил, для вида чернил, для вида пера, потому что именно гусиное перо вошло вместе с книгой-кодексом: до этого писали острой палочкой. Для вида текста, в том смысле, что текст стали разбивать на предложения, слова стали отделять друг от друга. Стали проставлять ударения, стали выставлять так называемые «красные строки. То есть, вид текста приобрёл совершенно иной вид, и книга, как таковая, стала выражением «священного».
Недаром на византийских изображениях распятия под крестом, на котором распят Спаситель, всегда изображается Иоанн, держащий в руках книгу-кодекс. Он держит в руках Евангелие, которое ещё не написано, которому только предстоит прийти в жизнь – ещё действие Нового Завета не завершилось, а Евангелие как бы уже написано.
И в этом смысле, с точки зрения византийцев книга является не просто священным предметом, эта книга является предметом, прообразующим действительность. Это высочайшее значение, которое придавали византийцы книге, мы всегда должны помнить, когда разговариваем о византийской литературе». [P.125.49]
…обыкновенное гусиное перо. Именно ему человечество не могло найти замену более десяти веков. Оно символ музы, негласный символ поэтов и писателей.
Правда, для написания текстов годилось не любое перо, а только пять внешних перьев из левого крыла гуся, так как они лучше ложились в правую руку.
По свидетельствам историков такие перья вошли в жизнь писарей впервые около шестисотого года нашей эры в Севильи. Причиной стало удешевление сначала пергамента, а позднее – бумаги. Ровная поверхность бумаги так и напрашивалась на то, чтобы выводить на ней аккуратные ровные линии. При использовании пера постепенно изменился и стиль письма – оно сделалось прописным и наклонным, появились строчные буквы.
Кстати, это ведь только в русском языке слово «ручка» происходит от слова «рука», в английском, французском, испанском корень у этого слова латинский: происходит от слова «penna» – «перо». [T.30.III.1]
В действительности Яков Брюс был не столь великим магом, сколь великим государственником. Служил Петру Великому в разных чинах – и Новгородского генерал-губернатора, и командующего русской артиллерией. Но Сухаревка слагала о нём легенды одну страшнее и таинственнее другой.
Вера БОКОВА, доктор исторических наук: «…он ещё и на Сухареву башню лазает. И у него там по ночам свет горит. И у него там какие-то приборы бурчат на столе, искрами сыплют. И книги чёрные навалены тоже кучами.
А учёные книги тогда все переплетали в чёрный переплёт. Беллетристика вся в синих шла переплётах, в жёлтых – это такой, популярный, учебники, всё. А учёное всё в чёрных книгах, поэтому все чернокнижники они. Ну, и колдовские книги, они тоже в чёрной коже, как известно». [T.2.XCIII]
Михаил СЕЛЕЗНЁВ, кандидат филологических наук: «Как дошёл до нас текст еврейской Библии? (Ветхозаветной части христианской Библии) – Прежде всего, это средневековые еврейские манускрипты. Древнейшие более менее полные средневековые еврейские рукописи относятся к концу девятого – началу одиннадцатого века.
Самый древний считается так называемый «Каирский кодекс пророков» из каирской караимской синагоги, который, согласно колофону, то есть тексту, который завершал рукопись и говорил о том, когда она была написана, говорит, что она была написана в 896-м году нашей эры.
Наиболее авторитетным списком, полным, который включает в себя не только Пятикнижие, и не только Пророков, а всю Библию, считался долгое время и был так называемый «Алеппский кодекс» начала десятого века, пользовавшийся огромной известностью и огромным почитанием в еврейском мире, потому что считается, что именно этим Кодексом пользовался в качестве образцового великий еврейский учёный и богослов Маймонид (вторая половина двенадцатого века).
После гибели Алеппского кодекса самым старым полным свитком Библии является свиток, находящийся в Петербурге, который написан, судя по колофону в 1009-м году.
Свитки, о которых я говорю, принято называть масоретскими. В еврейском языке «масора» – это означает как бы «традиция, предание». Учёные-книжники, которые составляли пометы библейскому тексту, по-еврейски называются «баля-ха-масора», то есть, «знатоки масоры, владельцы масоры», по европейски их принято называть «масоретами». А библейский текст, который дошёл до нас благодаря этим книжникам, называется «масоретским». Он характеризуется стабильностью, которая совершенно уникальна для рукописной традиции. Практически любые тексты, которые дошли до нас в рукописном виде, будь то греческие авторы, трагики или Новый Завет, или греческий Ветхий Завет, дошли до нас с колоссальным количеством разночтений: рукописи различаются друг от друга – на каждую строчку по какому-то разночтению. А вот в масоретском тексте такого нет. Книжники, которые занимались переписыванием еврейских текстов, настолько тщательно следили за своей деятельностью, что расхождения между рукописями минимальные, и почти все без исключения касаются лишь вопросов орфографии.
Некоторые гебраисты прошлого считали поразительное единство масоретской рукописной традиции доказательством её боговдохновенности. Однако же Рукописи Мёртвого моря, которые расходятся и с масоретским текстом и друг с другом, показали что в самом начале еврейской рукописной традиции, до того, как масореты ввели столь жёсткий контроль за перепиской еврейских книг, еврейский текст подвергался исправлениям, искажениям столь же часто, как и любая другая рукописная традиция.
Известно шесть кодексов десятого века, восемь кодексов одиннадцатого века. То есть, десятым-одиннадцатым веком датируется начало их традиции. Почему такие поздние рукописи? – Дело в том, что это не от небрежения к «Слову Божьему», а, наоборот. В еврейской традиции считается, что текст Священного писания, и, вообще, любой текст, в котором содержится «Имя Господне», не может быть просто выброшен, поэтому такого рода текст, в частности, непригодный для употребления текст Священного писания, не выкидывают, а торжественно «хоронят».
В иерусалимских синагогах была такая традиция собирать фрагменты текстов еврейских, которые могут содержать в себе «Имя Божие», и каждые семь лет (раз в семь лет) устраивать торжественное захоронение этих текстов.
…по-видимому вот эта граница, почему до нас практически не доходят еврейские тексты раньше десятого и конца девятого века, связана с тем, что именно в это время эти самые книжники, которые занимались переписыванием, разработали очень тщательную систему того, как отмечать в библейских текстах гласные, как отмечать синтаксис, системой так называемой вокализации и акцентуации, после чего тексты предшествующих времён оказались как бы морально устаревшими, даже если сам пергамент был хороший. И как непригодные к использованию, они подвергались вот той самой судьбе». [P.125.104]
Андрей ЗУБОВ, доктор исторических наук: «…малозначимые эпитеты сделает основополагающими именами Единого бога. Позднее этого Высшего единого бога называли или Ахура-Мазда или Мазда-Ахура – это, в сущности, не важно. Важно то, что Мазда – это иранский вариант санскритского слова «медхас» – «наука, знание». То есть, этимологически имя Мазда – это «знающий, всеведущий».
Что соответствует преданию о нём – знает и прошлое, и настоящее, и будущее. А его главный враг – Ангра-Майнью – «Злобный дух», позднее «Ариман», знает только прошлое».
…не смотря на все усилия богословов позднего Ирана маздеистская теология осталась по форме дуалистической. Хотя крайне негативная сущность Аримана делала Ормазда практически богом монотеистическим. То есть, никто не обращается к Ариману – зачем он нужен? – Он Абсолютное зло. Практически единственным богом – богом объектом молитвы – являлся Ормазд». [P.125.473]
Андрей ЗУБОВ, доктор исторических наук: «Предмет» – то «что перед нами», то, что метится перед нами.
Если предмет не назван, его и нет: когда мы его видим, мы его тут же называем, хотя бы мысленно. Постепенно в латинском языке сонорное «гномино / gnomina» – «объект познания» от слова «гнозис» – «познавать», переходит (сонорность убирается) в «номино / nomina» – «имя вещи».
Мы теряем этот объект, как «объект познания». Мы воспринимаем «вещь», как «вещь в себе», как «саму по себе вещь». [P.125.523]
1 - 2