ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
287. БИБЛИОТЕКА. СТАТЬИ.
Сивилловы страсти: оракул и библиотека
«ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ» 4/2006 [A.287]
Евгений Абдуллаев, кандидат философских наук (Республика Узбекистан), Василий Даниленко, кандидат политических наук, профессор Пекинского Института международных и сравнительных исследований (Китай)
Оракул и библиотека – это две наиболее древние метаструктуры, возникшие в результате информационного обмена между Востоком и Западом, которые наименее изменились со временем. Сейчас трудно сказать, что из них появилось ранее. Но начнём с оракула, мысленно перенесясь в Древнюю Грецию.
ОРАКУЛ
В районе средней Греции Фокиде, где обычно проводились Пифийские игры, на месте многочисленных культовых сооружений (первые из которых датируются вторым тысячелетием до н.э.) в VI веке до н.э. началось строительство святилища, управляемого Амфиктонией – союзом греческих племён, живших по соседству с местом общего поклонения высшему божеству – Аполлону и объединившихся для его защиты.
Пейзаж Дельф поражает своей необычностью. С одной стороны, почти отвесной стеной поднимаются к облакам скалы Федриады; с другой – до горизонта стелется Крисейская равнина. «Местность эта скалиста, – описывал Дельфы географ Страбон, – и имеет вид театра». Расположенный на террасах горной подковообразной гряды, культовый оракул отстраивался и разрастался в течение нескольких столетий.
Оракул – почитаемое место, обыкновенно в святилище, где верующие получали ответ от божества на заданный вопрос. Этим словом, также определялось и само предсказание. Оракулы, обычно в форме изречений, давались по разному: при помощи жребия, знамений, снов... Существовали даже оракулы, «произнесённые» якобы мертвецами.
В эпоху до греко-персидских войн оракулы имели большое значение. Существование оракула было во многом обусловлено религией Аполлона – важнейшего бога-прорицателя. В Греции и Малой Азии Аполлону принадлежало множество прорицалищ, однако Дельфы на протяжении долгого времени были основным средоточием религиозной жизни греческого мира.
Исследования французских археологов, начавшиеся с 1880 года, показали, что греки считали, будто в Дельфах находится центр Земли. Так внутри святилища можно видеть Омфал – «Пуп земли». К настоящему времени здесь раскопаны галереи, культовые сооружения разных форм и назначения, а также театр. Огромные богатства, собранные в виде жертв, даров (статуи, бронзовые треножники и т.д.), триумфальные монументы, за редким исключением (вроде бронзовой статуи Возничего), до нас не дошли.
Здесь был расположен и сам храм, к которому вела Священная дорога. Немногие сохранившиеся остатки относятся к зданию IV века до н.э., заменившему храм, возведённый в VI веке до н.э. и разрушенный в 373 году. Сохранилась лишь часть украшений фронтона, созданных Антенором.
Антенор – афинский скульптор и литейщик второй половины VI века до н.э. Согласно надписи, создатель статуи, которую гончар Неарх посвятил Афине. Письменные источники свидетельствуют, что после изгнания Писистратидов в 510 г. Антенор изваял группу тираноубийц Гармодия и Аристогитона. Однако в 480-м она была увезена персами и в 477-м заменена другой скульптурной группой. Но главное, есть основательное предположение, что Антенор участвовал также в создании скульптур на фронтоне храма Апполона в Дельфах.
Здесь, в Дельфийском оракуле давалась информация по основным культовым вопросам, зачастую на основе заключений прорицателей определялись и вопросы политики. Например, точно известно, что через дельфийских жрецов правители Греции советовались с Аполлоном и по вопросам колонизации. Культ оракула был настолько силён, что им определялась искупительная кара при очищении от пролитой крови, и даже, толковалось законодательство, вновь составляемые конституции получали санкцию Дельфийского оракула. Таким образом, это святилище оказывало сильное влияние на политику государства. С тем, чтобы сохранять своё высокое положение, жрецы, при ответах на важные вопросы, касающиеся будущих политических событий, прибегали к завуалированным или двусмысленным формулировкам. Так, например, известно, что одним из самых щедрых жертвователей Дельфийскому оракулу был последний царь Лидии Крез (560 - 547 гг. до н.э.), который был известен не только своими богатствами (при нём начали активно чеканить монеты, что способствовало бурному развитию торговли, а следовательно, и поступлениям в казну), но и щедростью. Так вот, согласно преданию, перед началом войны с войсками персидского царя Кира, Крез получил такой оракул: «Перейдя реку Галис, ты разрушишь великое царство». И Крез, отправившись на войну, действительно разрушил царство, только своё, границы которого до сих пор лишь расширял, захватывая всё новые и новые земли Малой Азии. В этот раз он проиграл битву, но Дельфийский оракул не ошибся.
Не получил Крез вразумительного ответа от Дельфийского оракула и во второй раз. Геродот рассказывает, будто Крез запросил Дельфы о своём глухонемом сыне, которого не могли исцелить врачи. Оракул дал мрачное пророчество:
Многих народов властитель, о мидянин. Крез неразумный!
Не пожелай ты услышать вожделенного лепета сына
В доме твоем: лучше б навеки устам его быть не отверстым!
В оный ведь день, для тебя роковой, возгласит он впервые!
Так оно позже и случилось: когда персы ворвались в 545 году в акрополь столицы Лидии – Сард, один перс, не разобрав, что перед ним царь, бросился на Креза с ножом. Сын Креза от потрясения обрёл дар речи и закричал: «Человек, не убивай Креза!» и тем самым спас отцу жизнь, однако сам до конца жизни снова не мог ничего сказать...
Или вот ещё пример: около 660 года до н.э. спартанцы собирались напасть на Аркадию, но предварительно решили спросить об успехе своего похода Дельфийский оракул. Тот ответил:
Много в Аркадии мужей – им пищею желуди служат; Эти не пустят тебя; от меня ж тебе нет запрещенья.
Геродот, повествующий об этом, подтверждает: спартанцы потерпели поражение.
В дальнейшем представители греческого просвещения (приблизительно V век до н.э. – эпоха софистики) критиковали оракулы и тем самым способствовали их упадку. Оракулы стали закрываться, а если и продолжали действовать, то влачили жалкое существование. Чаще всего их деятельность уже ограничивалась сакральными или частными вопросами.
А вот во II веке н.э. некоторые оракулы вновь оживились (Дельфы, Кларос). Но в этот период оракулы обрели новых противников в лице проповедников христианства. После того, как христианство окончательно утвердилось в большинстве стран Европы, оракулы были запрещены окончательно.
Но так как наряду с определёнными местами прорицания – святилищами, издавна существовали прорицатели-одиночки, которых в народе также почитали оракулами, то таких людей, при всенародной любви к ним, извести было непросто. В тревожные времена они, с одной стороны, служили средством манипулирования общественным мнением, а с другой – помогали социальным «низам» выражать свой гнев и ненависть в отношении властей или недовольство иудеев, например, – против римлян, христиан – против язычников. Поэтому таких оракулов преследовали, либо держали под строжайшим контролем. Наверное, вследствие этого и рождались некие литературные собрания греческих оракулов. Одним из самых известных в их ряду являются «Пророчества Сивиллы» (в некоторых источниках их называют – «Прорицания Сивиллы», или «Сивиллины книги»).
Прорицатели – особая каста людей, появившихся в результате дифференциации религиозно-культовых и социальных функций в раннем античном обществе. Прорицатели жили либо в каком-нибудь определённом месте (оракулы или храмы), либо вели жизнь странствующих пророков. Их предсказания сопровождались состоянием экстаза, воскурениями, видениями и слуховыми галлюцинациями. Знаменитые прорицатели – Тиресий, Эпименид, Калхас, Амфиарай и Бакид. Среди женщин – прорицательниц наряду с Кассандрой следует отметить, прежде всего, Сивиллу родом из Эритреи, собрание оракулов которой – «Сивиллины книги» были популярны вплоть до Средневековья. После перевода Ветхого Завета на греческий язык слово «пророк» стало классическим для обозначения прорицателя. Пророк – это жрец, предсказывающий то, что должно произойти. В древности за пределами ветхозаветного мира, не обязательно сам предсказатель, но и второстепенный служитель при оракуле, освещал будущее. Помимо прочего пророк считался посредником между богами и людьми.
Сивиллы, по преданию, пришли с Востока. Это ясновидящие, получившие от божества дар предсказания. Всего их насчитывалось около десяти в различных местностях и в разные времена. Считалось, что Сивиллы живут до тысячи лет, а их пророчества, как правило, грозят бедой. Наиболее известные Сивиллы – эритрейская и кумская. «Оракулы Сивилл» представляют собой собрания предсказаний на греческом языке, написанных стихами – гекзаметром. Однако доподлинно известно, что под именем Сивиллы эти произведения создавали неизвестные авторы – греки, римляне, иудеи, христиане. Нередко пророчества преследовали политические и религиозные цели. В них содержалась критика общества и власти (владычества Рима, например). С Сивиллами в Грецию проникло немало восточных идей. Известные на сегодняшний день четырнадцать книг появились между II веком до н.э. и III веком н.э. Согласно римскому сказанию, Сивилла из Кумы привела Энея в преисподнюю и продала царю Тарквинию Древнему три свои книги с изречениями. Книги Сивиллы тайно хранились в Риме, находясь под государственным контролем в храме Аполлона, и могли изыматься только специальной коллегией по решению сената в случае крайней необходимости. Некоторые религиозные учреждения ведут свою историю от указаний, найденных в книгах Сивиллы. Во времена Империи к ним обращались за помощью. В 400-м году главнокомандующий войсками Римской империи Стилихон Флавий (около 365 - 22.08.408 гг. н.э.) велел сжечь их. Но популярность Сивилл была настолько велика, что образы оракулов-женщин будоражили впечатления таких великих художников – как Микеланджело, Тинторетто и Рембрандт, которые творили уже спустя столетия.
Но вернёмся к оракулам. Особенностью Дельфийского оракула было ещё и то, что он был не просто святилищем, но своеобразным научным и даже философским и политическим центром. Жреческая коллегия Дельф (позднее именовавшаяся Синедрионом) играла роль своего рода беспристрастного «экспертного сообщества». Надо признать, что беспристрастность не всегда выдерживалась. Например, в V веке позиция Дельф была проспартанской. Позже, при Филиппе и Александре Македонских – промакедонской. Существовала среди греческих интеллектуалов VI века, как отмечают исследователи, и «антидельфийская оппозиция» (термин Л. М. Глускиной).
Тем не менее, вплоть до первых веков нашей эры влияние Дельф на духовную жизнь Эллады невозможно недооценить. Первые греческие философы (Семь Мудрецов) посвящают дельфийскому храму Аполлона свои изречения. Гиппократ – медное изображение тяжелобольного человека. Аристотель – свои поэтические опусы. На сведения, полученные в Дельфах, в значительной степени опирался «отец истории» Геродот. Консультировались с Дельфами и Сократ, и Диоген. Наконец, в Дельфы обращались за советом при основании колоний и захвате новых земель, на которых затем устанавливался подконтрольный Дельфам культ Аполлона Дельфийского.
Начиная с VI века до н.э. к Дельфам начиняют проявлять интерес негреческие, восточные государства – прежде всего, правившие в ту пору Лидией Мермнады, а затем и древнеперсидские Ахемениды. Исследователи полагают, что именно щедрые пожертвования лидийских Мермнадов в то время способствовали росту влияния Дельф. Он стал своеобразным «информационным центром», имевшим значение не только для самой Эллады, но и для двух крупнейших восточных империй древности. Возможно, не случайно и то, что наиболее подробные сведения о культуре и религии Востока сообщают близкие Дельфам авторы: Геродот, Ксенофонт и, конечно же, Плутарх, сам бывший дельфийским жрецом. Не исключено, что Дельфийский оракул возник по образцу какого-то несохранившегося египетского или переднеазиатского оракула: этот вопрос за недостаточностью сведений мы оставляем в стороне. Важно, что в период своего расцвета (VI - III века до н.э.) Дельфы выступали фактором информационного воздействия Запада на Восток – следы которого можно обнаружить и в «аполлоновских» изображениях Будды, и – ещё более впечатляющий пример – в дельфийских изречениях, раскопанных в городище Ай-Ханум на севере современного Афганистана.
При этом сама внутренняя организация Дельфийского оракула, несмотря на полтора столетия непрерывного археологического штурма его развалин, остаётся неясной. Каким образом пифия, восседавшая на треножнике, впадала в состояние экстаза? Исследователи до сих пор спорят, действительно ли в святилище существовала некая трещина с исходящими из нее пьянящими парами? Каким образом записывалось бормотание пифии? Все ли записывалось за ней, или же проводился некоторый «отсев» «словесного мусора»? Каким образом происходила трансформация устного нерасчленённого текста в текст письменный и упорядоченный? Ведь сидящие по соседству жрецы должны были не просто выступать толмачами, но в стихотворной форме изложить её предсказания. И хотя Дельфы славились двусмысленностью своих ответов, греки (и не только греки) научились с этой двусмысленностью как-то справляться. В любом случае, авторитету оракула она не вредила. Более того, она стимулировала развитие античной философии и науки, многие тексты которых содержат истолкования того или иного дельфийского прорицания.
Именно этот непрерывный, достаточно хорошо организованный процесс «перековки» устного, невнятного прорицания пифии в письменное и разумно истолкованное (осуществлявшийся дельфийским жречеством и близкими им интеллектуальными кругами) и составляет уникальность дельфийского оракула как «метаинформационной организации» античного Запада. Подобная организация, постоянно воспроизводимый маршрут «от мифа – к логосу», не встречалась ни на Востоке – в ту эпоху, ни позже – на Западе.
Действительно, Дельфы не были ни центром науки, ни центром просвещения в современном понимании. Имена дельфийских жрецов не были ни широко известны, ни прославлены. Исключением был Плутарх, однако он был жрецом в Дельфах уже во времена упадка оракула. Внутренняя структура оракула тщательно оберегалась от посторонних глаз; неслучайно вблизи оракула было поставлено изваяние Сфинкса – символа тайн и загадок. Закрытость Дельф, уже в раннюю античность, порождала домыслы... Предтеча пифагореизма Орфей утверждал, что в Дельфах наряду с Аполлоном почитают и Ночь.
С III века до н.э. авторитет Дельф начинает падать. Хотя исследователи находят для этого разные причины: потеря Элладой политической независимости, упадок религиозности и т.д. Мы рискнем назвать ещё одну, как правило, ускользающую от внимания. Причина эта – библиотека!
БИБЛИОТЕКА
Древние библиотеки существовали в основном при храмах в виде собраний клинописных глиняных таблиц – засвидетельствовано уже на Ближнем Востоке (наиболее знаменитая библиотека находилась в Ниневии во дворце ассирийского царя Ашшурбанипала – VII век до н.э.). Достоверных сведений относительно древнегреческих библиотек нет. Первую публичную библиотеку основал тиран Клеарх в Гераклее (Понт, IV век до н.э.). Самой обширной частной библиотекой считалась библиотека Аристотеля, которая не сохранилась. Во время раскопок в Геркуланиме обнаружена частная библиотека эпикурейца и поэта Филодема (I век до н.э.), насчитывающая около 1860 свитков, преимущественно философского содержания. Самой знаменитой античной библиотекой считалась Александрийская библиотека папирусных свитков, приобретавшая все знаменитые произведения, которые только существовали. Во времена Цезаря она насчитывала порядка 700 тысяч единиц хранения. В 47 году до н.э. часть произведений сгорела. Остальная часть фондов была уничтожена другими пожарами. Окончательное уничтожение библиотеки произошло в период ожесточённых столкновений между язычниками и христианами, которые в 391 г. разрушили храм Сераписа, где хранилась библиотека. С Александрийской библиотекой Птолемеев соперничала основанная в Пергаме библиотека Атталидов, насчитывавшая около 200 тысяч папирусных, а затем и пергаментных рукописей. Обеим библиотекам принадлежала ведущая роль в области научной систематизации и каталогизации литературных источников (в Александрии этим занимался Каллимах). Первая римская публичная библиотека создана по греческим образцам Азинием Поллионом. Позднее возникли новые библиотечные учреждения, основанные императорами, например, Августом, Тиберием, Веспасианом, Домицианом, Траяном и византийскими правителями. В IV веке в Риме имелось 28 публичных библиотек. Обширными библиотеками располагали также провинциальные города. Самые ранние христианские библиотеки возникли наряду с частными при больших епископальных церквах, например, в Константинополе.
Хотя самые ранние данные об античных библиотеках относятся ко II тыс. до н.э. вплоть до III века до н.э., греческие книжные собрания значительно уступали восточным: шумерским и египетским – как по уровню организации библиотечного дела, так и по количеству фондов. Книжное собрание Аристотеля, считавшееся крупнейшим в Элладе IV века, не превышало нескольких десятков тысяч свитков.
Следует отметить, что значение книги – и пространного письменного текста – довольно долго не осознавалось греками. Вероятно, прав С. С. Аверинцев, доказывая, что культ книги был внеэллинским по своему происхождению и относится к эпохе позднего эллинизма.
Первые крупные библиотеки также возникают – и достигают своего расцвета – на востоке эллинистического мира, в Египте и Малой Азии – прежних очагах древневосточной цивилизации. В III веке строится Мусейон в египетской Александрии; во II веке возникает библиотека в Пергаме (Малая Азия). Александрийский Мусейон обладал самыми значительными фондами (до 800 тысяч свитков); Пергамская библиотека прославилась изобретением и использованием нового материала для письма – пергамента, который был прочнее папируса и благодаря которому античная литература сохранилась в сыром климате Средневековой Европы.
Всё же именно Александрийская библиотека, считавшаяся центром науки и образованности, затмила собой все остальные библиотеки как античного Запада, так и древнего Ближнего Востока. Неслучайно эллинист Я. Э. Голосовкер считал Александрию синтезом Востока и Запада. Следуя Ницше в выделении в античной культуре двух основополагающих начал – дионисийского (которое Голосовкер назвал «оргиазмом», влечением к оргиям, экстазу, хаосу) и аполлоновского (любовь к «числу», числовым отношениям, гармонии), Голосовкер писал: «Александр, этот чудо-ребёнок, рванул и двинул фалангами с Запада на Восток «голое число»... Его фаланги несли гармонию оргиазму Востока. Но порождённое победителем обратное движение с Востока на Запад ответило... восточными культами, как бы идя навстречу не гармонии полиса, а навстречу тем древним оргиастическим мистериям, которые издревле обтекали Элладу. Точкой всеобщего восточно-западного водоворота сил вскоре стала Александрия». Не совсем понятно, что дионисийского, «оргиастического» было в Александрийском Мусейоне, но связь с аполлоновским началом и самим Аполлоном в ней была – как прежде у Дельф – вполне очевидной.
В Александрии (как и в Афинах) библиотеки размещались в храмах Муз – Мусейонах. Музы – божества круга Аполлона, часто «замещавшие» его в сознании греков. Библиотеки, возникнув как Храмы Муз, как бы «заместили» собой Дельфийский оракул – Храм Аполлона.
Напрашиваются и другие аналогии между оракулом и библиотекой. Подобно Дельфам, Александрийская библиотека притягивала многих ведущих представителей античной науки, литературы и философии. Среди читателей Мусейона были Евклид, Архимед, Аристарх (выдвинувший гипотезу о вращении Земли вокруг Солнца), Эратосфен, вычисливший окружность планеты, медик Герофил. Именно в Мусейоне Пятикнижие Моисея было переведено на греческий язык. Хотя, в отличие от Дельф, на должность главы Мусейона назначался какой-нибудь известный ученый или философ (Каллимах, Эратосфен и др.), остальной многочисленный штат библиотекарей – как и жреческий клир Дельф – был фактически анонимен. И дельфийский священнослужитель, и александрийский библиотекарь были лишь «трансляторами» сакральной информации, независимо от того, исходила она из книг или от божества.
В действительности, однако, эта «трансляция» не была столь прозрачной. Библиотекарь – не просто хранитель и передатчик информации: он её систематизатор, каталогизатор, а порой – и цензор.
Близкие функции выполнял и служитель оракула.
Вместе с тем, между оракулом и библиотекой – именно как метаинформационными структурами – имелись значительные различия.
Внешние отличия очевидны. Оракул выдаёт прорицания, тогда как библиотека – книги. Прорицания кратки и священны, книги – пространны, и немногие из них могут похвастаться статусом «священных».
Однако гораздо любопытнее внутренние различия. Оракул постоянно производит новую информацию. Получая новый запрос, он не отсылает к прежним прорицаниям. Он должен каждый раз заново вопрошать божество и запускать затем механизм интерпретации прорицаний. Неслучайно расцвет Дельфийского оракула пришёлся на наиболее драматичный момент греческой истории: колонизации, греко-персидских войн, острых внутренних конфликтов.
Библиотеки же распространяются в период среднего и позднего эллинизма, время превращения демократических полисов в монархии, республик – в империи. Характерно, что первая большая библиотека в Риме была открыта только во времена Империи (39 г. до н.э.) – хотя она была объявлена публичной и поместилась в храме Свободы.
Библиотеки, в отличие от оракулов, процветают в период политической сонливости общества. Библиотеки – своего рода старческие морщины культуры. «Александрийский интеллигент, – писал Я. Э. Голосовкер, – в глубине души своей, – библиотекарь и корректор поневоле, который только слепнет от книжной пыли и опечаток». Читатель библиотеки, подобно прорицателю, погружается в некую воображаемую реальность, которую развёртывает перед ним текст. Однако, в отличие от прорицателя, читатель погружается не в настоящее или в будущее (группа гадательных или пророческих книг достаточно малочисленна) – но в прошлое. Полученные из книг знания лишь косвенно, при наличии специального обучения, могут быть использованы для объяснения настоящего и прогнозирования будущего.
Вплоть до начала нашей эры библиотека оставалась наиболее «восточным» элементом западной культуры. Даже расцвет библиотек в Риме в I - III веках н. э. достаточно красноречиво совпадает со временем увеличения «восточного» населения Рима – иудеев, египтян, сирийцев и т.д. Свой «восточный» характер библиотека сохранила и в Средние века. Достаточно сказать, что в X веке немногие европейские библиотеки имели собрание свыше 400 томов – в то время как в библиотеке халифа Кордовы аль-Хакима их было более 400 тысяч.
Собственно, рассуждая о «восточности» библиотеки, следовало бы писать её с большой буквы, о Библиотеке – как о предельно крупном, централизованном книгохранилище; небольшие библиотеки существовали везде и всегда*. Такие Библиотеки возводились и организовывались по основным принципам восточной имперской эстетики – монументальность, сакрализованность и уязвимость: вся история Библиотек есть история пожаров и грабежей. Чем обширнее была Библиотека, тем красивее была её гибель. По одной из легенд, монголы, завоевав Багдад и захватив его Библиотеку, бросили все книги в реку Тигр. Образовался мост, по которому могли идти люди; вода в реке почернела от чернил. Кстати, монгольское нашествие, кроме разрушения городов и распространения чумы, имело и важное следствие для культуры. Как считает Т. Ф. Картер, именно через покорение монголами земель в Европу проникло книгопечатание.
После эпохи эллинистических монархий, интерес к Библиотекам на Западе возник только в период колониальных захватов XIX века на всё том же Востоке, с которого в массовом порядке вывозились рукописи и книги. Так возникла Библиотека Британского музея, Французская национальная Библиотека, многочисленные «королевские» и «императорские» Библиотеки.
Что же касается оракулов, то они, несмотря на свою очевидную «западность», для Древнего мира оказались, тем не менее, тупиковой ветвью античной цивилизации. Ни средневековый монастырь, ни университет Нового времени нельзя даже с натяжкой назвать аналогией Дельф. Возможно, здесь сыграло роль изменение самого религиозного сознания – с распространением христианства. Однако влияние христианства на восприятие наследия античной культуры – сюжет для отдельного исследования.
* Аналогично тому, как существование небольших прорицалищ характерно для всех культур. Но та структура, которую оракул получил в VII-II веках в Делъфах и некоторых других оракулах Аполлона, позволяет говорить о них как об Оракулах.