ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО

ЗАРИСОВКИ К СТАРШИМ АРКАНАМ

АРКАН XIX. Veritas facunda; Virtus humana; Aurum philosophalum; Vocatio; Lux resplendens (Ослепительный Свет); Sol, le Soleil (Солнце); Иероглиф (топор освобождения, прорубающий окно к свету в крыше предшествующего аркана).

Aurum philosophalum

Золото Философов

Опасности распыления благородной материи, преждевременного разрушения тела и т. п. заставят нас думать о проблеме Философского Камня и Жизненного Элексира. Вот вам и третий заголовок – Aurum Philosophale (Золото философии).

Готовые объекты в природе (2) вместе с пониманием Вторичных и Зодиакальных Причинностей (17) дадут ключ к Алхимии (19).

Ведь исходным материалом Алхимического Делания могут служить самые неблагоприятные состояния материи, лишь бы вы умели читать в Природе.

Гностическое понимание Принципа Произвождения (3) и необходимость физического разрушения (16) определят одну из основных фаз Алхимического Процесса (19), а именно, фазу «головы ворона». Сначала гниение, потом возрождение.

Законы приспособления в Природе (4) и судьба материи (15) оправдывают Алхимическую Задачу (19).

Чутье Великой Естественной Религии (5) и понимание обратимости процессов (14) создают Алхимика (19).

Знакомство со средой (6) и с энергетическими преобразованиями (13) дают ключ к Алхимии (19).

Если ты сознаешь, что материя Зодиакального Плана (12) в твоем распоряжении по праву собственности (7), то ты в душе Алхимик (19).

Карма Природы (8) и ее силы (11) должны быть известны Алхимику (19).

Осторожность (9) в пользовании Мировой Мельницей (10) характеризует Алхимика (19).

…добывание Философского Камня (Алхимическое Великое Делание). [B.27]

aurum, ī n 1) золото (eruere a. terrā O): montes auri polliceri погов. Ter сулить золотые горы; 2) поэт. золотые изделия (украшения, сбруя, монета, посуда и пр.): золотая чаша (a. plenum V); золотые удила (equi mandunt a. V); золотое руно (auro potiri О); золотое кольцо (digitos circumligare auro J); 3) деньги, нажива: auri sacra fames V проклятая жажда наживы; 4) золотистый цвет: spicae nitido flaventes auro O блещущие ярким золотом колосья; 5) золотой век (a. priscum H; argentea proles auro deterior O). [B.32]

philosophia, ae f (греч.) философия (studium sapientiae, quae ph. dicitur С); философский вопрос (de philosophiā sermonem habere Nep); pl. философские системы С, AG. [B.32]

φιλο-σοφία ἡ 1) любовь к знанию, любознательность (ἡ φ. κτῆσις ἐπιστήμης, sc. ἐστίν Plat.); 2) исследование, учение, наука (περί τι Isocr.): αἱ φιλοσοφίαι Isocr., Plat. изыскания, исследования; 3) любовь к мудрости, философия (ὀρθῶς ἔχει τὸ καλεῖσθαι τὴν φιλοσοφίαν ἐπιστήμην τῆς ἀληθείας Arst.): ἐν φιλοσοφίᾳ ζῆν Plat. посвятить свою жизнь философии; ἡ πρώτη φ. Arst. философия первоначал, метафизика; 4) философское учение (ἡ τῶν Ἰταλικῶν φ. Arst.; ἡ Ἰωνικὴ φ. Diog.L.; ἡ σκεπτικὴ φ. Sext.). [B.169]

*

σοφία, эп.-ион. σοφίη ἡ 1) мастерство, искусство…; 2) сметливость, изворотливость, ловкость…; 3) разумность, рассудительность, житейская мудрость, практический ум…; 4) учёность, просвещённость, знание…; 5) наука: ἔστι δὲ σ. τις ἡ φυσική Arst. естествознание есть некая наука; ἡ σοφία περὶ ἀρχάς Arst. наука о первоначалах, т.е. философия; 6) (высшая) мудрость, философское знание, т.е. философия (ἡ σ. περί τινας αἰτίας καὶ ἀρχάς ἐστιν ἐπιστήμη Arst.). [B.169]

I philosophus, a, um философский Рас, С etc. [B.32]

II philosophus, ī m философ С, Sen etc. [B.32]

philosophaster, strī m лжефилософ Aug. [B.32]

sophia, ae f (греч.) мудрость Enn, Sen, M. [B.32]

sophisma, atis n (греч.; лат, captio) софизм, ложное умозаключение Sen, AG. [B.32]

sophistria, ae f софистика Hier. [B.32]

cavillātor, ōris m [cavillor] 1) насмешник Pl, С etc.; 2) софист Sen. [B.32]

Слухи о некоем эликсире, чудодейственном порошке, принесли в Европу арабы. С VI-го века они собирали греческие рукописи и переводили их на арабский. Среди прочих, – «Учение об элементах» Аристотеля. Переводы сопровождались практическими советами. Европа тогда ещё не знала алхимии.

Арабские книги тайно, через Испанию, достигли христианского Запада. Они были переведены монахами на латынь. Последним грозило обвинение в колдовстве. Церковь не одобряла тайные учения о философском камне, который будто бы преображает металлы как Христос людей. Поэтому монахи тайно переводили запретные рукописи об экспериментах с новейшими лабораторными приборами, об искусстве плавки металлов.

Арабское слово «аль-кемия» преобразовалось в АЛХИМИЮ. Здесь переводчики впервые столкнулись с понятием ЭЛИКСИР, – средство для обретения неисчислимых богатств.

Полная тайн история алхимии имеет глубокие корни, многие тексты зашифрованы, изобилуют загадочными символами и знаками. Они уводят Бётгера на две тысячи лет назад, к праотцам алхимии. Алхимия возникла в Египте. Сама природа подсказывала людям идеи. Много раз в год Нил выходил из берегов, утоляя своими водами жажду иссохшей земли. Из неё растут и цветут растения – вечный круговорот смерти и возрождения. Сущее должно исчезнуть, чтобы новое грандиозное могло возникнуть. Эту истину хорошо усвоили жрецы, они и стали первыми в мире алхимиками.

В алхимических кругах Европы времён Бётгера [Иоган Фридрих Бётгер (Johann Friedrich Böttger)] появлялся некто Ласкарис, греческий монах. Он утверждал, что только ему известна разгадка трансмутации. Он якобы владеет ляпис философорум (lapis philosophorum; lapis philosophicus) – философским камнем, – который может преобразовывать металлы. Бётгер поведал курфюрсту об этом человеке. Ещё будучи учеником он в 1700-м году встречался с ним. Именно Ласкарис дал ему на пробу магический порошок, что помог сотворить золото из монет (серебряных) в аптеке Уорна. «Я эликсир! Я превращаю все нечистые и несовершенные тела в чистейшее подлинное золото».

В лихорадочных поисках тайных знаний Бётгер обращается к другому мистическому учению. Иудейская Каббала пронизывала средневековое алхимическое учение. Не было ни одного трактата, не отмеченного древнееврейскими символами из Торы. Их религиозный смысл был скрыт от алхимиков-христиан, но они верили, за этими письменами – тайные знания. Ключ к разгадке давала каббалистическая нумерология, так называемая ГЕМАТРИЯ. Она соотносит двадцать две буквы древнееврейского алфавита с числами. В сочетании букв и цифр, считали алхимики и заключён код программного языка Творца.

Prof. Dr. Klaus Davidowicz, Wien, University of Vienna: «Суть Гематрий в том, что каждая еврейская буква имеет числовое выражение. Это даёт простор различным интерпретациям, например, одно слово может соответствовать тому же числу, что и другое. Значит можно установить между ними некие связи, либо предположить, опираясь на каббалистические или мистические тексты, что Бог использовал буквы при сотворении Мира. Идея очень важная для алхимиков: если хотят что-то создать, то вполне естественно обратиться к Творцу, – а как Господь создал всё, – с помощью древнееврейских букв и их комбинаций. Они пытаются экспериментировать с теми же буквами, что-то менять, переставлять, и тому подобное».

Другим важным источником сведений по алхимии стали труды грека Аристотеля. По мнению учёного и философа всё вещественное состоит из четырёх основных элементов: земли, огня, воды и воздуха. Согласно его учению металлы также можно было разложить на эти составные элементы. И если их правильно заново смешать и соединить, можно получить золото, утверждали алхимики. А как это сделать, подскажет сама природа, – лаборатория Бога. Они были убеждены: металлы возникают в недрах Земли из четырёх элементов. Камни перерождаются в несовершенные металлы – свинец, олово и медь, которые постепенно созревают до благородного золота. Нельзя ли воспроизвести этот процесс, другими словами, нельзя ли вмешаться в дела Бога и перехитрить природу. Алхимики искали средство, которое ускорило бы созревание металлов в лабораторных условиях. Эту таинственную эссенцию назвали «АГЕНТ» – «Делающий».

Dr. Claus Priesner, Bavarian Academy of Sciences and Humanities (Bayerische Akademie der Wissenschaften): «Стремились воспроизвести природный процесс и сильно его ускорить. Цель – превратить неблагородный металл в золото, обогнав природу. Для этого ищут Агент, с помощью которого процесс совершился бы в кратчайшие сроки. Этот Агент и есть Философский камень».

Вновь и вновь Бётгер смешивает различные вещества в различных пропорциях, перегоняет, амальгамирует, наблюдает за реакциями. Эти первые естественнонаучные эксперименты – шаг к современной химии. Бётгер искренне верит – всё происходящие в его колбах и тиглях связано с Божественным порядком, царящим в мироздании. Со времён античности алхимики были убеждены – положение планет влияет на течение химических реакций: небесные тела воздействуют на зарождение и рост металлов. Тому кто хочет получить золото, должны благоприятствовать звёзды. Алхимия и астрология неразделимы.

До изобретения телескопа невооружённым глазом можно было рассмотреть на небе всего семь планет: Меркурий, Венеру, Марс, Юпитер, Сатурн. Солнце и Луну также считали планетами. Каждое небесное тело имело свой символ. В алхимии эти символы стали тайными знаками для обозначения металлов. Меркурий обозначался как ртуть, Марс – железо, Сатурн – свинец, Солнце и Луна – золото и серебро. Лишь посвящённым и избранным была доступна расшифровка алхимических текстов и рецептур.

«Кодекс хемикус» (Codex chemicus), – рукопись XVI-го столетия с символикой химических веществ, – руководство по толкованию алхимических записей. Соединение ртути с серебром под знаками Меркурия и Луны. Сказочные существа, животные и люди – шифр к изображению химических реакций. Дракон – это плавящий огонь и сильные кислоты. Змея, кусающая себя за хвост – символ возникновения и исчезновения. И зла: его надо уничтожить, чтобы возникло добро. Так и неблагородный металл должен стать чистым золотом.

Dr. Claus Priesner, Bavarian Academy of Sciences and Humanities (Bayerische Akademie der Wissenschaften): «Из осторожности многие авторы публиковали свои труды под чужими именами, вымышленными или реальными, но давних предшественников. Поэтому их трактаты датировались, исходя из времени жизни, указанных авторов. Сегодня считается, чем современней вещь, тем она лучше. Алхимики же утверждали прямо противоположное: чем ближе к Золотому Веку, тем глубже познание».

Опасаясь насмешек и порицаний современников, Ньютон тайком экспериментировал в лаборатории Тринити колледжа. Теперь его считают последним магом.

Dr. Patricia Fara, Clare College, Cambridge: «Лишь немногие знали о том, что Ньютон увлекался алхимией, он держал это в тайне. Проводил долгие часы за алхимическими опытами. Его познания в этой области были огромны. Он доставал и копировал древние манускрипты, его библиотека насчитывала больше книг по алхимии, чем по естественным наукам».

Труды Ньютона по алхимии хранятся в архивах Кембриджа, они вдохновили его на самые дерзкие гипотезы. Гипотезы, ставшие основой теории в области физики и механики. Долгие столетия алхимия слыла чёрным искусством, но она законная предшественница современных естественных наук. [T.10.CVI]

Dr. Andrea Sella, University College London: «Идея превращения металлов, способность заставить их увеличивать массу и стремиться к идеальной чистоте состава – основополагающая идея алхимии». [T.10.CCXII.1]

**

**

Dr. Dimitra Fimi, Cardiff University: «Драконы символизируют человеческую жадность, правда, несколько преувеличенную, потому что этих чудовищ заботит лишь одно – как добыть и сохранить золото». [T.18.XXIII.5]

…вера в огнестойкость саламандр возникла, скорее всего, из-за привычки присущей многим видам саламандр зимовать в сгнивших деревьях. Когда дома приносили в дом и бросали в камин, из пламени, как по волшебству выскакивали саламандры. В древности верили, что шерсть саламандр не горит в огне, выдерживает любой жар и даже сама может вызвать пожар.

…саламандра даже стала символом самого Иисуса во время спуска в Ад после смерти на Кресте.

Rabbi Natan Slifkin: «Шерсти у этой малышки нет. Правда недавно зоологи обнаружили, что тритоны и саламандры обладают огнеупорными качествами, но не из-за крови, а благодаря особым свойствам организма. У саламандр есть железы, которые выделяют жидкость для поддержания влажности кожи. Зоологи заметили, если саламандра попадает в огонь, эта жидкость мгновенно покрывает всё её тело, затем она вспенивается, образуя как бы шубу, что позволяет саламандре выскочить из огня невредимой, так как пена успевает поглощать тепло». [T.10.CCXCIV]

Вадим Львович Рабинович, поэт, философ, литературовед, кандидат химических наук, доктор философских наук

Алхимия интересна не в смысле практических достижений, не своими реакциями, приборами и так далее, хотя я и этому уделил внимание. Я анализировал её как тип мышления, который наблюдается и сегодня.

– То есть философский камень никогда не был получен и никогда не будет получен?

– Философский камень – это важный конструкт в схематике алхимии, но толкование у меня совершенно иное, чем у самих алхимиков. Главное их достижение я вижу в том, что они могли сказать: возьми, сын мой, пять унций ртути и прибавь три унции злости. Вот в чём все дело. Это модель новой науки.

– Науки, которая оперирует всей совокупностью явлений?

– Да, всем мирозданием, соединяет все крайности, снимая различия между номинализмом и реализмом и так далее. [P.118]

*

Владимир МИКУШЕВИЧ, писатель, российский поэт, прозаик, переводчик, религиозный философ: «…этот фон – алхимия, которая является не только таким вот искусством лабораторий, а она является универсальным языком и мировоззрением той эпохи. Мы вправе спросить: «Чем алхимия отличается от химии?»

На этот вопрос можно дать такой ответ: химия разлагает мир, разлагает мир на менделеевскую таблицу элементов. А алхимия соединяет несоединимое – в этом её прелесть, в этом её метод. И подтверждением того, что алхимический синтез удался, является возможное получение золота. Но не только золота.

…два элемента, которые должны соединиться и образовать «ребис» – что есть вещь, состоящая из двух элементов». [T.10.DCXX.3]

Prof. Jim Al-Khalili, University of Surrey: «Лавуазье и Пристли были как «небо и земля»: Лавуазье располагал самой оснащённой лабораторией в Европе, в которой было более десяти тысяч точных приборов. Пристли работал в походной лаборатории с теми приборами, которые смог собрать сам. Лавуазье взвешивал, измерял, снова взвешивал и проводил точные расчёты до и после каждой реакции. И он применил свой подход к исследованию «великой тайны флогистона». Лавуазье совершил прорыв, когда обратил своё скрупулёзное внимание к деталям на вес веществ «до» и «после» нагревания.

Сначала он очень точно взвесил металл в чашке. Нагревание чашки и её повторное взвешивание открыло ещё один довод против флогистона: если флогистон выделяется с нагреванием вещества, то оно должно весить меньше. Но приборы показывали почти на (четыре) грамма больше, чем до нагревания. Именно тогда Лавуазье озарило: быть может из вещества не выделяется флогистон, может быть, наоборот, вещество поглощает какой-то другой воздух. Это объяснило бы рост веса. Но если бы это было правдой, что именно соединялось с веществом?

Сразу же после разговора с Пристли, Лавуазье решил повторить его эксперимент, только в обратную сторону: он нагрел немного ртути в герметичном сосуде, пока она не превратилась в оксид ртути – то же самое вещество, которое Пристли использовал в своих экспериментах. Лавуазье измерил количество воздуха, поглощённого ртутью при нагревании. Затем он нагрел оксид ртути и обнаружил, что количество выделенного газа равно количеству газа, поглощённого ртутью при нагревании. Так он понял, что в воздухе есть что-то, что впитывается в ртуть, превращая её в оксид ртути. И то же самое вещество затем выделяется. У него хватило храбрости заключить, что этот газ не имеет ничего общего с флогистоном – по сути это был новый элемент. Лавуазье назвал его кислородом.

Так, благодаря эксперименту Пристли Лавуазье разоблачил фантом, столетиями тормозивший развитие химии. Он раз и навсегда доказал, что флогистона не существует. Лавуазье освободил химию от оков флогистона – остатков средневековой науки. Он положил начало научному методу и значительно ускорил процесс открытия и описания новых элементов.

Но к негодованию Пристли Лавуазье присвоил открытие кислорода себе, потому что он признал в нём новый элемент. Попытка решить, кому достанется слава, оказалось делом неприятным: между Англией и Францией разразилась ожесточённая война слов и репутаций. Пристли был взбешён тем, что Лавуазье украл его идею, и у него были основания сердится: ведь Лавуазье смог завершить эксперименты с кислородом только после встречи с Пристли. Быть может Лавуазье и не открыл кислород, но он первым признал его важность, и потому не Пристли, а Лавуазье известен как «Отец химии».

Открытие кислорода довершило разрушение последних оплотов концепции «Четырёх элементов». Отныне Вода состояла из кислорода и водорода, Земля и Воздух оказались смесью разных элементов, а Огонь – что ж, он не был элементом вовсе.

Химия вступала в современную эру.

Лавуазье был первым учёным, который дал определение элементу – это вещество, которое нельзя разложить на составляющие. И он же предпринял попытку составить подробный список всех элементов. Так на смену старым четырём пришло тридцать три». [T.22.XLV.1]

**

**

Ирина ПЕРМИНОВА, доктор химических наук, МГУ: «…как любой химик, нам не достаточно только изучать вещества. Химия – это наука о трансформации веществ, поэтому мы всегда хотим трансформировать вещество для того, чтобы поставить его на службу человека.

Знаменитое высказывание Менделеева: «Топить сырой нефтью, как топить ассигнациями»… мы далеко не уедем. Началась-то, собственно, нефтехимия после того, когда начали эту многокомпонентную смесь разгонять на фракции и с ними работать. Вот тогда родилась «чистая» химия. Тогда появилась возможность работать именно с отдельными молекулами». [P.125.80]

Валерий ЛУНИН, академик РАН, доктор химических наук, декан химического факультета МГУ: «Вся природа, вся наша жизнь – это гигантская лаборатория химическая. Как говорил выдающийся физиолог Тимирязев: «Вся наша жизнь – это последовательность химических превращений». И это действительно так». [T.30.IX.1]

Сергей ИВАНОВ, доктор исторических наук: «…например, алхимия. Алхимия и на Западе есть и на Востоке. На Западе алхимия – это всегда попытка реально получить золото: они взрываются со своими лабораториями, они горят, они уродуют себя, они обманывают, подделывают. Но у них идея, что у нас есть задача, и мы её сейчас выполним – получим золото.

На Востоке есть алхимия. Прекрасно. Они пишут трактаты. Только эти трактаты никогда не применяются в реальности: никто в реальности не устраивает колбы-реторты. Потому что это часть такой образованности – вот что такое восточная алхимия.

И это, действительно, очень характерная разница». [T.10.LI.143]

Звучала эта кличка – платина, примерно как «серебришко» (plata – по-испански «серебро»).

Чисто вымытые, при ярком свете песчинки действительно выглядели серебряными, но сходство было только внешним.

Серебро, как и золото, мягко, ковко и легко плавится, а эти зёрна были хрупки, их не удавалось расплющить даже молотом на наковальне. В пламени кузнечного горна, где все металлы плачут огненными слезами, они даже не краснели. И растворить их не удавалось ни в кислотах, ни в щелочах.

«Nullis igni, nullis artibus» – «ни огнём, ни искусством» – такой вердикт вынесли алхимики, исчерпав все возможности.

В связи с этим король снова впал в меланхолию. Вывести его из этого состояния сумел Ульоа, убедив, что синица в руке лучше, чем журавль в небе, что и без алхимии можно поправить дела, если сосредоточить все усилия на добыче золота в заокеанских владениях. Король назначил его своим советником и приказал действовать.

После того как платина сыграла роль могильщика в истории алхимии, о ней, вероятно, вспоминали бы редко, будь она только бесполезна. Но она не давала о себе забыть и с каждым годом доставляла всё больше хлопот.

Утратив свои позиции в химии, алхимические представления ещё долго господствовали на стыке наук, учение о золотых россыпях – один из примеров этому.

Аркадий ЛОКЕРМАН, кандидат геолого-минералогических наук [B.161.2]

…и в течение столетий основными считались три: теология, астрология и алхимия.

Первая искала связей с богом, вторая – со звёздами. Первая породила философию, сама же не умерла, но сильно измельчала и сохранилась лишь в виде полузасохшей веточки на философском древе. Вторая, исходившая из ложных предпосылок о твёрдости неба и заинтересованности звёзд в жизни отдельных представителей человеческого рода, родила астрономию и также существует по сей день, питаясь суеверием обывателей.

Третья древняя наука скончалась двести, лет назад, разгромленная наступлением химии и физики. И, как это ни парадоксально, именно основная мысль алхимии о возможности превращения одних металлов в другие оказалась правильной.

Игорь МОЖЕЙКО (Кир Булычёв) [A.309]

…и тогда Резерфорд решил повысить энергию альфа-частиц, разгоняя их в ускорителе. Ускоритель, по сути своей, является Философским камнем, – способом превращения одних веществ в другие, – мечтой средневековых алхимиков. [T.10.CXVII.1]

Terry Jones, popular historian, political commentator and TV documentary host: «Алхимики были по-своему правы: преобразование не просто возможно – это ключевой процесс в современном мире. Атомная электростанция работает по принципу преобразования, в этом процессе уран преобразуется в другую субстанцию при участии других металлов.

Алхимики были правы и ещё кое в чём. В 1972-м году русские учёные сообщили, что на экспериментальном реакторе в Сибири, свинец, который подвергся бомбардировке ядрами, превратился в золото». [T.10.CLXXXVII.1]

Ярослав ШТРОМБАХ, доктор технических наук, первый заместитель директора национального исследовательского центра «Курчатовский институт»: «Все ископаемые запасы мира представляют собой сто процентов. Это нефть, газ, уголь дерево – и всё вместе это около четырёх процентов. А уран плюс торий, из которого можно сделать изотоп уран-233-й – это девяносто шесть процентов». [T.12.XCVII.2]

Татьяна КАСАТКИНА, доктор филологических наук: «…прежде всего алхимия. Почему она для нас лженаука? – Потому что наука, которая сейчас у нас процветает, – это наука, где оператор или учёный не важен. То есть, научный принцип – это принцип повторяемости, воспроизводимости эксперимента вне зависимости от того, кто его производит. Алхимия принципиально стоит на том, что важны обе части, и они, как бы, зеркально отражаются: если что-то происходит с оператором, что то происходит с атанором.

…возвращение памяти о том, что важно состояние человека в любом деле, которое он делает, то есть, человек не безразличен. Человек не просто заменим, вернее, очень сложно заменим для каждого какого-то конкретного дела. То есть, человек – это полноценный участник процесса, и если мы меняем человека, процесс или не пойдёт, или пойдёт совершенно иначе. Вот это главный принцип алхимии: зеркальность оператора и того, с чем он производит операцию».

Анастасия ГАЧЕВА, доктор филологических наук: «Когда мы говорим о субъекте «Великого деяния», как говорили алхимики, то здесь важен субъект, который в процессе алхимического деяния сам преображается. То есть, этот процесс алхимического деяния – это ещё и момент преображения человека и пресуществления мира. Во-первых, он работает с материей…

Корень «хюмос / χῡμός» – «сок, жидкость», приставка «аль»… Вообще, само понятие «алхимия» – это пресуществление, так сказать, металлов, веществ, переход их один в другой, и приведение их к совершенному состоянию, причём это именно в основе его лежит идея оперирования человеком с миром, направленная на совершенствование бытия, на, вообще, превосхождение возможностей человека, потому что, собственно, мечта алхимиков – ведь это поиск философского камня, который даёт, как бы, бессмертие, который преображает и исцеляет человека и природу мира. Это, скажем, идея метаморфоза вещества, вот как природа, да, умеет, так сказать, претворять и совершенствовать живое, так и алхимик, он, как бы, пытается овладеть вот этим механизмом пресуществления веществ. Для чего? – Для того чтобы сделать их совершенными…

…там очень интересно: целый ряд, как бы, процедур, которые, собственно, происходят, вот, в процессе этого пресуществления веществ. Там, сначала, как бы, момент некоего умирания. Да, то есть, вот это вещество, оно, как бы, умирает. Но постепенно оно очищается, просветляется, и, наконец, пресуществляется: совершается эта, как бы, возгонка вещества, вот, в новое качество. Это чрезвычайно важно. То есть, здесь человек, как и в магии, он пытается, как и, кстати, в религиозных, во всех религиозных практиках, человек встаёт по отношению к миру, как действующее активное существо, как «actor», но при этом actor, который не волюнтаристически, так сказать, с миром, оперирует, вот так, как куда ему хочется, потому что алхимические трактаты, они прописывают некую рецептуру, некую последовательность операций. Если ты, как бы, эту последовательность нарушаешь, если ты неправильно производишь там возгонку металлов, неправильно…

…но это же очень важно: ты должен соблюдать определённые правила операций с веществом и с самим собой. То есть, ещё и момент некоего духовного роста».

Алексей РАСТОРГУЕВ, кандидат искусствоведения: «…она была интроконфессиональна, то есть, мусульманские трактаты переходили, как в случае «Aurora consurgens» (лат. «Восходящая Заря»)

…которые иносказательно изображают собой разные стадии пресуществления этих веществ. И это трактат, который изначально был исламским, который переходит в христианскую культуру с некоторым переименованием совершенно спокойно. В пятнадцатом веке, ещё в Позднем Средневековье, то, что мы называем Возрождение. И это проблема действительно с «работником» по отношению к Богу. Или, как и астрология – это проблема свободы воли, и какую часть этой свободы человек может на себя вытребовать: вот, сколько этой «свободы» можно взять для того, чтобы «делать». Эта проблема существует в любой теологической культуре теоцентрической, и в этой ситуации понятно, что речь идёт о том, сколько мы можем взять, чтобы быть этими «соработниками».

Знаменитая книга Торндайка (Lynn Thorndike) об истории науки недаром называется «A History of Magic and Experimental Science» («История магии и экспериментальной науки»). Наша цивилизация родилась из магии и алхимии, а совсем не из чего-то другого».

Татьяна КАСАТКИНА, доктор филологических наук: «Дело в том, что алхимия – это практика, именно поэтому она применима на любом духовном пути». [T.10.D.50]

из др.-греч. χυμεία «химия», далее из χυμός «сок», далее из χέω «лить»

*

χῡμός ὁ 1) сок (φυτῶν χυμοί Plat.; χυμοὶ σαρκός Arst.); 2) вкус, вкусовое ощущение (χυμοὶ καὶ ὀσμαὶ καὶ χρόαι Plut.); 3) вкус, чувство вкуса: ὁ χ. ἕν τι τῶν ἁπτῶν ἐστιν Arst. чувство вкуса относится к разряду осязательных. [B.169]

scientia bonorum et malorum, quae sola philosophiae compĕtit Sen наука о добре и зле, которая одна только и составляет предмет (относится к) философии

Михаил ЭПШТЕЙН, профессор Университета Эмори (Атланта, США): «…меня интересует конструктивный потенциал Гуманитарных наук. Гуманитарные науки, напомню вам, это философия, история и теория искусств, история и теория литературы, лингвистика – вот ядро Гуманитарных наук.

…наука питается практикой, и, в свою очередь, оказывает воздействие на практику, то есть на те дисциплины, которые сами формируются на основе открытия научных законов и изобретают нечто новое. Есть деятельность «открытия», которая относится к наукам, и деятельность «изобретения», которая относится к технологиям: открытия – это науки, изобретения – это технологии.

Всё поле знания делится на три группы наук: это естественные науки, общественные, или социальные науки, и гуманитарные науки. У каждой из этих научных групп есть, или должна быть по крайней мере, своя практическая надстройка. «Природа», изучаемая «Естественными науками», и та практика «Техника», которая возникает на основе этих «Естественных наук», во взаимодействии с Естественными науками, и воздействует на изменение природы. «Общество» как предмет изучения «Социальных наук», и «Политика» в широком смысле слова – административная политика, экономическая политика, – которая преобразует общество. Я в данном случае не говорю, что возникает раньше, – Социальные науки или Политика – Политика воздействует на Социальные науки, Социальные науки воздействуют на Политику, но существует непрерывное взаимодействие между ними. Специфика Гуманитарных наук, как явствует из их названия, состоит в том, что они изучают самого Изучающего, то есть Человека: Объект этих наук и Субъект этих наук, в сущности совпадает, в отличие от Естественных наук, которые изучают Природу, нечто предметное, объективное, независимое от человека.

Гуманитарные науки в сущности отличаются от Естественных и Социальных, не только предметом своего изучения, но и подходом к этому предмету. И в этом смысле Гуманитарные науки, как бы даже и не вполне науки с точки зрения того статуса познавательного, которым наделяется обычно наука с позиций естественнонаучной и социальнонаучной методологии, потому что как это возможно, что Объект и Субъект совпадают, что Субъект ведь сам меняется в ходе познания себя и становится другим, И поэтому «познать себя» в сущности невозможно. Вот тот древний завет, который мы знаем от Сократа, от Платона – «Познай самого себя», – обращённый к человеку, он, с одной стороны, остаётся императивом и человечества и всякого отдельного человеческого существа, а с другой стороны он невыполним: мы не можем познать себя именно потому, что мы познаём себя и меняемся в ходе этого познания, так что становимся другими в тот момент, как только мы открываем нечто новое в себе. В этом смысле Гуманитарные науки наделены как бы двойной функцией – критической и конструктивной. Критическая функция Гуманитарных наук состоит в том, что они критикуют всякую опредмеченность, всякую овеществлённость, они критикуют естественнонаучный и социальнонаучный подход к человеку, который омассовляет (масса) этого человека или физиколизирует его, превращает его, как вот даже в современной психологии, которая вобщем то стала методотивной наукой, которая изучает скорость физиологических реакций человека гораздо больше, чем занимается тем древним предметом, который лёг в основу самого названия «Психология» – занимается душой. Не занимается душой, занимается вот этой, поведением, физиологическими реакциями и тому подобное. Сущность гуманитарности состоит в том, чтобы распредметить человека, каким его опредмечивают Естественные и Социальные науки. Это критическая функция Гуманитарных наук. А конструктивная функция состоит в том, чтобы строить новый образ человека. В силу того, что человек в Гуманитарных науках предстаёт в своей незавершимости, неопредмеченности, каждый акт гуманитарного мышления есть одновременно акт построения Субъекта, построения Того Кто Изучает, нового наименования Того Кто Именует. Это способ как бы самообозначения и самоназначения человека. В этом и состоит смысл Гуманитарных наук.

Гегель сравнивал философа с совой, вылетающей в сумерки, используя символ Миневры – это богиня Мудрости у древних римлян, атрибутом которой была сова. И вот он говорил, что философия – это сова, которая вылетает в сумерки, потому что она завершает «Исторический день». Вот сначала полководцы, генералы, императоры, воины, которые творят историю, потом приходит философ и осмысляет то, что сделали вот эти реальные творцы истории. сейчас положение оказывается иным: философ приходит первым на то место, где возникнет новый мир. Вообще можно сказать, что если двадцатый век – это век грандиозных физических экспериментов, то двадцать первый век может стать лабораторией грандиозных метафизических, философских экспериментов, относящихся к свободе воли, к роле случая, проблеме двойников, возможных миров. Эти физические эксперименты переходят в метафизические по мере того, как мы приобретаем возможность создавать условия для воспроизведения, множественного воспроизведения основных элементов существования: интеллект, организм, жизнь, Вселенная – уже в их множимом измерении. Если философия хочет вернуться в центр интеллектуальной жизни, выйти с обочины технического века, и стать действительно искусством зачинательного мышления, ей надо воссоединиться с большими техническими, биогенетическими, социально-политическими практиками двадцать первого века. То есть закладывать основы новых практик, стать технософией, биософией, инфософией, политософией. И точно также на основе эстетики и поэтики должны действовать трансформативные эстетика и поэтика, способствуя формированию новых художественных и литературных практик, как это делала романтическая эстетика девятнадцатого века или символисты начала двадцатого века. В том то и смысл, и призвание гуманитария начала двадцать первого века, что информация переходит в трансформацию: мы не только знающие существа, мы мыслящие существа. Если знание – это верное отражение предмета в наших понятиях, то мышление – это творческая работа с понятиями и создание таких предметов, которых нет, но которые составляют новый слой, новый уровень цивилизации.

…это создание мышления, не знания: если бы мы ограничивались только знаниями, перед нами был бы голый мир с одной только природой, – мы познавали бы эту природу – у нас не было бы одежд, не было бы этих зданий. Всё это привнесено мышлением, то есть творческой способностью человеческого разума…» [T.10.CI.22]

Лука ТУНИНЕТТИ, профессор университета Урбаниана, Рим (Prof. Luca F. Tuninetti, Pontificia Università Urbaniana): «В античном мире у человека было две главные возможности реализовать себя – риторика и философия. Изучать риторику означало изучать ту область знаний, которая была полезна для общественной жизни – для сената, суда – а значит ту область, внешнюю, скажем так, которая открывала перспективу успехов в карьерном плане. А изучение философии, напротив, означало открытие того факта, что существует некое внутреннее переживание, некое Благо, которому следует посвятить жизнь. И, вот, Цицерон в своём диалоге попытался эти вещи сопоставить». [T.10.CCXLVI.6]

Алексей РУТКЕВИЧ, доктор философских наук: «…собственно, ученики Фрейда чаще всего не философствуют. Чаще всего они принимают те воззрения, которые, скажем, на это время существуют. Они иногда имеют представление о философии, – это образованные люди, – но это, повторяю, не философы. И Фрейд, строго говоря, философом сам себя не считал и таковым не был. Он не раз признавал то, что он не философ, говорил, что он фабрикацией миросозерцания не занимается. Но, вместе с тем, мы прекрасно понимаем, что многие учёные – это может быть и Эйнштейн, и Норберт Виннер, – которые заняты своей проблематикой, они, вместе с тем, ставят философские вопросы. Вынужденно ставят. И их решают. Вот, Фрейд относился к этим мыслителям, хотя его собственно, если понимать философию узко, то Фрейд неинтересный был философ. Фрейд был наследником философии Эпохи Просвящения, и Механицизма, Натурализма девятнадцатого века. Он не раз сам говорил, что он «механицист», даже с гордостью. Что Механицизм противостоит, как он говорил, «Грязной яме оккультизма». То есть он был мыслителем, воспитанным в лаборатории физиологической девятнадцатого века». [T.10.CI.46]

«Виновником всяких благ является Бог, но одних – через прямое водительство – например, в качестве непосредственного виновника Ветхого и Нового Заветов, иных же благ, например, философии, в некотором вторичном смысле. И, быть может, философия, прежде чем Господь призовёт эллинов к Себе, была дана им до времени с той же целью, с какой евреям Писание». Климент Александрийский [T.10.CCXLVI.3]

Александр СМЫШЛЯЕВ, кандидат исторических наук, Институт всеобщей истории РАН: «…следует, прежде всего сказать общеизвестную вещь, что римское право – это самый главный вклад Рима в современную цивилизацию. Современные юристы считают себя вполне законно наследниками великих римских юристов. Правоведение, как наука, возникла впервые именно в Риме, правда, благодаря большому влиянию греческой философии. И римское право…

У греков, как у любого другого народа, было своё право, не было своей правовой науки. Была философия права, теория права, которыми занимались философы, но не юристы. Учёные-юристы, одновременно и практики и учёные, появляются только в Риме. Если бы не было греческой философии, не было бы римских юристов». [P.97.97]

*

Ати был склонен к абстрактным рассуждениям – он много читал греческих философов: изощрённая логика их была полезна и порой забавна.

Игорь МОЖЕЙКО [A.448]

Максим ЛЕБЕДЕВ, кандидат исторических наук, Институт востоковедения РАН: «…классическая Греция принадлежала к совершенно другому обществу, то есть, это общество, возникшее в так называемое «осевое время». Греческая философия стала возможна только на фоне развития общины, которая постепенно превращалась в, условно говоря, «гражданское общество»: когда любой полноправный житель греческого полиса одновременно являлся и воином, и земледельцем, и политиком. В Египте общины не было. Греческая философия в значительной степени черпает свои силы оттуда: когда ценность отдельного человека становится принципиально иной, чем в более древних обществах Древнего Востока, в частности, в Египте.

В Египте община исчезает к началу Древнего царства. Поэтому там нет «героев», нет «мифов» о каком-нибудь Геракле, потому что всё это «общинные герои». А в Египте этого нет: в центре всего находится царь». [P.125.617]

Греческая философия выработала тоже немало новых слов и придала новые значения многим старым словам; тем не менее никто не считает язык греческих философов особым диалектом греческого языка. Поэтому считать греческий язык христиан «совершенно особым религиозным наречием» так же неправильно, как считать русский язык после принятия русскими христианства отличным от русского языка раньше этого. Конечно, с принятием христианства и возникновением новых понятий, явились в русском языке новые слова, отчасти прямо заимствованные у греков, например, «Евангелие», «диакон», «диавол» и др., отчасти переведённые с греческого или образованные вновь, например, «Богородица», «священник», «обедня», «вечерня», «утреня» и т.д.; а некоторые старые слова получили новое значение, например, «Господь», «часы»; может быть, вошли в употребление и некоторые новые конструкции.

Профессор С.И. Соболевский [B.175.1]

Валерий ПОДОРОГА, доктор философских наук: «…предположим следующее, что философия, сама по себе, развивается через ряд событий, и что она – то же не «совершенное знание», и от эпохи это знание изменяется: становится не лучше, не хуже, а становится просто другим. Если мы возьмём последние два века, то эти изменения кардинальны совершенно.

Когда вы обращаетесь к теме «Что такое философия?», то вы знаете, что существует целый жанр в истории философии, где, пожалуй, почти все крупные мыслители на склоне лет своих, обозревая свои труды, пытались дать определение «Что такое философия»

…а философия – это такой странный общественный, и социальный, и интеллектуальный институт, где всё время слышен этот вопрос «Что такое философия?», причём этот вопрос задают все – и неофиты, и дураки, и умные, и те люди, которые ненавидят философию, и те люди, которые пытаются ей заниматься – это вся область такого, странного «неопознания» – определённого вида знания, которое существует в обществе. Оно, как бы, с одной стороны, доступно для всех, а с другой стороны – ускользает от всех, не даётся так просто в руки. И всегда меняются какие-то определения…

…определений очень много, даже есть одно наиболее общее определение Философии, которое всем вам известно – это такая, как бы, условно говоря, наука о самых общих законах развития общества, мира и так далее, даже, чуть ли не материи, как это было в восемнадцатом-семнадцатом веке.

…философия формировалась, выходя из Средневековья, как такой дублёр теологии, и всегда была связана с религией. Философия выходила из религии и несла с собой вот это религиозное переживание мира.

Философия пыталась вырваться из религии и стать основой научного знания: вот между религией и наукой философия формировалась как живое какое-то знание, которое искало для себя место.

…начиная с Декарта, например, философия ощущает очень важный фактор самосознания. И впервые, он не сразу сложился, но через Декарта он активно очень выявлялся как самосознание. То есть в мире есть всё то, что я могу получить через себя: то есть мир устроен таким образом – а устроен он разумно – что эту разумность я могу получить, контролируя собственные мысли, потому что во мне заложен весь мир. Вот эта взаимосвязь между «высшим существованием» – Знанием – тогда это называлось «Бог»…

…но Бог, это был «Бог Декарта» или «Бог философов», это не был Спаситель, это был не «Бог Паскаля» – это два конфликтных, конституция, конфликт между Паскалем и Декартом как раз заключался в том, что Паскаль говорил, что «мне не нужен «Бог Декарта» или «мне не нужен «Бог философов». «Бог философов» – это и есть деистическая концепция. То есть, само по себе Высшее Существо не устраняется, но Оно становится Гарантом Знания, Оно обрекается на какую-то особую частную функцию: не на Всеобщую – Спасение – а на частную. И вот такое деистическое ограничение «божественного» сохранило некоторое представление о «разумности…

…есть такая точка зрения, что философия в своём отталкивании от религии и теологии, в конце концов, склоняется, как бы, к науке. Но и от неё она отталкивается, она выходит куда-то дальше, в другие области, и некоторые считают, что она становится, как бы, литературой. То есть в рамках философии формируется некоторый литературный образ мира». [T.10.CI.109]

Марина Густавовна Шторх, дочь философа Густава Шпета: «Я когда-то папу спросила: «Папа! А что такое философия?» так что он рассмеялся и говорит: «Как бы тебе объяснить? – Ну, философия – это наука о науках». Я говорю: «Значит, самая главная наука?» Он говорит: «По-моему, да». [T.10.CCCLXI.3]

Философия – наука о всеобщих закономерностях, которым подчинены как бытие (то есть природа и общество) так и мышление человека, процесс познания.

Академик Виктор АМБАРЦУМЯН, президент Академии наук Армянской ССР: «Для многих естествоиспытателей, к числу которых я отношу и самого себя, эвристическая роль философии в изучении природы совершенно очевидна. Все науки взаимосвязаны и взаимодействуют между собой, причём в хода развития современного естествознания взаимосвязь наук усиливается – с естествознанием в целом и отдельных наук (это особенно касается фундаментальных наук – физики, астрофизики, биологии и других). Единственно научная философия нашего времени – диалектический материализм – правильно ориентирует естествоиспытателей в решении методологических проблем, в выборе наиболее принципиальных, важных и перспективных направлений исследований.

Для меня лично имело особенно большое значение одно из основных положений диалектики, ее «ядро» – противоречие как источник развития. Именно это положение в сочетании с тщательным анализом фактического материала позволило сформулировать идею о…» [A.388]

…самый шустрый из ватаги беспризорников первым заметил большую чёрную машину: двенадцатилетний пацан смекнул, что в ней сидит «Главный человек» и побежал догонять. Не прогнали, приветили. И он устроился рядом с Вождём: смотрел на проходящие колонны по Красной площади – страна встречала 1-е Мая 1919-го года. Только спустя сорок лет – в начале шестидесятых – журналисты раскроют тайну редкого кинокадра: мальчик, выглядывающий из-за плеча Ленина, – никто иной, как Коля Дубинин. Академик Николай Петрович Дубинин.

В Московский университет Дубинин поступил по комсомольской путёвке в 1923-м году, через четыре года после встречи с Лениным. Проявил чудеса работоспособности, и старался тогда определить своё место в жизни, перебирая ещё вполне доступных философов.

«Кто я? Я жрец Истины? Нет, я – жрец Науки»

Он не смог принять позиций Субъективного идеализма немецкого философа Фихте, который полагал, что основой бытия является субъект «Я». Его испугало учение Шопенгауэра о том, что наука – это не познание мира, а всего лишь служение какой-то Мировой воле, что человеческая жизнь – это беспокойная цепь страданий. Разочаровал Кант с его теорией принципиально непознаваемости внешнего мира, с его «вещью в себе». Чувство негодования вызвал Ницше с его расистским учением о Сверхчеловеке и афоризмом «падающего подтолкни». Всех этих философов заменил один человек в большой чёрной машине и его книга «Материализм и эмпириокритицизм».

«Эта книга ответила на большинство проклятых философских вопросов, которые меня мучили. Я понял, что в диалектическом материализме мною найдена основа отношения к миру и основа научного метода». [T.10.DXXXIX]

Леонид МАЦИХ, кандидат филологических наук, доктор филологии и теологии (PhD): «…есть такой текст «не Премудрость ли взывает?» – «ha-лё хохма лёкорат». «Хохма» – «мудрость». Там Премудрость говорит, что она создала себе дом и так далее, и так далее. Не понятно, что имеется в виду под Премудростью, но она выступает на сцену и говорит как некая сущность, которая была при Боге. Художница, питомица…

Идею подхватило христианство, и первоначально слова «хохма» переводили как «логос», а потом его стали трактовать как «софию». София – Премудрость Божия. С восьмой главы книги Притч про мудрость много будет, много любопытного. Но там сказано «хохма». [B.141.39]

Алексей МАСЛОВ, доктор исторических наук, академик РАЕН: «…это всё абсолютная смесь местных традиций и буддистских традиций. И в этом плане буддизм сыграл особую роль – он структурировал все эти поверья – он, как ни странно, не дал им умереть, потому что вместе с буддизмом пришли наставники, пришли образованные люди, то есть, пришла письменная традиция, свои фольклорные поверья. И из многих легенд о Будде были вычленены забавные истории: «Однажды Будда переродился в виде зайца. Он увидел, как путник сидит у костра. Ему нечего есть, он просто развёл костёр, чтобы согреться. И заяц-Будда бросился в костёр и сжарил сам себя, чтобы накормить Путника». Это пример самопожертвования. И вот это воспринимается значительно проще, чем любая глубокая буддистская философия». [T.2.LXXVIII]

Андрей ПУСТОВГАР, кандидат технических наук, «Национальный исследовательский Московский государственный строительный университет»: «Когда получают новые вещества, новые процессы, терминологии не существует. Отсюда же появился не только газ, а эфир, отсюда появилось название «субстанция» – это всё терминология, которую создавали алхимики. И, соответственно, они, по сути дела, создали и терминологическую базу этой науки. Это нормальное эволюционное развитие науки». [T.10.CLXXX.21]

Сергей РЕБРОВ, младший научный сотрудник Социологического института РАН: «Всё разумное действительное, всё действительное разумно» - эта цитата Гегеля из введения к «Философии права» в принципе может служить таким отличным введением в его собственную философскую мысль, которая, действительно, оказала революционное влияние в своё время.

Гегеля называют одним из величайших философов в мировой истории, одним из крупнейших представителей немецкого идеализма. В то же самое время часто о Гегеле говорят даже так, что «есть время до появления Гегеля и есть время после его появления».

То есть, казалось бы, мыслитель жил ещё на рубеже восемнадцатого-девятнадцатого веков, однако, до сих пор его тексты вызывают самые разные отклики. Одни его проклинают, другие – превозносят, другие – обвиняют его в мистике и в ненаучности, другие, наоборот, считают, что Гегель предусмотрел будущее развитие всех наук, в том числе и гуманитарных, и естественнонаучных. Таким образом, можно сказать, что Гегель до сих пор является отличным поводом высказаться. И можно, анализируя весь огромный поток литературы, написанной об этом великом мыслителе, можно сказать, что о Гегеле написано столько, что порой даже становится несколько жутко. Достаточно представить огромный бассейн, в который вместо воды высыпали огромное количество книг самых разных, на разных языках, написанных о Гегеле, и вы можете буквально прыгать в этот бассейн и плавать в этом потоке из книг.

Пишут очень много. Самых разных моментов. И порой исследователи сталкиваются даже с тем, что они просто не могут что-то новое написать, потому что та книга, которую они написали, она уже написана: просто в силу огромного потока информации вы можете с ней быть не знакомы.

Гегеля при жизни часто называли «философом Прусского государства», главным образом из-за его «Философии права». [P.125.559]

*

Сергей РЕБРОВ, младший научный сотрудник Социологического института РАН: «…если анализировать базовую терминологию Ханны Арендт, то можно обратить внимание, что для неё в принципе само по себе словосочетание «политическая философия» было несколько проблемным. Потому что она считала, что есть философия и есть политическая теория, потому что философия всегда враждебна политике, а политика – философии, потому что философия предполагает поиск истины, а в политике, как правило, есть власть и интересы: нет этой самой истины. Поэтому она себя, например, всегда предпочитала именовать просто политическим теоретиком». [P.125.625]

Дмитрий РУБЛЁВ, кандидат исторических наук: «…всё гораздо сложнее. Дело в том, что в это время образованная дворянская молодёжь ищет какое-то упорядоченное начало в мире. Обращается к германской философии – Фихте, Шеллинг, Гегель – к тем мыслителям, которые пытались создать более систематическую метафизическую картину мира. Соответственно, они отдаются с религиозной страстью, очень свойственной русскому человеку процессу. Как это было в известной эпиграмме:

В тарантасе, в телеге ли

Еду ночью из Брянска я,

Всё о нём, всё о Гегеле,

Моя дума дворянская.

Это о том времени. Споры идут не на жизнь, а на смерть: буквально, как Герцен писал, все брошюрки, где упоминался Гегель, выписывались из Германии и зачитывались до дыр.

Их мучили «проклятые вопросы». И Белинский и Бакунин сначала отдаются со страстью защите русской действительности: поскольку законы Гегеля выводят эту действительность как истину, то её надо защищать». [T.10.DCVII.7]

*

…философ Гегель сказал (или за кем-то повторил), что свобода есть осознанная необходимость.

Он был совсем не дурак, этот Гегель, даже, некоторым образом революционер, но осознанная необходимость в его время заключалась в том, чтобы провозгласить счастливым концом истории прусскую монархию. Что он и сделал.

В. ПЕЛЕВИН [B.51.31]

Императору идёт быть философом, подумал я. Поскольку он и есть то самое украшенное место, ради которого ободрали всё остальное, философия добавляет ему такого блеска, какого не дадут никакие драгоценности…

В. ПЕЛЕВИН [B.51.32]

Виктор СОЛКИН, египтолог, соискатель учёной степени кандидата наук, Ассоциация по изучению Древнего Египта «МААТ»: «…Первая и Вторая Книги дыхания, которые по легенде были написаны богиней Исидой. Вторая Книга дыхания, она особенно интересна, в ней рассказывается о том, что есть Великая Мать. У Матери живот. Живот становится каменным, потому что он так защищает своё дитя. Внутри есть семь священных оболочек, эти оболочки-саркофаги, которые находятся в чреве Матери Неба. И если полностью соблюдён весь ритуал, то тогда будет бессмертие. Бессмертие, которое в египетском языке передавалось символом золота. И тогда – говорит Вторая Книга дыхания – тот, кто строит себя, оставляя дела, пройдя через камень, станет золотом». Совершенно перевранный невероятно поздней средневековой европейской культурой. Главное – говорит Вторая Книга дыхания – оставить сознание. Для того чтобы сознание осталось, на голову мумии в позднее время клался предмет, который называется гипоцефал». [P.125.42]

Виктор СОЛКИН, египтолог, соискатель учёной степени кандидата наук, Ассоциация по изучению Древнего Египта «МААТ»: «Египет» по древнеегипетски «Кемет». «Кеме» – «чёрная земля». И арабское «Аль-Кемийя» – «чёрная наука» – это «наука египетская». В эпоху, когда уже над Египтом властвовали Птолемеи, это была Александрия. Александрия на «ад египтум»: она «при Египте» – это не египетская земля. «Египетская земля» – это Верхний Египет, это Фиваида – это великий Ахмим. Когда там пытались, противопоставляя их Птолемеям, поставить настоящего египетского фараона.

Уже в позднее время, когда Египтом полностью овладело христианство, именно в Ахмиме были последние общины древнеегипетской религии, и именно там, на фоне древних знаний появляются знаменитые творцы арабских алхимических текстов Дху аль-Нун, «Круг сестры Теосебии» и так далее. Эти арабские тексты по приказу Дома Медичи с арабского переводили во Флоренции в эпоху Возрождения, чтобы попытаться прикоснуться вот так опосредованно, минуя, как бы, христианство, к древнеегипетскому знанию.

Лувр. Саркофаг вельможи Джедхора (140 kB)

Дно – это Земля, крышка – Небо. Огромная богиня Нут. Это та часть крышки, которая должна была лицом лечь в саркофаг. То есть, это то, что видит мумия, как если бы мумия могла это увидеть.

…время конца египетской культуры появляется удивительный текст, он называется «Вторая книга дыхания». Он никогда не переводился на русский язык.

…человек ищет золото: золото желанно. Человек может обрести золото. Золото даёт бессмертие. Золото даёт бессмертие духа. Золото даёт трансформацию, трансмутацию и изменение сущности до состояния бессмертного духа. Тогда сделай так, чтобы тебя положили в камень. Положат на тебя золото, и через золото, золотым духом станешь ты сам. На «Второй Книге дыхания» строится вся классическая алхимическая ошибка, потому что они искали камень, который делает материальное золото, а речь шла о саркофаге, который выделяет «золото духа». И преодолевая золото материального мира (погребальную маску), золотом, то бишь, бессмертным, нерушимым, минуя камень гроба, становится человеческий дух.

«Вторая Книга дыхания» была переведена на английский язык в 1983-м году, поставив совершенно удивительную насмешку над человеческой алчностью и попыткой, не зная интерпретировать это древнее знание. Они искали «золото духа», а не камень, который превращает в материальное золото что-либо ещё материальное». [P.125.571]

Вячеслав ГЛАЗЫЧЕВ, кандидат философских наук, доктор искусствоведения: «…и использования – слова «химия» нет, знать её не знают, но практически её применяют. Так же, как алхимики, алхимия возникает, между прочим, ещё в районе Древнего царства в Египте: первая рецептура и всё прочее. Какая потребность должна была вызвать её появление? – Задача фальшивых драгоценных камней. Потому как подлинные драгоценные камни на то они и драгоценные, что были дороговаты. А такая вещь, как желание себя украсить, характерная не только для женщин, но и для мужчин на протяжении всей истории, создавала колоссальный спрос на голубую бирюзу, на целый ряд других материалов. И первые записи алхимиков египетских – это изготовление фальшивых камней». [P.125.239]

Под символизмом алхимической женитьбы средневековые философы скрывали секретную систему духовной культуры, посредством которой они надеялись скоординировать disjecta membra (обрывки) человеческого и социального организмов. Общество, утверждали они, имеет тройную структуру, имеющую аналогию с тройной природой человека, который состоит из духа, ума и тела, а общество состоит из церкви, государства и населения. Изуверство церкви, тирания государства и ярость толпы являются тремя убийственными действиями общества во имя разрушения Истины, как это описано в масонской легенде о Хираме Абиффе. Шесть дней «Химической женитьбы» устанавливают процесс философского «творения», через который должен пройти каждый организм. Три короля – это три составляющие духа человека, а консорты олицетворяют средства выражения их в нижнем мире. Палач – это ум, высшая часть которого, символизируемая головой, необходима для совершения философского труда. Таким образом, части человека, символизируемые у алхимиков планетами и элементами, собранные вместе по Божественной формуле, дают в результате двух философских «младенцев», которые при попадании на них крови алхимической птицы становятся правителями мира.

М.П. Холл [B.30] «Химическая женитьба»

Дело в том, что философия рождается там, где рождается сомнение. Вот поэтому мне так странно бывает читать учебники по истории философии, которые пробуют что-то рассказать о философии Вед, или о философии Гомера, о философии Библии. Это не философия – это совершенно другие тексты.

Философия возникает, во-первых, только тогда, когда возникают города, и когда в этих городах возникают условия для диспутов, публичных диспутов. Философия появляется тогда, когда возникает необходимость аргументировать. А значит, появляются сомнения…

Диакон Андрей КУРАЕВ, кандидат философских наук, «Матрица».mp3

Саму философию выводят из противопоставления μυθος / λογος, при этом значение μυθος ограничивают «басней, небылицей, сказкой». На самом деле, это только одно из возможных значений и далеко не самое существенное в данном слове.

μυθος неоднократно определяется Аристотелем как абсолютно ложное повествование, мифы он считает более низкой стадией развития мышления в сравнении с философией, при этом мифология имеет то общее с философией, что её исток тоже коренится в исконном чувстве удивления (θαύμα) перед таинственностью бытия: «Человек, который любит мифы, является до некоторой степени философом, ибо миф слагается из вещей, вызывающих удивление». [P.143]

…и вообще, философскими категориями люди назвали для себя лишь наиболее важные поводы для размышлений. Так, чтобы не запамятовать. Не более того.

Татьяна СОЛОМАТИНА [B.164.2]

В конце жизни Эратосфен ослеп. Он умер «смертью философов» – так называли в те времена самоубийство.

Ван Дер Варден Б.Л [B.157]

**

**

Dr. Darin Hayton, Haverford College: «Вавилонская астрономия влилась мощной струёй в архаическую культуру Греции. Планетарные таблицы с записями наблюдений за космическими объектами оказали влияние на понимание и изучение греками астрономии».

Вооружившись астрономическими знаниями вавилонян, греки начали по-новому интерпретировать то, что они наблюдали в космосе. Они не просто удовлетворялись наблюдениями и предсказаниями, они хотели знать, почему то, что они видели в небе, двигалось так, а не иначе. Считается, что один человек смог кардинально изменить наше представление о космосе. Его имя – Фалес.

Dr. Darin Hayton: «Фалес Милетский – это человек, которого мы склонны называть Отцом философии. Он изменил представление греков о природных явлениях».

Фалес жил в шестом веке до нашей эры. Он был родом из Милета – греческого поселения на берегах современной Турции, имевшего доступ к знаниям Востока. Считается, что Фалес первым поставил под сомнение веру в то, что космос можно объяснить с помощью мифологии. Для Фалеса и его коллег-философов каждый наблюдаемый объект в космосе должен был иметь рациональное научное объяснение. Они верили, что это так же верно для разных явлений на небе, например, движения Солнца и Луны, как и для того, что происходило на земле.

Dr. Darin Hayton: «Он не задаёт вопрос об отдельном явлении: о конкретном землетрясении, конкретной молнии или буре, но вместо этого задаёт общие вопросы о явлениях – землетрясениях, молниях, бурях. И постепенно эти явления перестают восприниматься как сверхъестественные или объясняться действиями богов, а просто становятся естественными. Это то, что происходит естественным путём».

Это был поворотный момент в научном понимании Вселенной. Теперь стало возможным поверить, что всё, что мы наблюдаем в небе – это часть естественного, а не сверхъестественного мира.

Dr. Darin Hayton: «Просто удивительно, какой невероятный сдвиг произошёл от архаичных представлений к зарождению философии и науки».

Это был рассвет новой эры в истории человечества – когда мы изменили подход к изучению мира вокруг нас, и неба над нами, и всего, что в нём есть навсегда. [T.DCCLI.1]

διὰ τὸ θαυμάζειν οἱ ἄνθρωποι ἤρξαντο φιλοσοφεῖν Arst. люди начали философствовать вследствие удивления (перед миром)

***

Prof. Gabriel Souss, Universidad de Buenos Aires: «Витгенштейн является частью философской традиции, возникшей в начале двадцатого века и получившей название «Лингвистический поворот». Приверженцы этого течения считали, что все философские исследования должны быть направлены на изучение и совершенствование языка, так как абсолютно все философские проблемы – это проблемы языка».

Prof. Samuel Cabanchik, Universidad de Buenos Aires: «Мне хотелось бы напомнить вам анекдот, который вполне можно отнести к Витгенштейну. Когда вы начинаете изучать дзен, вы знаете, что гора и река – это гора и река. Затем, пока вы изучаете дзен, гора и река перестают быть горой и рекой. В самом конце, когда вы уже изучили дзен, гора и река снова становятся для вас горой и рекой. Вот такой вот парадокс. Если поменять слово дзен на слово философия, можно представить, что это сказал Витгенштейн.

Что является характеристикой философии? – Узнавание по второму заходу того, что существовало с самого начала. И первоначально здесь нет никакой глубины – она появляется как результат движения: потеряв объект, который существовал вначале (в нашем случае это гора и река), мы обретаем его позже, и, снова, как бы, впервые.

Эта часть теории дзен-буддизма вполне может вписаться в философскую систему Витгенштейна. Заниматься философией, чтобы перестать ею заниматься. Вместе с этими занятиями и последующим их отсутствием, мы обретаем знание, которое иначе ускользнуло бы».

Вслед за Людвигом Витгенштейном многие представители современной философии отказались от поисков самого лучшего порядка и попытались переориентироваться, стремясь понять закономерности различных языковых игр, в которых мы все принимаем участие, а также соответствующий им социальный порядок. Здесь они позаимствовали у Витгенштейна самую мощную идею: философия – это не доктрина, а деятельность. Это деятельность по прояснению мыслей. Влияние этой идеи чувствуется в работах Джона Остина и Джона Сёрля о языке, и исследованиях концепции мысли Гилберта Райла, у Морриса Вейца с его теорией развития искусства и эстетики, в работах Юргена Хабермаса, посвящённых дискуссиям и их последствиям в области социальной и политической мысли. Через это опосредованное влияние и через многие другие примеры его проявления фигура Людвига Витгенштейна занимает почётное место у истоков того, что получило название прагматический лингвистический поворот современной философии. [T.23.XII.7]

1 - 2 - 3

ДАЛЕЕ