ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
ЗАРИСОВКИ К СТАРШИМ АРКАНАМ
АРКАН XVIII. Hierarchia occulta; Hostes occulti (Тайные враги); Pericula occulta (Тайные опасности); Crepusculum (Сумерки); Justitia; Mysterium; Canes (Оборотни 3); la Lune (Луна); Иероглиф (крыша прихлопывающая, стесняющая).
versipellis, e [verto + pellis] 1) изменчивый, принимающий разные виды (Juppĭter Pl): capillus fit v. Pers волосы седеют; 2) владеющий искусством превращений, оборотень PM, Pt, Ap; 3) притворяющийся, лицемерный (homo Pl). [B.32]
Немного найдется на свете знаменитых персонажей, которые внушают такой же страх, как вампир по прозванию Дракула. Не умершее, но и не живущее существо, так или иначе, завораживает и одновременно отталкивает всех нас.
Roger Corman, Producer and Director: «Думаю, повышенный интерес к Дракуле вызывает сочетание секса и ужаса. Он способен вас убить или превратить в копию самого себя, то есть в вампира. К тому же его жертвами становятся в основном молодые красивые женщины. Он пьёт их кровь и превращает их в объект своих желаний, которые не в силах ему сопротивляться. В какой-то степени он является идеалом мужчины. Во всех нас есть частица Дракулы. В нашем сознании Дракула ассоциируется с Брэмом Стокером XIX-го столетия, но мне кажется это персонаж вне времени».
Prof. Elizabeth Miller, Author, «Dracula: Sense & Nonsense»: «Для женщины общение с вампиром символизирует некий бунт. Конечно, такого жениха не приведёшь знакомиться с мамой. Критиков больше всего привлекла в романе Стокера его эротичность, о которой тогдашние литераторы и не помышляли. Ведь в укусах и высасывании есть, несомненный, сексуальный подтекст».
Когда писатель Брэм Стокер выпустил свой роман «Дракула» в 1897 году, ему и в голову не приходило, что его творение, его герой окажется сильнее смерти.
Dr. John Gordon Melton, Author. «The Vampire Book»: «Почему вампир приобрёл такую популярность? Думается, потому что он вместил в себя три качества: погоню за бессмертием, жажду власти и сексуальное влечение. На фоне тогдашней литературы роман «Дракула» стал подлинно эротическим чтивом. Герой, появившийся из глуши, преследует женщин, прокусывает им шею, на манер орального секса, высасывая из них жизнь». [T.11.II.1]
Чуть ли не с первого появления инопланетян на страницах книг у них есть одна особенность, которую трудно не заметить. Некоторые инопланетяне, казалось, кокетничают с людьми, которых встречают. И некоторые утверждают, что это происходит не только в научной фантастике, но и в реальной жизни. В первых же сообщениях о контактах с инопланетянами ощущается мощная скрытая сексуальность. Откуда взялась эта странная идея о влечении инопланетян к людям? Из популярной культуры? Давайте спросим эксперта по культуре.
Bryan Appleyard, journalist and author, «Aliens: Why They Are Here»: «Ассоциация инопланетян с сексом, так или иначе, существовала всегда. И она всегда будет. Я имею в виду вечный классический образ чудовища, которое похищает прекрасную девушку. В XX-м веке это одна из любимых тем».
Почти с момента зарождения научной фантастики, инопланетян часто изображали как странно притягательных, или, наоборот, отталкивающих плохих парней, которые похищают земных женщин.
Bryan Appleyard, journalist and author, «Aliens: Why They Are Here»: «Во всех рассказах инопланетяне похожи на людей, только голова отличается. Человек ведь не станет заниматься сексом с инопланетянином, который совсем не похож на человека. Это было бы просто анатомически невозможно».
Так что же происходит? Такие люди как Дейв просто грезят, украшают свою бесцветную жизнь фантазиями об инопланетянах, или есть в глубинах человеческой сексуальность что-то, порождающее такие фантазии о запретном сексе.
Prof. Chris French, Goldsmiths College, University of London: «Мужчинам обычно нравятся блондинки с большой грудью, женщинам – мужчины, похожие на греческих богов. С такими людьми они хотели бы заниматься сексом, и такой облик принимают эти существа».
По мнению экспертов, пришельцы похожи на людей, потому что они образцы из наших сексуальных фантазий. Тот, кто посетит вас, просто будет соответствовать вашим требованиям. Сотни лет назад люди полагали, что мир наводнён страстными демонами и любвеобильными богами, которые проходили к женщинам, когда те были между сном и явью. Есть ли этому научное объяснение? Доктор Давид Хэффорд изучил много культур и с удивлением отметил, что во многих есть упоминание о подобных контактах.
Prof. David J. Hufford, Penn State College of Medicine: «В разных культурах это называется по-разному. Это называли колдовством, демонами, призраками. Индейцы Навахо называют эти существа «Идущие по коже». Если вы испытывали нечто подобное, то знаете, возникает сильное ощущение, что кто-то может войти к вам в комнату, парализовать вашу волю, подчинить вас. У вас появляется предчувствие несчастья, зла».
…эти истории удовлетворяют глубокую психологическую потребность. [T.12.LI.4]
Prof. Elizabeth Miller, Memorial University of Newfoundland: «Я считаю, что из всех литературных монстров Дракула и вампиры, подобные ему, являются наиболее привлекательными, так как мы узнаём в них себя, – людей, – в них есть что-то, что мы с ужасом можем обнаружить в себе самих. С одной стороны Граф Дракула жуткий и отталкивающий вампир, с другой стороны – очень могущественный. Что касается крови, мы наделяем её важными мистическими свойствами – это заложено в христианской традиции, – вспомните Кровь Христову. Кровь для нас – это сама субстанция жизни. Но важнее всего, что вымышленный Дракула поборол то, чего мы больше всего боимся, – смерти. Пусть даже это происходит только в воображении, всё же вампиры помогают нам убежать от реальности – от нашей смертности. Вампиры воплощают нашу мечту о вечной жизни.
…можно сказать, что во все времена страхи и суеверия возникали на той же почве. Мы списываем наш страх на вампиров, чтобы персонифицировать его. И пока наши страхи достаточно сильны, они останутся вокруг нас в том или ином обличии». [T.21.VII.1]
Появившись в девятнадцатом веке из-под пера Брэма Стокера, румынский граф стал архетипом вампира и навсегда поселился в нашем воображении.
Jean Marigny, professeur émérite de l'Université Stendhal à Grenoble: «Это не демон и не божество – это живой труп. Либо он умер без последнего причастия, либо погиб насильственной смертью. Вампир – оживший мертвец, но в отличие от привидений у него есть тело, так что он может доставлять физические страдания людям».
Jacques Sirgent, écrivain et historien, l’ancien universitaire: «Он не мёртв, потому что у него нет души. Во всех религиях, чтобы умереть, нужна душа: нет души – нет смерти. Вампир вернулся после смерти таким же, каким был до неё – это единственный воображаемый персонаж, для которого вечная жизнь – проклятие».
Jeanne-A Debats, autrice française de science-fiction: «Это человек, который утратил часть своей человеческой природы в обмен на нечто иное, а именно – на бессмертие. Но он не только перестал быть человеком – он стал хищником, опасным для людей».
Вампир может жить вечно и даже становиться моложе, если будет пить кровь своих жертв. Кровь – жизненно важный субстанция, самый древний священный понятный символ – парадоксальным образом может принести смерть. Кровь, заражая, переносит болезни или превращает в вампира. Укус Дракулы несёт двойную угрозу.
Jacques Sirgent, écrivain et historien, l’ancien universitaire: «Отсутствие отражения – это грандиозная находка Брэма Стокера – это его идея. он проговаривает её походя – одной фразой…»
Jean Marigny, professeur émérite de l'Université Stendhal à Grenoble: «Это страх животной стороны в человеке: мы её отвергаем, но она есть – она остаётся частью нашей личности».
Marjolaine Boutet, historienne et spécialiste des séries: «Страх перед хищником, который загоняет и убивает жертву. Речь идёт о страхе смерти. Но ещё нас пугает сам вампир – существо, победившее смерть: неподвластное ей ставит под вопрос всё, во что мы верим, особенно идею жизни в Мире Ином – после смерти».
Jeanne-A Debats, autrice française de science-fiction: «Когда Стокер сочинял Дракулу, электричество только входило в жизнь: на улицах изредка появлялся газовый свет – а не тёмных улицах возможно всё. Дневной свет – Дар божий. А поскольку вампир – противоположность Бога, он выходит только по ночам.
…не понятно, почему именно чеснок. Обычно чеснок даёт только плохой запах. Но он полезен для сердца. И не ясно, почему нечто, полезное для кровообращения, вредно для вампиров. Это – ограничение. А вампир без ограничений может стать Богом, которому нельзя ничего противопоставить: он перекусает всех – и делу конец. Поэтому его возможности должны быть чётко определены, чтобы его можно было остановить».
Alain Pozzuoli, écrivain, biographe de Bram Stoker: «Роман Стокера установил ряд правил для литературы и позже для кино. Он был настолько популярен, что когда мы думаем о вампирах, мы вспоминаем Дракулу».
Современный по форме, роман излагает несколько точек зрения на вампира, но не даёт слова ему самому. Вампир становится лишь таинственней и притягательнее. Но не роман Стокера лежит у истоков мифа о вампире. Сведения о вампирах встречаются повсюду уже в античные времена, как часто бывает со сказками и легендами.
Jeanne-A Debats, autrice française de science-fiction: «В Дракуле Брэма Стокера сошлись мифы за три тысячи лет. мифологии Рима, Греции, Ближнего Востока сохранили истории о вампирах. Римские ламии – вампиры. У кельтов тоже были вампиры.
Jean Marigny, professeur émérite de l'Université Stendhal à Grenoble: «В двенадцатом веке в Западной Европе начали говорить о ревенантах (фр. Revenant – «вернувшийся») – восставших из могилы мертвецах, преследующих свою родню, чтобы высасывать у них кровь. И поскольку термина для них не было, их называли просто «sanguisuga», что переводится буквально как «сосущие кровь» [sanguis + sugo].
Собственное название у этих существ появляется только в восемнадцатом веке – вампир.
Происхождение слова загадочно. Возможно, восходит к славянским языкам: упырь – это летучая мышь.
В начале девятнадцатого века фигура вампира появляется в литературе. В 1816-м году, когда на Женевском озере собралась группа молодых англичан поэтов-романтиков. Лорд Байрон и его друг Джон Уильям Полидори, поэт Перси Шелли и его жена Мэри.
Prof. Pierre Cassou-Noguès, Université Paris-VIII: «Погода была очень плохой, поэтому в течение дня каждый придумывал небольшую историю, чтобы вечером рассказать другим. У них не было телевидения, радио – они рассказывали истории. Тогда Мэри Шелли придумала Франкенштейна, а Полидори – первого литературного персонажа-вампира – аристократа-кровопийцу».
Байрон только описал характер развратного аристократа-денди, которого позже Стокер превратит в Дракулу. Но сам образ вампира придумал Полидори. Тем не менее роман вышел в 1819-м году под именем Байрона, через год после Франкенштейна Мэри Шелли, создавшей «Современного Прометея», с помощью электричества, давшего жизнь чудовищу. Так совершенно случайно молодые авторы создали два величайших мифа современности.
Prof. Pierre Cassou-Noguès: «В научной фантастике Франкенштейн станет роботом. А робот – это тот, кто работает. А вот вампир – не работает: он пьёт нашу кровь, а мы работаем. Вампир – аристократ, рантье, интересант – он питается теми, кто трудится. Поразительно, что эти персонажи и сегодня стоят в центре наших фантазий, принимая современное обличие, и что они появились одновременно».
Ключевые произведения Викторианской эпохи – Франкенштейн и Вампир – предвестники перемен, изменивших девятнадцатый век. В них исследуются светлые и тёмные стороны человека, как и в романе «Доктор Джекил и мистер Хайд» Стивенсона, вышедшем через семьдесят лет.
Jeanne-A Debats, autrice française de science-fiction: «Думаю, это реакция чувств на рационализм. Рационализм подарил нам промышленную революцию. Она привела к тому, что к людям стали относиться, как к вещам – придаткам станков. Но к мистеру Хайду нельзя относиться так, как и к Вампиру и к несчастному Франкенштейну. И Брэм Стокер публикует свою книгу именно в этот момент».
Marjolaine Boutet, historienne et spécialiste des séries: «Дракула – роман о страхах Великобритании – первой мировой державы. В девятнадцатом веке её территория охватывала всю планету, и империя боялась только одного – упадка».
Alain Pozzuoli, écrivain, biographe de Bram Stoker: «В то время начиналась потеря колоний. Великобритания была не столь сильна, как прежде. Империя начала трещать по швам. И опасность грозила извне. Невероятно, но факт – во время Первой Мировой войны в солдатский набор входил томик Дракулы, чтобы настроить солдат против врага, усилить желание разделаться с ним – воплощением всех пороков на свете».
Брэм Стокер так и не узнал, как военная пропаганда будет использовать его книгу. Он умер в 1912-м году. Стокер написал несколько романов, но история помнит только одно произведение – Дракулу, хотя в момент публикации книга не была очень популярна. Оглушительный успех пришёл после смерти автора.
Рождённый одновременно с кинематографом, Дракула неизбежно должен был попасть на экран. И именно кино дало начало мифу о Дракуле.
…Дракула восстал из гроба. На этот раз в авторизованной версии и в исполнении венгерского актёра, который сотни раз исполнял эту роль на Бродвее. Но с новой деталью – широким плащом из чёрного шёлка, который скрывал механизмы, позволявшие актёру подниматься над сценой. В фильме 1931-го года, снятым Тодом Броунингом, актёр Бела Лугоши предложил новую интерпретацию образа: Дракула – это светский человек без клыков, совершенно не похожий на монстра.
Jean Marigny, professeur émérite de l'Université Stendhal à Grenoble: «Дракула Бела Лугоши – персонаж безнравственный, но, тем не менее, привлекательный. Всегда в вечернем костюме и с большим чёрным плащом – как порочный и опасный Дон Жуан. Но это противоречит замыслу Стокера: у него вампир не в коем случае не соблазнитель, а только воплощение Зла – Абсолютное Зло».
Prof. Pierre Cassou-Noguès: «Дракула – одновременно создание демоническое, во всех смыслах внушающее отвращение, и мощный соблазнитель: ему достаточно посмотреть в глаза, чтобы покорить человека. Это новая вариация на тему – получается что вампир не причиняет зла – он соблазняет свою жертву, и в момент, когда он её укусит, жертва должна быть согласна, хотя бы в мыслях. Жертва ощущает присутствие вампира, и вопреки себе говорит «Да».
Бессознательные импульсы – основа романа о Дракуле, как история подавленной сексуальности. Вампир, будь то мужчина или женщина, страдает, ибо викторианская мораль подавляет его сексуальность.
Marjolaine Boutet, historienne et spécialiste des séries: «В вампире сошлись два основных желания в антропологии: танатос – тяга к смерти, и эрос – сексуальное желание. Желание запретного. Это хорошо видно в Дракуле Стокера. Метафора сверхъестественного, ми, особенно фигура вампира, позволяет говорить о сексуальности в эпоху, когда о ней нельзя говорить открыто».
Jeanne-A Debats, autrice française de science-fiction: «В то время Англия была туго утянута в корсет Викторианства, и ей требовалась мощная встряска, чтобы шнуровка лопнула. И на сцену вышел вампир».
Перед войной страшные фильмы были в моде, но к концу пятидесятых о них позабыли: моду задавала Холодная война. Началась эра научной фантастики и атома. Отныне опасность представлял пришелец издалека. Вампир дремал в гробу, но… в полглаза
Jacques Sirgent, écrivain et historien, l’ancien universitaire: «…я считаю укус синонимом поцелуя: это тоже жест любви. Кажется, французский – единственный язык в мире, где до сих пор говорят «Я укушен», в значении «Я влюбился».
Marjolaine Boutet, historienne et spécialiste des séries: «Клыки вампира, проникающие в шею жертвы, – это, конечно, метафора проникновения. Текущая кровь – это разрыв плевы.
Рот имеет двоякое значение: губы мягкие, но за ними скрываются клыки. Так что рот как бы объединяет удовольствие и боль – поцелуй вампира несёт и радость и боль.
Вампиры в кино служили воплощением перемен вплоть до семидесятых годов. Вампир меняет порядок вещей, а в конце фильма его уничтожают, поэтому его противники оказываются на стороне Добра – утверждают свои моральные ценности именно тем, что уничтожают чудовище».
…к этому времени молодёжь стала более свободной и раскрепощённой, и общество пережило глубокие изменения. И в конце шестидесятых – во времена Сексуальной революции и контркультуры – вампир уже не вызывал такой скандальной реакции.
Первым, лишившим миф ореола величия, стал режиссёр Роман Полански в 1967-м году. «Бал вампиров» строится на актуальную дл своего времени тему: здесь вампиры или гомосексуалисты, или евреи, и они одерживают верх.
Alain Pozzuoli, écrivain, biographe de Bram Stoker: «Меняется общество, и вампир меняется вместе с ним. Чем сильнее толерантность, тем человечнее вампир – тем он менее опасен, потому что он рискует: ведёт мучительную, запрещённую жизнь. Он стал воплощением всех меньшинств, и это объясняет, почему проходят десятки лет, а миф о вампире не умирает».
Скептически настроенная молодёжь восьмидесятых не боялась вампиров, наоборот, вдохновлялась ими. Молодые люди переходили на ночную жизнь, отвергали ценности и конформизм, исповедовали другую эстетику. Ужасное чудовище погибло – вампир стал романтическим героем.
Alain Pozzuoli, écrivain, biographe de Bram Stoker: «Вампир – индивидуалист, либерторианец. Ему не нужно встраиваться в обычное общество: это свободное существо».
Jeanne-A Debats, autrice française de science-fiction: «Невозможно быть большим анархистом, чем вампир: для него нет правительства – им повелевает лишь голод. Н и тут он может контролировать. В вампире кристаллизовалась наша жажда независимости, свобода от привычных общественных рамок, поэтому вампир такое притягательное существо».
Marjolaine Boutet, historienne et spécialiste des séries: «Вампир поднимает важные вопросы: вечность, смерть и конечность жизни. Какова цена бессмертия? Что значит жить вечно? И можно ли это вынести?»
Prof. Pierre Cassou-Noguès, Université Paris-VIII: «Вампирам свойственно двойственное отношение к бессмертию, потому что оно утомляет. Это скука, тоска – появляется время от времени в истории о вампирах».
Marjolaine Boutet, historienne et spécialiste des séries: «Так вампир стал человеком – стал нами. Это проекция наших страхов и желаний. Он настолько пластичен, что может воплощать что угодно, чем мы хотели бы быть, чем боимся стать, всё, чем мы не являемся, и чем никогда не станем».
Дракула прожил больше ста лет и стал знаковым образом – неотъемлемой частью нашей культуры. Образ вампира продолжал развиваться, вдохновляя к созданию множества романов, фильмов, телесериалов, обретая новые формы, адаптируясь ко всё более молодой публике. Вечно приспосабливаясь к современности, вампир сменил столько обличий, что чуть не утратил свою суть.
Jean Marigny, professeur émérite de l'Université Stendhal à Grenoble: «Если вампир больше не пугает, зачем он нужен? В наши дни у него есть сильный соперник, отнимающий у него место – это зомби – куда более пугающий, с которым никак нельзя себя идентифицировать».
…не будем спешить. Помните, что Дракула вечен: надо лишь подождать, и он вернётся. Второй по покупаемости после Библии роман Брэма Стокера продолжает издаваться, и пока ещё ни одна экранизация не выразила всю полноту и сложность его персонажа… [T.10.DCCXVIII]
Вампиры, нагоняющие ужас на европейских крестьян, не были прекрасными таинственными аристократами – это недавно умершие местные жители, вернувшиеся из могилы за своими родственниками. Самоубийцы, грешники или просто случайные жертвы чёрной магии становились вампирами.
Prof. Raymond T. McNally, Boston College: «…правда, Солнце не убивает вампира – это вымысел кинорежиссёров: вампир просто теряет часть своей силы.
Самое забавное, что в романе Брэма Стокера нет практически ничего выдуманного самим автором. Люди уверены, что Дракула – плод его воображения, но это не так. Стокер брал сюжеты из фольклора Трансильвании и ирландских преданий, которые он слышал от своей матери, родившейся в Западной Ирландии. В тех краях свирепствовала холера, а Дракула, да и вообще, феномен вампиризма, связаны с чумой».
Подобно чуме вампиризм заразен, а вампиры считались причиной эпидемий.
Prof. Raymond T. McNally: «Он назвал свой роман «Не умерший», и с таким названием рукопись чуть было не отослали в типографию. Но неожиданно его будто осенило, и Стокер трижды написал на титульном листе «Дракула. Дракула. Дракула».
Многие восхищаются Дракулой, потому что он точно знает, чего хочет, и всегда этого добивается. Его не мучит совесть – он хищник, и многим это импонирует. Он решителен, агрессивен, властен. И он хочет жить – жить вечно». [T.1.XLVII.1]
Владимир МИКУШЕВИЧ, писатель, российский поэт, прозаик, переводчик, религиозный философ: «В 1922-м году на экраны европейских кинотеатров выходит фильм под названием «Носферату, или Симфония ужаса». Это фильм знаменитого режиссёра немого кино Фридриха Мурнау. Именно благодаря этому фильму тема Упыря до сих пор присутствует в кинематографе.
Упырь по-румынски называется «Носферату». Именно там это поверье особенно живо.
…небольшого государства Валахии, положение которого было чрезвычайно сложным: ему угрожали турки, ему угрожали венгры, ему угрожали немцы. И нужно было любой ценой сохранить суверенитет. И вот этому посвятил свою жизнь Влад Третий, и он получил прозвище «Цепеш» – «протыкатель». Одним из важнейших исторических источников, которые мы о нём знаем, является древнерусская повесть «Повесть о Дракуле» пятнадцатого века. Она анонимная.
…о том, что он вампир – даже и слуху нет.
Рассказы о вампирах появляются, когда стихают слухи о поисках Грааля. Существует какая-то аналогия между одним и другим. Когда отчаялись найти Грааль, начинают искать его просто в человеческой крови. Эти искатели некой таинственной силы в человеческой крови начинают слыть вампирами и упырями…
…в Румынии было поверье – упырём становится тот, кто меняет веру: кто из православия переходит в католичество. В Православной церкви существует причастие под двумя видами – причащают вином и хлебом, а в Католической церкви вином причащают только клир – духовных лиц, а мирян причащают только облаткой – только хлебом. И предполагается, что когда православный христианин теряет возможность причащаться под двумя видами, он начинает пить человеческую кровь, потому что это Кровь Христова: он её лишается и пытается возместить таким вот образом.
…знать – она непоседлива, она может переместиться в другую страну, она может отшатнуться от властителя. А народ – он всегда здесь, и у народа «дело правое»: народ хочет, чтобы его не обижали, не эксплуатировали. Короче говоря, народ нуждается в защите государства, а знать в защите государства не нуждается. И эта идея сохраняет своё значение вплоть до нашего времени – до двадцать первого века.
…а знать отвечала на это легендами о том, что он был вампир: «Кровь обожал служитель зла». [T.10.DCXX.13]
**
**
Вадим ЭРЛИХМАН, кандидат исторических наук, автор книги о Дракуле: «В восемнадцатом веке, когда турки отступили из-за Дуная, их землю заняла Австрия сначала, потом Россия и другие европейские державы. Там они столкнулись, что местные крестьяне верят в вампиров, и записаны были реальные истории (относительно реальные, потому что пишущие в это верили, чиновники), что в такой-то деревне вампир убил столько-то человек, высосал из них кровь. Когда его вытащили из могилы, пробили сердце колом, это всё прекратилось, или не прекратилось. Поступали такие отчёты в Вену и потом уже по всей Европе разошлись. И французский аббат Огюстен Кольбе написал очень нашумевшую тогда книгу «Рассуждение о мире духов». Она была переведена и на русский. Там много говорилось о вампирах».
…в самом романе Стокер не утверждает, что его граф Дракула – это реальный Влад Цепеш, а лишь намекает на это.
Вадим ЭРЛИХМАН, кандидат исторических наук, автор книги о Дракуле: «Стокер вложил в уста своего героя краткий рассказ о его деятельности, что он был князем Трансильвании, точнее, графом; сражался против турок, был отважным воином. А потом, это не поясняется, кто-то его укусил, или каким-то образом он стал вампиром. А сам Дракула, он был никаким не графом, к Трансильвании отношение имел, конечно, поскольку оба региона рядом: Валахия, где он правил, и Трансильвания. Он был князем именно Валахии. Действительно воевал против турок, и не только против них: в общем-то, против всех. Но к тому времени это было обычное явление в том регионе, на который нападали все, кто мог. И там кипела ещё внутренняя борьба». [T.10.CLXXX.25]
Александр ИПАТОВ, краевед, заведующий Чернцким школьным краеведческим музеем: «…в Румынии в 80-х годах двадцатого века было раскопано одно заброшенное старое кладбище. Причём, оно как-то странно было сделано: никто не ожидал, что это кладбище. Откопали. Нашли тридцать пять скелетов. Безголовые. У всех тридцати пяти скелетов были отделены головы, перевёрнуты, и был вбит осиновый кол. У большинства из этих скелетов были признаки туберкулёза.
Легенда о вампирах – она берётся из-за людей, больных туберкулёзом. Если мы посмотрим на описание вампиров классическое – это человек, больной туберкулёзом. Если с ним рядом крутится – ты сам таким станешь рано или поздно. Классический лёгочный туберкулёз – очень заразное заболевание.
…во-первых, очень бледный, одутловатый вид, во-вторых – кровь. У человека больного лёгочным туберкулёзом постоянно кровь идёт изо рта кашлем, и, соответственно, на губах всегда кровь». [P.125.343]
Первые описания случаев вампиризма появились во времена позднего Средневековья в славянских государствах Восточной Европы. В исследованиях по этому вопросу указывается, что в этот период эндогамия в среде знатных славян привела к возникновению тяжёлых генетических патологий, среди них и эритропоэтическая протопорфирия, редкое заболевание, проявляющееся покраснением кожи и её кровоточивостью на солнечном свету. Страдающие этим заболеванием стремились избегать солнечного света и дневных прогулок и выходили из дома только по ночям. Их поведение вместе с симптомами протопорфирии положило начало легенде о вампирах.
…не зная истоков появления легенды, люди начинают принимать всё за правду, загадку, а то и чудо природы. [P.54]
…вампир которого мы знаем – мужчина со «Вдовьим Пиком» (Widows' Peak), – волосами на лбу в виде треугольника, бессмертный, вечно молодой, сексуальный и обольстительный. Нереальный. Его придумали, чтобы продавать книги. На самом деле само слово «Вампир» достаточно молодое, оно распространилось в Европе только в восемнадцатом веке. Но литературный вымысел имеет реального предка, который выглядит совсем по-другому и носит разные названия – класс существ, известных как Привидения. Ожившие трупы, глупые и неуклюжие вампиры, они поддерживали в себе жизнь не тем, что пили кровь, кусая жертву в шею, а поедали живую плоть. И каким-то образом в отличии от известных нам выдуманных вампиров, эти существа были частью реальной жизни шестнадцатого столетия.
…некоторые учёные предполагают, что это может быть просто вопрос семантики.
vam-pire (văm'pīr') n. [Fr. < G. Vampir, of Slav. orig]
Слово «Вампир» происходит от славянского слова «Упырь», означающего бессмертного кровопийцу. Хотя это спорно, но слово «Упырь», в свою очередь может происходить от тюркского слова «Убер», что значит «Ведьма».
Некоторые учёные даже считают, что ведьмы и вампиры были когда-то одним и тем же. Они цитируют отчёты о том, как откапывали и убивали мёртвую ведьму, обращаясь с её телом также как с телом вампира. [T.21.VI]
Иллюстрация из книги «The Collected Vampire Stories». Вампирами не становятся, вампирами рождаются (первая часть) 28 февраля 2002
Генная инженерия похоронит самую загадочную болезнь в истории человечества – порфирию (porphiria). Если бы не эта «болезнь вампиров» – не было бы мифов ни о Дракуле, ни о прочих кровопиющих, светобоящихся и клыкастых персонажах. Циничная медицина простирает свои стерильные руки над волшебным миром ужасов.
…врождённая порфирия будет корректироваться, а приобретённую будут лечить новейшими средствами, так что болезнь можно будет блокировать на ранних стадиях, когда она ничем не отличается от сотни подобных патологий крови.
Это очередное достижение генной медицины осталось бы незамеченным, если бы не тот факт, что практически по всем симптомам больной, страдающий от запущенной формы порфирии, – это типичный вампир, а найти её причину и описать протекание болезни смогли только во второй половине XX века, чему предшествовала беспощадная многовековая борьба с вурдалаками: с 1520 по 1630 (110 лет) годы в одной только Франции казнили более 30 тысяч человек, признанных вервольфами (оборотнями).
О связи порфирии с вампиризмом впервые заявил доктор Ли Иллис (Lee Illis) из Хэмпшира. В 1963 году он представил в Королевское медицинское общество монографию «О порфирии и этиологии оборотней», которая содержала очень подробный обзор исторических описаний оборотней-кровопийц в сопоставлении с симптоматикой порфирии.
Считается, что этой редкой формой генной патологии страдает один человек из 200 тысяч (по другим данным, из 100 тысяч), причём, если она зафиксирована у одного из родителей, то в 25 % случаев ею заболевает и ребёнок. Также считается, что болезнь является следствием инцеста.
Болезнь характеризуется тем, что организм не может произвести основной компонент крови – красные тельца, что в свою очередь отражается на дефиците кислорода и железа в крови.
Есть сведения, что в Средние века, якобы, больных лечили свежей кровью, дабы пополнить дефицит красных телец, что, конечно, невероятно, так как употреблять в таких случаях кровь «перорально» бесполезно.
У Иллиса ушло несколько лет, чтобы систематизировать все эти симптомы и связать их с географическими, мифологическими, историческими упоминаниями о вервольфах – не просто вампирах, а вампирах-оборотнях. Доктор нашёл любопытную тенденцию, превращающую в сознании людей больных людей, страдающих от порфирии либо помешательства, в злобных вурдалаков.
Оказывается, чем шире и глубже распространялось христианство, тем более нещадно относились к больным. Иллис пришёл к выводу, что разрозненные случаи, адаптированные в разных этнических преданиях и традициях, в итоге – в результате культурного обмена – привели к созданию единого для Европы (и позднее – американского континента) представления о вампирах и вервольфах.
Концепция, в целом, выдерживала критику, но оставались неясными несколько основополагающих моментов. Во-первых, почему же всё-таки мифологические вампиры пьют кровь? Иллис не дает ответа. Во-вторых, каким образом разрозненные упоминания о болезни могли перерасти в такой масштабный межкультурный концепт? Но это вопрос скорее к культурологам и психологам, чем к медикам…
Иллис связывает миф с тем, что, несмотря на то, что порфирия – болезнь не психическая, она – естественно – крайне деструктивно сказывается на психике.
Да и вообще, даже просто аллергия на свет (есть и такая) может довести человека до самоубийства.
Доклад Иллиса произвёл сенсацию. Но, как выяснилось, позже, развенчав один миф, он породил другой. [P.55]
– Сколько таких тварей как ты ходит по земле?
– Ну… – Я задумался. – Ты имеешь в виду Светлых или Тёмных?
– Всё равно!
– При-и-име-е-ерно-о-о ка-а-ажды-ы-ый де-е-еся-я-яти-и-иты-ы-ыся-я-я-чны-ы-ый, – протянул я. Не из вредности, а пытаясь убедить парня, что он слишком уж ускорился. Впрочем, может ли он регулировать действие чар?
– Суки ненавижу, – сказал парень. – Тебе велено сказать что ты предал друга и заслуживаешь смерти…
В дверь постучали. Взгляд парня метнулся к двери. Снова вернулся ко мне. Одним движением он сорвал со стола скатерть, набросил на автомат, по-прежнему нацеленный в меня. Велел:
– Ответь!
Сергей ЛУКЬЯНЕНКО [B.52.5]
– Ну что вы тут затеяли около меня? – ноющим голосом произнес он. – Ну взрослые же люди, не школьники, не студенты... Ну как вам не совестно, в самом деле? Вот за что я не люблю все эти разговоры о Странниках... И всегда не любил! Ведь обязательно же они кончаются такой вот перепуганной детективной белибердой! И когда же вы все поймёте, что эти вещи исключают друг друга... Либо Странники – сверхцивилизация, и тогда нет им дела до нас, это существа с иной историей, с иными интересами, не занимаются они Прогрессорством, и вообще во всей Вселенной одно только наше человечество занимается Прогрессорством, потому что у нас история такая, потому что мы плачем о своём прошлом... Мы не можем его изменить и стремимся хотя бы помочь другим, раз уж не сумели в своё время помочь себе... Вот откуда всё наше Прогрессорство! А Странники, даже если их прошлое было похоже на наше, так далеко от него ушли, что и не помнят его, как мы не помним мучений первого гоминида, тщившегося превратить булыжник в каменный топор... – Он помолчал. – Сверхцивилизации так же нелепо заниматься Прогрессорством, как нам сейчас учреждать бурсы для подготовки деревенских дьячков...
Он опять замолчал и молчал очень долго, переводя взгляд с одного лица на другое. Я покосился на Тойво. Тойво отводил глаза и несколько раз пожал правым плечом, как бы показывая, что есть у него некоторые контраргументы, но он не считает удобным их здесь приводить. Комов же, сдвинув густые чёрные брови, смотрел в сторону.
– Эх-хе-хе-хе-хе... – прокряхтел Горбовский. – Не получилось у меня вас убедить. Хорошо, займусь тогда оскорблениями. Если даже такой зелёный мальчишка, как наш милый Тойво, сумел... э-э-э... засветить этих Прогрессоров, то какие же они, к чёрту, Странники? Ну сами подумайте! Неужели сверхцивилизация не сумела бы организовать свою работу так, чтобы вы ничего не заметили? А уж если вы заметили, то какая это, к чёрту, сверхцивилизация? Киты у них взбесились, так это, видите ли, Странники виноваты!.. Уйдите вы с глаз моих, дайте помереть спокойно.
Мы все встали…
***
ЛОГОВЕНКО. К сожалению, нет, Леонид Андреевич. В этом и заключается трагедия. Третья импульсная обнаруживается с вероятностью не более одной стотысячной. Мы пока не знаем, откуда она взялась и почему. Скорее всего, это результат какой-то древней мутации.
КОМОВ. Одна стотысячная – это не так уж мало в пересчете на наши миллиарды... Значит – раскол?
ЛОГОВЕНКО. Да. И отсюда – тайна. Поймите меня правильно. Девяносто процентов люденов совершенно не интересуются судьбами человечества и вообще человечеством. Но есть группа таких, как я. Мы не хотим забыть, что мы – плоть от плоти вашей и что у нас одна родина, и уже много лет мы ломаем голову, как смягчить последствия этого неминуемого раскола. Ведь фактически всё выглядит так, будто человечество распадается на высшую и низшую расы. Что может быть отвратительней? Конечно, это аналогия поверхностная и по сути своей неверная, но никуда вам не деться от ощущения унижения при мысли о том, что один из вас ушёл далеко за предел, не преодолимый для ста тысяч. А этому одному никуда не уйти от чувства вины за это. И между прочим, самое страшное, что трещина проходит через семьи, через дружбы...
КОМОВ. Значит, метагом теряет прежние привязанности?
ЛОГОВЕНКО. Это очень индивидуально. И не так просто, как вы думаете…
***
КОМОВ. Вы, Леонид Андреевич, иногда просто поражаете меня своим легкомыслием. Раскол же! Вы понимаете? Раскол! А вы несёте, простите меня, какую-то благодушную ахинею!
ГОРБОВСКИЙ. Экий вы, голубчик... горячий. Ну разумеется, раскол. Интересно, где это вы видели прогресс без раскола? Это же прогресс. Во всей своей красе. Где это вы видели прогресс без шока, без горечи, без унижения? Без тех, кто уходит далеко вперёд, и тех, кто остаётся позади?..
КОМОВ. Ну ещё бы! «И тех, кто меня уничтожит, встречаю приветственным гимном...»
ГОРБОВСКИЙ. Здесь уж скорее подошло бы что-нибудь вроде... э-э... «И тех, кто меня обгоняет, провожаю приветственным гимном...»
***
КАММЕРЕР. Придётся привыкать.
(Пауза.)
ГЛУМОВ. Ну и что теперь будет?
КАММЕРЕР. Пока мы слишком мало знаем. Вообще-то видятся только две возможности. Либо мы научимся с ними сосуществовать. Либо НЕ научимся.
ГЛУМОВ. Есть третья возможность.
КАММЕРЕР. Не горячись. Нет третьей возможности.
ГЛУМОВ. Есть третья возможность! Они с нами не церемонятся!
КАММЕРЕР. Это не довод.
ГЛУМОВ. Это довод! Они не спрашивали разрешения у Всемирного совета! Много лет они ведут тайную деятельность по превращению людей в нелюдей! Они ведут эксперименты над людьми! И даже сейчас, когда они разоблачены, они приходят на переговоры и позволяют себе...
КАММЕРЕР (прерывает). То, что ты хочешь предложить, можно сделать либо открыто – и тогда человечество станет свидетелем вполне отвратительного насилия, либо тайком, гнусненько, за спиной общественного мнения...
ГЛУМОВ (прерывает). Это всё слова! Суть же в том, что человечество не должно быть инкубатором для нелюдей и тем более полигоном для их проклятых экспериментов! Простите, Биг-Баг, но вы сделали ошибку. Вам не следовало посвящать в это дело ни Комова, ни Горбовского. Вы поставили их в дурацкое положение. Это дело КОМКОНа-2, оно целиком в нашей компетенции. Я думаю, и сейчас ещё не поздно. Возьмём этот грех на душу.
КАММЕРЕР. Слушай, откуда у тебя эта ксенофобия? Ведь это не Странники, это не Прогрессоры, которых ты ненавидишь...
ГЛУМОВ. У меня такое чувство, что они ещё хуже Прогрессоров. Они предатели. Они паразиты. Вроде этих ос, которые откладывают яйца в гусениц...
(Пауза.)
КАММЕРЕР. Говори-говори. Выговаривайся.
ГЛУМОВ. Не буду больше ничего говорить. Бесполезно. Пять лет я занимаюсь этим делом под вашим руководством, и все пять лет я бреду, как слепой щенок...
***
КАММЕРЕР. Ну, видишь ли, мы для них не авторитет. Нам теперь придётся привыкать к совершенно новой ситуации. Не мы теперь определяем время бесед, не мы определяем тему... Мы вообще потеряли контроль над событиями. А ситуация, согласись, небывалая! У нас на Земле, среди нас, действует сила... и даже не сила, а силища! И мы ничего о ней не знаем. Вернее, знаем только то, что нам разрешают знать, а это, согласись, едва ли не хуже, чем полное незнание. Неуютно, а? Нет, я ничего не могу сказать плохого об этих люденах, но ведь и хорошего о них пока ничего не известно!
(Пауза.)
Они знают о нас всё, а мы о них – ничего. Это унизительно. Сейчас каждый из нас, кто соприкасается с ситуацией, испытывает чувство униженности... Вот нам предстоит подвергнуть глубокому ментоскопированию двух членов Всемирного совета – только для того, чтобы восстановить, о чём же это там шла речь во время исторического собеседования в «Доме Леонида»... И заметь, ни члены Совета, ни мы этого ментоскопирования не хотим, оно унижает нас всех, а деваться некуда, хотя шансы на успех, как ты сам понимаешь, менее чем проблематичны...
ГЛУМОВ. Но у вас же есть своя агентура среди них!
КАММЕРЕР. Точнее, не «среди», а около. «Среди» – это мечта. Причём, боюсь, недостижимая... Кто из них захочет помогать нам? Зачем это им? Какое им до нас дело? А? Тойво!
(Длинная пауза.)
А. СТРУГАЦКИЙ, Б. СТРУГАЦКИЙ [B.50.3]
Галина ЕРШОВА, доктор исторических наук: «…особыми связниками между мирами были всегда, это Нагуали, то есть Оборотни. То есть те существа, которые могли перемещаться между мирами. Считалось, что Нагуаль – это Предок-животное человека, и человек мог, тот, кто обладал способностями, при необходимости может воплотиться в него, и может делать всё, что угодно». [T.10.CI.45]
Dr. Margarita Nieto, California State University: «Карлос Кастанеда начал походить на Дона Хуана – шамана. Есть термин, используемый в специальной литературе – нагваль – что означает «иметь необычную энергию»: лидер, который может провести группу к свободе». [T.22.XVIII.1]
…что Аржуна, один из пяти Пандав, потомков династии луны, отправившись путешествовать, посетил Паталь, где и женился на вдовствующей дочери царя «Нагуала», по имени Иллупль. Сравнив эти имена отца и дочери мы находим следующие выводы сильно говорящие в пользу предположения Суами Дайананда.
1) Нагуалами зовутся до сей поры колдуны мексиканских индийцев, аборигенов Америки. Как ассирийские и халдейские Наргалы – главы магов, так Нагуал Мексики соединяете в своей особе должности священника и колдуна, держащего при себе демона в виде какого-либо животного, обыкновенно змеи или крокодила. Они считаются потомками Нагуа, царя змей. Аббат Брассёр де-Бурбург в своём сочинении о Мексике очень распространяется о них, называя Нагуалов слугами нечистой силы, которая в свою очередь служитъ им до поры до времени. На санскритском языке змея тоже называется Нага (Пада) и «Царь-Наг» играет большую роль в истории Будды и Пуранах.
По преданию, сам Аржуна ввёл это поклонение змеям в Патале. Стечение обстоятельств и тождественность имён до того поразительны, особенно когда мы находим их в двух совершенно противоположных странах света…
Е. П. БЛАВАТСКАЯ [B.135.1]