ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
ЗАРИСОВКИ К СТАРШИМ АРКАНАМ
АРКАН IX. Protectores; Initiatio; Prudentia; Lux Occultata или Lux in Occulto; Отшельник (l' Ermite); Наука Победителя; Иероглиф.
Initiatio: Посвящение; Идеология; Интеллигенция
Анекдот от (Денис Гуцко, писатель)
– На следующей выходите?
– Что, мля, интеллигент?
– Нет-нет, такое же быдло как и вы. [A.172]
Рассмотрение этого аспекта тоже удобнее проводить посредством Четвёртого Аркана.
Если Седьмой Аркан (3 + 4 – Spiritus dominat formam), то в данном случае получается (5 + 4 – Ratio dominat formam).
Победитель Седьмого Аркана только идёт к идея обработке своего Поля (8 Аркан – Иероглиф), Интеллигент же Девятого Аркана уже пожинает плоды.
Разумный 1) одаренный разумомъ ratione praeditus или utens; rationis particeps. 2) = благоразумный, см. эт. прилаг. [B.39]
Разумъ ratio; умъ mens; одаренный р-момъ см. разумный 1; лишенный р-ма rationis expers; лишенныя р-ма жввотныя bestiae rationis experts или mutae, brutae. [B.39]
Разумѣнiе, по моему p. quantum equidem intellego. [B.39]
Разумѣть см. понимать; это само собою разумеется hoc sua sponte или facile, per se, nulio negotio intellegitur или planum, perspicuum est; разумѣется nempe, nimirum, scilicet, videlicet. [B.39]
intellēctio, ōnis f [intellego] 1) понимание, истолкование смысла Tert; 2) ритор. синекдоха (напр., pars pro toto или totum pro parte) rhH. [B.32]
intellēctīvus, a, um интеллектуальный, умозрительный, теоретический Aug, Boët. [B.32]
intellēctuālis, e Eccl = intellectivus. [B.32]
I intellēctus, a, um part. pf. к intellego. [B.32]
II intellēctus, ūs m [intellego] 1) ощущение, восприятие (i. saporum PM); 2) разумение, понимание (sermonis patrii PM); представление (intellectum alicujus rei amittere Sen); познание (i. boni, măli T); 3) понятие, рассудок (i. animi Q); 4) смысл, значение (verba quaedam diversos intellectūs habent Q): hoc caret intellectu Sen, Dig etc. это не имеет смысла, это непонятно; illud habet intellectum T это понятно; 5) художественный вкус (i. rudis VP). [B.32]
intellegēns, entis 1. part. praes. к intellego; 2. adj. 1) сведущий, понимающий, знающий (alicujus rei или in aliquā re С etc.); 2) благоразумный, рассудительный (vir С); 3. m знаток, специалист С. [B.32]
intellegentia, ae f [intellego] 1) понимание, рассудок, познавательная сила, способность восприятия (i. est, per quam animus percipit, quae sunt С); знание (intellegentiam juris habere C): i. somniorum Just искусство снотолкования; intellegentiam alicujus fugere С быть выше чьего-либо понимания; in (sub) intellegentiam alicujus caděre С быть понятным кому-либо; i. communis С здравый смысл; 2) понятие, представление, идея (rerum intellegentias animo ас mente concipere С); 3) восприятие, чувственное познание (in gustu et odoratu i. С); 4) умение, искусство (i. pecuniae quaerendae С). [B.32]
Но дело в том, что любой гуманитарий – он поэт, он должен, чем кровожаднее – тем интереснее, потому что описывать простую жизнь человека очень сложно. Но Тимура историки недолюбливают, потому что историю пишут победившие, да, но победившие те, которые долгое время до этого были проигравшие.
Потому что, к сожалению, все историки… так как практически все гуманитарии абстрактные люди, они жизнь знают в библиотеках… ну, мы как проводим жизнь? Мы из одной библиотеки переходим в другую – жизнь проходит рядом. Они смотрят на те деяния Тимура, которые им доступны, и им кажется, что основная задача Тимура была какая? – абсолютная власть над миром. То есть, завоевать как можно больше. Но если мы посмотрим на реальность, то мы увидим, что Тимур разбивал противника и уходил, либо наводил порядок, оставлял, как правило, даже иногда тех же самых правителей, но вводил единые законы, единые таможенные пошлины, развивал торговлю и т.д. и т.д.
А. ВОРОБЬЁВ, научный сотрудник кафедры истории социально-политических учений философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова [P.97.10]
«Чем эпоха интересней для историка, тем для современника печальней», – писал Николай Глазков
Все это я пишу тебе для того, чтобы ты трижды подумал, прежде чем принять участие в бойне в качестве куска мяса. Не обижайся, именно в такой роли тебя рассматривает наше увешанное орденами и аксельбантами верховное командование. Высокая миссия историка – наблюдать события и трактовать их к пользе грядущих поколений. Нет ничего грустнее, нежели образ историка, служащего лишь сегодняшнему моменту и сотворящего ложь в угоду сильным мира сего. Даже беды и трагедии славянского Средневековья могут стать наглядным уроком для потомков. Мировая война, которая бушует сегодня, урок вдвойне знаменательный при условии, если летописец эпохи сохранит трезвую голову и умение подняться над повседневностью. Зная тебя, я почти убеждён, что и ты был захвачен угаром первых дней войны и шапкозакидательскими настроениями черни. Возможно, и ты махал флажком возле английского консульства либо шагал в нестройных рядах манифестантов рядом с лавочниками, черносотенцами и верными престолу городовыми. Но это – вчерашний день и вполне понятное заблуждение молодого человека. Теперь у тебя есть время одуматься и отойти от схватки. Мои надежды связаны именно с тобой, с тем, как ты, возмужав, сможешь занять моё место в системе этого мира. Время рассказать тебе обо всём приближается. Полагаю, что тогда ты поймёшь меня, и то, что откроется тебе, не испугает и не удивит тебя настолько, чтобы ты спрятался в скорлупу неучастия. Каждый из нас должен нести свой крест, и я в будущем не предлагаю тебе лёгкой и спокойной жизни, но вижу в ней высокое предначертание.
Кир БУЛЫЧЕВ [B.54.2.A]
Никита СОКОЛОВ, кандидат исторических наук: «Дело в том, что историческая память – а общество живёт исторической памятью, оно не живет научным знанием, – историческая память общества, она очень короткая. Это два-три поколения, пока дедушки рассказывают. Дальше прямая преемственность прекращается, и уже правнуки могут совершенно быть законченными сталинистами и не помнить о мучениях дедушки».
Нателла БОЛТЯНСКАЯ, журналист радиостанции «Эхо Москвы»: «История становится пропагандой, когда начинают даваться оценки историческим событиям. Мне не интересно ваше мнение, меня интересуют исторические факты, пишет ещё один из наших слушателей. Нормально, да?»
Никита СОКОЛОВ, кандидат исторических наук: «Нормально. Совершенно нормально, но только когда вы говорите о фактах, к слушателю обращаюсь, то имейте в виду, что для историка чрезвычайно важно представление о полноте фактической базы. Если вы берёте только некоторые факты, а некоторые намеренно как-то уводите в тень и не рассматриваете, то это фальсификация. Хотя бы все приведённые вами факты были истинными. Отсутствие в этой схеме некоторых факторов делает её фальсификацией». [P.97.32]
Александр ЧУБАРЬЯН, академик РАН, доктор исторических наук, директор Института Всеобщей истории РАН: «…который тоже выявился на конгрессе, это проблема «История и общество», – какое место занимает История в обществе? И кто собственно формирует историю: профессиональные историки, или телекомментаторы, или журналисты, или просто интересующиеся, которые теперь могут издавать книги? Когда то один из самых крупных английских историков двадцатого века Эдвард (Харлет) Карр [англ. Edward Hallett «Ted» Carr], написавший лучшие, наверное, книги по истории прошлого Советского союза, сказал: «Историй столько, сколько историков». Потому что миллионы фактов, но они становятся достоянием людей через историка: он отбирает по своему вкусу, по своему видению…» [T.10.CI.38]
Раз попавший в древнегреческие мифы, да буде славен в веках. Имя его в окружении нимф и героев, богов и титанов, подвигов и страстей останется в Доме у Вечности, которая занимаясь уборкой, выметает многое и многих…
Олег БГАЖБА, археолог, доктор исторических наук: «Историк, знаете, это профессия такая очень с одной стороны опасная, потому что человек, сидя в кабинете, может невинным росчерком пера или же там специально или по незнанию написать, что это там граница не у этой реки проходит, а у другой. То есть у какого-то народа отнять часть территории, часть культуры и так далее. Или написать историю свою за счёт истории другого народа». [T.10.VII.6]
Некоторые считают, впрочем, что всё вышесказанное должно относиться не столько к самому генералу, сколько к его главному ментору, философу визионеру Дупину, поскольку до встречи с ним генерал не имел никакого мировоззрения вообще.
Правда, Крушина называют иногда «русским националистом». Но следует отчетливо понимать, что здесь имеется в виду. Да, такова была его самоидентификация. Однако генерал не был мыслителем или теоретиком; вслед за начальством примеряя на себя это слово, он не скрывал, что плохо представляет себе его истинный смысл. Именно поэтому он с трогательной доверчивостью и обратился сразу к нескольким звездам отечественной мысли за разъяснением того, что следует делать, назвавшись подобным груздем. Его можно понять – ведь духовная элита существует именно для этих целей.
Кроме Дупина, интеллектуальную поддержку генералу оказали политтехнолог Гетман и многоцелевой мыслитель Гойда Орестович Пушистый (вернее, его бригада) – сумма этих влияний и определила в конечном счёте генеральскую судьбу. Но политтехнологическое сопровождение было для Крушина просто дорогим шиком, а все свои действительные мнения он заимствовал у Дупина, которому безоговорочно (как это бывает с душевно простыми людьми, однажды ослепленными блеском чужого ума) доверял. Дупин же в то время как раз разочаровался в ФСБ и обратил взоры к ГАИ.
В. ПЕЛЕВИН [B.51.5.B]
Фёдор ГИРЕНОК, профессор философского факультета МГУ: «…русская интеллигенция недолго существовала, потом она получила власть, и затем сформировалась советская интеллигенция. Сейчас обломки советской интеллигенции ещё.
Что такое интеллигенция? Есть очень простые понятия – две вещи: если вы будете читать Федотова ил Бердяева. Простые вещи в этой группе – это беспочвенность и идейность – две вещи, которые выделяют интеллигенцию в некоторую группу. Толстой не имеет к ней никакого отношения, Достоевский не имеет никакого отношения».
Юлия СИНЕОКАЯ, доктор философских наук: «Мне нравится другое определение о том, что интеллигенция – это интеллектуалы, стоящие в оппозиции к власти. Если мы посмотрим на историю России, это определение самое верное». [T.10.D.26]
…публикация первого очерка «Открытие доктора Фёдорова» случилась лишь через пять лет. Вот как автор вступает в тему: «Интеллигенция – слово русское. Было время, когда переводчики Чехова на английский, французский, немецкий испытывали затруднения с этим словом. Само собой, имелись в тех языках «интеллектуалы», «люди умственного труда», «копф-арбайтеры»; но понятия эти не были обременены морально-этическим и общественным смыслом.
…само слово, повторяюсь, русское. Корень латинский, а слово всё равно русское».
Алексей Аграновский, сын А. Аграновского: «Почему любили люди это читать? – Потому что, в общем-то, в этих очерках было сказано то, что надо было сказать по данному вопросу. По тем временам это было немыслимо…»
У Аграновского не было ни вымышленных сюжетов, ни придуманных героев. [T.10.CCCLXI.5]
Андрей ТЕСЛЯ, кандидат философских наук: «…это миф. Более того, во многом которому способствовал сам Пётр Дмитриевич. Можно сказать, то, чем мы хорошо помним Петра Дмитриевича, даже если не знаем о нём – это, в том числе, история про различия между интеллигентом и интеллектуалом: интеллигенция, как специфически русское понятие. И история про введение.
Во-первых, я напомню, что «интеллигенция» – это, в данном случае, калька с польского. Во-вторых, так или иначе, этим словом пользуются, по крайней мере, с рубежа 1810-х – 1820-х годов. Более того, это понятие и родственное ему встречается у князя Петра Андреевича Вяземского. И здесь польские корни совершенно очевидны, потому что возникает оно в то время, когда Пётр Андреевич работает в Варшаве и, в частности, занимается подыскиванием для русского языка слов, которых в нём нет. В том числе занимаясь переводом на русский язык проекта конституции Российской империи, где, в частности, думает, как перевести на русский понятие «либерализм». И придумывает такой оборот, к сожалению в русский язык он не входит: он предлагает «либеральный» переводить как «законно-свободный».
Боборыкин делает это понятие центральным: он настаивает на различиях, он даёт описание и, более того, он говорит, что предметом всей этой череды текстов, которые дальше им создаются… Он описывает интеллигенцию.
…в разных, в том числе, европейских контекстах, в частности, в польском. Аналогично постоянно заходит речь о том, что мы не можем использовать это понятие исключительно как техническое. И в свою очередь он замечательно показывает, как, например, то же самое понятие «интеллектуал» в другом контексте точно также наполняется нравственным содержанием. Предполагает, что интеллектуал это не просто некий клирик или клерк, а тот, кто должен нести особое содержание, но, тем не менее, действительно можно сказать, что независимо от того, насколько это понимание интеллигенции и специфики интеллигенции являются точным и уникальным, дальше происходит по Теореме Томаса социологической. Есть такая шутка, что это единственная теорема в социологии, да и та не является теоремой, но, тем не менее. Когда Томас формулирует, что если люди считают нечто реальным, то они будут поступать так, как если бы это было реальным. Другими словами, поскольку действительно Боборыкин – одна из ключевых фигур формирования вот такого понимания «что есть интеллигенция», более того, специфичности и моральной миссии, дальше перед нами получается уже преобразование реальности. И, тем самым, писатель, вроде бы, настаивающий на предельном реализме, писатель, вроде бы, фотографического плана, оказывается тем, кто преобразует существующую жизнь». [T.10.D.62]
1 - 2