ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
ЗАРИСОВКИ К СТАРШИМ АРКАНАМ
АРКАН XVI. Eliminatio Logica; Constrictio astralis, Destructio physica; Turris destructa или Turris fulgurata, la Maison Dieu 4 (Богадельня, Дом Господень); Иероглиф (Реакция, «материализованная связь»)
Кровь страданий и слёзы покорённых, как правило не оставляют следов: время смывает их. Монументы же победителей, в лучшем случае повествуют об их культуре. [T.10.XI.17]
Там где некогда пролегал Великий шёлковый путь, на краю огромной Казахстанской степи стоит великолепная надгробная мечеть. До сего дня здесь прославляют и воспевают человека по имени Ходжа Ахмед Яссави. Здесь в Туркестане он жил и учил, здесь и умер в 1166-м году. Ходжа Ахмед Яссави был крупнейшим религиозным просветителем Центральной Азии. Именно он много-много лет назад принёс казахам ислам. Ахмед Яссави – тот, кто умело сочетал ислам с культурой степных народов.
Ленточки должны охранять скот и юрту от злых духов. Более тысячи лет назад приняли ислам народы Центральной Азии, но традиции кочевников берегут по-прежнему.
Песни и традиции некогда кочевого народа передавались из уст в уста от поколения к поколению. Памятников архитектуры не было, за исключением одного.
Культура этого народа уходит своими корнями в степь, и их песни до сих пор о её бесконечности, свободе и одиночестве пастуха.
Городок Туркестан на самом юге страны. Туркестан был бы всего лишь базарной площадью если бы здесь не стоял Мавзолей Ходжа Ахмеда Яссави. Этот городок главное место паломничества в Центральной Азии. Издалека приходят сюда люди, ибо здесь погребён родоначальник суфизма – направления ислама, господствующего в Центральной Азии. Ахмеда Яссави почитается как святой простого народа.
В четырнадцатом веке «Владыка Мира» Тимур повелел выстроить Ахмеду надгробный памятник, который доныне приводит людей в изумление. Высота свода первого зала – тридцать метров. На сорокаметровой высоте раскинулся главный купол. Степным всадникам он указывал путь за сорок километров до цели. Вычурна и одновременно изящна мозаика кафельных плиток на кирпичных фасадах. В Туркестане стоит одно из прекраснейших сооружений эпохи тимуридов. Великий Тимур, он любил власть и строительное искусство. В четырнадцатом веке ему принадлежала вся Центральная Азия и ещё «пол Мира». Он строил не только в честь покойных святых. Здесь, на краю степи, вражеские орды должны были замереть от благоговения: архитектура как предостережение – «Неприятель! Взгляни на наши постройки»
Ходжа Ахмед Яссави, напротив, жил не просто скромно, а аскетично. Сорок дней в году он постился под землёй. Его подземную мечеть обнаружили рядом с мавзолеем. Здесь он учил, здесь он в доступной форме доносил классический арабский ислам степным народам, не умеющим читать. Он искал стихотворные рифмы и сочинял строфы, которые люди учили наизусть. Он открыл иной Путь к Богу – Путь чувства, Путь суфизма.
До сих пор каждый вечер, ровно в восемь часов встречаются суфисты в Туркестанской мечети для богослужения, созданного когда-то Ходжа Ахмедом Яссави.
Существуют безмолвные, тихие и громкие формы сикра, с пением или без. В течение двух часов верующие концентрируют свои мысли на Боге, вознося хвалы, применяя определённые ритмы и дыхательную технику, пока не ощутят Его близость, не почувствуют Его.
Ходжа умело использовал доисламские заклинания духов и шаманизм. Его доступная всем теория о том, что не знание, а чувства воздействуют на веру, стала основой щадящего терпимого ислама.
В Казахстане он нечто будничное – народная традиция.
Поверье гласит: «Здание хранит в себе благодать святого. Её можно почерпнуть, прикоснувшись к камням».
Над его могилой взмывает купол, бирюзовый, как голубое небо Казахстана. Для Тимура мавзолей был также и лабораторией: здесь испытывалась кладка и опора куполов, арок, траверсов, сводов. Требовалось рассчитать статику сооружения, равного которому по масштабам не знали в Центральной Азии. Персидские мастера принесли сюда высокое искусство керамической глазури. Здесь впервые появилась та яркая голубизна куполов, которой позже засияла столица Тимура – Самарканд.
Культура кочевья по своей природе не могла оставить потомкам больших архитектурных памятников. Казахстан обладает только одним этим, поэтому Мавзолей, город Туркестан и суффийский ислам Мухаммеда Яссави – нечто особое для казахов, прежде всего в наши дни. [T.10.XI.16]
С падением городов Куша погибли оросительные системы, пустыня быстро поглотила дворцы и храмы, а пастухи, сменившие земледельцев, не нуждались в храмах, не знали их надписей и богов. И потребуется ещё много лет работы историков и археологов, прежде чем мы сможем оценить в полной мере значение кушитской державы – посредника между Египтом и Африкой.
Кир БУЛЫЧЕВ (Игорь Можейко, доктор исторических наук) [B.54.12]
Войцехович в «Киргизской степной газете» от 9-го октября 1894 года писал: «Азиаты, склонные к суеверию, считают, что всё то, что требует большого труда и искусства, является чем-то сверхъестественным». [T.1.VIII.1]
Quincy Troupe, Poet: «Кто-то сказал мне однажды «Проза – это своего рода вино, а поэзия – коньяк. Оба созданы из винограда, но поэзия более концентрированная, она сильнее…» [T.13.XXVIII]
*
Людмила ШТЕРН, журналист, прозаик, кандидат геолого-минералогических наук: «Мама вспоминает, как однажды она подошла к Гумилёву и спросила: «Николай Степанович, а можно научиться писать стихи, как Ахматова?» Ахматова не выходила у мамы из головы ни днём, ни ночью. «Видишь ли, Надюша, – сказал Гумилёв – как Ахматова, вряд ли. Но, вообще, писать стихи очень просто: ты находишь две более ли менее приличные рифмы и расстояние между ними заполняешь не очень идиотским содержанием. Вообще, стихи должны быть глуповатые». [T.10.DXLVIII.1]
*
Иван ТОЛСТОЙ, журналист, писатель, российский публицист и радиожурналист: «…ещё Пушкин говорил, что проза в отличие от поэзии требует мысли». [T.10.CCLXVII.11]
Народы пустыни не создают свою архитектуру, они развивают чужую. Но постепенно у них появился свой стиль, который смог засиять во всём своём великолепии в прекрасной мечети Кордовы. [T.13.XXIX.1]
…забираться на пирамиды запретили. И, тем не мене, пирамиды по-прежнему ежегодно привлекают миллионы туристов со всего света. На протяжении четырёх с половиной тысяч лет их дыхание перехватывает при виде «Седьмого Чуда Света».
Dr. Zahi Hawass, Secretary General, SCA, Egypt: «Когда турист подходит к пирамиде по его глазам буквально видно, какие чувства его охватывают. При виде такого зрелища у людей буквально перехватывает дыхание». [T.4.XII]
Каждую победу Великолепный эмир отмечал постройкой памятного сооружения. Самые известные из них – ансамбли площади Регистан и Шахи-Зинда, мавзолей Гур-Эмир и грандиозная соборная мечеть Биби-Ханым.
Придя к власти, Тамербек был вынужден мобилизовать все силы для отражения окружающих Мавераннахр врагов. Задача почти не решаемая. Междуречье не могло служить мощной экономической базой для создания многочисленного и хорошо вооруженного войска. Земли Мавераннахра были не так благоприятны для земледелия и скотоводства, как земли соседей. Да и географическое положение земли, лежащей между Амударьёй и Сырдарьёй, являлось не слишком выгодным, чтобы создать мощное независимое государство.
...решить самую главную задачу – сплотить армию и мобилизовать мирное население.
Тимур не был бы Тимуром, если бы не понимал, что один закон не может править в его империи. Он понял, что у воина и простолюдина должны быть разные законы, но все эти законы должны внушать страх, должны приводить человека в трепет при мысли о нарушении предписаний.
В XIX веке Спенсер утверждал, что обществом должны править два вида страха: страх перед живыми осуществляет государство (административный аппарат), страх перед мёртвыми – религия (церковь). Эти «правила» были понятны и Тамербеку.
Ислам помог Тимуру подготовить своих подданных к предстоящим сражениям. Законы шариата сплотили Мавераннахр. Они на протяжении всего правления Великого эмира защищали тылы, сплачивали людей, заставляли их преданно служить эмиру. Шариатские суды отрезвляли головы мирного населения, заставляя подчиняться единым предписаниям. Это позволило Тамербеку мобилизовать скудные ресурсы Мавераннахра.
А. ВОРОБЬЁВ, научный сотрудник кафедры истории социально-политических учений философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова [A.211]
…представление о рае, которое нашло своё высшее воплощение в потрясающем памятнике монгольской архитектуры, воздвигнутом Шахом Джаханом. Над входом в Тадж-Махал видны слова «Вы входите в рай». Райский сад разделён на четыре части, в центре которых находится водоём, разделяющийся на четыре реки Эдема. Чуть далее – сияющее белизной здание самого Таджа, представляющее сидалище Славы Божией – покрытую снегом вершину горы. Это величественное представление о рае было построено персидским архитектором. [T.12.XIX]
Ирина КОРОБЬИНА, директор Государственного музея архитектуры им. А. В. Щусева, кандидат архитектуры: «Архитектор – это такая профессия – там ты не выбираешь: вот что тебе поручают, то ты и выполняешь. И большое счастье архитектора, когда его проектирование заканчивается строительством. То есть, проект – это одна история, и, как правило, это «история любви», а история реализации – это уже история разочарований и компромиссов, потому что построить бескомпромиссно очень сложно, почти нереально». [T.10.CCCXLVIII.6]
Андрей Павлович рассказал, что роза – действительно очень древний символ, возникший ещё в античности, а в эпоху классицизма стилизованные розы – розетки – стали одним из самых модных архитектурных украшений.
Андрей ГОЗАК, кандидат архитектуры: «…здесь нет никакого смысла, потому что настолько стереотип неоклассический в архитектуре укрепился, что люди это делали уже просто по шаблонам и по канонам.
Павильон на ВДНХ в виде розы – вероятнее всего это шестерёнка, то есть, символ уже пролетариата. Это часть советской символики, советской эмблематики.
Рыцари (на фасадах) – это типичные неоготические элементы. Это традиция, перешедшая во время эклектики. Эклектика – ведь, в принципе, это историзм, другое название, то есть, черпание любых тем из истории. А в конце девятнадцатого – начале двадцатого века эклектика и модерн обращались к готике и брали оттуда». [T.10.CLXXX.2]
Сергей ЧОБАН, архитектор, член Союза немецких архитекторов: «…одной из основных позиций двадцатого века в Европе, да и в мире, является трансформация представления о городе. Мы сталкиваемся с очень расхожим мнением, что современные города не так красивы, как города исторические, и в этом смысле понятие «красота» – это наиболее трансформированное понятие двадцатого века. Это понятие было трансформировано во всех видах искусства: и в изобразительном искусстве, и в музыке. Понятие «гармонии» – гармония это что-то непреходящее и в этом смысле статичное. В действительности ничто не претерпело таких кардинальных изменений в мире двадцатого века, как именно ощущение того «а что же такое гармония?» – что нашему глазу нравится и что нашему глазу не нравится больше, или, скажем, не может больше нравится.
Проходя по набережной Венеции, спросил себя, ведь сделать такой город сегодня с одной стороны очень просто: просто надо строить в целом четырёхэтажные дома и над ними должны возвышаться только два типа доминант – это купол и шпиль. И с гарантией этот город понравится каждому из нас. Но краеугольным вопросом является вопрос «почему уже почти сто лет мы такие города не строим?»
Наоборот, мы строим принципиально другие города, и проектируем принципиально другие города». [T.10.DCXXVI.3]
ХОДЖА (от перс. хадже – господин), почетный титул мусульманина в странах Ближнего и Среднего Востока. Возник в средние века. Давался придворным сановникам, высшему духовенству, купцам. [B.38]
Строго говоря, это действительно различные слова, но в обиходе они зачастую сливаются в значении совершивший хадж...
Helen M., VoS [P.64]
хАджа – это тот, кто совершал хадж, паломничество, а хОджа – это как социальный статус [P.70]
Александр ЗАНЕМОНЕЦ, дьякон, преподаватель Университета в Хайфе: «Знаете, Христос бывал в Иерусалиме, и его ученики, на самом деле реже, чем многие современные русские паломники. Они обычно приходили в Иерусалим раз в год: по ветхозаветным праздникам благочестивые иудеи должны были быть в Иерусалиме по возможности три раза в год – на основные праздники. Даже древнееврейское слово «праздник» – «хаг», однокоренное с арабским словом «хадж».
( חַג ) [hag] праздник [B.18]