ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
ЗАРИСОВКИ К СТАРШИМ АРКАНАМ
АРКАН VII. Spiritus dominat formam; Victoria; Jus Proprietatis; Curriculum Hermetis (Колесница Гермеса); le Chariot 2; Иероглиф (Стрела в прямолинейном полёте).
vectābulum, ī n средство передвижения, повозка AG. [B.32]
pabillus, ī m тачка Lampr. [B.32]
Энергия Солнца движет нашу планету через цикл времён года, полностью меняя её облик. Масштабное перемещение океанов и воздушных масс на протяжении всего года приносит колоссальные изменения. В некоторых местах эти сезонные изменения становятся причиной величайших природных явлений на Земле. Одно из самых масштабных имеет место на бескрайних равнинах Восточной Африки.
Раз в год три миллиона животных собираются в одном из уголков Серенгети, образуя самое большое скопление травоядных животных на планете. Но стада задерживаются здесь всего на несколько месяцев, прежде чем продолжить своё грандиозное путешествие. И когда миграция продолжается, хищники, которых покидают травоядные, становятся уязвимыми.
Восточная часть Серенгети находится в зоне действия вулкана, который масаи называют Ол-Дойно-Ленгай – «Гора Богов». Это один из множества вулканов, которые на протяжении миллионов лет формировали ландшафт Великой рифтовой долины Африки. На Западе расположились луга Серенгети, и особенно плодородный участок, известный как «Низкотравные равнины».
Каждый год на несколько месяцев этот уголок Серенгети оккупируют сотни тысяч травоядных. И конечно там, где есть травоядные, есть и хищники. На Низкотравных равнинах охотится больше плотоядных животных, чем в любом другом месте Африки.
…но львы не выходят за границы своих территорий, каждый прайд контролирует небольшой участок равнины. Они могут охотиться только на тех животных, которые находятся в их владениях. Львы не смогут последовать за стадами, когда те продолжат свой путь. И стаи (львов) ждут тяжёлые испытания.
Май. Дожди, питавшие луга, переместились на север, и гигантские стада уходят за ними в поисках свежей травы. Антилопы Гну настолько чувствительны к смене времён года, что способны услышать грозу на расстоянии пятидесяти километров. Они идут на запах влажной земли – обещания свежей зелёной травы. В отличие от львов, антилопы Гну свободно перемещаются в поисках пищи.
Без дождя луга увядают и высыхают, через несколько недель трава становится коричневой. Через два месяца луга изменяются до неузнаваемости. Девяносто процентов травоядных животных ушли, не осталось ни одной антилопы Гну.
Антилопы Гну не ограничены в перемещениях и могут идти куда захотят, но детёныши, как и львята, привязаны к своим матерям. Самая большая опасность для них – затеряться в стаде, которое проходит до пятидесяти километров в день.
…травоядным снова пора отправляться в путь, – их зовут далёкие раскаты грома, ведь теперь грозовые тучи переместились на север. Не смотря на трудности предстоящего путешествия, в Серенгети у детёнышей антилоп больше шансов пережить первый год, чем у львят. Великая миграция снова охватывает Ндуту, и прайду опять предстоит долгое ожидание возвращения стада… [T.10.CXXXVIII.1]
Величайшая равнина на Земле – это обширная евразийская степь, которая простирается почти на треть окружности нашей планеты. С весенними дождями появляется свежая трава, а вместе с ней и новая жизнь.
…вскоре стадо двинется дальше в поисках свежих ростков травы. Благодаря необычной форме носа сайгаки могут учуять свежую траву в сотнях километрах от них.
Травянистые площади возникают там, где нерегулярные осадки не позволяют вырасти лесам. Дождь, необходимый траве для выживания в течение года, может пролиться весь сразу. Во время сильных гроз может выпасть до тридцати сантиметров осадков за сутки. [T.10.DCXXXIII.1]
Не тронул он и Михайлу Волкова, поняв, что тот прислужился местному воеводе по принуждению. Больше того, к лету 1721 года он приказал Михайле Волкову снова отправляться на Алей с обязательной зимовкой, дабы открытое месторождение обследовать досконально. А заодно доставить на пробу и камень-уголья с «горелой горы». Но...
Стояло жаркое, засушливое лето – такого в Сибири не помнили, всё было сожжено солнцем, обозлённые толпы кочевников метались по степям в поисках корма для скота. В таких условиях ехать на Алей было рискованно. Решили отложить поездку. А чтобы не терять времени понапрасну, Михаила еще раз съездил на свою «горелую гору» – от Томска до неё рукой подать…
Л. ГУБИН [A.18]
Аркалык оказался небольшим, совсем новым городом. Пока я разыскивал гостиницу и управление сельского хозяйства, несколько раз из-за современных высоких зданий мне открывалась степь, уже начинающая зеленеть. И оттого, что степь была рядом, мне казалось, что близки и табуны лошадей, и товарищи-табунщики, с которыми я расстался зимой, что скоро начнётся иная, чем в городе, жизнь.
На конный завод улетал вертолёт и по указанию начальника управления сельского хозяйства прихватил меня с собой. В степи ещё не кончилась распутица, саи были полны водой. Иного пути в табун, кроме как по воздуху, не было.
Несколько часов мы провели в Сарытургае. Директор конезавода принял меня как старого знакомого. А потом я оказался на зимовке, где пас отару овец Марвахат. Поблизости держал табун и Токай, с которым я успел подружиться в свой прошлый приезд. И в этот раз хотелось попасть в бригаду Токая, цель моей поездки была прежняя: я изучал жизнь табуна, наблюдая за работой табунщиков, запоминал традиционные приёмы пастьбы, чтобы со временем сделать выводы, которые были бы полезны для животноводов.
Уже через несколько километров пришлось переправляться через сай. Сай был неширок, но довольно глубок. После переправы мы дали своим коням волю, и они, поднимая головы, словно спрашивая у ветра дорогу, скоро нашли табун.
– Я старый,– улыбнулся Токай.– Да и отец у меня говорил: «Земля пастуха ходит». Он, бывало, уходил с табуном на зимовку из Тургая в Кызыл-кум и Приаральские Каракумы, километров за пятьсот...
После трудной зимовки лошади сильно исхудали, некоторые жеребились неудачно. Погибших жеребят табунщики почти всегда находили по глухому карканью воронов. Впрочем, матери их – как правило, это были молодые кобылицы – боялись остаться в одиночестве, жеребились в гуще косяка. Старые кобылы уходили за два-три километра в сторону от табуна.
Я заметил, что всё реже думаю о науке, всё чаще без всякого дела провожу время в табуне. Пасутся кони, подсыхает в солнечном мареве степь, тишина или тонкий звенящий звук заполняет мир. Есть и в пастушеской жизни тихая радость покоя...
Однако в первых числах июня должна была прийти из Москвы машина с моими студентами и помощниками. Мы должны были встретиться в Сарытургае. До того времени предстояла перекочёвка на летние пастбища, в Каратам. Табун уже был неспокоен – становилось слишком жарко, появились слепни. Я расспрашивал Токая, как он рассчитывает подходящие сроки перекочёвки. На удивление, он больше полагался на лошадей: они, мол, сами знают, когда тронуться в путь. Табунщики лишь бдительнее, чем обычно, следили за табуном.
В последний день мая подул юго-восточный ветер – свежий, легкий. Совсем недавно он родился в мелкосопочнике, где ещё недавно сошёл снег, только зазеленела трава. И ночью табун пошёл. Почти до рассвета лошади стояли в полудрёме, редко-редко раздавалось ржание жеребёнка и ласково отвечавшей ему матери. И вдруг одна из старых кобыл тронулась навстречу ветру. Сначала пасясь, короткими переходами, а потом уже не отвлекаясь, всё вперёд и вперёд.
Л. БАСКИН, доктор биологических наук [A.19]
Монгольская степь – самая обширная в мире – здесь больше диких лошадей, чем где-либо на планете. Способность монголов приручать лошадей сделала этих кочевников хозяевами степей.
…но поскольку они связали свою жизнь с травоядными животными, им приходится кочевать вслед за стадами, которые находятся в постоянном поиске лучших пастбищ.
«Животные знают, как найти лучшую траву, – их ведёт инстинкт, мы идём за ними». [T10.CCLXXXI.1]
…монгольские лошади одни из самых древних, они населяют степи Средней Азии вот уже несколько тысяч лет. Именно на этих лошадях в Средние века монголы завоевали многие страны Европы и Азии. Монгольских лошадей нельзя назвать дикими, но и домашними их тоже не назовёшь. Днём их привязывают к колышку, а ночью стреноживают, ограничивая тем передвижение животных: так лошади не утрачивают инстинкт выживания, такой необходимый в этих суровых местах. Лошади – стадные животные, они собираются в табуны, чтобы защищаться от волков и ледяного ветра. [T.22.I.1]
Эти оленеводы-кочевники почти полностью исчезли из нашего оседлого мира. Их осталось всего около двух сотен. Для цаатанов Северные олени – это Всё. Животные – самое ценное, что есть у любых кочевников. [T.10.CC.3]
В Монголии у подножия Саянских гор охотники настигли группу Северных оленей. Около трёх тысяч лет назад племена самоедов одомашнили часть этих животных. Их потомки – цаатаны (Tsaatans) – до сих пор занимаются ловлей диких оленей.
Цаатаны, пробирающиеся через лабиринт монгольских гор на спинах оленей, напоминают снежных кентавров. В чём-то эти люди похожи на своих оленей, которых невозможно приручить до конца, – они постоянно норовят вырваться на свободу. Олени – неотъемлемая часть жизни цаатанов – без них люди не выжили бы в этих суровых местах.
Цаатаны ловят диких оленей взамен сбежавших, а также, чтобы пополнить стада новой кровью.
Цаатаны с детства учатся мастерски владеть арканом, кроме того мальчики тренируются ездить верхом на телятах оленей.
Ганзорик – отец Кизилола – объясняет ему, что чтобы кормить семью, нужно много оленей. Он отдаёт сыну молодого самца, чтобы тот мог обзавестись своим стадом. Ганзорик предостерегает Кизилола, чтобы тот держал ухо востро: вскоре они подойдут к русской границе, где много диких оленей. Его олень может убежать, чтобы присоединиться к ним.
Ганзорик: «Вернуть его будет нелегко. Чтобы поймать сбежавшего оленя, нужно подманить его солью или течной важенкой, или загнать в глубокий снег и подобраться к нему на лыжах». [T.10.CCXIX]
Покрывая огромные расстояния, кочевники Монголии передвигаются по территории своего региона, следуя сезонной миграции своих стад. Их жизнь протекает в полном согласии с природой, она служит им проводником и указывает путь.
Кочевой образ жизни пришёл с юга Сибири, граничащей с Монголией. Теперь в тайге живут цаатаны – это народ лесов – собиратели и охотники, ставшие пастухами в Бронзовом веке. Они разводят крупных Белых оленей, на которых ездят верхом, едят их мясо и пьют молоко. С весны до осени олени медленно двигаются к горным пастбищам: в Саянах летний выпас длится четыре месяца, во время которых цаатаны еженедельно перебираются с места на место всем лагерем. Летом олени питаются травой, побегами и лишайниками, набирают вес и готовятся к зиме.
Чтобы животные в панике не разбежались, за стадом нужно постоянно следить. Олени практически беспомощны перед нападением волков, кроме того, их постоянно донимают комары.
Есть намерение завезти оленей из Северной Сибири, купив их у эвенков, чтобы обновить стада цаатанов.
За приручением оленя, последовало одомашнивание лошади, которая была быстрее, сильнее, и куда больше подходила для жизни в степи. Этих лошадей в конце девятнадцатого века обнаружил великий русский путешественник Пржевальский. Это прародители монгольских пони.
Благодаря приручению лошади, пять тысяч лет до нашей эры зародились великие тюркские и монгольские цивилизации.
Монгольский пони похож на своих предков: крепкий, сильный и упрямый. Он может выжить в суровых погодных условиях и довольствоваться жёсткой травой скудных пастбищ.
Став наездниками, кочевники стали водить свои разросшиеся стада на большие расстояния. На просторах степей Монголии почти все существуют за счёт своих стад. Поголовье лошадей в стране составляет два миллиона, а рогатого скота, овец, коз, яков и верблюдов – более двадцати пяти миллионов. Эти животные почти всегда сосуществуют в каждом стаде. Они составляют единое целое, позволяющее кочевникам выжить в суровых природных условиях. [T.10.CCXX]
…стада кочуют с людьми по установленным маршрутам год за годом. Кочевники живут благодаря своим стадам, а не охоте. Но большое стадо быстро объедает степное пастбище. По этой причине, а также из-за смены времён года, группе скоро придётся переместиться на другое место. [T.10.CDXCVI]
Алексей ТИШКИН, доктор исторических наук, АлтГУ: «Аржан – это на востоке, в Туве, а памятник Майэмир, или Майэмер, это в восточном Казахстане. В своё время Адрианов там нашёл так называемый Майэмирский клад. Эти две точки маркируют этот мир или круг. Дело в том, что он с приходом пазырыкцев изменился.
…её называют кочевой цивилизацией. Истоки этой кочевой цивилизации, они налицо проявляются при раскопках археологических памятников.
Они занимались скотоводством: многие пишут «скотоводством». Но на самом деле правильно называть животноводством, потому что лошади к скоту не относятся. А лошади играли доминирующую роль в хозяйстве и в военном деле». [P.141.65]
…один из секретов успеха арабских купцов – верблюд – животное, чьи предки, также как и предки лошади перешли по льду Берингова перешейка из Северной Америки. Караван из шести верблюдов способен за день перевезти груз общим весом в две тонны на расстояние почти сто километров. То есть вдвое больше за вдвое меньшее время, чем караван ослов. Благодаря караванам верблюдов открываются надёжные торговые пути через ужасную пустыню Сахара, и в Западной Африке возникают первые государства. [T.10.CCCL]
Дело чести башкира – разделать тушу в считанные минуты. При этом следует не упустить тысячу мельчайших, но традиционно важных подробностей. Например, тушу следует расположить обязательно головой к востоку, а после разделки немедленно приготовить казы – колбасу, густо присыпанную солью, которую потом долго варят и подают горячей.
Если бы меня спросили, в чём особенность башкирской кухни, я бы ответил: «Весь обед – в одном котле». Сначала из котла извлекают казы. Затем в глубокие тарелки накладывают горы домашней лапши в форме треугольников и полосок. И заливают жирным бульоном из того же котла. Вот и готов знаменитый бешбармак, известный многим тюркским народам. Потом из бездонного котла появляются эвересты конского мяса. И наконец, как бы подводя черту под всем тоем, – шорпа с курутом, очень твёрдым творогом из топлёного коровьего молока… А в шорпе – бульоне – не найти и крохотного глазка жира, и, может быть, поэтому острее ощущаешь крепость навара. Это яство производит фантастический эффект – вы снова ощущаете себя бодрым, словно только что сели к столу.
Типичный обед скотовода-кочевника из суровых степных краёв – ни овощей, ни фруктов, все очень жирно, плотно, всё в громадных количествах, из одной посуды, без печений и разносолов. Сегодня уже так не питаются, но прошлое всегда дорого и чем-то близко…
И. ЛЮШИН [A.338]
Китайцы не сумели сокрушить степной народ военной мощью, а торговать с ним на равных отказывались. Каменные Колоссы всего лишь затыкали дыру, заделать которую оказалось невозможно. Никто в Китае особо не ценил эти Стены…
…народ, по-прежнему, живёт в юртах, – традиционных круглых шатрах степных кочевников. Они бродят по степи, их единственное средство к существованию – скот. Они ставят юрты там, где находят пастбище для своего стада. Для самых слабых, для детей и стариков, долгие зимы – тяжёлое испытание, которое многие не выдерживают. Китайцы, живущие южнее, знают об их страданиях.
Выдержка из китайских источников: «Весной они часто просят о том, чтобы у них купили скот в обмен на рис или бобы. Некоторые приносят лошадиные шкуры, надеясь в дальнейшем избежать голодной смерти».
У кочевников есть только один выход – торговля с китайскими соседями, у которых есть вдоволь риса и зерна: это может положить конец их лишениям. [T.10.CLXVIII]
…местные набеги в районе любой части Стены не являлись вооружённым вторжением. Это были крупномасштабные внезапные и кратковременные грабежи.
David Spindler, Great Wall Historian: «Сила монголов таилась в их скорости и внезапности. Несколько десятков, а может быть сотен монголов, приходили к границе, разрывали секцию землебитной стены, затем забирали всё, что им было нужно, но что они не могли произвести сами. Это действительно походило на уличный грабёж. Они очень быстро набегали, а через мгновение их уже и след простыл. И на тот момент китайцам было очень трудно отбивать подобные набеги».
И хотя набеги монголов происходили на протяжении тысяч километров границы, сочетания из стен и гарнизонов солдат всегда хватало для сдерживающих локальных сражений. [T.4.XLV]
Хайрам Бингем (Hiram Bingham) знал об этих легендах о золоте инков и об их пристанище, городе Вилькабамба (с кечуа: Willkapampa, «Священная равнина»), который так и не нашли.
В Мачу-Пикчу (кечуа: Machu Pikchu) тоже использовали большие площади для сельского хозяйства. На отвесных скалах инки разбивали искусственные террасы и заполняли их плодородной землёй. Развитое сельское хозяйство не только обеспечивало население продуктами питания, но и было орудием власти. [T.10.CXXII.1]
Prof. Michael Jansen, Aachen University (профессор истории городской архитектуры из Ахена, более 30 лет в Мохенджо-Даро): «Должна была быть причина, побудившая людей прийти в очень опасную долину реки Инд. И причина эта такая же, как и в других долинах больших рек. Прежде всего, это высокая плодородность намывных почв, а также новые возможности передвижения по воде на кораблях». [T.10.CXXII.3]
…до ислама на протяжении тысяч лет коренные жители этого пустынного региона – арабы – жили отдельными кочевыми группами по племенным правилам и законам.
Prof. Hugh N. Kennedy, University of London: «Первые упоминания об арабах в исторических хрониках встречаются в надписях о победах ассирийских царей.
Самое замечательное в ассирийцах то, что они воздвигали монументы и писали о том, что они делали.
Салманасар Третий в 850-м году до нашей эры пишет о своих завоеваниях. Он рассказывает о своих союзниках, тех, кто сражался вместе с ним. Среди них был некий араб Индибу с тысячей воинов. Больше нам о них ничего не известно, но это первое упоминание слова «Араб» в исторических источниках.
Сто лет спустя появляются первые изображения арабов. Это часть барельефа, датированного 728-м годом до нашей эры. На нём изображено, как победители ведут пленников. На этот раз арабы сражались на проигравшей стороне. Это определённо пленники – на них только набедренные повязки: у них отобрали одежду, они бородаты, длинноволосы… У них руки связаны за спиной. А здесь, в нижней части мы видим, что ассирийцы отобрали у арабов: прежде всего, верблюдов – классических одногорбых верблюдов, которые встречаются и сегодня – это основное богатство, которым располагали арабы. Очень интересно, что основная добыча, захваченная у арабов – скот. Здесь не упоминаются прекрасные ткани, золото и серебро – ничего подобного – не изображены никакие строения, замки… Их главное богатство – продукт простой жизни скотоводов». [T.13.XCIV.2]