ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
ЗАРИСОВКИ К СТАРШИМ АРКАНАМ
АРКАН III. Divina Natura; Partus Generatio; Venus Urania; Physis; Императрица; Иероглиф (Берущая рука - Влагалище).
Physis
III latus, eris n 1) сторона…; мат. сторона…; грань…; стена, стенка…; борт (navis O): l. mundi H страна света; in omne latus О во всех направлениях; 2) бок:…; 3) фланг…; 4) склон, скат…; 7) тело…
ἡ πρώτη φιλοσοφία Arst. философия первоначал, метафизика
Prof. Robert Bartlett, St Andrews University: «… «Метафизика» Аристотеля, «Физика» Аристотеля… И, наконец, эти тексты, спустя пятнадцать столетий смогли попасть в интеллектуальные центры Запада. Они вызвали волну шока».
До этого времени средневековая философия была основана на Библии и тысячелетнем христианском учении. «Бог создал Мир за семь дней и имел власть над всеми вещами в нём». Греческие философы начинали с абсолютно других предпосылок.
Prof. Robert Bartlett: «Идеи классических греческих мыслителей, таких как Аристотель возникли за четыре столетия до Рождества Христова и не принимали в расчёт идею христианского Бога. Они обсуждали человеческую психологию, не ссылаясь на христианство. И, конечно же, не было никаких библейских открытий вроде «Создания Мира за семь дней». Вместо этого они утверждали, что Вселенная существовала, и будет существовать всегда. Работы Аристотеля, наряду с другими греческими мыслителями, подарили христианскому Западу нечто абсолютно новое – рациональный систематический анализ Вселенной без использования христианских принципов, картину мира, основанную только на сущности и причине. Ответ церковных властей можно было предугадать».
Decree of the University of Paris, 1210: «Книги Аристотеля по естественной философии и комментарии к ним в Париже нельзя читать ни публично, ни частным образом, под страхом отлучения от церкви».
Prof. Robert Bartlett: «Ещё хуже было то, что если существуют естественные законы, которые управляют Вселенной, то это подразумевает, что Бог их заложник. А такие размышления ничто иное, как ересь».
Казалось, религиозная вера пришла в острые противоречия с рациональными теориями о природе мира. Это заставило выдающегося доминиканского монаха урегулировать очевидные разногласия. В Париже, сердце интеллектуальной жизни Европы, Фома Аквинский столкнулся с идеями Аристотеля. Он понял, что церковь или подстроится под Аристотеля, или будет им разбита.
Prof. Robert Bartlett: «Человеческое мышление – утверждал Фома – произошло от Бога. Открытие христианства тоже произошло от Бога. Если бы мы правильно использовали человеческий разум, то он бы не противоречил тому, что сказал в Библии Бог. Всегда ли существовала Вселенная или у неё было начало? Фома Аквинский утверждал, что это не может быть ни доказано, ни опровергнуто исходя только из причинно-следственной связи. Аристотель ушёл максимально далеко с логикой: только Божественное Откровение может дать нам правду». В своём огромном труде «Теологический свод» Фома Аквинский изложил все мыслимые аргументы этих двух учений. Фома Аквинский выполним гераклову задачу в раскрытии истины. [T.13.XVIII.1]
Валентина КАЗАРЯН, доктор философских наук, МГУ: «Занимаясь временем физик, так или иначе, становится метафизиком в какой-то момент. Если он ещё захочет в этом признаться. Очень часто многие люди говорят, что нет, я ничего философского не говорю, а я только занимаюсь физикой. Представление времени, как порядка от Хроноса и до нашего времени, оно как бы нас связывает, как ни странно, всех, разных людей. Связывает только потому, что оно безразлично к тому, что происходит. Люди, приняв эту цепочку, начинают делать календарь». [T.10.LI.40]
Андрей ЛИНДЕ, профессор физики Стэнфордского университета: «…а метафизичные вопросы – это не те, которые уважающие себя физики захотят изучать. Например, «Что было до Большого Взрыва?» Учебник Ландау и Лифшица пишет, что поскольку решение уравнения Эйнштейна нельзя продолжить в область отрицательного времени (а «отрицательное время» – то, что было до Большого Взрыва), то задавать этот вопрос бессмысленно. Ну, вот, значит «бессмысленно», а все только этим и занимаются…
Трудно людей заставить не думать, даже если кажется бессмысленным. Мы до сих пор не знаем точного ответа на этот вопрос – имеются некоторые догадки…» [T.10.CI.129]
Аркадий МИГДАЛ, академик АН СССР, доктор физико-математических наук: «…фундаментальная физика занимается теорией элементарных частиц. Фундаментальная физика занимается космологией, эволюцией Вселенной. Она занимается и физикой твёрдого тела, вот в таком более общем аспекте.
Многие результаты этой науки, возможно, не дадут практического применения даже в самом отдалённом будущем. Зачем же тогда ей заниматься? Прежде всего, потому, что, на самом деле, эта наука приносит практическую пользу, только не прямую, а косвенную, которая скрыта от поверхностного взора.
Эти идеи фундаментальной физики непрерывно оплодотворяют физику конкретную, которая, в свою очередь, питает физику прикладную, уже непосредственно связанную с практикой.
Но есть ещё одна сторона у фундаментальной науки – она даёт нам возможность бороться с бездуховностью, и, кроме того, удовлетворяют той вот естественной жажде познания, которая заложена в человеке наряду со стремлением к красоте, к духовной жизни». [T.10.DCXL.3]
Ярослав НАРЦИССОВ, кандидат физико-математических наук: «Лебедев обладал ярким литературным талантом и блестящим юмором: не только прекрасно писал, но и говорил так, что за ним записывали другие.
Однажды его спросили: «Пётр Николаевич, каково ваше мнение относительно диссертации господина «эН» – «Видите ли, он защищал свою диссертацию у профессора «эМ», а профессор рассуждает резонно: всё, что невозможно понять, называется физикой. Диссертацию господина «эН» понять нельзя, следовательно, он достоин быть доктором физики». [T.10.CDLXXXVI.1]
Ольга ВИНОГРАДОВА, доктор физико-математических наук: «Физика – наука, которая пытается всегда написать как можно более простые модели. Простые, понятные, но, в то же время, учитывающие какие-то основные явления». [T.10.CI.134]
Prof. Stephen Hawking, University of Cambridge: «…необходимые нам данные есть на Земле, ибо только здесь существуют известные нам формы жизни. Законы физики повсюду едины, следовательно, едины в существенном и законы жизни, хотя особенности строения организмов могут различаться». [T.10.CCCLIII.1]
Представьте себе мир, существовавший до появления научных знаний. Темный, полный суеверий мир, где каждое природное явление, будь то землетрясение или извержение вулкана, приливы или движение звёзд на небосводе, всё представлялось работой невидимых сил, злых богов, бесконечно сражающихся друг с другом. Этот мир был за гранью понимания. До тех пор, пока древние греки не подожгли бумагу и не изменили всё.
Dr. Allan Chapman, Wadham College, Oxford: «Аристотель был первым учёным. Его идеи жили на протяжении двух тысяч лет, а некоторые из них актуальны и на сегодняшний день».
Сегодня мы воспринимаем науку как само собой разумеющееся явление. Но почти две тысячи лет назад никто и не воспринимал природу как предмет для изучения. В мире не существовало биологии, химии и физики. Поэтому представьте, каким революционным стало предположение о том, что природой управляют не удивительные духи, а то, что имеется определенная система, при изучении которой, мы можем познать всю логику вещей. Среди всех великих идей, эта – самая значительная за всю историю человечества. Но почему она так заинтересовала древних греков?
Dr. Allan Chapman, Wadham College, Oxford: «Поселения греков были разбросаны по всему острову. Не существовало централизованной власти, которая направляла бы их мысли и руководила бы их действиями».
В то время как египетские фараоны и верховные жрецы направляли людские мысли, свободолюбивые греки философствовали, спорили о происхождении Вселенной. А самым великим греческим философом был Аристотель. [T.13.XXXIV.1]
Если с возрастом у мальчика пробуждается склонность к науке, ему не возбраняется поступить в одну из четырех высших школ, существующих при каждом крупном тибетском монастыре. Послушникам небольших монастырей, где нет школ, нетрудно получить разрешение пойти учиться в другое место. Программа монастырского образования ламаистов следующая: философия и метафизика – преподаётся в школе Тсен Гнид; ритуал (богослужение), магия и астрология – в школе Гиюд; медицина в школе Мен; священное писание и монастырский устав – в школе До. Грамматике, арифметике и другим наукам обучают частные преподаватели вне школы.
В определённые дни студенты-философы проводят публичные диспуты. Учёный спор сопровождается ритуальными жестами, оживляющими его самым забавным образом. Существуют своеобразные способы, задавая вопросы вращать на руке свои длинные чётки, хлопать в ладоши и притоптывать ногой. Есть и другие, тоже скрупулёзно соблюдаемые оттенки движений, например, подпрыгивать, задавая вопросы или отвечая оппоненту. Таким образом, несмотря на то, что тирады противников чаще всего заимствованы из трудов классиков и делают честь главным образом памяти цитирующего их философа, всё-таки жестикуляции и антраша полемизирующих сторон создают иллюзию горячей дискуссии. Во время торжественных соревнований в красноречии монах, объявленный победителем, совершает триумфальный круг верхом на плечах побеждённого противника.
Из сказанного не следует делать, однако, вывод, будто все представители ламаистской философской школы простые начётчики. Среди них встречаются выдающиеся учёные и тонкие мыслители. Хотя они и могут часами цитировать выдержки из бесчисленных произведений, но в то же время, умеют обсуждать смысл их и излагать выводы собственных размышлений.
Александра Давид-Неэль [B.100]
Николай Николаевич никогда не скрывал, но и не афишировал свою религиозность. По возможности ходил в церковь к обедне или вечерне, читал Библию. Отстоял для верующих Дубнинскую церковь: после восстановления в ней хотели открыть концертный зал.
Протоиерей Владислав Бобиков, настоятель храма Похвалы Божьей Матери, г. Дубна: «Академик Боголюбов сказал, что храм должен принадлежать верующим людям. Как – говорит, – можно в храме делать какие-то там концертные залы и всё такое прочее. И его слова, конечно, были одним из таких весомых аргументов».
Мысли о Боге, стремление понять его, привели к осознанию единства всего сущего. Его в юности он увлёкся физикой. Физик и математик в нём дополняли друг друга: физик определял задачу, а математик разрабатывал метод, как её решить. Теория поля, которой он занимался всю жизнь. Это, по сути, изучение материи. Его работы по квантовой теории поля стали классическими. Боголюбовым впервые была введена новая физическая характеристика, получившая название «цвет кварка».
Тридцать пять лет Боголюбов был директором Объединённого института ядерных исследований в Дубне. [T.10.DCCXXVII]
Пётр РЯБОВ, кандидат философских наук: «Мне кажется, что ещё пока не прозвучало очень важного слова – слова «Романтизм», «Романтическая культура. Потому что нельзя говорить о мире сверхестественного и не затрагивать эту тему. А романтизм вообще очень сильно повлиял и на русскую культуру, и на литературу, и на философию, и, в каком-то смысле, и на общественное движение. Вот мне кажется, что романтическая культура, она чрезвычано ярко воспринимает мир сверхестественного, хотя, как уже много раз было сказано, – я с этим совершенно согласен – между сверхестественным и естественным нет какой-то жёсткой грани. Сверхестественное – это ведь не то, что где-то на других планетах, не инопланетяне, не лешие, а оно здесь же рядом, просто это мир, увиденный как-то по-другому немножко, и именно мир, увиденный как открытая тайна. И мне кажется, что именно так умели видеть романтики. Ну, вот, скажем, такой представитель русской интеллигенции, и в то же время такой романтик как Александр Блок, вспоминаются его строчки: «Нам соит на ноже карманном / Найдешь былинку дальних стран / И снова мир предстанет странным, / Окутанным в цветной туман». Вот оно сверхестественное, то есть, действительно – «Кто Я такой? Откуда Я? Что такое этот Мир?» – вот оно сверхестественное, оно рядом. Сейчас о сверхестественном очень много говорят, – это часто мода на сверхестественное, но она очень поверхностная и смешная, как всякая мода, – а в сущности, современный человек во многом разучился чувствовать эту тайну, которую умели чувствовать те же романтики. И утрачена эта глубина, произошло то, что Макс Вебер называл «рационализацией мира», «расколдовыванием мира» – очень хорошее у него есть выражение по этому поводу, и сейчас, поэтому часто сверхестественное понимают очень вульгарно, очень упрощённо. Мне кажется, что как раз философия – а я философ – и вся философия, начиная с времён, по крайней мере Пифагора, Сократа и до современности, постоянно подчёркивает, что высший триумф нашего разума в том, чтобы осознать, что есть нечто, что этот разум превосходит. Об этом говорил и Пифагор, когда он сказал, что «я не мудрец, а только философ», и Сократ с его «я знаю только то, что ничего не знаю», и так далее, вплоть до Канта с его мыслью о том, что надо ограничить разум, чтобы оставить место вере. И всегда это очень важная мысль, что вершина разума осознать, что есть нечто, что этот разум превосходит…» [T.10.CLXXXIV.3]
Алексей КОЛЧИН, физик по образованию, педагог по зову души, школа развития «Пифагор»: «…дело в том, что энергия переходит из одного вида в другой и сохраняется во множестве разных физических процессов. В физику понятие «энергия» вошло довольно поздно – Закон сохранения энергии был открыт только в середине девятнадцатого века. Этот закон связал между собой разные разделы физики, так что физика действительно стала единой наукой о природе. И за счёт понятия энергии физик может связывать между собой механические, тепловые, электрические, химические и, вообще, любые физические процессы». [P.125.431]
Владимир АРНОЛЬД, академик РАН, доктор физико-математических наук: «…вот э этом споре, например, с Серром (фр. Jean-Pierre Serre) по поводу Бурбаки, там, и так далее, я говорил большую речь «Что такое математика». Я сказал: «Математика – это часть физики. Отличие математики от других областей физики состоит в следующем: и та, и другая наука – экспериментальные, но физические эксперименты обычно стоят миллионы долларов, а математические – единицы рублей». [T.10.CXIX.12]
*
Михаил КОВАЛЬЧУК, доктор физико-математических наук, член-корреспондент РАН, директор РНЦ «Курчатовский институт»: «…следующий этап развития науки кристаллографии, он переместился по объекту. Вот, когда сегодня говорят, что эра физики закончилась, это говорят люди, которые либо ничего не понимают, либо спекулируют. Дело в том, что не могла закончиться «эра физики». Физика – это методология: она лежит в основе, без неё – без физики и математики – вы нигде не создадите науку. Как говорил мой один известный академик теоретик-физик: «Вся наука, кроме физики и математики, – зоология». И в этом смысле глубокая правда, потому что любая наука является описательной: вы поймали бабочку, посмотрели в микроскоп – размах крыльев, даже атомы увидели – это, всё равно, зоология, поскольку это описательно. Любая область знаний становится наукой только тогда, когда в неё приходят физические методы исследований и математический аппарат описания. Это происходит в двух ситуациях – либо область сама так развилась, что она стала интересна для физики, либо возник процесс «общественный запрос». Например, перед войной в тридцатых годах возник запрос общественный, государственный на принципиально новые материалы, например, броню для танков, лёгких сплавов для самолётов. Тогда металлы (это была зоология)люди варили чугун низкосортный, фактически песок кипятили, руду – это была зоология – насыпали, расплавили, вылили, со времён Демидова. А тут оказалось, что этот металл надо превратить в металл с уникальными свойствами. И тогда физика с математикой пришли в эту зоологию – чёрную металлургию – хотя там ещё та среда не дозрела до физики с математикой». [T.10.D.7]
Андрей ЛИНДЕ, профессор физики Стэнфордского университета: «Когда я поступил на физфак, я спрашивал моих знакомых: «Вот, как вы думаете, стоит ли мне быть экспериментатором, или стоит мне быть теоретиком?» И экспериментаторы мне обычно говорили: «Конечно, тебе надо быть экспериментатором. Потому что если ты плохой теоретик, ну, значит, ты и ничего не понимаешь, ну, ты, даже, ничего и не видишь. А если ты плохой экспериментатор, всё равно, ты соприкасаешься с тем, как открытия делаются». Значит, теоретики мне говорили: «Нет, конечно, тебе надо быть теоретиком. Потому что если ты плохой экспериментатор, то ты даже не понимаешь, что ты делаешь, всё мимо тебя проходит, и в коллективе из ста человек ты никто. А если ты плохой теоретик, то ты всё равно рядом с тайнами природы, ты их, по крайней мере, изучаешь раньше, чем кто-нибудь ещё может их интерпретировать». Никто из них почему-то не упомянул возможность, что я могу быть хорошим экспериментатором или хорошим теоретиком. И в какой-то момент я просто перестал задавать вопросы…» [T.10.CCCLXX.1]
Кирилл ПОЛОВНИКОВ, кандидат физико-математических наук: «Условно можно разделить всю физику на два больших раздела – экспериментальная физика и теоретическая физика.
Экспериментальная физика устанавливает конкретные экспериментальные закономерности, и, условно говоря, отвечает на вопрос «Как?». Как нам воздействовать на наш объект, чтобы получить тот или иной результат. И в этом плане экспериментальная физика очень близка к технической сфере и к инженерии, потому что там нужны конкретные практические результаты. И экспериментатор как раз и определяет меру воздействия на изучаемые объекты, и как этот объект реагирует на эти воздействия.
А о том, почему он именно так реагирует, а не иначе, этим занимается теоретическая физика. То есть, принципиальный вопрос для физиков теоретиков – это вопрос «Почему?»
Почему объекты ведут себя именно так, а не иначе? Какие внутренние закономерности, какие внутренние процессы вынуждают их реагировать именно таким образом. И для этого теоретики строят модели, строят свои теории, строят свои концепции – для объяснения. По сути, любая теория физики – это некое объяснение того, что происходит в эксперименте. Либо некое такое предсказание, потому что любая теория должна не только объяснять известные на сегодняшний день экспериментальные факты и закономерности, но и должна предсказывать новые эффекты. И если теория никаких новых не предсказывает, не даёт прогноза о каких-то новых явлениях, то такая теория не очень хорошая. Теория не только объясняет, но и предсказывает – это очень важное качество любой теории. Для того чтобы мы понимали, в каком мире мы живём, нам необходимо понимание теоретической физики и её закономерностей.
Теоретики не могут обойтись без экспериментаторов, точно так же, как и экспериментаторы не могут обойтись без теоретиков. Экспериментаторам теоретики нужны как минимум для того, чтобы объяснить, почему их объекты ведут себя именно таким образом, как они обнаружили на эксперименте. А теоретикам эксперимент нужен для того, чтобы проверить, а какая из возможных теорий верна. Известная фраза «Практика – критерий истины». Это, на самом деле, методологический принцип физики: эксперимент – критерий правильности теории. Если теория отличная, красивая, математически строгая, всё у неё внутри здорово, но если она противоречит эксперименту, значит это не очень хорошая теория, и что-то в ней не так. Теория обязательно должна согласовываться с теми экспериментальными данными, которые получают физики-экспериментаторы.
Исторически теоретическая физика в современном её виде началась с сэра Исаака Ньютона и его основополагающего труда «Математические начала натуральной философии». То есть, в то время, когда Ньютон занимался своими исследованиями науки «Физика» в сегодняшнем понимании, конечно же, не было – это была Философия, или Натуральная философия. Природная философия. И те основы, которые заложил Ньютон – это были и методологические основы, и математические основы. Потому что для работы с теми объектами, с которыми имел дело Ньютон, он был вынужден придумать новый раздел математики, который сегодня мы называем дифференциальное и интегральное исчисление.
Классическая механика – это первый раздел физики, с которого всё началось. В процессе развития физики учёные начали применять эти принципы для других областей: не только для описания каких-то механических процессов, но и для описания, например, тепловых процессов – процессов нагревания, охлаждения, расширения или сжатия газов и так далее. И появился новый раздел физики, который сегодня называется Термодинамика, в котором есть свои определённые закономерности, свои принципы, которые также составляют основу современной теоретической физики.
Ещё один раздел современной теоретической физики – это Электродинамика, которая изучает эффекты электричества и магнетизма, и связи между этими двумя явлениями. Теория, которая описывает электрические и магнитные явления, сегодня называется Электродинамика. На электродинамике развитие классической физики закончилось, потому что к концу девятнадцатого века были открыты несколько экспериментальных фактов, которые не вписывались в современную на тот момент физическую картину мира. Это были опыты Майкельсона-Морли, и это было излучение абсолютно чёрного тела, которые и послужили толчком, импульсом к основанию новой науки – современной физики. И к формированию новых разделов – раздела квантовой механики, которая изучает уже микроскопические объекты, и теории относительности, которая исследует объекты, движущиеся с большими скоростями или обладающие огромными массами.
Таким образом, современная теоретическая физика уже основывается на этих двух разделах. В основе всей современной теоретической физики лежат, с одной стороны, принципы квантовой механики, с другой стороны – принципы теории относительности. И каждая из них в отдельности, в своём предельном случае, даёт уравнение обычной классической механики Ньютона. То есть, в каком-то смысле, классическая механика является просто следствием или частным случаем квантовой механики, либо теории относительности. Но проблема заключается в том, что каждая из них в отдельности не выводится из другой, то есть, из квантовой механики невозможно получить теорию относительности, точно так же, как из теории относительности невозможно получить квантовую механику. Более того, к одним и тем же объектам мы не можем одновременно применить уравнения обеих этих теорий. То есть, они не совместимы друг с другом. Не смотря на то, что каждая из этих теорий была подтверждена большим количеством экспериментов, в правильности этих теорий никаких сомнений нет, но вместе они не уживаются.
В основании всей современной физики лежат принципы квантовой механики с одной стороны и теория относительности с другой стороны». [P.125.206]
Антон БИРЮКОВ, кандидат физико-математических наук, институт имени П.К. Штернберга: «…все теории, они по своему разумны, и по своему безумны: нет какой-то такой теории, которая ходит в сообществе, и на которую хочется косо посмотреть. Все достаточно разумны.
Как Ландау говорил: «Физик – это тот человек, который может понять то, чего невозможно представить». [P.125.527]
Андрей ЗУБОВ, доктор исторических наук: «…поэтому мудрость в том, чтобы знать всё, как Единое: это значит прозревать абсолютное, совершенное за пределами этого мира.
Гераклит – метафизик: за «физисом» этого Мира он видит то, что по ту его сторону – Абсолютное, но что управляет Миром». [P.125.107]
Андрей ЗУБОВ, доктор исторических наук: «…и, соответственно, науки, которые не имеют практических целей, не направлены на дополнение себя, а направлены только на вхождение в совершенное, это высшие науки.
Второй уровень – это практические науки. Это, в первую очередь, этика, эстетика. Практическими науками он называет науки, которые ведут к нравственному совершенству, они делают человека лучше.
Третий – самый низший уровень – это как раз то, что Бэкон потом назовёт «Знание – сила», это продуктивные науки. Это науки, которые мы бы назвали прикладная математика, инженерное искусство, военное дело и так далее.
Королевой наук является богословие, то есть, «размышление о Боге» – это высшая наука для Аристотеля. Сам Аристотель называл это Первой философией.
А изучение физики, то есть, отношений в мире вещей. Он делил весь мир на «Надлунный» и «Подлунный», и эта традиция в поэзии живёт до сих пор. Подлунный мир – это мир «Физики», мир «Природы», мир изменяемый. А Надлунный мир – это мир вечный, неизменяемый, совершенный.
Первая философия занимается Надлунным миром, а Вторая философия занимается Подлунным миром, хотя, безусловно, они связаны.
Когда произведения Аристотеля в первом веке до Рождества Христова собирает вместе и издаёт как собрание сочинений Андроник Родосский, он называет трактаты о Первой философии «τὰ μετὰ τὰ φυσικά», то есть, «то, что предшествует физике». Вот отсюда и происходит Метафизика. То есть, это его трактаты, предшествующие большому количеству трактатов о Подлунном мире, о «естественном» мире.
Метафизика – это надфизическая реальность «по ту сторону естества мира».
Какие темы метафизики, или аристотелевой теологии, если угодно? Их четыре. Это исследование первопричин или «высших начал», как называет их Аристотель. Второе – это познание Бытия как такового – онтология – «что такое Бытие». Третье – это «Наука о субстанции». Субстанция по-гречески у самого Аристотеля – это «ипостась» от слова «ὑπό-στᾰσις» – «под-ставка», «основание».
Вообще Аристотель даёт огромное количество новых терминов. И он какие-то обыденные вещи превращает в термины глубокой философии. И очень многое в христианском богословии – это аристотелианские понятия.
«Наука о субстанции», то есть, «Наука об основаниях вещей».
И, наконец, постижение божественной сверчувственной субстанции». [P.125.113]
Андрей ЗУБОВ, доктор исторических наук: «…Зенон воспринял традицию, идущую, видимо, от Сократа, безусловно известную и используемую Аристотелем, но развил её по-своему. Его учение состоит также из трёх частей – логики, физики и этики. Все эти три части нерасторжимы. Сам Зенон сравнивал своё учение с фруктовым садом: логика – это ограда сада, физика – это деревья, которые в нём растут, а этика – это плоды, которые вызревают на этих деревьях.
Физика, то есть, Природа, Натура – это всё, вплоть до теологии, это всё, помимо теории познания – всё, кроме логики и этики, это физика. И стоики занимались разными областями физики, потому что они изучали Божественный закон во всём – в космосе, в минералогии, в животном мире, в растительном мире.
Вот как Зенон определяет «сущность»: сущность – это первовещество (πρῶτος ὕλη) всего существующего. Как целая, она, – сущность – вечна, и не становится ни больше, ни меньше, напротив, её части не остаются всегда одними и теми же, но разделяются и сливаются. По ней распространяется Мировой Логос, который некоторые называют Судьбой.
Значит Судьба – это сплетение и последовательность причин. В Мире есть Судьба, но она связана именно с тем, как соотносятся вот эти, излучаемые от Высшего разума, импульсы. А Высший разум – это Огонь. Следуя за Гераклитом, Зенон говорит о том, что Огонь творит Мир. Огонь – это Бог и Первопричина. Огонь переходит в четыре элемента, а эти элементы переходят во множество вещей». [P.125.119]
Андрей ЗУБОВ, доктор исторических наук: «…второе – это воображение. Ему соответствует поэзия. Поэзия важна не сама по себе: поэзия отражает нашу психику, то есть, опять же, естественную форму сознания – она даёт красивое из нашей психики. И Бэкон писал стихи в прозе. И, наконец, рассудку соответствует философия. Причём, метафизика – это изучение форм, и физика – это изучение фактов.
Бэкон говорит, что если мы поймём природу вещей, формы вещей, то мы сможем соединять вещи и добиться очень больших результатов. Например, соединив камень и металл, мы сделаем некорродируемое железо, намного более лёгкое и прочное, что и сделано сегодня. Но для этого нужно понять сущности природы вещей». [P.125.135]
…левой рукой Женщина держит большой жезл, на верхнем конце которого помещён как бы перламутровый шар, отливающий всеми цветами радуги; под ним виден горизонтальный диск, попеременно и последовательно светящийся всеми красками спектра… [B.24.1]
Около сорока миллионов лет назад глаз приматов начал распознавать ещё два цвета – красный и зелёный.
Самые первые цвета, которые стал распознавать человек – жёлтый и синий – обрели прочную связь с определёнными эмоциями. А вот соотнесению с эмоциями красного и зелёного нам пришлось учиться.
Prof. Jay Neitz, University of Washington, Seattle: «Я считаю, что красно-зелёное цветовое видение отличается от сине-жёлтого. Эмоции, связанные с последним, являются врождёнными, естественными, поэтому, скажем, синий цвет действует успокаивающе. Мы чётко разграничиваем холодные и тёплые тона, поскольку чувства, вызываемые, например, жёлтым цветом, в отличие от красного и зелёного, являются врождёнными. Умение различать красный и зелёный – это способность мозга, которая развилась у нас в процессе эволюции. В коре головного мозга красный и зелёный отличаются незначительно, и человеку потребовалось много времени, чтобы научиться правильно читать этот цветовой код».
Получается, что не все цвета имеют для нас одинаковое значение: восприятие синего относится к самым ранним эволюционным реакциям, а умение различать красный и зелёный – к приобретённым навыкам.
Для физиков цвет – это просто характеристика электромагнитного излучения.
Dr. Beau Lotto, UCL: «Цвет не существует в реальности – это субъективное восприятие: в природе вообще не существует цветов». [T.10.DXIV]
Представьте себе, что вы живёте в гигантском лепрозории, где все мучаются от огромных лишаёв и струпьев, но спорят о том, как устроен лепрозорий и кем возведён… Диковато, да?
Вот поэтому Будда не учил метафизике. Он учил гигиене.
Будда не обсуждал таких тем, как происхождение вселенной или её назначение. Его интересовало только избавление от страданий.
В. ПЕЛЕВИН [B.51.31]