ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
13. БИБЛИОТЕКА. КНИГИ.
БИБЛИОТЕКА ВОЕННОЙ ИСТОРИИ
В. В. ТАРАТОРИН
КОННИЦА НА ВОЙНЕ
ИСТОРИЯ КАВАЛЕРИИ С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН ДО ЭПОХИ НАПОЛЕОНОВСКИХ ВОЙН
Под общей редакцией А. Е. ТАРАСА
МИНСК ХАРВЕСТ 1999
Серия основана в 1998 году
Тараторин В. В.
Т 19 Конница на войне: История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн. - Мн.: Харвест, 1999. - 432 с. -(Библиотека военной истории).
ISBN 985-433-496-1
Три тысячи лет конница была главной ударной силой на полях сражений. Однако после 1917 года ни одной книги по истории конницы на русском языке не издавалось. Предлагаемая работа призвана восполнить этот пробел.
Проанализировав множество источников, а также исследования военных историков XIX века, автор сделал важный вывод: тактика боевого применения конницы всегда и везде определялась её организацией, вооружением и характером подготовки.
В книге имеются 100 рисунков, воссоздающих особенности вооружения, снаряжения и униформы кавалеристов прошлых эпох. Она представляет значительный интерес для читателей, интересующихся вопросами военной истории.
УДК 930.9
ББК 63.3 (0) 62
© В. В. Тараторин, текст и рисунки,
1999. © А. Е. Тарас, составление и редакция
серии, 1999.
ISBN 985-433-496-1
От автора
В книге «История боевого фехтования» я уже говорил, что представления наших современников о тактике прошлых веков весьма субъективны и однобоки. По данной проблеме сохранилось чрезвычайно мало информации, приходится на основе отрывочных сведений восстанавливать тактические методы армий прошлых эпох. На наш взгляд, основной недостаток таких исследований в том, что авторы слабо представляют себе действия каждого воина в боевом порядке. Увлекаясь вопросами стратегического характера, они упускают из виду, что любое построение состоит из отдельных бойцов, от того, насколько рационально каждый из них мог использовать в бою свои возможности, и зависел результат сражения. На этом строилась тактика любой армии.
Ганс Дельбрюк в своём фундаментальном труде «История военного искусства» писал, что основным принципом боевого порядка должна быть простота его организации и использования. Можно к этому добавить ещё такое понятие, как целесообразность. Думается, эту работу немецкого историка можно назвать лучшей — в теоретическом плане — из всех, когда-либо издававшихся. Но время идёт, накапливается новая информация, найдены новые материалы. И нам кажется, что пора пересмотреть некоторые устоявшиеся взгляды в вопросах военной истории.
Данная книга посвящена истории конницы с древнейших времён до периода Наполеоновских войн. Пусть читателя не смущает обилие приводимых цитат. Такой стиль изложения выбран намеренно, поскольку читатель получает возможность следить за ходом авторских рассуждений, видеть, на основании каких данных сделаны те или иные выводы. Спустя столетия после рассматриваемых событий невозможно однозначно утверждать, что было, а чего не было; поэтому чтобы суждения не выглядели голословными, мы каждое из них постарались обосновать соответствующей цитатой.
В результате изучения первоисточников можно смело сказать, что тактика армий прошлого строилась на использовании двух основных вариантов построения: сомкнутого и разомкнутого. Они постоянно противостояли и, в то же время, дополняли друг друга. Эти боевые порядки использовались как в пехоте, так и в кавалерии. Каждый из них имел свои достоинства и недостатки, охарактеризовать которые можно следующим образом: Плотный строй использовался для рукопашного боя. Воины, стоя или двигаясь плечом к плечу, чувствовали взаимную поддержку; каждый понимал, что сражаясь с противником, он всегда может рассчитывать на помощь товарищей; что у нападающего в одиночку врага, будь даже он в индивидуальном плане подготовлен намного лучше, практически нет шансов победить, поскольку ему противодействуют, по меньшей мере, 4 — 5 человек одновременно.
Однако рассеявшиеся легковооружённые враги имели возможность, не вступая в рукопашную схватку, на расстоянии поражать воинов, стоящих сомкнутой массой, дротиками, камнями и стрелами, постоянно меняя при этом позицию.
Для плотного порядка характерно было тяжёлое вооружение — панцири, шлемы, крупные щиты, поножи, наручи, тяжёлые копья, а для внешних рядов кавалерии ещё и конская броня. Только имея такую защиту, можно было выдержать длительный обстрел, не понеся при этом значительных потерь, и приблизиться к противнику на расстояние удара копья.
Для рассыпчатого боевого порядка характерны лёгкость в движениях, постоянный маневр, поэтому воины имели минимум защитного снаряжения. Основной задачей легковооружённых было поражение противника на расстоянии метательным оружием. Это не означает, что они не могли формировать сомкнутый строй. Всё зависело от условий боя. Конечно, атаковать таким образом тяжеловооружённого противника «в лоб», без соответствующего вооружения и сильных подготовленных коней, было чрезвычайно опасно; удобнее зайти к нему во фланг и тыл. Равных по снаряжению, т. е. легковооружённых, можно было атаковать и «в лоб».
Точно так же тяжеловооружённые в нужный момент могли использоваться для рассыпного боя, но в течение непродолжительного времени и на короткой дистанции. В первую очередь выбор боевого порядка зависел от условий рельефа. Для пересечённой местности был удобен рассыпной строй, для ровной, открытой — плотный. Полководцы практически никогда не использовали какой-то один вариант.
Имея общее представление об элементах боевой тактики, мы можем попытаться реконструировать методы действий конницы в бою.
Смоленск, 22 декабря 1998 г.
ГЛАВА 1
О колесницах
До того времени, когда конница заняла надлежащее место в военном искусстве, на полях сражений её с успехом заменяли боевые повозки — колесницы — самых разных конструкций и способов запряжки.
О том, где и кем был впервые использован этот род войск, до сих пор ведутся споры. Одни учёные считают, что колесницы появились в Передней Азии, в конце IV тысячелетия до н. э., а затем распространились в Юго-Восточной Европе, на Кавказе, в Южно-Русских степях, Иране и Северо-Западном Индостане. Другие полагают, что родиной боевых повозок являются Евразийские степи. Палеонтологические и археологические данные позволяют предположить, что областью приручения коня были Южно-Русские степи от Дуная до Волги в IV тысячелетии до н. э. Образовавшаяся здесь скотоводческая культура, где коневодство играло доминирующую роль, распространилась затем по другим регионам Европы и Азии.
Доводы, приводимые сторонниками обеих точек зрения, весьма убедительны. Аргументы, высказываемые приверженцами и той, и другой теории, логичны, но страдают субъективностью. С одной стороны, такая сложная конструкция как колесница могла появиться только в достаточно развитых странах, где металлургия и деревообработка стояли на довольно высокой ступени развития. Несомненно, мастера всегда имели нужное количество материала для работы, стало быть, на территории этих стран находились залежи металлов и рос строительный лес, что в степных регионах невозможно. Производство боевых повозок должно было стать массовым, потому что только большое число колесниц обеспечивало успех в сражении, а для этого нужна была централизованная власть, которой под силу профинансировать и наладить бесперебойную доставку производственных материалов1.
Но, с другой стороны, для колесничных упряжек нужны были лошади, причём в большом количестве. Нужен был резервный фонд конского состава, чтобы заменять погибших и покалеченных животных. Нужны были опытные люди, на практике постигшие искусство выездки лошадей. Наконец, нужны были воины — эниохи и парабаты2 — в совершенстве владеющие всеми навыками колесничного боя.
Такими ресурсами могли обладать индоевропейские кочевые народы, но оседлые земледельцы их не имели.
Здесь-то и возникает противоречие. Передняя Азия, в частности Месопотамия, обладала мощной производственной базой и материалами для изготовления боевых повозок, но в этом регионе в III тысячелетии до н. э. не было развито коневодство, хотя лошадь здесь, несомненно, знали. А индоевропейские степные племена, хотя и имели в избытке конское поголовье и людей, умевших обращаться с лошадьми, материальной базой и нужными природными ресурсами для массового производства колесниц не обладали.
Напрашивается вывод, что колесницы с конской упряжкой могли быть созданы, опробованы, доведены до нужного технического уровня на территориях, занимающих пограничное положение между степью и развитыми в экономическом плане (для того времени) земледельческими государствами, имеющими нужное количество олова, меди, железа, а также лесные угодья.
Судя по археологическим данным, одной из таких территорий могла быть Анатолия, находившаяся в восточной части Центрального плато Малой Азии. До прихода туда индоевропейцев: хеттов, лувийцев, палайцев, митаннийцев, возможно, хурритов3 здесь обитали племена хатти, занимавшиеся, в основном, скотоводством и жившие в конце III тысячелетия до н. э. первобытно-общинным строем. (175т. 2с. 233-234).
Хлынувшие сюда через Кавказ кочевники без труда завоевали местное население и ассимилировались с ним. В основном это были племена хеттов, говоривших на несийском языке. К югу и юго-западу от них осели лудийцы. Возникшие племенные союзы вели между собой постоянные войны. Им также приходилось отбиваться от новых волн индоевропейцев, вслед за ними хлынувших в Азию. Возможно, одним из народов, претендовавших на эти земли, были гиксосы4, пришедшие в XVII в. до н. э., но образовавшееся до того (в середине XVIII в. до н. э.) хеттское государство смогло отбросить пришельцев, и те были вынуждены пройти стороной на юг, вбирая в себя по пути более мелкие племена. Объектом их нападения стал Нижний Египет, пришельцы продержались там более ста лет, пока фараон Яхмос, основатель XVIII династии, не выбил их в Азию. Возможно, после этого часть гиксосов откочевала в Северную Месопотамию, где они объединились с ранее пришедшими туда хурритскими племенами и образовали, между 1450 и 1390 г. г. до н. э. Митаннийскую империю (175 т. 2 с. 156; 199 с. 91).
Самые ранние из известных ныне изображений колесниц были найдены в Двуречье. Их датируют III тысячелетием до н. э., когда в этом регионе существовало государство шумеров (образовавшееся значительно раньше этой даты). Боевые повозки были ещё весьма далеки от технического совершенства и делились на два типа: двухосные и одноосные (т. е. с четырьмя и двумя колёсами). Колёса были сплошными, не имели спиц и обивались металлическим ободом. Запрягались колесницы эквидами (онаграми?, куланами?), обычно четырьмя. На ярмо привешивали петли — кожаные или верёвочные, — которые надевали на шеи животных. Узда ещё не была изобретена, и управляли эквидами с помощью продетого в нос кольца, к которому крепили импровизированные «вожжи». (352, с. 120 — 121; 338 с. 26; 175 т. 1 с. 364). Поскольку такое управление было несовершенно, бегущие рядом пехотинцы подгоняли животных «стрелками»5.
Ослам спереди навешивали «передники» из кожи или войлока для защиты от метательных снарядов.
Поскольку древние колесницы были слишком неуклюжи и громоздки, чтобы самостоятельно вести бой, возникло предположение, что их использовали в качестве тарана для пробивания фалангообразного построения тяжёлой пехоты (216 ч. 4 с. 473). Мысль, на первый взгляд, как будто верная: на что же ещё годны столь неповоротливые, малоподвижные сооружения? Гоняться на них за отдельными воинами было неразумно. Вот как обосновывает это предположение М. В. Горелик: «Тактическая роль их в бою может быть сопоставлена с ролью танков в войнах XX века. Основная задача их заключалась в осуществлении прорыва и внесении беспорядка в ряды противника, уничтожении его живой силы колесничными воинами-стрелками, копейщиками, дротикометателями. Колесницы служили прикрытием и опорой пехоте. Пожалуй, основная боевая ценность колесницы состояла в психологическом воздействии, а именно в приведении противника в состояние паники, шока, что характерно и для действия конницы в более позднее время. Как показала многовековая практика ведения боя, хорошо защищённую, сплочённую, дисциплинированную и крепкую духом пехоту неспособно обратить в бегство или расстроить ни одно из традиционных боевых средств, если оно действует прямым ударом, в лоб. Исключение составляют лишь полностью защищённые колесницы, кони и их всадники, действующие относительно крупными и плотными группами. (181с. 183)
Однако, если взвесить все «за» и «против», то получится несколько иная картина. Проблема состоит в том, чтобы набрать достаточное количество лошадей, а тем более онагров, способных без страха таранить своим корпусом стену из составленных щитов и копей. Как бы ни были эквиды или лошади хорошо защищены доспехами, всё равно остаются неприкрытыми их ноги и ноздри, то есть, наиболее уязвимые части. Каждому онагру противостоят, по меньшей мере сразу шесть человек первых рядов, спрятанных за большими щитами. И уж им-то, несомненно, гораздо легче остановить (ранить или поразить насмерть) животное, нежели тому пробить собственной массой строй людей, который сзади подпирают другие шеренги. А ведь достаточно покалечить хотя бы одного онагра, и колесница уже неспособна двигаться дальше Даже в случае, если ранено или убито крайнее из четвёрки животных, чтобы избавиться от него, воину пришлось бы соскакивать с повозки и обрезать упряжь, а это слишком опасно, если колесница находится в двух метрах от противника. Остановившаяся или перевернувшаяся повозка, в свою очередь, мешает пройти следующим за нею, образуя баррикаду.
Гораздо эффективней такая тактика могла быть, если животных запрягать не спереди, а позади специально изготовленного устройства6. Однако такого рода модели не использовались для ударов по тяжёлой пехоте ни в одной стране мира.
Как ведёт себя животное, идущее на острия копей, описал Николло Макиавели в своём трактате «О военном искусстве» (XVI век): «Если вы сравните силы, устремляющие лошадь вперёд и удерживающие её на месте, то увидите, что сила, задерживающая, несомненно, гораздо больше, потому что вперёд её бросают шпоры, а останавливают её копья и меч. Опыт древности и наших дней показывает одинаково, что даже горсть сплочённой пехоты может чувствовать себя спокойно, так как она для конницы (либо колесниц — В. Т.) непроницаема. Не ссылайтесь на стремительность движения, которое будто бы так горячит лошадь, что она готова смести всякое сопротивление и меньше боится пики, чем шпоры. На это я отвечу следующее: как только лошадь замечает, что ей надо бежать прямо на выставленные против неё острия пик, она замедляет ход, а как только почувствует себя раненой, она или останавливается совсем или, добежав до копий, сворачивает от них вправо или влево» (68 с. 67 — 68).
На основании этих доводов можно сделать вывод о невозможности применения такой манеры боя для колесниц. Но зачем же тогда вообще были нужны древним шумерам их примитивные повозки? Атакуя неприятеля, каждый легковооружённый гимнет: аконтист7, токсот8, или сфендонет9 время от времени нуждается в пополнении боезапаса. Для этого он был вынужден выходить из зоны боя. Токсоты и сфендонеты в этом нуждались в меньшей степени, поскольку стрелы и камни не были столь громоздки, а вот аконтисты могли нести с собой не более 3 — 4 дротиков, если не имели специального футляра за спиной (352 с. 93). Но даже в этом случае число снарядов было ограничено. Вероятнее всего, колесницы шумеров использовались именно для подвоза снарядов и сопровождали метателей дротиков во время атаки, чтобы те имели возможность получать новый боезапас, не прерывая сражения и, не давая противнику передышки, продолжать атаку.
Разумеется, воины, стоявшие на колесницах, также могли принимать участие в бою, метая во врага дротики или поражая его длинными копьями. Повозки нуждались в постоянном прикрытии со стороны пеших воинов. В тех случаях, когда невозможно было остановить атаку противника, аконтисты помогали, используя стрекала, вывести колесницы из опасной зоны. Когда опасность миновала, они таким же образом гнали онагров обратно, в сторону врага. Если противник бывал разбит или рассеян, гимнеты10 имели возможность преследовать его и поражать в спину. В этом случае от них отставали боевые повозки. В такие моменты колесничие имели возможность показать своё искусство в полной мере.
Но время шло, и, когда в Египет и Месопотамию вторглись индоевропейцы, имевшие более совершенные колесницы, запряжённые лошадьми, тактика боя несколько изменилась. Конструкция боевой повозки в основном была одинакова во всех странах. Общими были: наличие дышла изогнутой формы, ось с двумя колёсами, имеющими спицы, число которых варьировалось. К оси и дышлу крепился кузов с площадкой, размер которого зависел от числа воинов, в нём находившихся. Рамочная основа кузова обычно сверху обшивалась досками, кожей или листами металла. Колёса на оси крепились с помощью чеки, которая не давала им соскочить. Изобретение уздечки с удилами и псалиями значительно упростило управление конём. Первые удила были кожаными или верёвочными, но они натирали животным нёбо, и человек научился изготавливать удила из металла. А чтобы грызло всегда находилось во рту лошади, стали применять псалии, фиксировавшие удила. Управление лошадью с помощью уздечки и удил оказалось настолько эффективным, что такой метод сохранился по сей день. На щёчных ремнях уздечки часто крепили шоры — куски кожи, не дающие лошади смотреть по сторонам. Это упрощало работу возничего, поскольку, не замечая происходящего по сторонам и сзади, кони меньше пугались.
К верхней части дышла крепилось ярмо-перекладина, на которой, в свою очередь, держались два ярма-рогатки для двух животных. Вначале лошадь впрягали, как и онагра, с помощью петли, но вскоре этот способ заменили, потому что петля натирала ей шею. Наиболее эффективным оказалось применение «седёлки», устанавливавшейся на холке животного. Она фиксировалась с помощью подпруги и грудного ремня. На эту седёлку крепилось ярмо-рогатка, которое к перекладине привязывалось не жёстко, а имело возможность вращаться. Это позволяло лошади двигаться в упряжке свободнее, что значительно снижало вероятность травмы животного и поломки экипажа (352 с. 155).
ОСНОВНЫЕ ТИПЫ КОЛЕСНИЦ
Были различия и в типах боевых повозок. Условно их можно поделить на следующие виды:
1. Хеттско-египетский;
2. Ассиро-вавилонский;
3. Эламский;
4. Китайский, эпохи «инь» и «чжоу»;
5. Аравийский;
6. Микенский;
7. Персидский;
8. Кельтский.
Хеттско-египетская конструкция, как правило, отличалась лёгкостью. На колёсах устанавливали 4 или 6 спиц, возможно, изготовленных из металла, что придавало колесу необходимую жёсткость и устойчивость. Ось, если и изготавливалась из дерева, то непременно из самых твёрдых сортов. Это относится и к дышлу, которое обычно не крепилось к оси, а присоединялось к передней части кузова.
Крепление ни в коем случае не должно было быть жёстким, потому что на этот узел приходилась основная нагрузка, а при сильной вибрации, которую испытывала колесница в этой части, неподвижное крепление непременно вело бы к поломке. Со временем ближневосточные и египетские мастера пришли к выводу, что ось, которую раньше крепили почти под центром кузова, следует сместить ближе к его заднему краю. Это усиливало амортизацию, так как дышло во время движения раскачивалось ещё сильнее, выполняя роль рессоры (352 с. 147). Но такая конструкция была пригодна только на ровной поверхности, достаточно просторной для колесниц. Для холмистой же местности эти повозки не годились, ибо дышло не выдерживало нагрузки и ломалось (231 с. 79). Упряжка малоазиатских и египетских повозок состояла из двух лошадей, часто прикрытых ламелярными или чешуйчатыми доспехами, либо войлочными и кожаными попонами (352 с. 102, 104, 147).
Второй тип колесниц использовали ассирийцы, вавилоняне и урарты. Они были массивнее, чем повозки Малой Азии и Египта. Колёса делали большего диаметра, с мощным внешним ободом. В них обычно вставляли 6 — 8 спиц. Кузов был также большего размера. Поскольку воинам Meсопотамии и Урарту приходилось вести бои и совершать переходы не только на равнинах, но и в гористых местностях, требовались колесницы, одинаково пригодные для обоих видов схватки. Мастерами был найден оптимальный вариант: ось они по ближневосточному методу присоединяли к заднему краю кузова, что делало ход на равнине более мягким, а в горах к верхней передней части кузова и ярму-перекладине крепилась «распорка», фиксировавшая дышло в одном положении и не дававшая ему сильно вибрировать (352 с. 155, 161, 170; 295 с. 56). Это значительно упрощало передвижение повозок по пересечённой местности и предохраняло от поломок. Иногда заднюю часть кузова закрывали специальным съёмным щитом, обеспечивавшим большую безопасность колесничим - парабатам (352, с. 155). На барельефах можно видеть, что часто в кузов боевой повозки вставляли своеобразный зонт с привесью на задней части (352 с. 153). Он крепился на деревянном шесте, изготавливался, вероятно, из войлока или кожи, покрытых металлическими бляхами, и служил дополнительной защитой от стрел, дротиков и камней. Число лошадей, запрягаемых в повозку, было различно: 2, 3, или 4. Их также покрывали защитными попонами (352 с. 161).
Конструкции эламитских колесниц основывались на другом принципе. На оси с огромными колёсами, имевшими широкий внешний обод и 8 - 12 спиц, крепилась плоская платформа, часто по краям снабжённая дугообразными поручнями, прикрывающими воинов от опасной близости вращающихся колёс. Спереди и сзади платформа ограждений не имела (352 176). Упряжка состояла из двух лошадей или, иногда, эквидов. Животными управляли с помощью узды или без неё, по шумерскому методу. К ярму они припрягались широкими ременными петлями, надевавшимися на шею. Воинам на повозке приходилось вести бой сидя, потому что стоять без соответствующих ограждений и поручней было неудобно и опасно.
Модели китайских колесниц, государств Инь и Шань (II тысячелетие до н. э.) и Чжоу (конец II — начало I тысячелетия до н. э.) в целом были похожи (235 с. 157; 233 с. 279). Основные отличия дальневосточных боевых повозок от ближневосточных состояли в следующем: во-первых, дышло китайских колесниц жёстко соединялось с осью, проходя под кузовом. На этом перекрестии укреплялась прямоугольная рама, поверх которой ставился кузов. Во-вторых, желание сделать колесницу более устойчивой привело к тому, что в некоторых модификациях мастера стали удлинять ось, что повлекло за собой расширение кузова, в котором воины (4 человека) стояли не друг за другом, а в ряд. В-третьих, на ось надевали металлические наосники, что не практиковалось на Ближнем Востоке и в Месопотамии. Колёса были большего размера и напоминали эламитские. Число спиц варьировалось — от 25 штук и более. Сама ось крепилась почти у самого центра кузова. В-четвёртых, ярмо на китайских колесницах фиксировалось на дышле неподвижно, строго перпендикулярно ему. Ярма-рогатки для лошадей также присоединялись наглухо. Такая конструкция очень затрудняла движение животных, так как нагрузка сильно увеличивалась, и это вело к частым поломкам и калечению лошадей (233 с. 280—281)
Нежелание китайцев внедрять идеи, заимствованные у других народов, можно объяснить лишь их традиционным консерватизмом. Так же, как и мягкие удила для лошадей, жёсткое крепление ярма применялось этим народом на протяжении сотен лет. Повозки запрягались четвёркой, тройкой или двойкой лошадей, часто покрытых попонами. Как сообщают китайские военные трактаты «У-Цзы» и «Сунь-Цзы», колесницы в их армии делились на два типа: тяжёлые употреблялись для перевозки грузов и часто использовались как заграждение или укрытие для воинов, а лёгкие (боевые) непосредственно выполняли боевые задачи.
Кочевые племена не обошли стороной и территорию Индии; вторгшись туда на рубеже II — I тысячелетия до н. э., они слились с существовавшей здесь ранее местной харапской цивилизацией. Эти кочевники называли себя ариями.
Конструкция основной массы колесниц ариев почти не отличалась от конструкций ближневосточных или месопотамских повозок. Можно допустить, что способ крепления кузова на перекрестии дышла и оси был таким же, как в Китае. Сам кузов, вероятно, отличался фигурным рельефом. Упряжка состояла обычно из 2 — 4 коней. На оси устанавливали два колеса, но некоторые тексты эпической поэмы «Махабхарата» говорят, что колесница ракшаса Гхатоткачи имела 8 колёс, упоминаются и трёхколёсные повозки. Описание своеобразной колесницы даётся в «Виратапарве»: «Колесница имеет три дышла: правое, левое и заднее, к которым припряжены четыре коня. Один конь припряжён к правому дышлу, второй к левому, третий припряжён слева к заднему дышлу и четвёртый справа к заднему дышлу» (73с. 146).
В «Артхашастре» упоминаются различные типы повозок: одни вмещали в себя от одного до шести воинов, другие были рассчитаны на экипажи в 10 — 12 человек (9 с. 148). Курций Руфус сообщает об индийских колесницах, использованных в битве при Гидаспе, что в них вмещалось 6 человек: двое со щитами, двое стрелков, «остальные — возницы, они бросали вожжи и метали в неприятеля множество дротиков» (120 с. 196). В «Удьйогапарве» говорится об арийских повозках следующее: «Каждая колесница снабжена оружием и необходимыми лекарственными травами и украшена знаменем и флагами. Каждая из них была, запряжена четвёркой ретивых коней с боками, покрытыми панцирем, и в каждой из них находилось по сотне луков. Один возница приходился на двух коней, припряжённых к дышлу колесницы спереди, а двое других возниц — на двух коней, припряжённых с обеих сторон к колёсам. И оба последних были превосходными воинами, сражающимися на колеснице, а сам воин на колеснице был искусен в управлении конями. И тысячи таких колесниц, разукрашенных золотом, охраняемых, подобно укреплённым городам и неприступным для врагов, были расставлены со всех сторон» (74 с. 304). 18
Можно сделать вывод о разнообразии типов колесниц, использовавшихся древними ариями.
В шестом типе колесниц (микенском или кносском), судя по археологическим данным — изображениям на вазах, геммах, на фресках дворца в Тиринфе, можно выделить следующие особенности: ось крепилась по центру кузова; колёса были небольшие, как правило, с четырьмя спицами. Сам кузов представлял собой коробку, имеющую свободный вход сзади и снабжённую двумя съёмными поручнями — справа и слева. Дышло состояло из двух половин: прямой верхней и изогнутой нижней частей, скреплённых между собой ремнями. Такой способ крепления позволял избегать поломок на пересечённой местности, характерной для Греции, так как упругое соединение не давало дышлу сильно вибрировать (131. 78 — 79), кроме того, возможно, древние ахейцы, как и ассирийцы, использовали распорку, крепившуюся к кузову и ярму. Гомер даёт описание колесницы, принадлежавшей богине Гере:
«Тотчас сама устремилась коней запрягать златосбруйных
Дочерь великого Крона, богиня старейшая Гера.
Геба ж с боков колесницы набросила гнутые круги
Медных колес восьмиспичных, ходящих по оси железной.
Ободы их — золотые, нетленные, сверху которых
Плотные медные шины наложены, диво для взора!
Окаймлены серебром по обоим бокам их ступицы.
Кузов же сам на ремнях золотых и серебряных крепких
Прочно лежит, и дугою два поручня тянутся сверху.
Дышло же из серебра. К окончанью его привязала
Геба ярмо золотое, к ярму же — нагрудник прекрасный,
Весь золотой. Под ярмо подвела лошадей своих быстрых»
(26 с. 61)
Наличие железной оси, видимо, являлось роскошью и поэтому приписывалось божественной колеснице Геры. В другом месте поэмы есть строки: «Тяжко дубовая ось застонала...» (26 с. 64). Ось из дуба стояла на боевой повозке, принадлежавшей смертному человеку Тидиду.
Запрягалась повозка 2 — 4 лошадьми, как правило, не прикрытыми защитными доспехами. Во всяком случае, на изображениях их нет. Гомер в «Илиаде» также не упоминает о них. Но наличие такой брони у ахейцев вполне можно допустить, так как точно известно, что например, на острове Кипр таковая применялась (352 с. 190).
Седьмой вид колесниц — персидский. Наиболее подробное их описание можно найти у Ксенофонта в «Киропедии»: «Кир также занялся оборудованием новых колесниц, используя для этого колесницы, захваченные у врага или раздобытые как-либо иначе. При этом он отказался от того способа использования колесниц, который был распространён прежде, во время Троянской войны, и которым ещё теперь пользуются киренцы, ведь в старину жители Мидии, Сирии, Аравии и вообще все азиатские народы пользовались колесницами так, как теперь это делают киренцы. По его мнению, при таком способе бесспорно лучшая часть войска — ибо на колесницах сражались самые отборные воины — оказывалась на положении простых зачинщиков сражения, не влияющих решающим образом на исход боя. Ведь для трёхсот колесниц требуется 300 специальных бойцов, а вместе с ними и 1200 лошадей, возничими у них служат, естественно, самые надёжные, самые храбрые люди; число этих последних, которые ничем сами не чинят вреда неприятелю, тоже доходит до трёхсот. Так вот, Кир отказался от прежнего способа использования колесниц. Вместо этого он соорудил новые боевые колесницы, с крепкими колёсами, чтобы они меньше ломались, и на длинных осях, потому что широкая повозка меньше рискует перевернуться. Кузов для возничих он велел сделать, как башню, из крепких досок. Высота его доходила до уровня локтей, так что можно было править лошадьми над кузовом. Возничих он одел в панцири, закрывавшие всё, кроме глаз. Затем он велел приделать железные серпы, примерно в два локтя длиною, к осям по обе стороны колёс и другие серпы — под осью, направленные вниз в землю, чтобы возничие могли гнать колесницы прямо на врагов. Этим типом колесниц, который тогда ввёл Кир, пользуются ещё и сейчас все народы, живущие во владении персидского царя» (57 с. 138 — 139).
К этому отрывку можно добавить сведения, почерпнутые у Курция Руфа в «Истории Александра Македонского». Описывая битву при Гавгамеллах, автор сообщает: «...к этому для устрашения врагов было добавлено 200 серпоносных колесниц, единственная надежда всех этих племён. На конце дышла торчали копья с железными наконечниками, с обеих сторон ярма направлены были против врагов по три меча; со спиц колёс торчало помногу острых ножей, другие были прикреплены к ободьям колёс или (под кузовом) направлены остриями вниз, чтобы подсекать всё, что только попадётся на пути скачущих коней» (120с. 65 - 66).
Диодор также вносит свою лепту в описание персидских колесниц: «В каждой колеснице по обе стороны от пристяжных торчала, выдаваясь на три пяди, прибитая к ярму гвоздями скребница, обращённая остриями к противнику; на осях, перпендикулярно к чеке были прикреплены две другие, с остриями, направленными так же, как и вышеупомянутые, прямо к противнику, пошире и длиннее первых. К их краям были прилажены серпы» (120 с. 306).
Персидские колесницы с косами назывались дрепанеферами или курродренанами; надо думать, помимо наличия вмонтированных серпов и скребниц, в остальном их конструкция не отличалась от месопотамской. В своём труде Ксенофонт сообщает, что до начала завоеваний Кира персы не использовали никаких колесниц. Однако сомнительно, чтобы это было так, поскольку и персы и мидийцы были арийскими племенами, заселившими Иран в середине II тысячелетия до н. э. Наверняка при завоевании местного населения они использовали колесницы уже тогда, то есть задолго до завоеваний Кира II, относящихся к VI в. до н. э.
Кроме упомянутого типа повозок, Ксенофонт говорил и о других изобретениях персов, судить о достоверности которых нельзя наверняка.
«Абрадат распорядился снарядить для себя колесницу о четырёх дышлах, которую запрягли восьмёркой лошадей. Коней, запряжённых в колесницу, он одел в сплошную медную броню» (57 с. 141).
«Меж тем, как Абрадат был занят этим приготовлением, Кир увидел его колесницу о четырёх дышлах, и ему пришло в голову, что можно соорудить повозку даже с восемью дышлами, чтобы восемью парными упряжками быков можно было вести платформу с боевой машиной. Это сооружение было примерно в три оргии высотой, считая от самого низа вместе с колёсами. Кир полагал, что подобного рода башни, следуя за строем воинов, могли оказать большую поддержку его фаланге и причинить великий вред построению врага. Он соорудил наверху платформ круговые галереи с зубцами и посадил на каждую башню по двадцать воинов» (57 с. 142).
Последний вид колесниц, использовавшийся кельтскими племенами, общей конструкцией напоминал эламитский. Но крепившиеся на оси два колеса были менее громоздки, имели 10 и более спиц. Ось закреплялась строго по центру платформы. Вероятно, дышло было соединено с осью.
Трудно сказать, было ли оно составным, как у ахейцев, или цельным. Может быть, употреблялись оба вида. По левому и правому краям кузова устанавливались две дугообразных деревянных рамы, обитых полосками металла или обтянутых кожей. Они были достаточно высоки, чтобы воин мог держаться во время скачки стоя. В общем, кельтская колесница, несомненно, была больше приспособлена для боя, нежели эламская, но явно уступала в удобстве ближневосточным или месопотамским образцам. Способ запряжки лошадей также мало чем отличался. В повозку обычно впрягали двух животных (341 с. 180).
Судя по всему, такая модель колесницы была далеко не единственной у древних кельтов. В их героическом эпосе, рассказывающем о деяниях Кухулина, даются описания и других типов: «Вижу я прекрасную колесницу с колёсами из светлой бронзы. Белы её оглобли из белого серебра, что крепятся кольцами из белой бронзы. Высоки борта колесницы, крепка её дуга, закрученная, прочная» (109 с. 31).
Сложно сказать что-либо конкретное об этой повозке. Ясно одно: наличие двух оглобель и дуги говорят о каком-то особенном устройстве, никем ранее не употреблявшимся. В эпосе также сообщается и о «косящей» колеснице, очень похожей на персидскую: «— Можешь ли ты запрячь косящую колесницу, о друг Лаэг, — сказал тогда Кухулин, — если есть у тебя для неё всё, что нужно, тогда запрягай, если нет, то не надо.
Вышел тут Лаэг и облачился в геройское облачение возницы. Вот каково было это геройское одеяние возницы: рубаха воздушная, тонкая, лёгкая, что сработана дивно из шкуры оленя и не стесняла движения рук. Чёрный, словно вороново крыло, плащ надел Лаэг поверх рубахи. Сделал тот плащ Силон Маг для Правителя Рима, Дарий подарил его Конхобару, Конхобар — Кухулину, а уж он отдал его вознице. В гребенчатый шлем облачился возница, четырёхугольный с металлическими пластинами, что, меняя оттенки и облик, спускался ниже середины плеч. Был украшением тот шлем, а никак не помехой. Рукою поднёс он ко лбу красно-жёлтый обруч, сработанный на наковальне из пластинки чистейшего красного золота, дабы отличить возницу от его господина. В правой руке он зажал длинные поводья лошадей и свой изукрашенный кнут, в левую руку вложил он ремни, которыми правил возница. От лба до груди он укрыл лошадей железными пластинами, усеянными наконечниками, остриями копий, шипами и колючками, такими же, как на колёсах, углах и выступах по сторонам колесницы, что на ходу всё вокруг раздирала. Потом произнёс он заклятье над лошадью и своим господином...» (109 с. 218).
Есть в нём также сведения о четырёхколёсной повозке: «Недолго пришлось дожидаться вознице Фер Диада - вскоре увидел он чудесную пятиугольную колесницу о четырёх колёсах, что стремительно и неудержимо неслась к нам, направляемая искусной рукой. То была колесница героических деяний с зелёным пологом, остовом спереди узким, высоким, как меч и несравненным для подвигов ратных.
Две лошади влекли колесницу...» (109 с. 245).
Иордан даёт следующую информацию о британских колесницах: «Весьма часто ведут они (каледонцы и меаты — В. Т.) войны между собою, то из-за стремления к власти, то ради увеличения своих владений, и не только на конях или пешими, но также на бигах и на снабжённых косами колесницах, которые они в просторечии называют «эсседами» (41 с. 64).
Помпоний Мела рассказывает, что колесницы с косами у британцев называют «ковиннами», а «эсседы» — это любые двухколёсные повозки (41 с. 182—183).
ТАКТИКА КОЛЕСНИЧЕГО БОЯ
Теперь поговорим о тактике, которую использовали народы, применявшие боевые колесницы.
Сразу же следует отбросить версию о применении колесниц с конной упряжкой для таранных ударов против плотных построений тяжёлой пехоты. Нет ни одного свидетельства древних авторов о том, что когда-либо такая попытка увенчалась успехом.
Подобную атаку красочно описывает Ксенофонт в «Киропедии». Надо думать, именно этот отрывок и послужил причиной сложившегося неверного мнения об использовании колесниц. Но нельзя забывать, что «Киропедия», в сущности, образец античного художественного произведения, сюжет которого автор мог просто придумать.
«Устремившись прямо вперёд, Абрадат врезался в строй египетской фаланги; вместе с ним ринулись сюда же и другие ближайшие к нему колесничие.
... Так как в месте удара египтяне не смогли расступиться перед Абрадатом и его товарищами, ибо слева и справа ряды стояли недвижно, то нападавшие напором коней сбивали и опрокидывали вражеских воинов, упавших же растаптывали вместе с оружием копытами коней и колёсами. А кто попадал под серпы, того они рассекали надвое вместе с доспехами. Однако в этой неописуемой свалке, когда колёса натыкались на груды поверженных тел и слетали с осей, Абрадат и некоторые другие колесничие не удержались и попадали на землю. Здесь и погибли эти храбрые воины, будучи изрублены на куски. Однако следовавшие за ними персы ворвались в ряды египтян через брешь, проделанную Абрадатом и его друзьями и стали разить проведённых в замешательство врагов» (57 с. 160 — 161).
Тем не менее, закончилась эта атака для персов неудачно, египтяне сумели отбросить их.
Разумеется, мы не отвергаем безоговорочно возможности таких попыток, поскольку теоретически и практически они вполне реальны, но не стоит их воспринимать как тактическую систему, точно также, как не стоит обобщать и считать системой воздушные лобовые тараны, имевшие место в Первую и Вторую Мировые войны. Сам же Ксенофонт в своём автобиографическом труде «Анабасис» пишет, что атака колесниц не принесла никакой пользы в битве при Кунаксе (401 г. до н. э.). В этом сражении автор лично принимал участие и сообщает, что видел, как: «Колесницы понеслись — одни сквозь ряды самих же неприятелей, а другие, лишённые возниц, сквозь ряды эллинов, но эллины, замечая их, всякий раз расступались» (54 с. 33).
Курций Руф тоже даёт описание более чем скромных результатов атаки персидских колесниц в сражении под Гавгамеллами: «Между тем колесницы, расстроив ряды перед знамёнами (легковооружённых — В. Т.), прорвались к фаланге; македонцы же, собравшись с мужеством, пропускают их в середину. Строй их стал подобен валу; они сомкнули свои копья и с обоих боков прокалывали животы напиравших на них лошадей, потом они окружили колесницы и сбрасывали с них колесничих. Строй заполнился упавшими лошадьми и возничими, они не могли больше управлять напуганными лошадьми; частыми рывками головой те не только рвали упряжь, но и опрокидывали колесницы, раненые тащили за собой убитых, взбесившиеся не могли остановиться, истощённые — двигаться. Лишь немного колесниц достигло последних рядов строя, неся ужасную смерть тем, на кого налетали: иссечённые людские тела лежали на земле и так как страдания причиняют лишь свежие раны, то, будучи прежде ранеными и обессиленными, они не выпускали из рук оружия, пока, истекая кровью не падали замертво» (120 с. 82).
Из отрывка можно понять, что персидские колесницы миновав рассыпной строй лёгкой пехоты македонцев, попытались выйти в тыл их фаланге через её промежутки, которые для облегчения передвижения оставлялись военачальниками между лохами12.
Но здесь боевые повозки попали в «тиски», так как фланговые воины Александра имели возможность наносить удары персам с обеих сторон. А если бы парабаты и эниохи Дария захотели развернуться перед фронтом фаланги, то тем самым вызвали бы сумятицу в собственных рядах и подверглись уничтожению как македонскими гимнетами, так и перешедшей в наступление фалангой.
Диодор говорит о другом методе, придуманном Александром, чтобы отбить атаку боевых повозок: «Отбивать атаку колесниц с серпами царь придумал следующим образом: солдатам было приказано при приближении четвёрки сомкнуть щиты и сарисами ударить в них, чтобы лошади, испугавшись шума, понесли назад; если они всё же будут стремиться вперёд, то расступиться на такое расстояние, чтобы колесница проехала, не нанося вреда македонцам» (120 с. 308).
Почти никаких результатов не добились персидские колесничие и по сведениям Арриана: «Тут они совершенно обманулись. Одни колесницы агриане и люди Балакра (легковооружённые — В. Т.), стоявшие впереди конницы «друзей», встречали градом дротиков, как только они приближались, на других у возниц вырывали вожжи, их самих стаскивали вниз, а лошадей убивали. Некоторым удалось пронестись сквозь ряды; солдаты расступились, как им было приказано перед мчавшимися колесницами. В этом случае чаще всего и сами колесницы оставались целы, и неприятелю, на которого неслись, вреда не причиняли. Их, впрочем, захватили конюхи Александрова войска и царские щитоносцы» (8 с. 122).
Аппиан в «Митридатовых войнах» также упоминал о колесничных атаках. Одна из них, предпринятая понтийцами против вифинцев увенчалась полным успехом, так как атакована была лёгкая пехота противника. Автор красочно рассказывает о рассечённых косами надвое или на «много частей» людях и о том, в какой ужас привела эта атака войско Никомеда (Зс. 245). Но в сражении с римлянами полководец Митридата Архелай добился тех же результатов, что и Дарий при Гавгамеллах: «...он (Архелай — В. Т.) вновь послал 60 колесниц (с косами), в надежде стремительным натиском порубить косами и разорвать фалангу неприятелей. Но римляне расступились перед колесницами, которые вследствие своей стремительности проскочили в задние ряды римлян, а так как они поворачивались с трудом, то были окружены находившимися в задних рядах и уничтожены их копьями и стрелами» (3 с. 255).
Практически все древние авторы понимали полную несостоятельность попыток атаковать колесницами в лоб плотный строй пехоты, и признавали, что такие акции оказывают на воинов, стоящих в фаланге, больше психологическое воздействие, нежели физическое.
В древнеиндийском трактате «Артхашастра» придаётся важное значение как раз психологическому аспекту этого метода. В задачу колесничих входило кроме «противодействия всем четырём родам войск (противника); захвата (противника) во время боя; спасения; собирания (своих) разрозненных (сил); расчленения объединённых (вражеских сил)» ещё и: — «наведение страха; придание величия; создание пугающего шума» (9 с. 422).
Иное дело, когда атакована лёгкая пехота, действующая врассыпную, или рассеянные и убегающие тяжеловооружённые. Это совсем другая ситуация.
В целом же, боевые повозки были очень уязвимы. Тот же Аппиан пишет: «...он (Эвмен — В. Т.), собрав всех, какие у него были, пращников, стрелков и других легковооружённых, приказал им налетать на колесницы и поражать коней вместо возниц; ведь если конь в боевой колеснице начнёт биться в своей упряжке, то и вся колесница становится бесполезной, да и остальной правильный распорядок сильно нарушится, так как свои же боятся своих кос» (5 с. 302).
Юлий Цезарь ни разу не упомянул, о том, чтобы кельты атаковали колесницами сомкнутый строй пехоты. Британские парабаты и эниохи, действуя при поддержке своей конницы, нападали либо на римскую кавалерию, либо на лёгкую пехоту, причём во время рукопашного боя первые соскакивали со своих повозок и бились исключительно как легковооружённые. Возницы же тем временем старались вывести колесницы из зоны боя (149 т. 1 с. 84 — 85,92). Плотные ряды всегда старались вначале расстроить с расстояния метательным оружием.
Тит Ливий отмечает применение галлами колесниц против римской кавалерии, которую они рассеяли потому, что кони римлян не были приучены к грохоту и шуму, издаваемым повозками (64 т. 2 с. 281 — 282).
Вегеций вообще презрительно относится к применению колесниц. Он говорит: «Цари Антиох и Митридат пользовались в своих военных походах колесницами с косами, запряжёнными четвёркой коней. В начале они вызывали большой страх, но потом стали предметом насмешек. Трудно для такой колесницы с косами найти совершенно ровное поле, малейшим препятствием она задерживается, а если поражена или ранена хоть одна лошадь, колесница уже выходит из строя. Но эти колесницы потеряли всякое значение главным образом, благодаря следующему приёму римлян: когда начинался бой, римляне быстро разбрасывали по полю капканы (трибулы); когда на них попадали катящиеся колесницы, они гибли. Капкан — это защитное оружие; сколоченное из четырёх заострённых кольев, как бы ни бросить, оно крепко становится на трёх кольях, а четвёртым, поднятым кверху, наносит вред» (12с. 258).
Кроме приведённых аргументов нужно учитывать, что лошади, приученные к боевой упряжке, стоили слишком дорого, чтобы их бездумно бросать в атаку на копья пехоты, то есть, на верное уничтожение. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно ознакомиться со способами подготовки таких коней по древнехеттскому «Трактату Киккули» (208 с. 298; 228 с. 54 — 58). Сама тренировка делилась на несколько этапов и длилась более полугода. Здесь уместно вспомнить книгу В. Б. Ковалевской «Конь и всадник», где этот процесс описан со всеми подробностями и деталями (228 с. 54 — 58).
Таким образом, можно сделать вывод, что колесницы изначально применялись не для таранных ударов, а для маневренного боя. Атакуя вражескую фалангу, парабаты старались действовать метательными снарядами издали, постоянно маневрируя возле неё. И если плотный строй не имел прикрытия из лёгкой пехоты, колесниц, а позже — кавалерии, ему приходилось туго. Если же таковые были, то сами атакующие колесницы попадали в тяжёлое положение.
До появления кавалерии боевые повозки прикрывали гимнеты. На небольшом расстоянии от противника это было возможно. Отряды колесниц атаковали вперемешку с легковооружёнными. Но что делать, когда дистанция слишком велика? Ведь пехотинцы просто неспособны угнаться за несущимися повозками. Выход был найден. Полководцы стали увеличивать размеры и, соответственно, экипажи боевых колесниц. Первыми, по-видимому, до этого додумались хетты. Они стали составлять часть экипажей из трёх воинов: токсота, аконтиста и эниоха (204 т. 1 с. 19 — 20; 208 с. 299), а позже и их четырёх: токсота, двух аконтистов со щитами и эниоха (352 с. 181). Возницы, доскакав до противника, давали возможность аконтистам спешиться и вести бой по своему усмотрению, поражая коней и парабатов врага, которым приходилось защищаться и от стрел вражеских токсотов, и от неожиданно атаковавших их из густых облаков пыли метателей дротиков. Такая тактика едва не оказалась причиной поражения египтян в битве под Кадешем (1312 г. до н. э.). Лишь своевременный ввод в бой свежего отряда колесниц из резерва спас армию от разгрома (204 т. 1 с. 19 — 21; 287 т. 1 с. 50 — 55). Мнение о том, что хеттские колесничие не использовали луки, а лишь копья и дротики в бою (287 т. 1 с. 55; 204 т. 1 с. 21) полностью опровергается фресками (204 т. 1 с. 20; 352 с. 181). А то, что древнеегипетский художник не изобразил хеттских лучников на знаменитой росписи битвы при Кадеше (204 т. 1 с. 19), спишем на его художественное видение. Поскольку Хеттская империя включала в себя множество малоазиатских народов, каждый из которых имел своё войско и свою тактику, естественно, в её пределах использовались различные типы колесниц, имевшие неодинаковый состав экипажей по численности и по вооружению. И, хотя на египетских рельефах и фресках изображены боевые повозки фараонов, рассчитанные на двух воинов — стрелка и возничего, логично допустить, что у них тоже имелись варианты конструкций колесниц и составов экипажей.
По примеру хеттов, экипажи из 3 — 4 воинов стали употреблять ассирийцы, вавилоняне, урарты... (352 с. 161, 141) Война требует рационального подхода; то, что непрактично и неудобно — не оправдывает себя и, в конце концов, отметается. И наоборот, то, что приносит пользу, помогает достигнуть лучших результатов, раньше или позже находит применение.
В подтверждение можно привести пример использования метода спешивания в разных армиях.
Юлий Цезарь описывает такой способ ведения боя британцами (149 т. 1 с. 84 — 85, 92). Одной из разновидностей греческих ристаний было сочетание колесничных скачек с гоплитодромом (бегом в вооружении), при котором возница и атлет образовывали команду до определённого места гонка велась на колесницах, затем атлеты спешивались и бежали до финиша (295 с. 495; 102 т. 3 с. 439 - 440). В древнеарийских текстах «Махабхараты» часто встречаются эпизоды, где колесницы прикрывают бегущие ряды воины: «А оба близнеца, обладающие выдающейся силой, будут охранять твои колёса, когда ты, о сын мой, (действуя) совокупно в сражении, будешь стремиться освободить царя матсьев» (73 с. 58).
Индийцы тоже применяли метод соскакивания с кузова боевой повозки: «Тогда Сушарман, повелитель тригартов, вместе со своим младшим братом двинулся на царя матсьев всем строем колесниц. Затем, соскочив со своих колесниц, оба брата, те быки среди кшатриев, с булавами в руках бросились в сильной ярости на коней (противника)» (73 с. 57).
Арийцы придавали огромное значение умению стрелять из лука с несущейся во весь опор боевой колесницы. Причём, судя по текстам, чрезвычайно ценилась скорострельность: «И тогда как Партха непрерывно брал стрелы, накладывал их и метал, между ними нельзя было заметить никакого промежутка» (73 с. 93).
Также важна была способность стрелять их лука с любой руки. Например, Арджуна говорит Уттаре о своём мастерстве: «Какой же рукой он мечет (стрелы), правой или левой? — так будут спорить обо мне все враги, собравшись вместе» (73с. 150).
За это мастерство Арджуна получил прозвище «савьясачин», то есть «одинаково ловкий и на левую руку».
Только в «Махабхарате» упоминается оружие непонятного назначения, которым пользовались колесничие: «Оба они благородные мчались по полю битвы, применяя оружие праджапатья и аиндра и страшное оружие агнея, оружие кауберы и варуна, ямья и ваявья» (73 с. 100).
По названиям видно, что данные виды вооружения находились под покровительством богов Праджапати, Куберы, Варуны, Ямы..., но каково их практическое применение, мы не знаем.
О том, что воины во время сражения часто соскакивали с колесниц, упоминает также Гомер в «Илиаде». По древнекитайским трактатам «Сунь-цзы» и «У-цзы» видно, что каждой боевой повозке обязательно придавалось сопровождение — прикрытие из легковооружённых воинов (131 с. 83).
Во время боя важно было, чтобы колесница постоянно находилась в движении — стоящие на месте кони представляли собой слишком удобную мишень, уязвимую даже если они были прикрыты бронёй, которую употребляли практически все народы, имевшие дело с боевыми повозками. В первую очередь противник старался поразить именно лошадей, чтобы обездвижить экипаж: «Там Вирата уничтожил в сражении 500 колесниц и сотни коней и убил при этом пятерых могучих воинов на колесницах».
«И тут царь (Вирата) пронзил Сушармана десятью стрелами и пронзил также четырёх его коней — пятью стрелами каждого» (73 с. 56 — 57).
Поэтому в войске необходимы были хорошо подготовленные возничие, в совершенстве знающие своё дело. Недаром в Древней Индии возницы составляли особую касту «сутьев», приравнивавшуюся к военной касте кшатриев (73 с. 147). В «Виритапарве» колесничий Накула в беседе с Виратой говорит: «Я хорошо знаю нрав коней и искусство их укрощения, (я знаю) также меры обуздания норовистых (коней) и все способы их врачевания. Не может быть у меня никогда упряжных животных пугливых и болезненных, не бывает у меня норовистой кобылы, а тем более коней» (73 с. 23).
Чтобы не прерывать движения в процессе сражения, колесничим приходилось постоянно маневрировать. Даже со всех сторон окружённый врагами, умелый возница не терялся, как, например, Уттара, управлявший конями Арджуны: «Но тут сын Вираты, повернув коней влево, стал делать круговые движения ямака и таким образом устоял против тех врагов» (73 с. 147). В буквальном переводе «ямака» означает «двойной, парный круг» (109 с. 121 — 122).
Интересный случай с искусным юношей - эниохом приводит Элиан: «Анникерид из Кирены гордился своим умением скакать верхом и управлять колесницей. Однажды он пожелал показать своё искусство Платону. Запрягши коней, юноша долго кружил в саду Академии, столь неукоснительно придерживаясь избранного направления, что безошибочно попадал в собственную колею. Все, естественно, были поражены, один Платон неодобрительно отнёсся к стараниям Анникерида, заметив: «Человеку, преданному таким пустякам, невозможно заниматься чем-нибудь серьёзным, ибо ум его, поглощённый ничтожными вещами, неизбежно не замечает того, что поистине достойно удивления» (153 с. 23 — 24).
Не будучи военным, философ Платон не смог по достоинствам оценить искусство Анникерида и высказался о нём слишком субъективно.
Вообще для греческой системы ведения боя, судя по «Илиаде», было характерно использование парабатами копья или дротика. Гомер ни разу не упомянул о применении ахейцами лука. Однако найденный в Микенах перстень, на котором чётко видно изображение стреляющего в оленя с колесницы лучника, отвергает способ схватки, описанный Гомером, как единственный (216 т. 4 с. 494). Думается, древние ахейцы были не глупее остальных народов и использовали наиболее подходящее оружие в соответствующих условиях.
В кельтском эпосе герой Кухулин также имел отменного возницу Лаэга, мастерство которого образно отражено в «Похищении быка из Куальнгэ»: «В самый центр войска врубился Кухулин и окружил его огромным валом трупов. Натиск врага на врагов он обрушил на войско, и обезглавленные тела ирландцев теснились вокруг Кухулина шея к шее, пята к пяте. Так трижды объехал он вокруг войска, оставляя за собой полосу шириной в шесть трупов, так что трое ногами упирались в шеи троих» (109с. 222).
Фараон Рамзес II имел великолепного возничего в битве при Кадеше, с которым на своей колеснице «Победа в Фивах», умудрился шесть раз проехать сквозь отряды хеттов, ведя бой чуть ли не в одиночку, так как его отряд разбежался.
С течением времени колесницы становились всё обременительнее для войск, поскольку требовали больших расходов, были неудобны в бою и слишком уязвимы. Их с успехом стали заменять всадники, действовавшие при поддержке лёгкой пехоты. И хотя в некоторых трудах, скажем, Элиана13, есть сведения о возможной тактической организации колесничных отрядов, это следует рассматривать, скорее всего, как теоретическое рассуждение, потому что ни в Элладе (в классический период), ни в Македонии, ни в Римской республике, а затем империи, боевые повозки на войне не применялись14.
Колесницы продолжали существовать долгое время, и время от времени о них встречаются упоминания, например, у Элия Лампридия (период поздней античности) (14 с. 176), в средние века у Анны Комнины (49 с. 162 — 163). Боевые повозки пытались модернизировать шотландцы в XV веке (204 т. 2 с. 24), даже Леонардо да Винчи составил проект новой модификации колесницы (204 т. 2 с. 178,180; 28 т. 2 с. 586 - 587), но все эти попытки не дали положительных результатов.
1. Материалы, наверняка, использовались местные, т. к. привозные, выменянные на продукты производства, оказались бы слишком дорогими.
2. Эниох (греч.) — возница. Парабат (греч.) — воин, сражающийся с колесницы.
3. Хотя некоторые исследователи считают хурритов выходцами с территории, где впоследствии образовалось государство Урарту (современная Армения), (199 с. 91), все сходятся во мнении, что хурриты были прекрасными коневодами.
4. Есть также мнение, что гиксосы были союзом западно-семитских аморейских или ханаанских скотоводческих племён (175 т. 2 с. 84). Однако, в то время эти народы не знали тактики колесничного боя с использованием лошадей. Несомненно, они могли входить в число завоевателей, именуемых египтянами «гиксосы», но, скорее всего, находились на вторых ролях, ибо доминирующее положение, наверняка, занимали индоевропейцы, в совершенстве постигшие новую манеру сражения.
5. Специальные приспособления для понукания онагров. Представляли собой палки с вбитыми в них шипами.
6 По принципу древнеримской жатки, или осадной башни, которая придвигалась к стенам города быками, впряжёнными в неё сзади.
7. аконтист — метатель дротика (от греч. аконтис — «дротик)
8. токсот — лучник (от греч. токса — «лук»)
9. сфендонет — пращник (от греч. сфендон — «праща»)
10. Гимнеты — от греч. гимной — общее название всех типов легковооружённых воинов.
11 Были и исключения. Найденный в Египте образец колесницы, полностью изготовлен из дерева: ось — из ольхи, колёса и остальные части — из ясеня; ободья колёс обёрнуты берёзовым лыком. Дышло её соединено с осью (208 с. 298; 338 с. 26; 204 т. 1 с. 13). Без сомнения, эта колесница имела ритуальное назначение, поскольку чисто деревянная конструкция не выдержала бы нагрузок ни в быту, ни на войне (181 с. 192).
12. от греч. лох - отряд численностью более 200 воинов.
13. Элиан сообщает, что две колесницы составляли «цигархию», 4 — «сизигию», 8 — «эписизигию», 16 — «харматархию», 32 — «крыло», 64 — «фалангу» (283с. 16).
14. Разумеется, в расчёт не берутся такие случаи, как тот, когда римляне изготовили двухосные повозки, чтобы отразить атаки слонов царя Пирра в сражении у города Авскула (Аскулуме) в 279 г. до н. э. (341 с. 181; 265 т. 1 с. 321 - 322; 195 т. 1 с. 223).