ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
99. БИБЛИОТЕКА. СТАТЬИ.
Во власти «двоерогого зверя»
Анатолий ШАШКОВ
Ж. «РОДИНА» 11/2001
УСТОИ
Староверческое движение в конце XVII века приобретало в стране всё более широкий размах. По мере превращения церкви в послушный инструмент государственной политики ужесточались репрессии органов светской власти по отношению к врагам официального православия. В этих условиях ещё больше возрастал авторитет идеологов «древлего благочестия». Их неустанная проповедь «истинной дониконовской веры» ассоциировалась с утраченными идеалами правды и справедливости и находила поэтому сочувственный отклик в народе. О жизненном пути двух идеологов староверия, стоявших у истоков уральского раскола, и пойдёт речь.
«И начаша оба, патриарх и царь, казнити в Русии христианскую веру». Протопоп Аввакум
По следам старца Авраамия
О путях-дорогах, хоженных археографами-полевиками в поисках старинных рукописей и книг, о тайных святых местах, где довелось побывать, можно рассказывать долго. Вот и эти несколько километров по топкому лесному болоту, в тучах комаров, казались нам бесконечными. Куда идти, знал лишь наш проводник, старый лесник и охотник, каким-то чудом находивший потемневшие от времени зарубки на деревьях. Но вот наконец-то под ногами твёрдая почва. Мы на Авраамиевом острове [1].
Когда-то стояли здесь лесные избушки-кельи. Были они и на соседнем острове – Пустынном. В глухих непроходимых лесах и болотах Урала и Сибири таких старообрядческих убежищ существовало прежде немало. В лесные скиты и «пустыни» уходили от «антихристовой» власти церкви и феодального государства беглые крестьяне, солдаты, мастеровые. Здесь хранились и переписывались служебные и учительные книги, создавались полемические произведения, составлялись различные рукописные сборники и «цветники», отсюда они расходились в «мир» – в деревни, заводские посёлки, города. Но этот старинный раскольничий скит, затерявшийся в бескрайних Бахметских болотах, был особенно знаменит. Здесь триста лет назад скрывался от преследований один из самых авторитетных вождей урало-сибирского старообрядчества – инок Авраамий.
О нём не раз говорили нам местные жители, причём чувствовалось, что в основе этих рассказов лежит какое-то местное историческое сочинение. Вскоре выяснилось, что нашим новосибирским коллегам удалось найти его, и даже не в одном списке. Посчастливилось отыскать один из таких списков и нам. Были обнаружены также некоторые документальные источники. Постепенно биография Авраамия перестала быть загадкой…
…В 1618 году, во время последнего наступления на Москву польско-литовских ратей, в русский плен попал некий «литвин» Криштоп Венгерский. В августе того же года его в составе большой партии других пленных отправили в Сибирь. Оставшись в Тобольске, Криштоп принял здесь православное крещение и стал Иваном. Будучи повёрстанным в казачью службу, он дослужился до атаманской должности, а в 1633 году ему «по государеву указу велено быть в Тобольске в детях боярских». В 1647 год, тобольским сыном боярским стал и его старший сын Алексей. Не исключено, что в 1645 – 1655 годах он познакомился с сосланным в сибирскую ссылку протопопом Аввакумом, с которым поддерживал отношения и в дальнейшем. Около 1658 года Алексей Венгерский надел монашескую рясу в Кодском Троицком монастыре на Оби [2] и стал иноком Авраамием. «Постригал ево черной поп Василей… И в том… монастыре жил он десять лет».
В обители Авраамий сблизился со своим будущим сподвижником, чёрным попом Иваном («Иванищем») Кодским, исполнявшим обязанности строителя (эконома) и фактически возглавлявшим монастырь. По его поручению Авраамий в середине 60-х годов XVII века едет в Москву бить челом о монастырских нуждах. Вскоре после возвращения из столицы он в начале 1668 года появляется в Тобольске. Этот визит был, очевидно, связан с дошедшими до братии Кодского монастыря известиями о Московском соборе 1666 – 1667 годов, внёсшем окончательные перемены в церковную жизнь России и проклявшем как еретиков сторонников старых обрядов. Являясь убеждённым противником нововведений, Авраамий вступает в «спор о вере» с тобольскими властями, за что его ссылают в далёкий Туруханский Троицкий монастырь. Через некоторое время ему «по отпуску» удаётся вернуться в Кодскую обитель. В начале 1670-х годов он и его друг Иванище поселяются в принадлежавшей монастырю Кодской заимке на Исети [3]. К концу 1670-х годов Кодская заимка становится одним из центров урало-сибирского раскола. Не случайно драгунский капитан Степан Поляков с отрядом служилых людей отправится сюда «для сыску Ивашка Казанца», одного из распространителей раскола. В связи с этим розыском Ивану Кодскому и Авраамию Венгерскому придётся покинуть своё убежище на Исети.
А через три года в Зауралье стала назревать новая вспышка массового старообрядческого протеста. В Утяцкую слободу [4], к слободчику Фёдору Иноземцеву, начали стекаться из разных мест крестьяне, драгуны, гулящие люди и беломестные казаки [5]. Власти, узнавшие об этом лишь весной 1682 года, сразу же сообразили, что создаётся «пустынь, такая же, что и преж сего збирывалась вверх Тоболу реке на Березовке речке на прелесть православным христианам».
Активную роль в этом «зборище» играли старцы Авраамий и его друг Иванище. Они решительно выступили против возможного самосожжения. Мнения разделились. Тогда Авраамий предложил собравшимся обратиться за советом к высшему авторитету в расколе – протопопу Аввакуму. В далёкий Пустозёрск отправился посланец. После двухнедельного раздумья протопоп «благословил – да сгорят». Однако Авраамию и Иванищу удалось отсрочить «гарь», поскольку благословение дал один Аввакум, без учёта мнения своих «соузников».
В результате новой поездки к устью Печоры стало известно о казни «пустозёрской четверицы», в том числе и Аввакума. Посланец, очевидно, привёз также весть о стрелецком восстании в Москве. После этого события в Утяцкой слободе приняли форму открытого протеста против «антихристовой» царской власти. Именно тогда Авраамий вместе с Фёдором Иноземцевым написали «сказку» о том, почему собравшиеся отказываются «целовать крест» новым царям Ивану и Петру. В декабре 1682 года в Утяцкую слободу были посланы войска. В ответ большая часть старообрядцев приготовилась к самосожжению. По некоторым сведениям, сгорело тогда 400 человек. Старцы Авраамий и «Иванище» сумели скрыться. На их розыск были посланы из Тюмени и Тобольска военные отряды.
Через несколько дней один из таких отрядов под командованием тобольского сына боярского Фёдора Фефилова прибыл на Дальние Кармаки. Здесь, в деревне Гилевой, стрельцы стали производить обыск в доме крестьянина Ивана Коробейникова, в ходе которого найдено было «в избе тринадцать книг, да в двух ящиках писма, неведомо какие…». Конфискованное имущество вместе со своим недавним владельцем, уже изрядно избитым, стали грузить на подводы. Но тут события приняли неожиданный оборот. Жители деревни, собравшись большой толпой, заявили, что «мужика тебе ныне не дадим». Крестьяне, по их словам, «за книги учительные… да за святых отец предание» готовы были на смерть. А узнав от Коробейникова, что стрельцы разыскивают старцев, они кричали: «Мы де за тех людей умираем, за Авраамия и за Иванища!» В завязавшейся схватке верх одержали крестьяне, отнявшие у стрельцов и самого Ивана Коробейникова, и его книги. Посрамлённые и изрядно помятые «сыскиватели» вынуждены были ретироваться.
Между тем отряд Фёдора Фефилова, несомненно, напал на горячий след, ибо отбитый крестьянами Иван Коробейников был доверенным человеком инока Авраамия. Вероятно, именно он являлся тем самым посланцем, который навещал Аввакума в Пустозёрске.
Некоторое время старцы жили в скиту на Ирюме, а в 1687 году перебрались на острова в болотах за Дальними Кармаками. Здесь престарелый Иванище скончался и был похоронен. А в конце декабря 1701 года тюменский воевода Осип Тухачевский, узнавший о тайном убежище Авраамия, послал отряд служилых людей, которые схватили старца и нескольких скрывавшихся с ним людей. Скиты на островах были разорены и преданы огню. По дороге в Тюмень на «поимщиков» было совершено нападение большой группы вооружённых луками и пищалями староверов во главе с тюменским конным казаком Елисеем Кокшаровым, которым удалось отбить тугулымского крестьянина Ивана Девяшина и пятерых его товарищей, а также «пустынные» книги и пожитки. Авраамия и другого старца – Варлаама – служилым людям удалось отстоять.
Дальнейшая судьба Авраамия Венгерского и тех, кого схватили в связи с его «поимкой», была решена руководством Сибирского приказа в апреле 1702 года довольно традиционно: их приказано было отправить в Тобольск. Старцев здесь ждали монастырские подвалы, а остальных – допрос с кнутом и дыбой и наказание, «чем будут по винам своим достойны». На Софийский двор велено было доставить и все конфискованные книги.
В том же 1702 году Авраамий, помещенный в Тобольский Знаменский монастырь, сумел оттуда бежать. Вернувшись на Ирюм, в свой старый скит близ деревни Ильиной, старец жил здесь ещё некоторое время. Ему вновь удалось собрать библиотеку, которую он перед смертью завещал своему преемнику иноку Тарасию.
И ещё одно предсмертное желание было у старца Авраамия: тело своё он попросил перенести на Дальние Карамаки и похоронить на острове в Бахметских болотах, рядом со своим другом Иванищем…
«Прелесник, прежний вор и еретик»
«О проклятом же Якушке Лепихине кто зде в Сибири не весть», – писал в 1696 году тобольский митрополит Игнатий Римский-Корсаков. Вплоть до недавнего времени скудные и противоречивые сведения об этом человеке, содержавшиеся в окружных посланиях сибирского владыки, являлись почти единственным источником для всех, кто обращался к ранней истории уральского раскола. И лишь изучение архивных документов позволило более или менее полно восстановить удивительную биографию Якова Лепихина.
Родился он в Чубаровской слободе Тобольского уезда в семье пашенного крестьянина Бориса Лепихина, жил в Киргинской слободе [6], а потом, вероятно, в Нижненицинской [7], где его отец стал служить дьячком при Никольской церкви. Во второй половине 60-х годов XVII века мы встречаем Якова Лепихина уже в должности подьячего судной избы в Пышминской Ощепковой слободе Верхотурского уезда.
Яков был женат, но рано овдовел. Митрополит Игнатий на основании каких-то слухов обвинял в смерти жены самого Лепихина. После этого он, по словам того же Игнатия, «поят вторую жену от рода нарицаемых Тырковых; от нея же и дщерь едину имеша».
Опираясь на помощь и поддержку новых родственников (клан верхотурских детей боярских Тырковых был весьма влиятелен), предприимчивый подьячий уже в 1668 году заводит на свои средства «кречатную ловлю», «прибрав» себе в помощники группу пышминских беломестных казаков. В конце 1669 года, стремясь расширить дело, он добивается у верхотурского воеводы разрешения основать на реке Пышме, на Красном Яру, собственную оброчную слободу и в январе 1670 года приступает к её строительству, а в июне того же года подаёт челобитную с просьбой за свою службу быть у слободских беломестных казаков Верхотурского уезда атаманом. Просьба его была удовлетворена. Вскоре в Красноярскую слободу перебрались и братья Якова Лепихина, Пётр и Андрей. Первый был повёрстан в беломестные казаки, а второй продолжил заниматься ловлей кречетов.
В течение последующих лет крестьянский «садчик» и атаман верхотурских беломестных казаков Яков Борисов сын Лепихин отстраивает слободу и острог при ней, продолжает заниматься кречатьим промыслом, добывает камень для церковного строительства в Тобольске, несёт со своими казаками военную службу, а также ведёт бесконечные тяжбы из-за земель и угодий с крестьянами соседних слобод.
Тогда же происходит сближение Лепихина с братией Далматовского Успенского монастыря, где принял монашеский постриг его отец, носивший «во иноцех имя Боголеп». Далматовский монастырь являлся в то время одним из тайных центров урало-сибирского раскола. Именно в эти годы в его стенах неизвестным автором было написано знаменитое послание «О Антихристе и тайном царстве его», адресованное тюменским старообрядцам. В этом послании обосновывалась теория так называемого «духовного», или «мысленного», Антихриста. Как раз этих взглядов и будет придерживаться впоследствии в своих эсхатологических построениях бывший верхотурский атаман.
Одновременно Якову Лепихину, подобно апостолу Павлу, по роду своей деятельности и служебному положению приходилось заниматься преследованием тех людей, чьи идеи он будет позднее проповедовать сам. Так, летом 1678 года он отправляет к «розыску» в Верхотурье группу беломестных казаков и крестьян Красноярской слободы, поддавшихся старообрядческой агитации тюменца Ивана Пищалина. Самого проповедника после окончания следствия отправят под надзор в Верхотурский Николаевский монастырь, а одному из крестьян, Лариону Гордееву, за резкие слова в адрес царской персоны отрубят голову.
В конце 1678 года Яков Лепихин, являвшийся к тому времени приказчиком не только в Красноярской слободе, но и в Пышминской Ощепковой, был повёрстан в верхотурские дети боярские. Последовавшие вслед за этим крушение карьеры нашего героя в результате сословной «чистки» 1678 – 1679 годов и принудительный перевод его в пашенные крестьяне Киргинской слободы Тобольского уезда превратили Якова в непримиримого борца за «старую веру» и организатора ряда массовых самосожжений.
Следует отметить, что ещё со времён протеста в Утяцкой слободе Яков Лепихин был знаком со старцами Авраамием Венгерским и «Иванищем» Кодским. Но у них были разногласия по вопросам о сущности Антихриста и допустимости самосожжений. Будучи, как уже говорилось, сторонником теории «духовного» Антихриста и ярым поборником «второго неоскверняемого огненного крещения», Лепихин активно занимался пропагандой своих идей среди местных крестьян и служилых людей.
Так, уже в 1682 году он оказался причастным к событиям в Утяцкой слободе, о которых рассказывалось выше (благодаря его агитации только из Красноярской слободы сюда бежало десять крестьянских семей). А через четыре года Яков Лепихин выступил организатором самосожжения на речке Юрмыч (левый приток Пышмы), на землях, относившихся к Киргинской слободе.
Вслед за первой Юрмыцкой «гарью» здесь же через несколько месяцев произошла вторая, в которой сгорело «человек с пятьдесят и болши з женами и з детми». Тогда же около 350 человек собрались «в раскольную пустыню… на Юрмыче же в инем месте и хотели сожечись». К ним «на разговор» были посланы из Тобольска ключарь Софийского собора Иван Васильев, сын боярский Афанасий Ушаков и один из подьячих, которые сумели убедить собравшихся разойтись по домам.
Судя по всему, как ко второй Юрмыцкой «гари», так и к этому «зборищу» также имел отношение Яков Лепихин. Был он, вероятно, причастен и ещё к одному самосожжению, состоявшемуся в том же 1687 году в деревне Боровиковой (близ Куяровской слободы Тобольского уезда), в котором погибло около 150 человек. Кроме того, во время расследования обстоятельств «гари», состоявшейся 26 августа 1688 года в деревне Другановой на реке Пышме (в Тюменском уезде) – погибло более 200 человек – выяснилось, что и здесь побывал Яков Лепихин, но «за день… до горения ушёл».
Эти события вызвали новый сыск Якова Лепихина и его «соединомысленников». В соответствии с грамотой тобольского митрополита Павла, посланной 3 декабря 1688 года верхотурскому воеводе, в слободы был отправлен с отрядом стрельцов сын боярский Михаил Бибиков. 18 декабря он привёз из Красноярской слободы в город «братей родных» Якова Лепихина, Андрея и Петра, а также «детей ево, Андрюшкиных, Якушка и Митку». В своём «доезде» Бибиков сообщил: «...жены де их, Андрюшкина и Петрушкина, да с ними шестеро детей их сожглись, а их де, Андрюшку и Петрушку, и детей ево, Андрюшкиных, выняли они из огня ж. А брата их, Якушка Лепихина, и Сенки Лотова в слободах нигде он, Михайло, не сыскал».
Укрываясь от преследований, Яков Лепихин оказывается в 1690-х годах на Ишиме, где к тому времени складывается новый центр зауральского старообрядчества. Учитывая шлейф самосожжений, который тянулся за Лепихиным, можно предполагать, что с его пребыванием здесь была связана ещё одна «гарь», в которой погибло, если верить старообрядческому Синодику, 36 человек.
Последнее упоминание имени Лепихина содержится в описи дел Тобольской приказной палаты под 1697 годом: «Столп, а в нем дело Тоболского уезду Ишимской слободы расколников Якова Лепихина с товарыщи в расколе, за приписью дьяка Афанасья Герасимова». После этого след неукротимого идеолога «старой веры» и организатора массовых самосожжений теряется…
1. Недалеко от г. Тюмень.
2. Ныне пос. Октябрьский (Ханты-Мансийский автономный округ.
3. Недалеко от г. Шадринска (Курганская область).
4. Недалеко от г. Кургана.
5. Беломестные казаки, в отличие от крестьян, не платили государевой казне налогов и служили с пашни.
6. Недалеко от г. Ирбита (Свердловская область).
7. Недалеко от г. Туринска (Свердловская область).