ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО

332. БИБЛИОТЕКА. СТАТЬИ.

ВОКРУГ СВЕТА № 02/1977

Э. РТВЕЛАДЗЕ, кандидат исторических наук

ТРОН БОГИНИ НАНЫ

Началось это пять лет назад, хотя предыстория насчитывает уже более двух десятилетий. В 50-х годах Узбекистанская искусствоведческая экспедиция, возглавляемая профессором Г. А. Пугаченковой, приступила к раскопкам Дальверзин-Тепе – холма, который, как полагают, скрывает остатки первой столицы Кушанской империи, возникшей в последние века до нашей эры и павшей в III – IV веках нашей. Двадцать полевых сезонов экспедиции принесли науке ценнейшие материалы по истории и художественной культуре кушан – основателей одного из самых могущественных государств Средней Азии, равной таким колоссам древнего мира, как Пар-фия и Рим.

За эти годы были раскопаны буддийский храм и дома аристократов, гончарные мастерские и крепостные стены. Сокровищница мирового искусства пополнилась шедеврами древней живописи, скульптуры, открыт уникальный клад золотых предметов (1).

И вот пять лет назад мы приступили к раскопкам бугра у северо-восточной стены Дальверзин-Тепе. Бугор как бугор – ничего примечательного в нём попервоначалу не угадывалось. Но план работ надо выполнять, и мы взялись за лопаты.

...Этот «пятачок» отнял у нас пять полевых сезонов, ибо скрывал остатки здания, существовавшего почти… 300 лет! Хитросплетения коридоров, комнат, залов, бесконечное число раз перестраиваемых за эти века, не давали ни минуты покоя – строили тогда в основном из сырцового кирпича, и надо было каждый раз улавливать, куда повернёт только что найденная стена, чтобы не «запороть» раскоп. Само по себе открытие такого здания даёт богатейший научный материал: ведь перед исследователями «свидетель» трёх веков непрерывной жизни.

Но, как говорится, это оказалось лишь присказкой.

Разбирая завал одного коридора, мы обратили внимание на постоянно встречающиеся кусочки многоцветной штукатурки, которых становилось всё больше по мере приближения к полу, – и осенью 1971 года приступили к полному вскрытию коридора. Расчистка велась очень тщательно – только кисточками и скальпелем. Целыми днями, не разгибая спины, не обращая внимания на жару, священнодействовали реставраторы Володя Лунев, Хаким Хуснутдинходжаев, Нина Сотникова, Олег Маликов. Фрагментов живописи было много, но в состоянии ужасном – перемешанные с землёй и обломками сырцового кирпича, рассыпавшиеся на мельчайшие кусочки, они буквально распадались на тлазах. Художник экспедиции Аброр Исламов метался от одного раскопчика к другому, чтобы успеть вовремя зарисовать всё, что осталось.

Наконец всё закончено – мы извлекли около пятидесяти сравнительно крупных и мелких фрагментов живописи и скульптуры. И теперь уже можно подвести первые итоги.

Живопись вызывает двойственное впечатление: с одной стороны, прекрасное изображение женского лица, с другой – примитивно нарисованные руки и пальцы мужчины. Быть может, художник был не один: «метр» рисовал лица, а его ученики – второстепенные детали? Но главная загадка – сюжет живописи. Размеры живописного панно были небольшими: в длину немногим более двух метров, в ширину – около полутора. Изображения даны в половину человеческого роста на красном фоне, расписанном растительными побегами с цветами и бутонами, видимо, символизирующими пробуждение природы.

Справа – изображение сидящей женщины, по всей видимости, богини, так как вокруг её головы нимб, Локтем правой руки, закинутой за спину, она опирается на спинку «трона», изображенного в виде крыла птицы. На шее женщины – ожерелье из бус, на правой руке – браслет.

В центре – другая женская фигура, вероятно жрицы. На её плече запелёнатый черноволосый младенец в остроконечном колпаке. Лицо младенца выражает испуг. В левой приподнятой руке у жрицы ещё один младенец. Она смотрит на мужчину, без сомнения, жреца, который тоже держит младенца. Лицо женщины сохранилось хорошо – и нас поразил тревожный взгляд её карих миндалевидных глаз, устремлённый на жреца с младенцем. У жреца полное широкоскулое лицо с чёрной окладистой бородой и усами, спускающимися концами вниз к бороде. Чёрные волнистые волосы подхвачены надо лбом белой лентой. И чувствуется, что он наиболее активный персонаж сюжета.

Но какого? Что за таинственный обряд скрыт в содержании росписи? И не храм ли здание, которое мы раскопали?

Подобного сюжета наука пока не встречала не только в Средней Азии, но и на всём Среднем и Ближнем Востоке. Именно эта уникальность да вдобавок плохая сохранность затрудняют расшифровку содержания. Богиня, судя по «звериному» трону, на котором сидит, – мушанская богиня Нана, владычица зверей.

Не случайно, конечно, художники изобразили детей. Можно бы предположить, что на фреске изображен какой-то обряд, связанный с обращением к богине за благословением и благодатью к детям – подобные сюжеты известны. Но откуда тогда драматическая напряжённость в позе и взглядах жрецов и детей? Почему на лицах вместо канонического выражения просветления – страх и тревога? Есть и другие гипотезы, но каждая из них останется спорной и, видимо, до тех пор, пока археологи найдут аналогичный памятник: ведь открытая фреска уникальна не только по сюжету, но и по возрасту. Созданная в конце I – начале II века нашей эры, она является одной из древнейших в Средней Азии.

*

1 Об открытиях экспедиции Г. А. Пугаченковой см. «Вокруг света» № 8, 1968.