ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО

275. БИБЛИОТЕКА. СТАТЬИ.

ОТ ТАЛИОНА К АГАПЕ

ПОДРОБНОСТИ

Елена НЕЧИПОРОВА

Ж. «РОДИНА» № 01/2009 [275]

 Исторические предпосылки становления идей милосердия

 Милосердие (лат. misericordia) — высшее проявление человеческого сострадания и идеал духовного развития, объединяющий жалость, сопереживание с активной, деятельной любовью к ближнему, с конкретно выраженной добротой по отношению к страждущим и обездоленным. Религиозное милосердие по своей сути «теоцентрично»: во-первых, оно выводится из Божественного нравственного закона как одна из добродетелей, преодолевающих греховность и, во-вторых, истинным признаётся лишь милосердие, сопряжённое с верой в Бога. Поэтому критерии оценки того или иного поступка как милосердного, продиктованные религиозной и современной светской нравственностью, могут порой не совпадать. Так, согласно распространённому пониманию врачебной этики, не следует говорить безнадёжно больному о близости финала — наоборот, нужно бодрыми заявлениями всячески поддерживать в нём надежду на выздоровление. Утешение здесь понимается как сокрытие печальной правды и культивирование веры в продление земной жизни силами медицины. Между тем, с религиозной (в частности, православной) точки зрения, врач не только может, но и должен сообщить действительно умирающему прогноз, дабы помочь ему подготовиться к встрече с миром иным. Духовное утешение здесь предполагает, прежде всего, веру в жизнь вечную и молитву о спасении за гробом. Основательница Марфо-Мариинской обители милосердия великая княгиня Елизавета Фёдоровна считала необходимым готовить особых сестёр для ухода за тяжелобольными, стоящими на краю могилы, и помощи им. «Не страшно ли, — говорила она, — что мы из ложной гуманности стараемся усыплять таких страдальцев надеждою на их мнимое выздоровление. Мы оказали бы им лучшую услугу, если бы заранее приготовили их к христианскому переходу в вечность»¹.

Внешним проявлением милосердия является помощь и участие, внутренним — сострадание. Милосердие находит своё проявление в таких формах, как милостыня, призрение, благотворительность. Эта деятельность в богословской литературе получает название каритативной — от латинского caritas (сострадательная, деятельная любовь). Данный термин открывает перед нами обширное поле смыслов. Как известно, в греческом существует несколько различных по значению слов, часто переводимых на русский одинаково — «любовь». В нашем случае речь идёт о любви-самопожертвовании, о которой говорит апостол Иоанн: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём» (I Ин. 4:16). В оригинальном греческом тексте апостольского послания использовано слово «агапе» (ő Θεòς áγάπη…). В латинской Библии — «Вульгате» — знаменитая формула Иоанна звучит как Deus caritas est. Примечательно, что именно эти слова стали заглавием первой энциклики папы Бенедикта XVI (изданной 25 января 2006 года) — документа, на страницах которого епископ Рима делится с верующими своими размышлениями о смысле христианской любви и о различии между эросом (влечением, обусловленным привлекательностью его объекта; любовью «принимающей» и нередко собственнической, присваивающей) и агапе (любовью безусловной, «отдающей»). Таким образом, в основе христианской милосердной и благотворительной деятельности лежит принцип любви-агапе, любви- caritas — той любви, которой, согласно Новому Завету, возлюбил Бог человечество.

Реальные проблемы современного мира ставят перед религиозными объединениями задачу возрождения и воплощения в жизнь многих религиозных добродетелей, в том числе и милосердия.

Предпосылки благотворительной деятельности, вдохновляемой идеями милосердия, уходят своими корнями в первобытную эпоху. Отношения взаимопомощи, чувство сострадания к немощным были отмечены у неандертальцев. При раскопках были обнаружены останки двух особей, которые смогли прожить более двух лет после тяжёлого ранения, исключительно благодаря заботе других членов группы. Взаимопомощь, поддержка — всё, что потом стало называться проявлением милосердия, было присуще людям, жившим в родоплеменнон обществе. Известный русский путешественник Владимир Арсеньев, описывая быт и нравы охотников из племени удэге на Дальнем Востоке, отмечал: «Внимание к чужим интересам, к чужой нужде в нём (удэге. — Е. Н.) так же развиты, как и забота о своей семье». «Убьёт ли он на охоте оленя, поймает ли рыбу, привезёт ли домой муку — он не отдаст всего этого семье, он непременно поделится со всеми»². Другой исследователь народов Севера и Дальнего Востока И. Вениаминов писал, что одна из заповедей нравственного кодекса алеутов гласила: «Во время бури и других бедствий спасти других или хотя бы одного с явною опасностью своей жизни»³.

С появлением древнейших цивилизаций в Древнем Египте, Китае, Индии понятия гуманности, человечности, милосердия наполняются новым содержанием и входят в состав нравственных кодексов всех религий. У древних египтян существовало представление о милосердии как бескорыстии и вспомоществовании нуждающимся. Письменные источники по Древнему Египту донесли до нас слова вельможи Пиопинахта: «Я давал хлеб голодному, одевал нагого», а в «Поучении Птахотепа» говорится: «Не будь алчен по отношению к родичам своим, мольбы кротких могущественнее силы»⁴.

В древнекитайской цивилизации любовь к ближнему, взаимоуважение и поддержка были одними из важнейших нравственных заповедей. Это входило в понятия «гуманность» (жень), «справедливость и долг» (и), разработанные Конфуцием. Чувством гуманности и милосердия пронизано учение о «сяо»— сыновней почтительности. Согласно Конфуцию, «сыновняя почтительность и уважение к старшим — это и есть корень милосердия». «Как может благородный муж добиться имени, если отвергает милосердие?! Благородный муж даже на время трапезы не забывает о милосердии»⁵.

Традиции гуманности и сострадания были присущи духовной культуре древней Индии. В гимнах «Ригведы» имеются такие слова: «Богатства подающего не уменьшаются... Тому, кто имея пищу, пожалеет её для слабого, просящего подаяния, кто не внемлет страждущему, пришедшему к нему (за помощью), и кто занимается (только своими собственными удовольствиями) перед лицом страждущего, — тому человеку не будет утешения». Добродетель — это повиновение Божественному закону, включающее в себя любовь к человеку⁶.

Принципы милосердия и практика благотворительности были известны древним евреям, что нашло отражение в Ветхом Завете. По мнению Альберта Швейцера, пророки VII века до нашей эры Амос и Осия были основателями этики человечности в иудаизме⁷. Ветхий Завет содержит законы, предусматривающие своего рода налогообложение в пользу бедных. В память о той помощи, которая была оказана евреям при их исходе из Египетского плена, в иудаизме подчёркивается необходимость не забывать о нуждающихся, о бедняках и странниках. Благотворительность приветствуется даже в отношении личных врагов: «Если найдёшь вола врага твоего, или осла его, заблудившегося, — приведи его к нему. Если увидишь осла врага твоего упавшим под ношею своею, то не оставляй его: развьючь вместе с ним» (Исх., 23:4-5).

Идеи взаимоподдержки, благотворительной деятельности получили своё развитие в античном мире. В Древней Греции считалось долгом поддерживать бедных, потому что нуждающиеся состояли в родстве или были так называемыми клиентами тех семейств, предки которых были основателями города-государства⁸. Демокрит утверждал: «Когда имущие решаются давать взаймы, помогать и оказывать благодеяния неимущим, то в этом уже заключено и сострадание, и преодоление одиночества, и возникновение дружбы, и взаимопомощь, и единомыслие среди граждан, и другие блага, которые никто не может исчислить»⁹. Поддержка бедных была одной из важнейших забот в греческих городах-полисах. Часто устраивались раздачи неимущим гражданам припасов и денег. Перикл даже раздавал деньги нуждающимся гражданам на посещение театров и народных собраний. В Древней Греции особое внимание уделялось уходу за больными в так называемых «ятрейях». В то же время принимались меры для призрения военных инвалидов, которые вместе с семейством содержались за счёт государства.

Полис породил новое представление об истоках милосердия, которое следует искать, по утверждению философов-стоиков, в первом естественном побуждении человека — стремлении к самосохранению. В силу разумной природы человека это «расположение к себе» распространяется и на других людей, и на всё человечество. Римские стоики (Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий) высказывались за необходимость братского, сострадательного отношения к рабам. Сенека, написавший императору Нерону письмо «О милосердии», высказался против бесчеловечности гладиаторских боёв. «Хотя в отношении раба всё дозволено, — писал Сенека, — тем не менее есть нечто такое, что общим правом каждого живого существа определяется как недозволенное в отношении человека, потому что его природа такая же, как и твоя»¹⁰. В нравственных письмах к Луцилию Сенека писал: «Будь милосерден с рабом, будь приветлив, допусти его к себе и собеседником, и советчиком, и сотрапезником»¹¹.

В античном Риме помощь осиротевшим и покинутым детям, а также детям бедняков осуществлялась на государственном уровне. При императорах Нерве и Траяне различные поместья скупались государством и отдавались в аренду, а полученный доход шёл на воспитание детей-сирот. Одновременно с государственной благотворительностью существовала муниципальная. Самое старое благотворительное учреждение было создано при императоре Августе (30 год до нашей эры — 14 год нашей эры). В эпоху Траяна были основаны многочисленные благотворительные заведения. Развивалась частная благотворительность. Например, богатая римлянка, Целия Макрина из Террацины,у которой умер сын, пожертвовала миллион сестерциев, на проценты с которых должны были содержаться сто мальчиков и столько же девочек. Плиний Младший создал в 97 году особый благотворительный фонд, в который поступали годичные доходы с имения, стоившего 500 тысяч сестерциев. Фонд был предназначен для бедных детей¹².

Однако идея милосердия, помощи бедным отнюдь не всегда встречала однозначную поддержку. Например, Гораций подверг осмеянию «грязную бедность». Плавт высказывался против подачи милостыни, так как, по его мнению, она не решает основной проблемы — не уничтожает источник бедности, «а бедняку лишь продлится, благодаря милостыне, его бедственное нищенское существование»¹³. Эпиктет в своих проповедях, напротив, требовал раздачи имущества в пользу бедных. По его учению, в природе человека заложено стремление оказывать благодеяние и помогать нуждающимся людям. Но сострадание Эпиктет отбрасывает как болезненный аффект печали. Стремление к помощи и спасению людей вытекает не из сострадания, но из познания прав и обязанностей¹⁴.

Милосердие выражает важнейшую идею христианства: Бог есть Любовь, Боговоплощение — истинное милосердие Создателя к твари. Первые христианские общины выработали новое представление о милосердии на основе новозаветных заповедей (важнейшие из которых содержатся в Нагорной проповеди Христа, где восславляются кроткие, милостивые и миротворцы — Мф. 5:5-9). В своей последней речи в Иерусалимском храме Иисус возвещает, что в Царство Божье будут введены прежде всего те, кто был милосерден к людям, терпящим нужду (Мф. 25:31-40). Исходным здесь является этический постулат Иисуса (Мф. 5:7): «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут». Принцип любви и милосердия возвышается здесь над агрессивностью и злом, над талионом как принципом равного воздаяния (ущерб за ущерб).

Первые христиане придавали слову «милосердие» смысл прощения и деятельной любви. Это видно, например, из притчи о блудном сыне, в которой отцовская любовь сталкивается с непослушанием сына (Лк. 15,:1-12). Милосердие, описанное в этой притче, есть любовь, выражающаяся в прощении и эмоционально-насыщенной заботе, сострадании по отношению к нуждающемуся.

Любовь людей друг к другу, милосердие способны вывести их из рабского, униженного состояния, в которое ввергли их ненависть и вражда, и сделать друзьями не только между собой, но и с самим Богом. Христианство выдвинуло новый принцип всепрощающей, милосердной любви к ближнему, которая только и делает человека подобным Богу: «Любовь до того совершенства достигает в нас, что мы имеем дерзновение в день суда, потому что поступаем в мире сем, как Он... Будем любить Его, потому что он прежде возлюбил нас. Кто говорит: «Я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец...» (1Ин. 4:17,19-20).

Идея всеобъемлющего милосердия наиболее полно проявилась в благотворительной деятельности христиан.

Первые христиане организовывали помощь нуждающимся на дому. Каждая отдельная община являлась единым попечительным органом. Диаконы и диакониссы посещали нуждающихся, больных. Новозаветные тексты содержат ценные данные о жизни первых христиан, группировавшихся в маленькие общины и живших в одном доме. В книге Деяний (9:6-41) и в 1 послании к Тимофею (5:3-16) есть указание на «вдовиц», посвящающих себя молитвам и благотворительности. Христиане раздавали хлеб нуждающимся, принимали спасавшихся бегством изгнанников. Чувства дружбы и братской любви, лежавшие в основе отношений первых христиан, способствовали укреплению общин, подвергавшихся преследованиям со стороны цезарей.

Описывая жизнь раннехристианских общин, Тертуллиан в своей «Апологетике» (150 - 160) отмечал существование у христиан специальных касс, в которые каждый верующий в определённый день месяца делал добровольно взнос. «Собранные деньги идут на дела благочестия. Из них ничего не тратится на пиршества, или попойки, или бесполезное обжорство, но все они употребляются на поддержание и погребение бедных, на оказание помощи оставшимся без призора бедным сиротам, мальчикам и девочкам, старикам, которые не могут уже выходить из дома, людям, потерпевшим кораблекрушение и всем сосланным в рудники, на острова или сидящим в тюрьмах»¹⁵.

Выявляя различия между ветхозаветным и новозаветным пониманием справедливости, лежащей в основе милосердного отношения к людям и стремления помочь им в их бедах и несчастьях, необходимо отметить такие моменты:

1. Структурообразующую идею системы представлений о социальной справедливости, отражённых в декалоге Моисея (Ветхий Завет), составляет принцип равного воздаяния. Характерной чертой данного понимания социальной справедливости является то, что её достижение ориентировано не на потустороннее, а на земное, немедленное воздаяние в рамках «здешнего» существования; соответственно этому и милосердие, явленное в форме благотворения, является творящимся здесь и сейчас в качестве этически оправданного действия, за которое ожидается позитивное воздаяние.

2. Ветхозаветная трактовка справедливости не включает развёрнутого обоснования, аргументации оценочных суждений о тех или иных поступках. Она лишь фиксирует их вред и требует равного возмещения ущерба (талион — «око за око, зуб за зуб...»). Не случайно поэтому в декалоге даются лишь нормативы, ограничивающие поступки людей, без какого бы то ни было этического обоснования.

Кардинальному пересмотру ветхозаветное понимание справедливости и милосердия было подвергнуто в Новом Завете. Исследуя решение данной проблемы в Библии, богословы обратили внимание на различие ветхозаветной и новозаветной трактовок справедливости¹⁶. Слишком уж явным диссонансом ветхозаветным представлениям звучат слова Иисуса Христа в Нагорной проповеди: «Вы слышали, что сказано: око за око, и зуб за зуб» (Исх. 21:24). А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую. И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду...» (Мф., 5:38-40).

Ветхозаветные нормы соблюдения справедливости и вытекающих из неё этических принципов, в том числе и милосердия, сменяются представлениями, которые предостерегают от «справедливой» мести за причинённое насилие. Специфика новозаветного понимания воздаяния состоит в том, что оно из сферы земной жизни переносится в область поствременного, постисторического Божественного суда — что означает новое религиозное осмысление социальных проблем, и в частности справедливости, отныне носящей абсолютный, вневременной характер.

«Пастырь» Гермы — апокриф II века — намечает ещё одну важную для последующего развития христианской цивилизации линию: «оправдание богатства» (точнее, его искупление) через благотворительность. Автор «Пастыря» солидарен с такой трактовкой справедливости: грешны те, «которые любят настоящий вех, роскошествуют а богатстве своем и не ожидают благ будущих: гибнут души их»¹⁷.

Во время одного из своих видений Герма узрел, как на горе ангелы строили башню — символ Церкви, используя квадратные камни, но отбрасывая белые и круглые как непригодные — «это те, которые имеют веру, но имеют и богатство века сего; и когда придёт гонение, те ради богатств своих и попечений отрицают Господа». Могут ли богатые спастись? «Да, но лишь в том случае, когда отсечены будут... богатства их». «Ибо как круглый камень, если не будет обсечен и не откинет от себя кое-чего, не может быть квадратным: так и богатые в нынешнем веке, если не будут обсечены их богатства, не могут быть угодны господу»¹⁸. Раскрывая своё отношение к богатству, автор «Пастыря» далее указывает, что богатство — зло лишь в том случае, если, во-первых, оно является препятствием к возвращению в «истинное отечество, т. е. к Богу», если, во-вторых, «желать великого богатства, множества (выделено мною. — Е. Н.) роскошных яств и питий, и других наслаждений», и, в-третьих, если оно не связано с благотворительностью. Для большей ясности Герма приводит притчу о вязе, прочном, высоком, но бесполезном дереве и виноградной лозе, плодовом растении, но дающим плоды лишь в том случае, если оно опирается на вяз. Так и в жизни, полагает Герма, «...богатый имеет много сокровищ, но беден для Господа; развлекаемый своими богатствами, он очень мало молится Господу... Но когда богатый помогает бедному, то, в чём он нуждается, то бедный молит Господа за богатого, и Бог подаёт богатому все блага, потому что бедный богат в молитве ... (выделено мною. — Е. Н.). Бедный благодарит Бога за богатого, дающего ему. Тот и другой делают дело»¹⁹. Таким образом, в «Пастыре» начинает проступать новое понимание соотношения бедности и богатства, которое впоследствии станет каноническим: с богатства снимается клеймо отрицания и осуждения в том случае, если оно сопровождается благотворительностью, тем самым принцип уравнительного распределения, присущий самым первым общинам христианству, заменяется благотворительностью.

Примечания

1. Святая преподобномученица великая княгиня Елисавета. Акафист. Житие. М. 2007. С. 37.

2. Арсеньев В. К. Соч. Т. V. Владивосток. 1948. С. 87.

3. Анисимов А. Ф. Духовная жизнь первобытного общества. М.; Л. 1966. С. 186-187.

4. Цит. по: Вайнберг И. П. Человек в культуре древнего Ближнего Востока. М. 1986. С. 183-184.

5. Человек. Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. М. 1991. С. 24.

6. Радхакришнан С. Индийская философия. Т. 1. М. 1956. С. 89.

7. Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М. 1992. С. 508.

8. Штаерман Е. М. Мораль и религия угнетённых классов Римской империи. Италия и западные провинции. М. 1961.

9. Цит. по: Чанышев А. Н. Курс лекций по древней философии. М. 1981. С. 199.

10. Швейцер А. Указ. соч. С. 123.

11. Античная литература. Рим. Антология. М. 1988. С. 567.

12. Каутский К. Происхождение христианства. М. 1990. С. 150-152.

13. Георгиевский П. И. Призрение бедных и благотворительность. СПб. 1894. С. 428.

14. Маковельский А. Мораль Эпиктета. Казань. 1912. С. 32.

15. Цит. по: Каутский К. Происхождение христианства. М. 1990. С. 389.

16. См., например: Богословские труды. 1973. № 11. С. 196.

17. «Пастырь» Гермы//Памятники древней христианской письменности в русском переводе. Т. II. М. 1850. С. 225.

18. Там же. С. 241.

19. Там же. С. 277, 281, 284.