ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
182. БИБЛИОТЕКА. СТАТЬИ.
Серое вещество нашего Я
Клуб «Гипотеза»
Александр Волков
ж. «ЗНАНИЕ-СИЛА» № 11/2003
Любовь, ненависть, скорбь — как возникают эти чувства? Как рождаются мысли и идеи? Современные исследователи мозга стремятся разгадать его тайны. «Грецкий орех», «серое вещество», «Сорбонна, которая всегда с тобой» — или комочек ткани, весящий кило с лишком. Неповторимое «Я», сплетенное из 130 миллиардов клеток. Живой компьютер, обрабатывающий более миллиарда сигналов кряду. Мозг. Орган тела. И — вместилище души?
Старые споры разгораются с новой силой — как в любой науке на очередном витке исследований. В N8 «ЗС» за этот год мы стремились показать, как ученые подступают к изучению мозга со стороны генетики. Теперь настало время поговорить и о других подходах.
Здесь работает автомат?
Еще недавно специалисты, изучавшие мозг, были «дуалистами» по убеждению. Сознание для них пусть и являлось атрибутом живой материи, то есть головного мозга, но утверждать, что «духовное» — лишь продукт материального, они не решались. Сегодня становится все больше приверженцев «монистической теории».
Для них секрет сознания в том, что — подобно всякой железе, выделяющей определенные секреты, — мозг, эта «мыслительная железа», выделяет мысли. Повредится она, и мысли начнут выделяться с перебоями — в сознании человека возникают провалы. Примеры тому черпают из клинических исследований. Вот несколько сообщений из немецкой прессы:
Врач Михаэль Л. после инсульта стал проявлять поразительное безразличие. «Вы можете рассказывать ему, что его жена больна раком, — он лишь порекомендует курс химиотерапии, но вот огорчиться он теперь органически неспособен» — говорит его лечащий врач.
Мартин Б. после инсульта перестал узнавать свое отражение. На вопрос, что он видит в зеркале, он не знает ответа. Какой-то ящичек в его мозге закрылся наглухо, и теперь — при виде зеркала — из него не может выбраться мысль. В то же время он хорошо понимает, что все, происходящее с ним, происходит именно с ним.
Особенно поразительна история
одиннадцатилетнего Филиппа, которому пришлось удалить правую половину
мозга. После операции вся «левая» половина мира перестала для него
существовать. Он не ощущал, что левая рука у него висит, а левую ногу он
волочит за собой — они были ему чужие. Он задевал и опрокидывал все, что
стояло слева от него, и не замечал этого, — как мы не реагируем на
промашки какого-то человека, стоящего в десяти метрах слева от нас.
Прошло несколько месяцев, и оставшаяся часть мозга ребенка стала
меняться. Теперь она перенимала на себя обязанности удаленного
полушария. Через пять лет юноша выздоровел — его мозг полностью
перераспределил функции: он «отремонтировал» его душу.
Нет, это все не случайно, твердят монисты. Сознание — всего лишь «форма доступа к накапливаемой внутри нас информации, поступающей извне». Мы все обречены видеть под собственным углом зрения, располагая увиденное в «эгодекартовых» координатах — отмеряя ему место от «эгоистического координатного нуля». Сознание — это данный нам «микроскоп», в который мы осматриваем картину мира; он не похож ни на чьи иные приборы, и если на стекле микроскопа появятся пятнышки и трещинки («повреждения мозга»), то и мир для нас — после болезни — будет с изъянами.
Когда же наш мыслительный автомат исправен, то всякий раз при получении новой информации что-то в нем срабатывает, «вспыхивает, загорается, стрекочет, фырчит» — машина в порядке, одним словом. Там из сложнейшего узора миллионов нервных импульсов рождается чувство или мысль. Эту гипотезу монисты стремятся подтвердить данными томографических исследований.
Так, по их словам, уже найден участок мозга, отвечающий за самосознание — за сознание того, что «это» происходит именно со «Мной», с моим «Я». Обследования пациентов с нарушенным самосознанием позволили предположить, что их болезнь связана с повреждением определенного участка коры головного мозга, а именно участка, лежащего в правой теменной доле.
Кора головного мозга — новейший его отдел. Ее гипертрофированное развитие отделяет человека от большинства его животных предков, ведь кора мозга специфически увеличена именно у высших приматов. С увеличением коры, убеждены монисты, ее строение достигло той степени сложности, при которой материя неизбежно — автоматически — «рождает» дух.
Как сыграет оркестр?
Подобная гипотеза идет вразрез с традиционными представлениями о человеке. С глубокой древности люди верили, что сознание (разум, дух, душа) имеет сверхъестественную природу — его «вдохнул» в человека Бог. И пусть религиозные подпорки давно уже не нужны зданию Науки и отброшены его строителями, человеческое сознание все равно оставалось «чем-то загадочным».
«Как материально обосновать дух? талант? те или иные душевные качества? наконец, гениальность человека?» — подобный вопрос был едва ли не ключевым в исследованиях головного мозга. Монисты дают ответ, достойный «компьютерного века»: сознание само собой зарождается в чрезвычайно сложных организмах. Это эволюционно выгодно: они получают преимущество в обработке информации.
Однако, вопреки уверенности монистов, новые технологии позволяют лишь следить за изменениями сознания, но объяснить, как рождается сознание, они не могут. Сознание — как огромный симфонический оркестр: вот и инструменты лежат на стульчиках, и понятно, какие звуки издадут скрипки, тромбоны или альты, но как это вдруг зазвучит вместе — неясно. Какому дирижеру подчиняются все участки мозга, наигрывая мелодию нашего «я»? Почему одни «мозговые оркестры» исполняют — брависсимо! — божественные концерты, а другие шумят-гудят, как крыловский квартет? В этом все та же тайна, как и сто лет назад, во времена Бехтерева, как и тысячи лет назад, в пору отсылок по всем вопросам к «Иже на небеси».
Пока ученые могут говорить лишь «о группах струнных» — об отдельных группах инструментов. Одна и та же информация — «одни и те же ноты» — рассылается сразу по нескольким адресам, а потому стоит нам, например, мысленно произнести какое-то слово, услышать какой-то запах или редкий вкус, сосредоточиться на этом, как в игру вступят разные инструменты. Откуда-то из глубины сознания всплывут давно забытые зрительные и звуковые впечатления. Классическая иллюстрация к тому: «Я машинально поднес ко рту ложечку чаю с кусочком бисквита. Но как только чай с размоченными в нем крошками пирожного коснулся моего нёба, я вздрогнул: во мне произошло что-то необыкновенное… Воспоминание ожило. То был вкус кусочка бисквита, которым в Комбре каждое воскресное утро… угощала меня, размочив его в чаю или липовом цвету, тетя Леония… Самый вид бисквитика ничего не пробуждал во мне до тех пор, пока я его не попробовал» (М. Пруст, пер. Н. Любимова).
Согласно новейшим данным, нейроны, обрабатывая или храня информацию, образуют определенные «союзы по интересам». Выведите из строя узловой участок этого союза, и он перестанет существовать. Известен случай, когда у больного в мозгу «захлопнулся» ящичек, где хранилась информация обо всех круглых предметах: он потерял способность именовать круг, колесо и даже Солнце, этот «желтый кружок на небесах». Постоянная учеба развивает мозг, расширяет эти союзы. Соответствующие его участки разрастаются, как мышцы у атлета.
Так, Христо Пантев из Мюнстерского университета определил путем томографического исследования, что у скрипачей, когда они пользуются «рабочей рукой», площадь активного участка мозга на треть больше, чем у обычного человека, не привыкшего так тонко чувствовать каждое шелохновение пальцев.
Исследования показали также, что у таксистов часть мозга, отвечающая за припоминание географии местности, заметно больше, чем у тех, кто привык передвигаться по городу пассажиром.
Так что наш головной мозг — это постоянно строящийся объект, извечный «долгострой» Природы, и секреты его работы еще предстоит открыть. Можно лишь сказать, что «путешествия по следам сознания» продолжаются в наши дни с неменьшей энергией, чем сто лет назад, когда казалось, что «материально обосновать гениальность» — это так просто.
«Крокодил, лошадь и обезьяна — на одной кушетке» — так назвал свою книгу один известный американский психолог.
Человек современного типа появился на Земле лишь сто тысяч лет назад, а вот структура его мозга куда как древнее. Миллионы лет человеческий мозг «строился» всеми живыми существами Земли. Благодаря мозгу — постоянно развивавшемуся орудию познания — все наши бесчисленные животные предки адаптировались к окружающему миру.
«Из поколения в поколение, — писал американский космолог Карл Саган, — нуклеиновые кислоты переносили информацию о том, как строить гнездо, информацию о страхе падения, страхе темноты, опасности змеи, информацию о том, как на зиму улетать на юг. Мозг сохранял память об адаптивных механизмах, развитых за время жизни одного живого существа. Многие виды животных имеют сейчас то, что мы называем разумом… Но среди них выделяется человек. Ведь он не только использует информацию, приобретенную наследственным путем или благодаря жизненному опыту, но и получает ее внегенетически — через обучение, книги, образование. Именно это больше, чем что-либо другое, определило исключительное положение человека на Земле».
Однако память прошлого не исчезла. Многие мысли и эмоции человека роднят его с далекими предками. Карл Саган выделял в нашем мышлении три основных уровня: уровень рептилий (ему соответствуют древнейшие структуры мозга), уровень млекопитающих (ему отвечает лимбическая система) и уровень человека (кора головного мозга).
Мозг динозавров все еще жив в нас, в наших древнейших инстинктах — в стремлении завладеть территорией, которая изобилует пищей, в стремлении к безопасности и порядку.
Лимбическая система наделяет человека инстинктами зверя, например, желанием преследовать противника, добивать его. С другой стороны, именно «звериное» умение не реагировать на незначительные раздражители помогает нам, когда мы увлечены каким-то делом, не отвлекаться по пустякам, а, напрягая все силы, добиваться успеха. В такой момент в нас открывается второе, «звериное» дыхание.
С развитием коры головного мозга мы стали эмоционально чуткими, мы все больше склонны к рефлексии и самым неожиданным экспериментам.
Древние же структуры мозга порой играют с нами злую шутку. В минуту опасности мы можем оцепенеть как рептилия. Сидя за рулем машины, мы с жадностью хищника догоняем едущее впереди авто — и не вписываемся в поворот. Лишь благодаря коре головного мозга мы приучились контролировать непосредственные реакции и выбирать для инстинктов подходящие формы проявления. Зато теперь дух начал спорить с телом, а сомнение, как ржа, разъедать действие.
Однако в этой эволюционной цепочке есть один — важнейший — пробел. Осматривая череду звериных инстинктов, ученые не могут понять, когда и как ее пополнило нечто необъяснимое — сознание. «Похоже, что с появлением сознания во Вселенной родилась новая реальность, которую нельзя создать, комбинируя существовавшие прежде реалии, — отмечает американский невролог Колин Макгинн. — И нас мучит все тот же вопрос: как в материи зародилось сознание? Как эволюция превратила воду биологической ткани в вино сознания?»
Климат, обед и ума палата
Два миллиона лет назад, когда по Земле разгуливал «человек умелый», у него было не так много шансов пораскинуть мозгами, как у нас. Бедняга предок был явно обделен умом. Его мозг в среднем весил в два раза меньше, чем у нас, не дотягивая и до 700 граммов. Почему же впоследствии этот орган так стремительно разросся? Не руки вытянулись вдвое, не зубов стало вдвое больше, а эта «машинка для размышлений» превратилась в большое, загадочно работающее устройство? Исследователи называют несколько причин. Попробуем с ними разобраться.
Начнем с бытия географического — с перемен климата. Он становился суше. Площадь, занятая африканскими тропическими лесами, сокращалась; им на смену приходили саванны. Резко менялся образ жизни гоминидов. В прошлое уходил их «золотой век». Еще недавно «недостаток был им ни в чем неизвестен» (Гесиод). Ведь в африканских лесах, буквально не сходя с места, можно было питаться целый день плодами и мелкими животными. В саванне же за добычей предстояло побегать.
Как угнаться за быстроногим зверьем? Разве что бросишь в него чем-то тяжелым? Однако бросок палкой или камнем — это весьма сложное движение; оно требует четкой координации движений пальцев и мышц руки. Человекообразные обезьяны, по большому счету, так и не умеют нормально швыряться тяжелыми орудиями. Древние же люди успешно справлялись с этой задачей. Отвечали за правильный бросок те же самые отделы мозга, что отвечают за планирование и мышление. Они развивались, и сложнее становился мозг.
И вот камни летели точно в цель, добыча попадалась под нож — сбывалось еще одно условие стремительного развития мозга. Это — мясная диета. Лесли Айелло и Питер Уилер из Ливерпульского университета отмечают, что регулярное питание мясом благотворно сказывалось на работе мозга.
Почти 90 процентов всей получаемой нами энергии поступает к пяти основным органам тела — сердцу, печени, почкам, кишечнику и головному мозгу. Размеры сердца, печени и почек зависят от габаритов тела и никак не связаны с объемом мозга. Значит, чтобы мозг получал избыток энергии, должен уменьшиться в размере кишечник, ведь после головного мозга эта часть тела потребляет больше всего энергии. Однако кишечный тракт может сократиться лишь, когда организм станет потреблять более калорийную пищу или научится частично переваривать ее до попадания в желудок.
У австралопитеков имелся сравнительно длинный кишечный тракт, что видно на примере знаменитой «Люси». А вот у современного человека кишечник весит примерно на 900 граммов меньше, чем следовало бы в соответствии со средним весом тела. Уменьшение кишечника началось, как показывают находки археологов, еще у первых гоминидов. Тогда же стал увеличиваться человеческий мозг. Айелло и Уилер предположили, что эти изменения анатомии связаны с переходом человека к пище животного происхождения — мясу и костному мозгу.
Первые гоминиды питались главным образом падалью, подбирая ее там, где трапезничали хищники. Но постепенно люди и сами стали охотиться на животных.
Следующая «кулинарная революция» — она тоже сказалась на развитии мозга — произошла, как полагают, около 1 000 000 — 400 000 лет назад. Люди научились частично переваривать пищу еще до того, как пережевывали ее: они стали приготавливать пищу на огне. На переваривание подобной еды желудочно-кишечный тракт тратил энергии меньше прежнего.
Впрочем, все эти выводы далеко не бесспорны. Почему сокращение кишечника должно было сопровождаться увеличением массы мозга? Как на развитие мозга повлияли социальные факторы? Наконец, что из двух утверждений все-таки верно: «Человек научился изготавливать орудия труда, потому что у него увеличился мозг» или «Мозг у человека увеличился, потому что он стал изготавливать орудия труда»?
Сколько людей оставлять в коллективе?
Наблюдения за обезьянами показали, что имеется положительная корреляция между объемом коры головного мозга — особенно объемом лобной и височной доли — и численностью стаи животных, то бишь ее «социальной сложностью». Обнаружил это Робин Данбар из Ливерпульского университета.
Так, павианы и шимпанзе живут группами примерно по 50 особей. Все члены стаи не только знакомы друг с другом, но и поддерживают разнообразные взаимные отношения: дружат, заключают союзы, враждуют. Известный исследователь приматов Франс де Вааль говорит даже о «политике шимпанзе» и «дикой дипломатии».
Исходя из размера мозга хомо сапиенс, Данбар рассчитал оптимальную численность людского коллектива: не более 150 индивидов. Эта цифра применима к самым разным сообществам: к племенам охотников и собирателей, к поселениям первых земледельцев и церковным общинам, к военизированным отрядам, тайным кланам и служебным коллективам. Когда же сообщество разрастается, люди начинают ощущать себя чужими в нем. Они теряют способность следить за всем, что происходит внутри коллектива, — тот обезличивается и распадается на отдельные группировки. Управлять таким коллективом невозможно, не прибегая к услугам помощников, — так рождается аппарат власти.
Мы все — мутанты?
«Неандертальцы были людьми умными — хорошими охотниками, блестящими знатоками природы; они умели изготавливать орудия труда, отправляясь за подручным материалом порой за сто километров от жилища. Они могли планировать свои действия и не сидели попусту на месте. Вот только искусство они не создали» — подобную эпитафию неандертальцам произнес американский археолог Николас Конард.
Искусство создали люди современного типа — кроманьонцы. Эпоху рождения искусства (40 — 30 тысяч лет до новой эры) некоторые исследователи называют «творческим Биг Бэнгом (Большим Взрывом)».
Тут нельзя не заметить следующее: ряд археологов считают, что произведения искусства создавались и раньше, но из нестойких материалов, например, дерева или кожи. Может быть. Но если исходить только из фактов, то, например, в Центральной Европе около 40 тысяч лет назад в поселениях людей начинают появляться непривычные находки: украшения из звериных костей и зубов, а также вырезанные из слоновой кости искусные фигурки лошадей и львов, мамонтов и быков, медведей и леопардов. Вот возраст некоторых примечательных находок:
34 — 35 тысяч лет — таков возраст флейты, изготовленной из кости лебедя. Это — древнейший известный нам музыкальный инструмент.
32 тысячи лет — возраст «человекольва», небольшой фигурки с головой кошачьего животного (возможно, льва), обнаруженной в пещере Холенштайн-Штадель (Южная Германия).
31 тысяча лет — возраст первых изображений, оставленных во французской пещере Шове. Всего здесь насчитывается более трехсот изображений, созданных 27 — 31 тысяч лет назад.
Ничего подобного не встречалось прежде. Что же произошло с людьми? Что заставило их истово заниматься «бездельем» — рисовать, мастерить фигурки, наигрывать мелодии? Выдвигаются разные гипотезы. Одну из них, предложенную британцем Стивеном Митеном, можно свести к полемичной фразе: «Они сошли с ума!»
И тут самое время сказать, каким Митен представляет себе мозг древнейшего человека, например, неандертальца. Его следовало бы сравнить с пакетом компьютерных файлов. Эти файлы обширны, содержат много полезных сведений, но информация не может перетекать из одного файла в другой. Всякий раз человек имеет доступ лишь к одному из этих файлов. Вот их примерный набор.
Социальный файл: он содержал навыки общения с другими людьми.
Лингвистический файл: это был словарик, содержавший отдельные звуки и их толкование.
Технический файл: здесь было собрано много ценных сведений о том, как изготавливать орудия труда, как ими пользоваться и как разводить огонь.
Природный файл: сюда помещались сведения о повадках животных, о съедобных растениях, о явлениях природы, о приметах погоды.
У хомо сапиенс же в мозгу произошел сдвиг — словно какой-то вирус поразил «компьютер», спрятанный внутри его черепной коробки. Информация произвольно стала перетекать из одного файла в другой. Все «помешалось» в голове такого вот бедняги — или, сказали бы иные искусствоведы, все поэтически преобразилось в его воззрениях и верованиях. Ожили деревья и реки («природный» файл соединился с «социальным»), и отголосок этого «бреда» долетел до Средневековья, сохранившись в образах наяд и дриад, русалок и ундин. Он возлюбил птиц и зверей как ближних своих — как других людей. Он стал издавать звуки, обращаясь к огню, горевшему в пещере (вот уже «лингвистический» файл соединился с «техническим»). Он стал мечтать, придумывать мифы и ритуалы, угадывать присутствие Бога в окружающем его мире. И еще без толку вырезал, ваял, рисовал. У него развилось символическое мышление. На фоне архаических современников он вел себя как сумасшедший — и от него, от таких, как он, безумцев, одержимых фантазиями и странными идеями, ведут свое происхождение многие современные люди.
Археолог Ричард Кляйн из Стэнфордского университета назвал и причину этого «переворота в умах»: спонтанная генетическая мутация в ДНК хомо сапиенс, которая оказалась чрезвычайно выгодной. Потомки «мутанта» быстро добились преимущества над другими людьми.
В течение многих лет Кляйн вел раскопки в Южной Африке и, основываясь на собственном опыте, называет иные сроки этого «Большого Взрыва» — 40 — 50 тысяч лет назад: «Тогда за считанные тысячелетия спектр археологических находок изменился разительнее, чем за предшествующий миллион лет». В эти тысячелетия поведение «сумасшедших» африканских хомо сапиенс радикально меняется.
Постепенно они расселяются по Ближнему Востоку и Европе. Вообще-то в Палестине люди современного типа жили к тому времени почти 50 тысяч лет — жили бок о бок с неандертальцами, не ассимилируя и не оттесняя их. Ведь поначалу, до этой мутации, полагает Кляйн, «хомо сапиенс» по своим умственным способностям ничем не отличались от неандертальцев. Эти генерации «сапиенсов» называют «раннесовременными». Лишь около 40 тысяч лет назад их материальная культура резко меняется. С этого времени начинается закат неандертальской культуры.
Конечно, идеи Митена и Кляйна можно назвать умозрительными, но им есть и определенное генетическое подтверждение. Тимоти Кроу из Оксфордского университета обратил внимание на то, что после того как линия развития гоминидов и шимпанзе разошлась, в ДНК гоминидов произошла любопытная мутация: фрагмент наследственной информации Х-хромосомы был ошибочно скопирован на Y-хромосому.
В 2000 году на этом «дефектном» участке был открыт так называемый ген «протокадерин». Он управляет развитием головного мозга, а именно синтезом «молекул-указателей»: они помечают, в каком направлении должны разрастаться нейроны, а также регулируют связи между нейронами.
Мутация как раз и могла привести к нарушению внутренней структуры мозга — к тому, что отдельные «файлы», хранившиеся в нем, соединились, «проросли один в другой», чрезвычайно усложнив восприятие мира и в то же время резко ускорив обработку информации. Мутация могла дать толчок и к развитию речи, ведь до этого человек пользовался лишь отдельными осмысленными звуками, как это делает большинство животных.
Вот только когда произошла эта мутация? Пять миллионов лет назад или же 50 — 40 тысяч лет назад, когда родоначальник современных генераций людских заговорил с птицами на деревьях и русалками в реках, зарисовался и замечтался до «безумных» прозрений? Этого хронологического доказательства не хва-тает, чтобы убедиться, что все мы — жертвы мутации. Или ее счастливые творения…
Как измеряют умников?
В Нью-Йорке, чтобы подготовиться к этому тесту, платят репетиторам по 500 долларов в час. Более двух миллионов абитуриентов каждый год подвергаются данному испытанию. Оно решит, будет ли человек учиться в элитном университете или, в лучшем случае, заслуживает места в провинциальном колледже. Ежегодно на подготовку к тестированию тратится более ста миллионов долларов. Игра идет по-крупному. В США деньги на ветер не бросают, предпочитая оценивать «ветер в голове» испытуемых. Ведь этот тест измеряет интеллект.
С другой стороны, множатся ряды критиков. Как можно с помощью каких-то вопросиков оценивать это сложное, смутное и непостижимое Нечто — человеческий ум. Как свести ум к голой цифири — к «ай-кью», пресловутому «коэффициенту интеллекта» (IQ)? (смотрите также статью А. Нейфаха «Интеллект: проблемы, проблемы…» в «Знание — сила», 1996, № 9).
В самом деле, есть разные виды интеллекта. Из одних людей вырастают блестящие музыканты, из других — математики, художники, лингвисты… Так, гарвардский психолог Говард Гарднер насчитывает восемь видов интеллекта. В науке же по-прежнему придерживаются классической теории «единого интеллекта». Около ста лет назад британский психолог Чарлз Спирмен ввел в обиход так называемый g-фактор (g — общий /generell/ интеллект). Так, он попытался объяснить, почему талантливые люди «непременно талантливы в разных областях жизни».
С тех пор противники этой теории не раз заявляли, что g-фактор безнадежно устарел и современные психологи могут обойтись без этой «приблизительной мерки». Однако данный показатель все так же широко используется в психологических исследованиях. Вот только что им все-таки измеряют? Что такое интеллект? Еще в 1911 году один из учеников Чарлза Спирмена смущенно признался: «Мы не знаем, что действительно измеряет этот тест и в чем его смысл».
Оттенки цвета, оттенки ума
С давних пор философы полагали, что наши умственные способности определяются «природными задатками». Измерив их, можно узнать, насколько умен человек. Что же понимать под этими «задатками»?
Английский философ Томас Гоббс считал, что все дело в скорости мышления. По ней можно судить об уме человека. Ее значение поддается измерению, а потому бесспорно. Идея эта жива до сих пор. Персонажи романа «Мозг Ленина» немецкого писателя Тильмана Шпенглера, обсуждая способности Ильича, восторженно говорят: «В особенности это касается скорости мышления… Быстро, быстро, быстро!… прочь, баста, долой врагов!… Именно так Ленин мыслил и действовал: чертовски молниеносно, всегда — чертовски молниеносно!»
Оригинальную мерку предложил в конце ХIХ века британский антрополог Френсис Гальтон, кузен Дарвина. По его мнению, ум человека тесно связан с развитием его органов чувств. Чем выше интеллект человека, тем лучше он различает оттенки цветов и музыкальные звуки, тем острее у него развиты обоняние и осязание. Подтверждение своей теории он искал, обследуя дегустаторов чая и настройщиков роялей.
В наше время британский и немецкий ученые Джон Данкан и Рюдигер Зайц в поисках неосязаемой материи интеллекта прибегли к помощи позитронно-эмиссионного томографа. Участники поставленного ими эксперимента решали два сорта задач: одни требовали серьезного умственного напряжения, другие щелкались, как орехи. Полученные томограммы стали «нейрональной основой общего интеллекта», как выразились ученые на страницах журнала «Science».
Главный же итог был таков: при решении трудной задачи всякий раз возбуждался определенный боковой участок лобной доли мозга.
Томографические исследования подтвердили, что различие в интеллекте примерно на двадцать процентов зависит от количества серого вещества в лобных долях мозга.
Талантливый человек талантлив во всем?
Если природные задатки есть, значит они чем-то обусловлены, например, генетикой. Но есть и другие причины. Так, мы часто повторяем, что наши способности закладываются в нас с детства. Этому есть неожиданная подоплека. Чем дольше мать кормит ребенка грудью, тем умнее он становится после пяти лет. Если ребенка вскармливали материнским молоком больше полугода, то его «ай-кью» в среднем на шесть пунктов выше, чем у того, кому довелось питаться молоком матери всего три недели. Это показало недавнее исследование, проведенное биологами из австралийского города Брисбен.
Некоторые способности человека зависят даже от суточного колебания уровня гормонов. Так, геометрические задачи мужчины лучше решают утром, когда уровень тестостерона наиболее высок. У женщин показатели интеллекта, как и гормональный уровень, меняются в течение менструального цикла.
В целом же интеллект мужчины и женщины одинаково высок, хотя объем головного мозга у женщины несколько меньше. Долгое время этот факт вводил в заблуждение всех, готовых поверить, что мужчины умнее слабого пола. Если не количество нервных клеток влияет на интеллект — а их у женщины в среднем на 4 миллиарда меньше, чем у мужчины, — то что тогда важно? Что?
Австралийский психолог Деннис Гарлик выдвинул новую теорию «того таинственного свойства человеческой природы, которое именуют интеллектом». По его мнению, интеллект — это способность нейронов постоянно образовывать все новые связи с другими нервными клетками; образуются же эти связи вследствие общения человека с окружающим его миром.
Эта гипотеза изящно объясняет многие непонятные феномены. Так, больший объем мозга у людей с высоким интеллектом обусловлен тем, что в их мозге больше связей между нейронами. Высокие умственные способности женщин объясняются тем, что у них очень высока плотность расположения нейронов; им легче образовывать связи друг с другом.
Понятнее становится и смысл g-фактора. Почему талантливый человек должен быть талантлив во всем? Потому что его мозг по своим биологическим особенностям заметно выше среднего уровня. Собственно говоря, такой человек мог стать хорошим математиком или лингвистом, психологом или астрономом, историком или биологом, а уж что получилось, зависит от учителей, встретившихся ему в детстве.
Гипотеза Гарлика позволяет разрешить и один давний парадокс. С одной стороны, исследования близнецов показали, что интеллект по большей части наследуется от родителей. С другой стороны, во всем мире от поколения к поколению интеллект прирастает на десять-двадцать пунктов.
Как соединить одно с другим? Быть может, дети не умнеют, а лучше приспосабливаются к тестам? Так поначалу предположил и новозеландский социолог Джеймс Флинн, открывший этот парадокс. Но позднее он убедился, что «мы имеем дело с фактом, обусловленным социальными причинами».
Рост интеллекта у молодых людей особенно заметен в шахматах. Если тридцать лет назад борьбу за шахматную корону вели немолодые Василий Смыслов, Давид Бронштейн или Марк Тайманов, успешно выступавшие в межзональных турнирах, то теперь на первых ролях юные Руслан Пономарев или Александра Костенюк, не достигшие и двадцати лет. Средний возраст 50 лучших гроссмейстеров снизился с 38 лет (1970-е годы) до 29 лет (1995 год). Количество шахматистов моложе 25 лет в этом списке удвоилось.
Парадокс объясним лишь одним: влияние социальной среды усиливает влияние наследственности. Одно дело — если способный ребенок с первого класса учится в хорошей школе, питается сытной и здоровой пищей. Его мозг, этот «материальный субстрат гениальности», постоянно работает. Количество связей между нейронами растет. Гены, как семена, они процветают в благодатной обстановке.
Но другое дело — если он не нужен ни родителям, ни государству. Во что обратятся его таланты?
Мозг: только цифры
Объем мозга человека в девять раз больше, чем у млекопитающих сходной комплекции.
Масса человеческого мозга составляет всего 2 процента от массы тела.
Мозг взрослого человека потребляет около 20 процентов энергии, получаемой им вместе с пищей.
Мозг годовалого ребенка потребляет до 60 — 70 процентов энергии, получаемой его организмом.
15 процентов вдыхаемого человеком кислорода попадает в мозг.
За последние четыре миллиона лет объем
мозга гоминидов вырос в три-четыре раза:
- мозг австралопитека весил 450 граммов;
- мозг Homo habilis весил 600 — 700 граммов;
- мозг Homo erectus весил 800 — 1000 граммов;
- мозг неандертальца весил 1400 — 2000 граммов;
- мозг современного человека весит от 1100 до 1800 граммов,
причем средний показатель равен 1300 — 1400 граммам.
В ДНК человека имеется около 40 тысяч генов, из которых 24 тысячи генов, предположительно, влияют на различные функции головного мозга.
Известно около тысячи генов, чьи дефекты снижают интеллект человека, но пока не найдено ни одного гена, который повышал бы интеллект.
Восемь интеллектов Гарднера
Вот уже два десятилетия гарвардский психолог Говард Гарднер отстаивает свою теорию интеллекта, которая нравится многим педагогам, но отвергается большинством коллег. По его мнению, существует восемь видов интеллекта: лингвистический, пространственный, логико-математический, естественнонаучный (например, им был якобы одарен Чарлз Дарвин), музыкальный, межличностный («умение понять других»), интраличностный («умение понять себя») и физический. Так что, если у вас нелады с математикой, то, может быть, вы наделены хотя бы умением жалеть самого себя, такого неудачливого?