ЗАРИСОВКИ к 7-му АРКАНУ ТАРО
168. БИБЛИОТЕКА. СТАТЬИ.
годовые кольца истории
Сергей Смирнов
Новый век пророков
Ж. «ЗНАНИЕ – СИЛА» № 08/2003
Через восемь веков после великого пророка Исайи в Иудее разразилась очередная революция. Место уж больно подходящее и народ соответствующий... Здесь Греческий мир издавна тесно переплёлся с Иранским миром, а теперь великий Рим борется с державной Парфией за наследие вечного Вавилона, так что Сирия и Палестина вновь попали в прифронтовую полосу. Разве могут иудеи спокойно наблюдать за этими распрями? Вековая рознь двух религиозных партий — фарисеев и саддукеев — вновь разгорелась и готова перерасти в гражданскую войну. Новая секта христиан подлила новое масло в огонь догматического спора среди иудеев.
Ещё тридцать лет назад никто не замечал этих сектантов среди прочих еврейских фанатиков. Если им кажется, что учение нового пророка Иешуа принесёт мир многомятежной Иудее, Бог с ними, пусть попробуют воплотить свою веру в жизнь! Никто из римских администраторов не ожидал, что очередная иудейская ересь может собрать толпы инородцев и иноверцев, включая хитроумных эллинов и добропорядочных римлян. Но вот выяснилось, что иммунитета к новой проповеди нет даже у ярых её гонителей.
Некий Саул из киликийского города Тарса был профессиональным охотником на христиан и иных раскольников, он изобличал и вылавливал их проповедников, свидетельствовал против них перед римским судом и таким путём спровадил на тот свет немало смутьянов. Полезный был человек - имперский гражданин иудейской веры, добрый пример для своих соплеменников... И вдруг овчарка обернулась волком: Саул из Тарса уверовал в Христа, которого он никогда не видел и не слышал его проповедей. Задним числом борцу с сектантами пришла на ум удивительно простая мысль: ведь призыв Иешуа был адресован не только чистокровным евреям.
Перед лицом Христа нет ни эллинов, ни иудеев, ни римлян, ни египтян, есть лишь просвещённые христиане и тёмные язычники. Эта позиция близка каждому гражданину великой империи: в ней есть понятливые граждане и есть непонятливые варвары. Рано или поздно вторые превращаются в первых, так случилось с дедом Саула из Тарса благодаря энергичной проповеди нового римского хозяина - Гнея Помпея Великого. Тот вошёл в святилище храма Яхве в Иерусалиме, и Бог Воитель отпустил чужеземного воеводу с миром, признав его деятельность полезной для всего рода людского.
Не так ли прежде жрецы Яхве признали своим человеком царя Александра Македонского, и множество евреев поселилось в его новой столице Александрии Египетской? Не так ли ещё раньше пророк Самуил нарёк царём воеводу Саула, и мятежный народ Израиля обрёл наконец успокоение в национальной державе вокруг Иерусалима?..
С тех пор минула тысяча лет, и вот второй Саул из Тарса ощутил в себе пророческий зов, осенивший некогда Самуила и Исайю. Ведь все граждане и подданные Римской державы открыты заветам Христа! Проповедь великого учения может и должна идти рука об руку с расширением границ мировой империи, с распространением её гражданства на все народы ойкумены! Для этого нужно проповедовать новое учение перед лицом римских чиновников. Надо убеждать этих здравомыслящих людей, что новые христиане — не мятежники, но помощники и партнёры гордых римлян в великой работе по упорядочению Средиземноморья. И не стоит медлить вдали от центра державной власти, пора нести слово истины прямо в Рим!
Выступая в Иерусалиме перед лицом римского наместника Феликса и иудейского царя Ирода Антипы, новый пророк Саул мог бы добиться своего оправдания на месте: его голос римского гражданина перевешивал мнения иудейских фанатиков, его лояльность к римской власти нравилась римскому прокуратору. Но вдохновенный свыше Саул объявил себя вселенским христианином Павлом и потребовал отправить его в Рим, к самому Цезарю Августу. Пусть владыка империи узнает о новом вероучении из первых уст; пусть он сам решит, согласуется ли проповедь Павла и его единоверцев с теми законами, которым повинуется всё Средиземноморье!
Теперь Павел отправляется в Рим официально в положении политического узника, а фактически в роли комиссара, опекающего души своих стражей и всех встречных граждан империи. Так 120 лет назад плыл по морю римлянин Помпей, чтобы подчинить римской власти загадочный Восток. Сейчас имперский еврей Павел плывёт обратно в Рим, чтобы пленить Вечный Город новой восточной верой... Navigare Necesse Est, Vivere Non Est Necesse! — эти гордые слова любил повторять Помпей, и сейчас они звучат в мозгу Павла на его родном языке. Нужно плыть и проповедовать, а жить — как получится! Цезарь в Риме может и казнить, и миловать, на всё воля Божья, всё творится к вящей славе Его!
Отметим, что самозваный апостол и самоуверенный пророк Павел отправился в Рим, имея очень слабое представление о том Цезаре, к встрече с которым он стремился. Нерон Клавдий Август Германик — таково полное имя 25-летнего владыки Римской державы, который станет последним представителем первой императорской династии Юлиев — Клавдиев. Были в этом ряду гениальные властители — вдохновенный Гай Цезарь и неутомимый Октавиан Август. Были осмотрительные и добросовестные правители — жестокий воин Тиберий и добрый историк Клавдий. Был даже один безумец — Гай Калигула, возомнивший себя живым богом и убитый дворцовыми гвардейцами в тот час, когда он превысил естественную меру в расправах над своими противниками.
Молодой Нерон хочет превзойти их всех и потому выбрал себе занятие, ещё не испробованное лицами императорского звания. Он ощущает себя великим артистом и вдобавок незаурядным спортсменом, мастером управления колесницей в конских бегах. За эти достоинства римский народ должен любить и даже обожать своего владыку! А рутинный труд управления державой Нерон готов поручить толковым министрам — своему бывшему наставнику Сенеке и военачальнику Бурру. Пусть они ежедневно заботятся о благополучии римских граждан и о просвещении диких варваров, недавно подчинённых римским оружием. Цезарь Нерон не интересуется захватом новых земель, но честь и слава Рима не должны терпеть ущерба нигде — ни в самом Вечном Городе, ни в далёкой Британии, ни в мятежной Иудее...
Эта программа хороша и реальна. Но её воплощение требует неустанного, согласованного труда всей команды правящих чиновников, как было при Августе, Тиберий или Клавдии. Напротив, Нерон небрежен и ленив во всём, кроме личных прихотей. К тому же он завистлив, как свойственно мелким личностям. Авторитет властного Бурра уже утомил молодого императора, и всесильный префект претория умер в одночасье, а старый Сенека получил отставку и удалился в загородное поместье.
Такая ротация министров обычна среди Цезарей, но подвергнуть «ротации» родную мать осмелился только Нерон. Властная и умная Агриппина Друзилла возвела на трон своего 17-летнего сына, отравив грибами своего очередного мужа, неудобного умника и заику императора Клавдия. Юный Цезарь сразу показал матери, что и он не лыком шит: на очередном пиру скоропостижно умер сводный брат и соперник Нерона Британик. Агриппина поняла предостережение своего любимца, но не смогла сдержать свой нрав пять лет спустя, когда Нерон решил избавиться от надоевшей ему жены Октавии, заменив её более интересной Поппеей. Не видя возможности отравить осторожную Агриппину, Нерон приказал устроить для неё кораблекрушение, но вдовствующая императрица оказалась отличной пловчихой и сама добралась до берега. Здесь её встретили мечи легионеров, и Нерон остался один, без лишних родичей. Поппею он тоже убьёт, когда она ему надоест... И вот такому человеку апостол Павел хочет проповедать учение Христа!
К счастью, эти двое никогда не встретятся лицом к лицу. Оправданный имперскими судьями римский гражданин и пророк Павел проживёт в столице два года в относительном спокойствии. За это время он направит десятки посланий в те края империи, где он успел побывать и основать христианские общины. Письма Павла к знакомым римлянам и галатам, коринфянам и эфеситам, к их новым епископам — Тимофею, Титу и Филемону... Все эти тексты войдут в Новый Завет как образцы ранней христианской проповеди, но сам Павел погибнет в числе прочих римских мучеников в роковом 64 году от Рождества Спасителя.
В это время Цезарь Нерон окончательно укрепится в вере, что он — новый пророк, ниспосланный богами на имперскую землю ради её упорядочения. Первым шагом к этой цели станет обновление Вечного Города путём его сожжения и воссоздания заново. Но признаться в своём авторстве поджога столицы императору будет всё-таки неудобно, поэтому виновниками пожара объявят нечестивую секту христиан. Так новая вера обретёт первый полк своих мучеников, а близорукая империя упустит первый и лучший шанс приручить активнейших иноверцев, сделать их патриотами Римского мира в общем Средиземноморье...
А шанс был хорош! Даже после столичного пожара и казней 64 года евреи-христиане не приняли участия в общем восстании иудеев против римской власти в 66 году. Тогда разъярённый Нерон возложил вину за провал восточной политики на своего лучшего полководца и дальнего родича Гнея Домиция Корбулона, победителя парфян. Честный воевода не решился ответить на опалу мятежом, он покончил с собою. Зато возмутились другие имперские полководцы Гальба в Испании, Вителлин в Германии, Веспасиан в Иудее и Сирии. Затравленный беглец Нерон принял смерть от своих спутников; династия Юлиев — Клавдиев иссякла, каждый воевода хочет стать новым императором.
Христиане постарались не участвовать в этой усобице и уцелели, после того как армия царевича Тита Флавия сокрушила Иерусалим, разрушив единственный храм бога Яхве. Но прошло ещё одно поколение и сменилась ещё одна имперская династия, прежде чем очередной гениальный воевода на римском троне — Марк Ульпий Траян — запретил своим чиновникам принимать доносы на тайных христиан. Пусть тихо исповедуют свою странную веру, повинуясь своим епископам и честно платя налоги, согласно заповеди своего Учителя. Богу — богово, а кесарю — кесарево! К этой заповеди Христа находчивый апостол Павел добавил свою гениальную формулу: «Кто не с нами, тот против нас; но кто не против нас, тот с нами!»
Согласно этой логике, каждый император, готовый терпеть христиан, может рассчитывать на их верность империи. Проверим, так ли это? Оказалось, что так: при Траяне и его преемниках христианство продолжило свой тихий марш по всем регионам Средиземноморья.
Но почему подобного чуда не случилось к востоку от Палестины, в Иранском мире и в Индии, где вселенское учение Будды возникло за пять веков до Христа? Правда, оно стало мировой религией много позже, в рамках державы Маурья, когда царь Ашока решил позаботиться о душевном благополучии и единомыслии своих разноплеменных подданных. Распад царства Маурья пошёл на пользу буддийскому учению: его проповедники разошлись по огромному Индийскому субконтиненту, впервые объединяя его в цельную ойкумену. Вскоре миссионеры-буддисты проникли в Среднюю Азию: здесь их слушают с интересом, но без массового энтузиазма, примерно так, как слушали доимперские персы проповедь Заратуштры...
Пожалуй, в этом всё дело. Горячий спрос на мировую религию появляется только в рамках мировой державы, где множество разнокультурных этносов стиснуто единой безликой бюрократией и жаждет новых каналов вольного межличностного общения. В таких условиях универсальная церковь быстро становится дублёром и конкурентом универсальной империи, а затем переживает её, сохраняя все важные компоненты державной культуры в общей людской памяти и передавая их все новым «варварским» этносам.
Такой процесс охватил Северную Индию и Среднюю Азию вскоре после македонского нашествия. Удар Александра Македонского высек необходимую искру из буддийского вероучения; над ним в одночасье выросли Буддийская церковь и Империя Маурьев. Эта династия продержалась у власти недолго: полтораста лет, обычный срок. Церковь же осталась на века: она шагнула через море — в Индонезию, через горы — в Среднюю Азию и укоренилась там в ожидании очередных державных вспышек. Ведь полноценных империй в Средней Азии ещё нет, хотя есть мощное Парфянское царство в Иране и новорождённое царство Кушан в Бактрии, между Каспием и Гиндукушем.
Здесь своеобразно сплелись культурные потоки почти из всех ойкумен Евразии. Полисы, основанные македонцами, хранят наследие Эллады, соблазняя очередных владык-варваров совершенством греческой скульптуры и тонкостью ювелирного искусства. Наследие иранского кочевого мира сохранилось в «зверином стиле» многочисленных устных мифов и наглядных иллюстраций к ним — ювелирных шедевров, которые наполняют могилу каждого значительного воителя или правителя. Соперничая с этими культурами, буддисты будут вынуждены изобрести свой стиль монументальной скульптуры и свою культуру письменной проповеди.
Вскоре эта культура охватит тибетских горцев - кянов, отстаивающих свою независимость от китайской империи Хань. Буддийскую веру и индийский алфавит примет третий царь Кушан — великий воин и грамотей Канишка. Позднее распад империи Хань создаст в Поднебесной ойкумене Тянь Ся благоприятную почву для буддийской проповеди; в течение многих смутных или державных веков китайский буддизм будет на равных соперничать с конфуцианством и даосизмом.
Только в Иран буддисты опоздали. Через три столетия после своего основания Парфянская держава постарела и ищет обновления в национализме, а не в приобщении к новой вселенской цивилизации. Первые цари Аршакиды с интересом слушали дискуссии между просвещёнными эллинистами и персидскими магами, не отдавая предпочтения ни одной из спорящих сторон. Подобно своим предкам-кочевникам, правящие парфяне не пожелали признать ничтожество древних духов — дэвов — перед единым владыкой Света и Мудрости Ахура Маздой. Они не старались укрепить свой режим разветвлённой бюрократией, ведь феодальная система управления страной возникает сама собою, обходится дешевле и не требует регулярного ремонта сверху! И вот Парфянское царство, богатое доблестью и усобицами, уже прожило вдвое дольше, чем империя Ахеменидов...
Оно и теперь не склонно ни помирать естественным путём, ни погибать в схватке с могучим Римом. Так зачем парфянам новая мировая религия? Даже дерзкий пророк Заратуштра не замахивался на революцию в сознании всех людей! Так и нынешние граждане Ирана, будь то персы или мидяне, армяне или жители Двуречья, обойдутся без проповеди новых христиан или старых буддистов.
Да, парфянские цари и витязи обойдутся без новой веры ещё полтораста лет. Но потом они будут свергнуты своими исконными партнёрами — персами — в ходе национальной революции Сасанидов. От этих владык обитатели Ирана получат всё необходимое и обходимое: давно испытанную веру в единого Бога-Творца и профессиональную бюрократию, культ божественного царя, упорядоченное Священное Писание (Авесту) и так далее... Да вот беда: регламентированное единство тоже не всем подходит! Побеждённые парфяне и мидяне стерпят новое религиозное господство персов без возмущения, но армяне восстанут и добровольно примут чужое христианство, лишь бы не принимать насильно чужой зороастризм. Так мировые религии заполняют собою щели в сознании людей, недовольных засильем очередной мировой державы...
Есть ли подобные щели в сознании обитателей Дальневосточной ойкумены? Конечно, есть! Но они не успели превратиться в зияющие раны за тридцать лет, истекших с окончания очередной китайской революции, на этот раз конфуцианской.
Триста лет назад деспот Цинь Шихуанди и его министр Ли Сы попытались зажать весь быт и культуру разнообразных народов своей ойкумены в прокрустово ложе системы «Фа Цзя», изобретённой бесчеловечным гением Шан Яном. Не вышло! Сперва единоличная реформа министра Шан Яна завершилась показательной гибелью реформатора. Затем его участь разделил великий практик Ли Сы, загнавший Поднебесную ойкумену под имперское ярмо. Наконец, сама империя Цинь рухнула всего через пятнадцать лет после своего учреждения. Но догматики не учатся на чужом опыте: они должны совершать собственные ошибки и платить за них своей жизнью заодно со множеством чужих исковерканных судеб.
Шестьдесят лет назад очередной самоуверенный министр империи Хань, пламенный конфуцианец Ван Ман, попробовал привести Поднебесную к великому спокойствию путём отказа от всех достижений предыдущей имперской эпохи, включая частную собственность на землю, право частной торговли и даже общественное разделение труда. Новоявленный пророк упустил лишь одну деталь: по достижении этого идеала он сам станет никому не нужен, ибо в святой и простой древности не было ни царей, ни министров! Так и вышло: после пятнадцати лет самовластья Ван Мана от него отшатнулись все слои общества. Взбунтовавшиеся крестьяне и разъярённые князья после недолгой гражданской войны обрели равновесие сил в возрождённой империи Хоу Хань.
Её основатель Гуан У-ди недавно умер, оставив преемникам хорошее наследство. Порядок в успокоенной Поднебесной ойкумене поддерживают профессиональные чиновники, занимающие свои посты согласно итогам государственных экзаменов. Учёное сословие мудрецов «ши» внимательно следит за всеми новинками внутри и вне империи, своевременно подавая Сыну Неба смелые и точные доклады о необходимых или желанных исправлениях в государственном хозяйстве. Простой народ «бэйдин» тихо процветает или выживает, не нуждаясь в излишнем образовании или иной самодеятельности. Каждому оригиналу, активисту или преступнику найдётся место в пограничных войсках: пусть бунтарь наводит порядок за пределами Серединного Государства, подготавливая диких соседей к имперскому подданству! Разве не может такая система сохраняться вечно?
Конечно, может - при условии, что Вечное Небо само позаботится о сохранении нравственности и деловитости в правящих кругах Поднебесной державы. Ибо слаб человек перед натиском страстей своих и чужих! Чиновники жаждут личного обогащения, а мудрецы жаждут личной власти, чтобы оставить свой след в истории. Крестьяне жаждут личной независимости от любого начальства... Все эти частные стремления сдерживаются только железным обручем имперской системы. Оттого система эта постепенно становится объектом общего отвращения или даже ненависти.
На что может надеяться ущемлённый имперский подданный? Только на прямое вмешательство Вечного Неба в его личную жизнь! Придёт День, и Синее Небо Угнетения лопнет, открыв людям несравненный блеск Золотого Неба Справедливости! Так говорят тихие вероучители — даосы, скрываясь в хижинах или пещерах, утешая каждого скорбящего и неустроенного подданного империи Хоу Хань.
Есть такие учителя и в Средиземноморье, в лоне Римской империи. Сто лет назад они тихо скрывались в пещерах Кумрана возле Мертвого моря в Палестине. Теперь успех христианской проповеди придал смелости отшельникам: они начали предсказывать гибель имперской системы, её неизбежную замену Царством Небесной Справедливости. Ведь Христос раскрыл Врата Ада и вывел оттуда незаслуженно попавших праведников; что может помешать Сыну Божьему утвердить свою власть на всей грешной Земле?
Безвестный пассионарий Иоанн уже испытал Откровение на малом островке Патмос и спешит поведать о своём опыте всем верующим христианам Азии и Европы. «Небо исчезнет, свившись, подобно пергаменту; всякая гора и каждый остров сдвинутся с мест своих; грядет великий День Гнева Божьего, и кто сможет устоять перед ним?»
Эта могучая поэзия предугадывает жёсткую прозу жизни, ту самую, которую испытали на своей шкуре творцы Дальневосточной империи. Всякая великая держава есть Обруч Народов: в нём они укрылись на время от взаимных войн и внутренних усобиц. Но придёт день, и обруч покажется слишком тесным, а свобода - слишком желанной для «внутренних пролетариев» очередной империи, будь то на полях между Хуанхэ и Янцзы или на морях между Иудеей и Элладой. Тогда внутренний пролетариат (из вчерашних рабов и вчерашних граждан) разрушит свою мачеху-империю простым актом неверия в неё. Одновременно внешний пролетариат (из вчерашних варваров) начнёт перекраивать имперские границы в свою пользу и на свою погибель.
Присмиревших восточных хуннов сменят в Степи неукротимые западные гунны; умеренных бриттов, херусков на Эльбе и даков на Дунае сменят неудержимые готы и саксы. Тогда грянет переселение новых народов, жаждущих обрести славу и свободу в новых державах, повторяя опыт римских плебеев или циньских пахарей... Но всё это случится очень не скоро; воображение пророков, как обычно, перескакивает через вековые пропасти на шкале Времени, соблазняя или пугая современников зрелищами послезавтрашнего дня.